brother's pretty face

Pov Джорно.

Я шёл по тёмному, лишь слегка освящённому фонарями, коридору, неся в одной руке книгу, в другой тарелку с куском торта «эстерхази», приготовленный Теренсом, который ещё с утра находился на кухне, готовя несколько блюд сразу. Дойдя до больших дверей, закрывающих просторную гостиную, обвешанную картинами и обставленный большими полками книг, а в середине комнаты стояли два кресла, между которыми стоял большой диван тёмных оттенков, а спереди стоял небольшой стеклянный книжный столик, а перед ним красивый, не менее тёмный камин, в котором каждый вечер зажигались брёвна. Этот вечер был не исключением, даже через дверь было слышно треск горящего дерева внутри камина. Открыв двери так, чтобы не уронить торт с тарелкой, я вошёл внутрь. Подойдя к дивану, я заметил брата, что было для меня не удивительным, ведь именно из-за него я пришёл сюда, торт, кстати, был для него, только он об этом ещё не знал. Он сидел с книгой в руках, заинтересованно водя пальцем по странице. Я ненароком прочёл строчку, по которой он вёл «Лорд Генри внимательно посмотрел на него. Несомненно, юноша был удивительно красив — чётко очерчённые алые губы, искренние голубые глаза, кудрявые золотистые волосы». Опомнившись, я обратил на себя внимание младшего. — Донни, — ставя на стекло тарелку, — не знал, что ты здесь, — наигранно без эмоционально произнёс я, садясь близко-близко к нему. Тот немного отсел, то-ли чтобы предоставить мне больше места, то-ли от неловкости и неприязни… Я, стараясь скрыть своё разочарование действом братца, спокойно открыл книгу, и с трудом перевёл взгляд на неё, делая вид, что читаю. Тот сделал тоже самое, вернувшись к книге. Пару минут мы молча смотрели в свои книги, пока он не спросил: — Что читаешь? — «Цементный сад», — кратко и счастливо ответил я, всё же, выбор этой книги был не случаен, — а ты? — «Портрет Дориана Грея», — преспокойно ответил мне брат, после чего добавил, — Я только начал, ничего пока сказать не могу. Я кивнул, молча смотря в голубые глазки младшего, что по видимому смутило его и он вернул своё внимание книге. Я решил использовать свой козырь, чтобы вернуть его на себя. Взяв вилку в руку я отделил небольшой кусочек, подняв его к своему рту, я остановился, почувствовав взгляд голубых очей, я неспешно перевёл взгляд на Версаче. Он смотрел выжидающе на кусок торта. Этого я и хотел. Уведя вилку от своего рта, я перенёс её к лицу младшего и предложил ему. — Можно? — наверняка переспросил Донни, не уводя взгляда от вилки с кусочком сладкого, — Что-ж! — он быстро слизнул крем сверху, уже после взял его полностью. Плавно отодвинувшись он облизнулся, а на его личике появилась улыбка, — Вкуснятина~ — Рад, что тебе понравилось, — посмеялся я, после чего насадил на вилку ещё, — может хочешь и этот? — Ой, нет, всё-таки это твой торт, — замялся Версус, убирая книгу на столик, — я схожу в столовую и возьму себе сам. Я перехватил его ладонь, когда он проходил мимо и усадил его обратно. — Он последний! — громко сказал я, придерживая братишку за плечо. Естественно это была ложь, но не пойдёт же он проверять, — Я взял его как раз последним. Лицо Донателло отразилось грустью, и он с печалью взглянул на торт в тарелке, а после и на меня. — Ничего, я поделюсь, — взяв вилку удобной мне стороной, я положил его в рот, — если ты, конечно, хочешь? Он моментально закивал, а пододвинувшись ближе. Я взял инициативу на себя, и одним движением руки отрезал ещё один кусок и резко накинулся на брата, нависнув над ним. — Закрой глазки, — попросил его я, тут же словив не понимающий и смущённый взгляд младшего, — я сам положу тебе в ротик тортик. Было отчётливо видно, что такие уменьшительно ласкательные слова заставляли его пылать всё ярче, но он таки закрыл глаза, хотя скорее зажмурил, и открыл дрожащие губы, позволяя положить кусок. Но я не собирался просто положить этот торт ему в рот, точнее собирался, но по другому. Положив кусок себе в рот, я наклонился и грубо накинулся на чужие пухлые губы, липким языком перекладывая кусок внутрь и с хлюпаньем отодвинулся, оставив после себя мокрую дорожку, которая вмиг разорвалась и налипла на его подбородок. Его ресницы дрожали, видимо не решаясь распахнуться, а щёки загорели ещё ярче, чем вначале, и он проглотил мокрый, расплавившийся от горячих слюней, сладкий торт. Когда его глаза всё же показались, они блестели долгожданной страстью и животным желанием вновь почувствовать это. — ДжоДжо… — тихо прошептал брат, сжимая свою рубашку так крепко, что казалось сейчас порвёт. Я был обязан что-то ответить. Что угодно, только не молчать. Думаю, это просто отличный момент признаться в своих насущных чувствах, которые заставляют меня каждую ночь ласкать себя, сидя у стены, за которой находится Версус, также прикасающийся к своей плоти, горячо выдыхая и тихо постанывая, бубня что-то невнятное, но безумно возбуждающее. Как жаль, что я не могу разобрать что он бормочет в такие сексуальные моменты. Слышать это прекрасное хлюпанье за стенкой ночью — это просто нечто! И как же мне хочется тогда просто вломится к нему в комнату и нагло начать ласкать его, и чтобы он делал то же со мной. Целовать его дрожащий пальцы, ноги которые маняще раздвинуты в стороны, локти, двигающиеся так быстро, что хочется отдать им и себя, и его прекрасные губы, что так влажно почмокивают при каждом стоне, думаю про его горящие глазки и говорить то не надо — они великолепно, как и сам Донник. Прямо сейчас я сижу между его, также как и ночью, раздвинутых ножек, смотрю в возбуждённые глаза и просто не могу не прикоснуться к нему! Я грубо и бессовестно лезу под его рубашку, нежно хватаюсь за разгорячённый сосок и начинаю ласково поворачивать его в разные стороны, делая его податливее и податливее, прекрасно ощущая как мой член становиться твёрже, как, впрочем-то, и его. — Джо…рно… — как приятно слышать своё имя в таком тоне от самого Версаче, — мх-ах, папа дома, и братья тоже… Т’Дарби совсем близко… Я молчал, но прекрасно понимал, что имеет ввиду Дон, но желания останавливаться не было, и это естественно. Когда так долго ждёшь такого — уже не хочешь прекращать, даже зная, что тебя могут поймать. Это даже как-то будоражит. Я укладывая подбородок на его плечо, смотря на двери внимательно, но ничего не происходит, за-то я наслаждаюсь телом Версуса и на его плече отчётливо слышу постанывания. Вернувшись обратно к его лицу, я жадно цепляюсь за его губы, слегка прикусывая нижнюю. Мои свободная рука переплетается с тёплыми пальцами брата, и я прижимаю её к подлокотнику дивана. Другая ладонь, блуждающая под белой рубашкой, затянутой голубыми ремешками, вылезла из-под неё и медленно перешла к паху, прямо под белые джинсы. Как только холодные пальцы дотронулись до твёрдой плоти, Версус сразу же свёл ноги друг к другу, зажав руку на месте. Только тогда я вспомнил о манерах, и о том, что брат может не хотеть того же, чего и я прямо сейчас. Высунув руку я приподнялся, позволяя Версасу встать, и, может, сбежать…? — Прости, — робко извинился я, отпуская руку младшего, — просто… я люблю тебя… — И зачем я только сказал это? Разве это что-то поменяет? Я просто эгоист… — ДжоДжо, — позвал он меня, но я не мог даже взглянуть на него, мне было так стыдно. Его тёплая ладонь коснулась моей щеки и он потянулся ко мне, после чего коснулся своими губами моей щеки, — я тоже тебя люблю… — после такого заявления я удивлённо повернулся на него, он мило улыбнулся, — ты, наверное, удивлён. Но это правда, и я сейчас так счастлив… Пожалуйста, давай продолжим! Его слова сделали меня по настоящему счастливым, что я не мог отказать ему, даже если бы хотел. Вновь потянувшись к нему, мы тут же вернулись в прошлое положение, если не лучше. На этот раз всё было абсолютно известно добровольным, и я не боялся делать то, чего не стал бы делать, чтобы не превратить страсть в насилие, ведь Версус сам просил меня об этом. Воздух становился всё горячей и горячей, то-ли от наших пылающих лиц и возбуждённого дыхания, то-ли от огня, что продолжал неизменно гореть в камине, превращая дерево в пепел. Не в силах просто смотреть на горящие в трепете небесные глазки, я вновь прильнул к его мягким губкам, с чмоком проникая языком внутрь, возвращаясь к начатому, под его штаны холодной рукой. На этот раз всё шло как по маслу. Он не сжимал ноги, добровольно давай ласкать себя. Я же, водя его член, другой рукой расстегивал его пуговицы на рубашке, оголяя милый живот. Уронив углы его рубашки на диван, я принялся ласкать его маленький соски, наслаждаясь тихими стонами, выходящими из его, закрытого ладонями, рта. Ещё пару минут ручной работы и его семя вылилось мне на руку. Высунув её из-под чужих трусов, я стянул с него их, рассматривая его как нечто великое. Отлипнув от сосочков я перешёл к более интересной для меня части, несмотря на всю мою любовь к его телу. Встав на коленях, я с высока смотрел на Версаче, параллельно снимая с себя ремень, тот же внимательно следил за моей рукой, снимающей штаны. Видимо, он и сам безумно хотел глянуть на мой орган, и, может даже, попробовать его. Хотя я, конечно, не буду настаивать на минете, но если он сам не против, то и отказываться не стану, всё же, я мечтал об этом уже года два… Сняв их и быстро отбросив в сторону, Донни тут же ухватился за него обеими руками, возбуждённо выдыхая на него горячим дыханием, заставляя его дёргаться. Глянув на меня из-под лобья в немом вопросе, он ввёл его к себе в рот так, словно это булочка для хот догов, которые он так любит. Сопровождая это действие умиляющим чавконьем и милыми вздохами он быстро водил язычком внутри рта, ублажая мой член, заводя его то за щёку, то в прямо в глотку, а я чувствовал как прямо сейчас обкончаю всю его полость. Казалось, что я мороженое, которое оставили на столе летом, прямо на лучах солнца, и я таю. И всё же, ещё минут десять точно я продержался, но дальше таки кончил, сопровадив это удовлетворённым стоном. Приняв моё сперму в рот, он немного поморщился, пытаясь разобрать его вкус, а после с улыбкой проглотил всё. — Спасибо, ДжоДжо, — без злобы посмеялся над этим Донни, вытирая уголки губ, — было вкусно~ — Хах, прости… Кажется, мне стоило предупредить об этом… — Ничего, я всё же сам хотел её попробовать, — я недоверчиво поднял бровь, — честно! Расслабленно улыбнувшись, я погладил брата по голове. — О, тогда ладно. — посмеялся я над надутыми губками братишки, а после обнял его за плечи, — Может, поспим сегодня вместе? Он одобрительно покивал, также нежно обняв меня в ответ. Одевшись, мы отправились в его комнату, закрыв дверь на замок. Я был не до конца уверен в том, что Версус хочет продолжить, но уже с проникновением в анал, но он сам дал мне это понять. Вновь сняв с меня штаны, он быстро раздел себя, после чего сам усадил меня на свою кровать и сел на мои колени, не усаживаясь на сам член. — Джорно, ты хочешь почувствовать меня внутри?.. — тихо спросил меня он, волнуясь за мои чувства, что не могло меня не умилять. — Если нет, я тут же прекращу это. — Хочу. Услышав заветный ответ, он уронил меня на подушку и удобно уселся, всё ещё только на бёдра. — Постой, — остановил его я, осматривая полки, — у тебя ведь есть крем, или что-то вроде этого? Если сделаем это без него, то может быть очень больно как в начале, так и после. — спокойно объяснил я, словно тот этого не знал, что, естественно, не так. Он помешкал, после, одним движением руки, взял тюбик с белой тумбы. Забрав из его рук смазку, я, не жалея, выдавил половину на свой член, и немного собрав пальцем мазнул по дырочке брата, немного поведя им вокруг, а после нежно ввёл его внутрь, проникая всё глубже и глубже, а потом обратно. Пару минут и в действие пошли ещё два пальца, ножничными движениями раздвигая влажные стенки анала. И вот закончив с расширением его «устройства», я вынул пальцы и поднёс свой уже готовый прибор ко входу, трепетно входя внутрь, и комнату заполнили наши стоны. Я делал это медленно, желая растянуть это удовольствие как можно дольше. Я ласкал его грудь одной рукой, а другой держал за сексуальные бёдра, нежно натягивая его на свой орган. — Ах, Джорно, — простонал он, крепко держась за мои плечи, отдаваясь мне без всяких сопротивлений, — ты так нежен… даже как-то раздражающе… Я молча наслаждался его сладким голосом, особо не разбирая его слова, лишь продолжая неспешно двигаться в нём, тяжело дыша и лаская его сосок. — Братишка, дай теперь мне повести! — приказным, но нежным голосом произнёс Донни, смотря на меня с огоньком в глазах. Я неуверенно кивнул, позволяя брату взять вверх. Завладев происходящим, он грубо, но любяще толкнул меня на кровать, повисая надо мной, поднимая таз вверх, а сам притягиваясь к моим губам своими. Заключив нас в сладкий поцелуй, он резко, и без намёка на такое, опустил таз, сев на мой ствол до самого конца. Моему возбуждению не было придела, я был готов прямо сейчас обкончать всё, всё, что только можно, и всё, что только нельзя. Без промедления он начал буквально трахать мой член, причём с такой скоростью, какой я даже представить не мог, а комната наполнялась звуками намного громче, чем тогда, когда это делал я. И если бы он просто быстро двигался на моём стволе, но нет, он ещё и умудрялся менять направление моего члена в разные стороны, так ещё позы. Он словно издевался надо мной, неожиданно меняя скорость на слишком медленный, то ускоряясь до невозможно, но, иногда, он словно хвалил меня за удовольствия, целуя и постанывая ещё громче, иногда покрикивая через стоны: «Ах, да, вот так!», «Ммх, Джорно!», «ДжоДжо, это так ахуенно!», «Люблю тебя, сильно люблю!». А всем остальным были стоны и сбитое дыхание, изредка лишь хитрые хихиканья возбуждённого Версика. Если честно, я довольно-таки редко слышал мат от Версуса, и, должен признать, мне невероятно нравилось слышать это! В этот момент нам вообще было плевать на всех и вся. Плевать, что нас может кто-то слышать, плевать, что нас могут заметить, плевать, что скажут другие. Абсолютно плевать. Единственное, чего нам хотелось — это трахатся до изнеможения. Было приятно, что ни странно, но у меня тоже было желание взять секс в свои руки, поэтому я повторил лукавую улыбку младшего, и одним, неожиданным для Донателло, движением повис над Версаче. Тот удивлённо ахнул, переводя сбившееся дыхание. — ДжоДжо… — выдавил из себя младший, немного прикрыв пальчиками рот. Я, всё также улыбаясь, схватил руки брата одной рукой и приложил их над его головой, после чего призвал свой стенд и одним ударом по стене создал цветочный ствол, который обвёл его запястья, сжав их. Связав так ему руки, я взял его за ляжки и, раздвинув их получше, начал в быстром темпе двигаться внутри. — Ах-ах, Джорно, ты чёртов хитрец~ — ухмыльнулся Донник выгибаясь в спине и открыв влажный ротик. — Теперь можешь отдохнуть. Тебе ведь наверняка было неудобно сидеть на мне, да, хех? Тот не ответил, надув обиженно губки и двигаясь на встречу к моему члену. Пара минут, и я почувствовал как мои руки затяжелели, поэтому я отпустил его ножки, оставив в лёгком положении. — Уже устал, ДжоДжо? ~ — с издёвкой и без капли сочувствие спросил у меня Донни, — тебе наверняка тяжело быть сверху, хехе. Не меняя настроя, я решил немного наказать его, как раз и за то, как он отнёсся ко мне когда сам был сверху. Я стал целовать его в шею и ключицы, медленно подведя палец к его приоткрытым устам, всунув один палец ему в рот, я начал водить по его мокрому язычку, вслушиваясь в возбуждённые стоны. Его язык обводил мой палец, с хлюпающим сопровождением. Дальше в ход пошёл ещё один умелый пальчик, который также был для нежного языка Версаса. Я остановился от поцелуев и перевёл взгляд на брата. Его глаза пылали от возбуждения и страсти, а язык стал ещё горячее, брови были домиком и сведены во внимании к посасыванию моих пальцев. — Нравится ласкать мои пальцы своим язычком, а, Версус? ~ — скрывая своё умиление отрезал я. Тот на удивление кивнул, заставив меня вспыхнуть от милоты. Только представьте, мои милый брат — сосёт мои пальцы и пиздецки мило постанывая подтверждает то, что ему нравится сосать мои пальчики. Я не сдержался и резко высунул пальцы из влажного местечка братика и впился в его мягкие губки, не сдерживаясь впуская внутрь свой язык, сталкиваясь с его липким язычком, и со всем этим я продолжал двигать членом по стенкам его дырочки, прямо к простате. С цепочкой оторвавшись от его губ, я сделал последний толчок к его простате и со стоном кончил внутрь. Комната на последок отразила громкий удовлетворенный стон младшего, а дальше повисла в тишине. — Люблю тебе, ДжоДжо… — И я тебя, Донни~ Он расслабленно улыбнулся, а я убрал ствол выходящий из стены, так развязав ему руки, а после вышел из него, и из него вылилось немного белой жидкости, похлюпывая расползшейся по голубому одеялу.