Глава ноябрь. Простая арифметика
«Ненавижу равно люблю.
Хазин плюс Гром равно любовь»
Перевод из родной Москвы в болотный Питер. Первый рейд, заработанный авторитет среди сотрудников. Привыкание к новому месту, другому кофе, архитектуре, стилю жизни. Знакомство с хмурым и отчего-то очень значимым среди коллег майором. Все в целом-то очень просто. Но в веренице событий, постоянных отчетов, рейдов и допросов Хазин не замечает главного — как колышется сердце в груди при коротких переглядках с Громом. Как замирает дыхание, при виде тяжелого взгляда. Из памяти вылетает момент попыток признаний, соплей и громких слов я тебя люблю. Мозг рисует лишь жадный поцелуй где-то в одной из допросных поздней ночью, и желанные губы шепчущие такое правильное Петенька. А потом в книге из чисто белых страниц появляются сплошные черные.Глава Май, в которой все пошло по пизде.
«Хуевый из тебя арифметик, Петенька. Просчитался»
Гром шмотки в стиралку закидывал и проверил по привычке карманы Петиных брюк. Он обычно ведь то сигареты, то мелочь, то карты оставлял и бросал в корзину. Но в злополучном мае из кармана выпала вовсе не ксива, не фантик от карамельки и даже не пачка сигарет. Игорь же был слишком взрослым мальчиком, чтобы придумывать этому оправдания. Он не встретил Петю, как делал это обычно. Не встал на пороге, в лоб не поцеловал и внимательно не послушал тирады про то, как в отделе все ахуели и не хотят работать. Где-то из глубины квартиры раздался лишь холодный голос, зовущий к себе. У Пети по позвоночнику дрожь. На столе пара грамм кокаина. Хазин сдался тяжелому взгляду. И все рассказал: почему перевелся, когда начал употреблять, что с отцом общаться перестал. Монолог его был во многом сопливым, страшным, даже жалким. Будь на месте Игоря кто-то другой обязательно бы обнял трясущегося Хазина и пропустил пару слезинок. Гром же только слушал внимательно, напряженно, но в глазах не было ни капли сожаления. Он сказал тогда лишь: «Я все в этой жизни понять могу, но этого никогда не понимал. Заканчивай, Петь. Я помогу, ты только брось» А Петя честно ответил: «Я попробую, Игорь. Но ничего не могу обещать» Реабилитация, больницы, сложности на работе — все пережили. Со всем справились. Но Петя в первый рейд после больничного вышел и снова сорвался. Увидел в этих полумертвых лицах, что-то до боли между ребер родное. Завораживающее. И вдруг в голове флешбеки понеслись. Как с наркотиками жить было легче, существовать просто. Употребил — и на вершине. Трезвым сложно. Трезвым душа загнивает. Гром, увидив обдолбаного Хазина, ушел молча. Вещи собрал и в дверью даже не хлопнул. Оставил лишь гель для душа с запахом хвои на полке в ванной. Он все еще там стоит. И Хазин все ещё его открывает, вдыхает аромат и плавится в прошлом, как лед на дне бокала виски.Глава Сентябрь. Страницы в черной книге выдраны под корень. Форзац измазан кровью и в разводах от соплей и слез.
«Майор Хазин, вы знаете как извлекается корень из минус одного?»
Петя даже не выживал, существовал. Наркотики заполняли зияющую дыру, после ухода Грома. Тяжелее всего было работать. Встречать его сутулую фигуру, склонившуюся над столом. Слышать в уснувшем вечером отделе Думай. Думай. Думай. Идти домой где-то к ночи, смотреть в окна, которые всегда раньше горели тусклым светом, и видеть темноту квартиры. Просыпаться рядом с холодной половиной кровати, готовить вместо двух чашек кофе, одну. И еще так много всего, что успело стать общим. На двоих. Потом стало совсем невозможно, пустота сжирала заживо. А Петя, пока она откусывала по миллиметру его тела, от безысходности дороги чертил прямо в кабинете на отчетах, документах, делах, на всем что имело ровную поверхность. До момента, пока сам Федор Иванович Прокопенко не пожаловал к нему. Он пришел тогда, спросить как дела у Игорька. «Он, Петька, последнее время совсем исхудал и вообще померк как-то». А Петька не знал что сказать, носом шмыгал только и трясся весь. Прокопенко на Петю внимательно посмотрел и быстро счел два плюс два.Смотри, Петька, как считать надо. Арфиметик хуев.
Погоны Хазин снял по-собственному, слезно обещая завязать.И вот уже глава Октябрь.
«Хазин, пора уже забыть его. Вычти его из своего уравнения»
Но Хазин не умеет вычитать, гуманитарий он. Поэтому и снова вспоминает Игоря, лежа в своей постели, снюхав двойную сплошную перед этим. Хазин помнит лицо Игоря загорелое, глаза светлые — на солнце особенно –, в памяти крепко застрявшие пальцы, не тонкие вовсе, не ровные, но от этого не менее красивые. Касания рук нежные, ласковые, будто Петя — хрусталь в чистом виде. И взгляд, как бросают православные на иконы. Восхищение? Что-то больше. Так на Хазина уже никто никогда не посмотрит. И Петя знает, что почувствует глядя на кого-то — не Игоря — ровно ничего. Никакого трепета, ни любви, ни замирания сердца, сбивчивого дыхания. Хазин ведь выиграл у жизни джек пот — полное к людям безраличие. Ко всем, кроме Грома. Отчего-то так случилось в его ебанутой жизни. Если влюбиться то, сука, до боли, до ломки, как от героина. Только крайности. Никакой середины. Жизнь либо черная, либо белая. Черная, как несчастье, как косая книга написанная бездарным автором Петькой Хазиным, белая, как кокаин, который давно уже кто-то снюхал в одном из облезлых парадных. И кажется Хазин почти готов смириться, что больше никогда не станет таким же счастливым, как был в далекой главе январь. Но на разбитый в пьяной горячке айфон прилетает короткое уведомление. _igor_gr понравилась ваша публикация. Дыхание сбивает настолько, что на секунду кажется — больше никогда не получится сделать вдох. В груди что-то громко ревет, рвет когтями давно сгнившую душу, органы выворачивает, а сломанные ребра втыкает в легкие. Желание написать Грому Игорь, привет. Ну как ты? Петя всеми силами игнорирует. И оставляет эту затею. В первый день главы Ноябрь он заходит в Инсту, чтобы снова посмотреть на фотографию, которую лайкнул Игорь. Но именно его отметки там нет. Убрал. Петя в голос смеется от собственной безысходности. А потом почти плачет все от того же. Он как загнанный в угол котенок, который ничего, кроме громкого мяуканья сделать не может. — Ненавижу, — шепчет он в полубреду среди ночи. Сны Пете почти не снятся, но если ему вдруг «повезёт», он конечно увидит в них Игоря. Услышит в полудреме его томный шепот и ему даже померещится где-то рядом его дыхание. Он всегда подрывается в такие моменты, по постели мечется, Игоря ищет как кошка, потерявшая котят. И засыпает через боль, осознавая, что Грома рядом нет. В главе Декабрь Петя впервые за три месяца встречает Игоря. Он узнаёт его слегка сутулую фигуру и тяжелую походку в толпе прохожих.«Если суждено, то Игорь снова появится в этом уравнении и останется в нем навсегда»
Хазин теряет его из виду и снова встречает в кофейне. В кофейне ставшей их пристанищем. Они всегда ходили туда после работы, садились за столик, где сейчас сидит Гром и разговаривали обо всем. Гром пьет что-то (Петя уверен — очень сладкий раф с шоколадным топингом) и в окно смотрит задумчиво. Потом рядом с ним садится Юля, она долго тараторит о чем-то. Смешно руками в стороны машет и рожицы строит. Очень в ее стиле. И Хазин нет, совсем не ревнует. Но в душе стремительно что-то начинает кусаться. Хазин допивает свой Американо и исчезает за дверью, забредая в ближайший двор. Садится на промокшую лавку и закуривает. Кто-то нависает тенью, еле слышно спрашивает зажигалку. Петя, не поднимая глаз, шарит в кармане. Зажигалка падает, когда Хазин, наконец, понимает, кто перед ним стоит. — Я подниму, — Гром наклоняется, подбирает ее с земли, прикуривает. И все в этой ситуации странно и сюрреалистично. Напоминает сюжет самого беспонотовового сериала на федеральном канале, разве что там пары немного «традиционные». А так в остальном сходится: вот главные герои влюбляются, происходит хуйня, расстаются, через время встречаются (обычно лет пять, может меньше), далее трагический диалог… — Петь, ну как ты? — Игорь вопросом своим сбивает Хазина с мысли. — Все гуд. У тебя, дядь? — Так упереть взгляд в него хочется, рассмотреть всего-всего, до самой мелочи. Обнять и раствориться в нем полностью. На колени упасть и молить, чтоб больше не смел оставить. — А знаешь, Петька, хуево. Ничерта в жизни не клеится. Ладно, сюжет колхозной драмы немного уходит не туда. Там герои обычно кичатся, тем что счастливы. Здесь все немного иначе. Но дальше должно быть великолепное воссоединение, если режиссер совсем не хотел париться. И Хазин надеется, что их режиссер самый ленивый человек на планете. — Думаю каждый день, что бросил тебя в самый трудный момент. Ты прости меня, Петь, если сможешь. Я мудак, без вопросов. Но кажется люблю тебя все еще, — Гром взгляда не поднимает, под ноги смотрит. Очевидно, что реакции боится. Кто-то на балконе высокого дома напротив кричит, дети бегают табунами по площадке, машины туда-сюда ездят. Но Хазину кажется, будто мир замер навечно, что можно нажать на кнопку и все повторится. Гром опять скажет «Но кажется люблю тебя все еще». И Петя снова нажмет на рестарт. Это будет до бесконечности. Жить моментом Хазину очень нравится. Из такого оцепения вырывает рука Игоря, тяжело упавши на плечи. — Петька, ты слышишь меня? Все нормально? Ты какой-то бледный, — смотрит беспокойными глазами, по лицу бегает, ответ на вопрос ищет. — Игорь, я тоже. Только без кажется, — и тяжелый взгляд с грохотом падает на землю. Выдох-вдох. Звон в ушах, сердце в груди рвется наружу, в руки к Игорю. Хочется подорваться, упасть в объятия его тяжелых рук. Снова ощутить его тепло, запах, дыхание — все, что вспоминал темными ночами, забившись в угол темной квартиры, о чем, просыпаясь, в первую очередь думал, чем дышал каждый день. Все, что заставляло его хотя бы пытаться жить. Петя взгляд поднимает и телом чувствует, как тонет в до безумия родных глазах. Тонет, захлебывается, ко дну уходит и кажется, что уже финал и свет в конце туннеля, но самая родная рука перехватывает запястье и на сушу тащит. Воздухом легкие наполняет. — Может выйдет у нас что-то? Как думаешь, Петька? — Игорь так Петину руку и держит, не отпускает. — Может и выйдет, товарищ майор. И это не чистый лист в старой изорванной, изуродованной книге. Это новый том, новая история. И если звезды правильно сойдутся, то кончится все счастливым концом, хеппи, мать его, эндом.«Я брошу наркотики и навсегда останусь чистым.
Ты только не бросай меня больше и навсегда останься со мной, я умоляю, Игорь»