🎧 Carla Thomas — B A B Y! 🎧
Тэхён не возмущается, а выкручивает громкость сильнее. Пальцы в такт отстукивают мелодию из наушников, а глаза упираются в ответный. — When you squeeze me real tight, — он подается ближе, чтобы провод не натягивался. — You make wrong things right, — подпевает тихо, волосы колышатся в такт качания головы. — And I can't stop loving you, аnd I won't stop calling you… — Чонгук улыбается, повторяя движения, вплетая свой голос в звучащий только для них двоих. — Это же Carla Thomas — B A B Y! Обожаю эту песню! — Чонгук возвращает наушник Тэхёну, и кажется, что эта песня максимально отображает внутреннее свечение завсегдатого посетителя последнего месяца. — Она отлично подходит к предновогоднему настроению, — Тэхён чешет кота за ушком, пока тот не изворачивается и не оставляет вредный кусь на тонком запястье. — Ох… — Чонгук! — доносится крик со стороны кухни. — Иду, — оборачивается он и встает из-за столика. — Я отойду буквально на минуту, — сообщает Тэхёну, и, забирая рыжее чудовище, освобождает юношу из усатого плена. — Принесешь меню? — Нет, — подмигивает напоследок и быстро удаляется в сторону кухни. — Я сегодня раньше закончу работу, — бросает он менеджеру, забирая поднос с заказом. — Ты хочешь лишиться работы? Даже не думай! — Мэт! Пожалуйста! — и, улыбаясь белозубой улыбкой, пятится обратно в темный угол. — Несносный мальчишка, — отмахивается Мэт. — Я тебя люблю! — кричит он, подмигивая через всю кофейню и не обращает внимания на повернутые заинтересованные лица. — Ваш заказ, — ставит поднос перед Тэхёном и занимает место напротив. — Ого, — улыбается Тэхён, отодвигая набор художника. — Ты умеешь читать мысли? Чонгук небрежно пожимает плечом и переводит взгляд в окно. Пластинка в проигрывателе меняется, и по залу растекается глубокий голос Frank Sinatra — That’s Life. — В Лондоне сегодня снег, — шепчет официант, укладывая подбородок на запястье и упираясь локтем о стол, устремляя мечтательный взгляд за пределы кофейни. — Весь день сегодня идет. Красиво, да? — Создает настроение, — шелест листьев и звуки грифеля о бумагу. А белые хлопья парят, покрывая собой фонари, улицы и беззаботно гуляющих вдоль Темзы людей. Чонгук переводит взгляд на Тэхёна и нервно выдыхает. В темно-каштановых глазах считает переливы мерцающих огоньков. — Пятнадцать, — выдыхает Чонгук. — Пятнадцать? — Столько раз ты приходил в наше кафе, — официант покусывает губу. Волнение вполне обосновано сжимается в клубок у горла. — Здесь очень вкусный кофе, — Тэхён не нервничает. Чарующе улыбается, прищуривается и, кажется, совершенно не хочет так сразу сдавать свой интерес. — Это правда. У нашего баристы невероятные руки, — Чонгук наперекор смелому поступку подсесть застенчиво гнет пальцы и мнется. Тэхён издает легкий смешок, наблюдая, и непроизвольно касается подушечкой пальца своего кончика носа. Того места, где находится совершенно прелестная родинка. А еще такая же под глазом. Красивый. — Что еще рисуешь? Кроме странных официантов в моем лице? — Чонгук улыбается тепло и демонстративно игнорирует крик Мэта. — Ты не странный, — в подтверждении слов отрицательно качает головой, словно категорически отказывается принимать заявление. — Можно я посмотрю? — Конечно. Тэхён толкает блокнот вперед, и тот плавно попадает в раскрытую ладонь Чонгука. Шорох бумаги растворяется в тихих разговорах посетителей. — Ты и правда знаешь, где мои родинки, — официант улыбается и поднимает лучезарный взгляд. — Я просто не успел дорисовать, — Тэхён ведет бровью, словно это само собой разумеющееся. По его левое плечо трескает свеча, бросая на щеку слабые тени. — Почему не подошел? — Чонгук в смущении опускает голову, пряча глаза за челкой. Он перелистывает крафтовый картон и проводит пальцем по линиям нарисованных скул. — Я уезжаю завтра. — Оу, — Чонгук вскидывает взгляд, кусая нижнюю губу. — Да, — собеседник улыбается грустно. Тянется к стакану с кофе и обхватывает ладонями. Словно сам не понимает, как относится к такому. — Возвращаешься домой? — Меня ждет Хельсинки, — Тэхён совершенно очаровательно качает головой, проводя языком по нижней губе. — Это же Финляндия? — Чонгук распахивает глаза, не замечая, как тело подается вперед. — Верно. Всегда мечтал отметить Рождество и Новый год в северной стране. Знаешь, там, где много снега, гирлянды, пушистые елки, счастливые люди вокруг, звон колоколов. — Северное сияние, — официант наклоняет голову и мечтательно устремляет взгляд за окно. Лондон в этом году непривычно сухой на осадки и очень снежный. — Было бы неплохо, — Тэхён кивает и прячет улыбку в глотке из красного кофейного стакана. Повисает легкая тишина. Негромко играет i want you back — The Jackson 5. Хлопья белоснежного снега на фоне горящих фонарей танцуют свой последний танец. Химия между ними затягивает, оставляя вкус приятной и терпкой недосказанности. Они остаются совершенно одни, когда Мэт машет на прощание и оставляет Чонгуку право закрыть кофейню. Тэхён пьет кофе, Чонгук наслаждается изяществом и внутренним светом. У ног свернулся рыжий кот. — Ты очень красивый, знаешь это? — Тэхён произносит это ровным бархатом, перекатывая в пальцах черный карандаш. Полумрак вокруг, тихая мелодия следующей композиции Percy Sledge — When a man Loves a woman разливается по венам, расширяя зрачки. А может, это голос Тэхена проникает сквозь горящие счастьем и легкой грустью глаза. Чонгук смущенно улыбается, ощущая, как его щеки начинают гореть. Он неловко убирает прядь волос за ухо, рассматривая перед собой бледные и длинные пальцы. — А куда потом? После Финляднии? — Потом, — что-то в голосе напротив дрожит. — Хочу на самый-самый север Норвегии. Хочу увидеть ледники, фьорды. В мире столько прекрасного и волшебного. Камень над обрывом… — Язык тролля? — Да… — Тэхён мечтательно прикрывает глаза, а в душе Чонгука растекается теплая волна из тоски и принятия. — Ты не привязан к месту? — Я дизайнер и художник, — Тэхён слабо кивает, выдыхая. — Это моя точка роста — путешествия. Когда ты не привязан ни к чему, свободен перед всеми сторонами света. Я был свидетелем возникновения торнадо! Катался на белом жеребце. Плавал с дельфинами в океане. А мексиканская еда слишком не для меня, — он смеется в кулак и все так же перекатывает карандашом по столу. — Звучит просто невероятно, — Чонгук искренне улыбается. Его рука дергается совершенно непроизвольно. Просто хочется коснуться тонкой ладони. Он останавливает себя буквально в последний момент, откидываясь на спинку диванчика. Красивый… — Так и есть, — но Тэхён словно не замечает. Его взгляд направлен в сторону, а перед глазами воспоминания мест, которым отдал свое сердце. Внутри вскипает кровь, Чонгук слепо доверяет каждому слову. Ни капли сомнения в этих ярких расширенных зрачках.🎧 Take on Me — a ha 🎧
— Take on me, Тake me on, I'll be gone, In a day or two… — Тэхён вскидывает голову, улавливая знакомые ноты. — Люблю эту песню, — шепчет он. — Take on Me — a ha, — Чонгук оборачивается на проигрыватель. — Тоже ее люблю. Ты знал, что ее написали, когда Полу и Магне было всего по пятнадцать и шестнадцать лет? — Ого, — Тэхён удивленно открывает рот. — Да. У этой песни два релиза. Даже можно сказать, что три. Первый случился в 1984 году в Англии, но песня не принесла популярности. Было продано всего 300 копий пластинок. — Всего? Серьезно? — брови Тэхёна понимаются вверх. — Да. Но в то время группа и компания звукозаписи посчитали, что потенциал песни не раскрыт и не понят слушателями. Поэтому они сделали перезапись, пригласив другого продюсера. — Что случилось потом? — Увы, она снова не побила рекорды. Но в нее так верили, что было решено предоставить 100 000 фунтов для производства нового видеоклипа для песни. И только после третьего релиза песня смогла дебютировать в Billboard 13 июля 1985 года и возглавил американский Топ-20. — Откуда ты все это знаешь?! — Тэхён восхищенно смотрит, а Чонгук лишь пожимает плечами. — Я учусь на музыкальном. Хочу в будущем стать продюсером. — Да я общаюсь с будущей звездой! Мне нужен автограф! — Тэхён тянется за салфеткой и протягивает три. — Ты преувеличиваешь, — Чонгук прикусывает губу и отводит глаза. — У меня тут был маркер, подожди! — он тянется в сумку и достает черный фломастер. — Вот! Одну салфетку я оставлю себе, а две — на будущую продажу! Я уверен, что еще услышу твое имя! — Я так не думаю, — Чонгук качает головой, но Тэхён подрывается с места и падает на диванчик рядом. Толкает плечом, щекочет, подначивает, вырывая радостный смех. Чонгук сдается. — Ладно, ладно, уговорил, только остановись! — тяжело дышит, когда с его ребер убирают пальцы. Он берет маркер и оставляет три подписи на цветастых салфетках. — Вот, доволен? Он резко поворачивается, сталкиваясь с родинкой на кончике носа. Они замирают. Скрежет проигрывателя сообщает, что пластинка завершилась. Треск свечей ощущается слишком громко. А игра света и тени на лице делают Тэхёна еще более привлекательным. Чонгук сглатывает, и за ним повторяют. В глазах отблески фонариков. Как порой бывает несправедливо встретить человека, которого затем следует сразу отпустить. Иногда мимолетные короткие встречи ярче, чем все остальные знакомства за всю жизнь. В груди теплая тоска по малознакомому человеку. Но в этих глазах столько впечатлений, столько волшебства и неоткрытых территорий, что кажется преступлением держать их рядом. Тэхён моргает, прокашливаясь, и первым отводит темный взгляд. Магия пропадает. — У меня столько вопросов о музыке, но у меня самолет в шесть утра… — Да. Конечно, — Чонгук дергает уголками губ и тянет их вверх. Этот человек слишком красив для серого Лондона. Слишком свободен для маленькой Англии. Они прощаются, смотрят в глаза, и приятная грусть растекается внутри. Терпкая. Она будет согревать, как горячий шоколад в особенно холодные зимние вечера. Если человека рядом оставить нельзя, то его внутренний свет можно. — Если вдруг ты снова окажешься когда-либо на берегу Темзы и тебя потянет посчитать удары часов на Биг-Бене, или у тебя созреют интересные темы для разговора, ты знаешь, где меня найти. Тэхён уходит, улыбаясь глазами и прощально махнув рукой. Чонгук еще стоит, смотрит, как темная фигура скрывается в тенях фонарей и хлопьях снега, и как бы грустно на душе не было, на губах его улыбка. Вечер скользит меж пальцев, вливаясь в ночь. Ощущение невинной беседы с его вызывающим и всепоглощающим окончанием кажется эфемерным и призрачным видением. Короткий разговор. Мимолетная встреча. Глубокие глаза, и вот человек уже внутри сокращающейся мышцы. Чонгук вздыхает, запирает кофейню и вскидывает лицо навстречу белоснежному снегу. Холодно. Мелкие острые льдинки покалывают, тут же исчезая. Он отпечатывает перед глазами последние секунды силуэта и возвращается домой. Пятница. Последняя смена перед новогодними праздниками. Один из дней, когда странный посетитель всегда заказывал большой латте на кокосовом, без сахара и корицы. И лимонный чизкейк. Приходил. Заказывал. Дзынь. Звон колокольчика над дверью оповещает о прибытии нового посетителя. Чонгук оборачивается, хватая меню, и замирает. А новый посетитель неловко мнется и ловит выбегающего на улицу кота. — У меня назрел вопрос, — говорит Тэхён низким тембром, как выпрямляется. — Какой? — Чонгук сглатывает. Пальцы дрожат. — Пойдешь со мной на свидание? Смешок вырывается из груди Чонгука, а сердце совершает кувырок: — Предлагаю устроить его сейчас. Тебе лимонный чизкейк? — И латте на кокосовом. — А как же Хельсинки? — В Лондоне тоже снег. Мне его пока хватает. Они садятся в угол кофейни под ругательства Мэта, и Чонгуку кажется, что внутреннее свечение Тэхёна переплетается с его собственным зарождающимся. И Лондон уже не кажется таким серым и тесным.