Смелее, выше, сильнее

Я закрываю голову, хотя по правде и не хочу. Давай, добивай, я безоружен перед тобой, (распят) распластан до немоты. Я мешающее звено в вашей связующей цепи. И, честно признаться, всегда им был. Энергия на нуле, голос Пятницы далеко, ты снова напомнил мне: что я не Бог; ты не небесный посол, не лекарство на мои раны. Ты мясник, вскрывающий их ножом, наживую, искусно и грамотно. Точно зная «куда» и «как» правильно. Ты не спасение, а самое худшее наказание. Ты напоминаешь мне палящий Афганистан. Знойный, яростный, с твоим потемневшим льдом — пещерной слякотью; с морозными вечерами — пальцами; с кровью в груди — губами; с красными синяками — руками. Сейчас, под углом в девяносто градусов, лишая себя привилегий и статусов, без примесей света и обожания, без тупой преданности и обещания, без всего прочего и забытого, говорю: «Кэп, живым заменяют убитого, а клин не вышибешь клином». И всё же, я ничерта не выбрался. Не выкарабкался из лазуритовой впадины. Даже за секунду да рассечения надвое, за мгновение до очередного (последнего) удара, я тебя до слепоты обожествляю. И пока пьедестал падает, строится Вавилонская башня, я хочу кричать матом, отчаянно-надрывно как Банши. После хрипами отлетать от стен, теряться среди линии твоих вен, быть зависимостью глубоко под кожей, стонать в плечо искреннее «о Боже»… И даже при праве слова, ответом будет молчание. Мне надо сказать так мало и слишком много, чтобы успеть до казни. Я больше не закрываю голову. Зачем силы тратить? Я вижу вас, идеальных в несовместимости, одинаково побитых Гидрой, начинающих новую эру жизни. Закадычных друзей и фронтовых товарищей. Скажи, ты бы выбрал меня однажды? Вместо Баки. Я дрожу, и душой, и телом. Ты заносишь топор на отсечение, подставляю самое уязвимое место — шею. Хоть и смотрю по-звериному пылко, дико, будто хочу перегрызть вам глотки. В следующий раз опускай щит выше бородки. И, умоляю, не промахнись. Пока реактор тухнет, дотлевает жизнь.