...в глазах смотрящего

Эррор ступает на землю Денстейла подобно греческому титану, вырвавшемуся из Тартара. Стоит его подошве соприкоснуться с почвой Водопадья, и мир вздрагивает. Маленькая вселенная чувствует разрушительную силу незваного гостя. Чувствует и прекрасно понимает, что ничего не может ему противопоставить — в отличие от её жителей, всё ещё беспечно влачащих своё мизерное существование. Не ожидающих нападения. Звук схлопнувшегося портала за спиной запускает обратный отсчёт. В полумраке этой локации его чёрные кости кажутся бархатными. Так и манят провести пальцами, узнать, каковы они на ощупь. Может быть, там вовсе ничего нет, и направленная в лицо разрушителя рука лишь погрузится в омут лагов. Эррор не кажется реальным: с его ядовито-красными позвонками, со зрачками разного размера, он как будто чей-то оживший мираж. По ошибке обретший плоть бэд-трип. Эррор щурится — плохое зрение отвратительно сочетается со скверным освещением. Но щуриться, как инвалид, он никогда не умел. Это был взгляд хищника, концентрирующегося на своей добыче. Грациозного зверя, пленяющего взгляды по ту сторону телеэкрана, но внушающего животный ужас при личной встрече. — О, мы, кажется, не знакомы. Здешний Папайрус нависает над ним неуклюжей вешалкой. В сравнении с пропорциями Эррора, его высокий рост, вытянутый череп и длинные ноги смотрятся в высшей степени нелепо. Особенно затянутые в этот классический костюм, что только подчёркивал его долговязость. Эррор вздыхает. Плечи в большом, не по размеру, чёрном пиджаке чуть приподнимаются, чтобы тут же опуститься под грузом усталости. По бесконечно утомлённому взгляду можно определить, как сильно он не хочет слышать голос этой ошибки. Эррора хочется обнять и накрыть одеялом, чтобы он наконец-то выспался. Чтобы омуты винных глазниц посетил живой блеск. Хотя бы ненадолго. Папайрус крутанулся вокруг своей оси и принял картинную позу. — Я — Великолепный… Договорить ошибке не дали. Неуловимо стремительным движением Эррор выбросил руку вперёд. Если смотреть очень внимательно, можно было заметить, что рука выбрасывалась от себя: кисть проскользила по шарфу, едва коснулась подбородка и двуцветные пальцы легко подцепили нити на скулах. Движение отточено до автоматизма. Смертельно прекрасно. Выпад. Аквамариновые нити безупречно гармонируют с парящими в пространстве голубыми огоньками. Они рассекают воздух, эти самые огоньки на пути. Те разлетаются пугливыми мошками, уступая дорогу чему-то похожему цветом, но смертоносному. Папайрус успевает лишь рефлекторно прикрыться руками. Зря. Тело не пострадало, нити остановились перед ним в нескольких сантиметрах. Оплели замершую перед грудной клеткой душу, впились в неё до боли, до лагов перед глазами несчастной жертвы. Ах, если бы Эррор точно так же мог впиться пальцами, если бы мог прижаться всем телом. Хоть бы душил, лишь бы физический контакт, кожицей к кожице, до натёртостей и кровавых следов… — Не смей!!! Эррор кошкой отскакивает вправо, не меняясь в лице. Удар копья приходится по пустому месту, а от рывка нити натягиваются, и душа Папайруса разбивается хрустальной игрушкой. — Андайн?.. Папайрус смотрит на подбегающую подругу с недоумением и начинает рассыпаться. Сантиметр за сантиметром долговязое тело превращается в невесомую пыль. Эррор смотрит заворожено, он никогда не пропускает подобное зрелище. Взгляд разрушителя застывает, а вечно искажённые недовольством черты лица на мгновенье разглаживаются. Наверное, в такие моменты Эррор чувствует себя на своём месте. Чувствует, что он исполняет своё предназначение. Ещё одной ошибкой меньше. А скоро не будет и вселенной. И на его скулах можно различить едва заметное синее свечение. Андайн могла бы воспользоваться моментом, но она зачем-то кинулась к уже обречённому скелету. Эррора такой непрофессионализм капитана королевской стражи явно позабавил. Три чёрные кости пробили её насквозь и пригвоздили к земле прямо над прахом Папайруса. Чарующая жестокость. Убедившись, что более ему никто не помешает, Эррор лёгким взмахом руки вскрывает программный код вселенной. Жёлто-красные фаланги с ловкостью шелкопряда перебирают алгоритмы. Он предельно сосредоточен, строчки кода отражаются в глазницах жемчужными нитями. Нитями, что рассыпаются одна за другой, прямо как тело Папайруса. Как всё, с чем Эррор имеет дело. Он в своей стихии. — Инк! Инк, ты где? Я разочаровано вздыхаю. Бросаю последний взгляд в свой маленький портал-наблюдатель, чтобы запомнить сосредоточенное лицо Эррора таким, каким я вижу его сейчас, и закрываю оконце. Голос Дрима звучит всё ближе к моей комнате. — На позитивный мир напали, нужно срочно выступать! Я подхватываю белую краску, но прежде чем сделать глоток, бросаю взгляд в зеркало. Ярко-розовое сердце в одной глазнице и красная молния в другой обесцвечиваются, сжимаются до двух точек. Накатывает опустошённость. Образ Эррора в Денстейле становится так же безразличен, как и крики Дрима за дверью. Я без проблем просидел бы так весь день, не шевелясь. Неделю, год, да сколько угодно, меня совершенно ничто не волнует… кроме работы. Работа зовёт из коридора голосом хранителя позитива. И я успеваю выпить оранжевой, прежде чем дверь распахивается. Беспокойство привычно разгоняет кровь по венам, и я встречаю влетевшего в комнату Дрима идентичным ему состоянием. — Это Денстейл. Идём. Я не параноик и не собираюсь открывать портал где-нибудь подальше, лишь бы Дрим не узнал о моём маленьком сталкинге. Если спросит, как вычислил координаты — отвечу, что почувствовал. Благо, проверить мои способности невозможно. Денстейл встретил нас демонстрацией неравной битвы. Местный Санс уже примчался на защиту своего мира и успел лишиться руки. Несчастные, они всегда рвутся в бой, не подумав. Разливаюсь чернильной массой, чтобы материализоваться рядом с защитником. Как раз вовремя — успеваю дёрнуть Санса на себя за уцелевшую руку, и глючная кость пролетает мимо его черепа. Дрим прикрывает сзади — стрелы позитива заставляют Эррора переключить внимание. Я благодарен за это напарнику, теперь у меня есть время на то, чтобы утешающее прижать скелета к себе. — Она ещё жива, — хрипит Санс и поворачивает голову в сторону пригвожденной к земле Андайн. — Не смотри, — шепчу дрожащим голосом. Этой маленькой заминки хватило на то, чтобы сделать глоток голубой. Стараюсь не смотреть, но взгляд сам прикалывается к ужасающей картине. Андайн бьёт мелкая дрожь, что только усугубляет ситуацию. Из-под её тела выглядывает рукав рубашки Папайруса. Когда-то белый, сейчас он был насквозь пропитан кровью рыбы. Кровью пропитались и земля, и воздух. Я не могу избавиться от ощущения, что чувствую её запах прямо перед собой. Становится дурно. Срываюсь с места, и мчусь в сторону врага. Разум судорожно анализирует ситуацию. Снимать Андайн с костей вручную нельзя — это окончательно её добьёт. Если быстро изгнать Эррора из вселенной, то и кости исчезнут — он больше не сможет поддерживать их своей силой. Тогда смогу закрасить раны, только успеть бы… В прыжке ухожу от вездесущих нитей и вкладываю всю силу в выпад. Иду напролом, огромная кисть пробивает выставленный блок, и я слышу треск лучевой кости глючного. Нет времени на растанцовку, нужно изгнать ублюдка как можно быстрее. Андайн ещё можно спасти.