the city falls asleep

артем в его глазах предстает нежным цветком — вкуснопахнущим и притягательным, таким ярким и податливым — и почему-то все время оборачивается, стреляя своими необычайно прекрасными глазами прямо в сердце. гриша млеет при виде десятиклассника и мысленно скулит оттого, насколько чудесен этот мальчик; выкуривает с косяком все нотки нежности, которые звучат при виде аккуратных черт. но все было бы слишком просто, а гриша терновые пути предпочитает, поэтому тянется за никитиным вдоль школьного коридора изо дня в день (и мальчик каждый раз задается вопросом, чем промышляет старшекурсник в стенах учебного заведения!), дарит нескромные подарки на — пусть даже самые незначительные! (ему нужен повод) — праздники, осыпает комплиментами, которые становятся все извращеннее (как и их подача). у артема горят уши, когда ляхов находит его в мужском туалете и — боже упаси, как он рад, что сейчас не перемена! — шепчет непристойности, загоняя в лабиринт нежных и собственнических объятий. никитин теряется, не может найти места такому неловкому себе и смотрит жалостливо, в надежде, что его не будут так стискивать у дверей дальней кабинки. — мы идем гулять сегодня вечером, — ставит перед фактом и даже не интересуется, хочется ли артему шастаться по незнакомым закоулкам с ужасающим третьекурсником! но вообще, нельзя сказать, что никитин готов был отказать — гриша ему очень даже симпатизировал. и не в шутку артем думал перед сном, что было бы неплохо гришеньку ляхова поцеловать, дабы тому неповадно было над несмелым десятиклассником измываться. — хорошо, — он сдается. гриша щелкает по носу на прощание.

**

для ляхова звезды блекнут на небе, когда артем мышкой выползает из своего подъезда с осторожностью и оглядывается по сторонам. а затем натыкается взглядом на разодетого и опрятного гришу, округляет глаза. — сегодня какой-то праздник? — артем иронично выгибает бровь и движется к парню напротив, на лице которого объявляется гримаса пылкой-пылкой ярости. — да иди ты нахуй, — шипит гриша, но своего светловолосого мальчишку хватает за руку, хмурясь. — не дуйся, гринь, я это любя. — еще одно слово, и я плюну тебе в глаз, — артем мысленно застегивает свой рот, как застежку на кофте, и ежится от мурашек. ему, на самом деле, очень важны чужие чувства, как бы далеко не зашли шутки. — знаешь, думаю, что мама будет не против, если я покажу ей тебя, — никитин поворачивает голову и выжидающе глядит на третьекурсника, который в профиль выглядит не менее богоподобно, нежели обычно. — угу, — гриша выглядит, как обиженная девочка, и артему до искорок смешно становится, но он сдерживает улыбку и продолжает неспешно шагать в ногу с ним. обстановка в целом очень предрасполагающая: тусклый полумесяц, окруженный диском звезд; легкий вечерний ветер и сумрачная тишина. а они медленно, крепко держась за руки, минуют пройденные метры и наслаждаются компанией друг друга. но если по-честному, то оба склоняются к мыслям о том, что было бы неплохо внезапно прижать друг дружку к дереву и целовать долго-долго, дабы показать, кто из них тут главный. — да ты заебал! че дуешься? — артем руку свою высвобождает из чужой ладони и смотрит в упор, с напускной злостью. — предложи мне что-нибудь, чтобы я не дулся, — ляхов складывает руки на груди и смотрит невозможно надменным взглядом. — могу предоставить всего себя! этого хватит?! и грише этого хватит по горло, поэтому он толкается к артему на раз-два и заставляет замолкнуть, недоверчиво целуя. он ума не приложит, какая реакция последует от никитина, но руки на чужих бедрах держит крепко и просто так сбежать не даст. только не без объяснений. но артем бежать не собирается, собственным юрким язычком касается чужих губ и щекочет, отчего гриша глупо улыбается, оглаживает чужие косточки, еле ощутимые сквозь ткань шорт, и дышит глубоко-глубоко, насыщаясь.

город засыпает от таких, как мы