Где-то в месте, известном лишь нам

Я очень ценил время, проведенное в одиночестве. В моем убежище я был совсем один, и лишь пианино составляло мне компанию. Радио уже давно было выключено. Моя нога стучала по старому деревянному полу, а пальцы грациозно танцевали по клавишам. Я позволил своему разуму отвлечься. И мне больше не приходилось волноваться и стрессовать от количества тяжелой работы, немыслимых сроках и раздражающих коллегах. Это было мое место, где я мог быть просто самим собой. Я был в одиночестве, и был счастлив этому. Я напевал мелодию для себя, синхронизируя ее с музыкой, которую я играл. Я никогда не был силен в песнях, но я мог удержать мелодию, как не смог бы кто-либо другой, хотя мой голос, по всеобщему признанию, был не особо хорош. Я смирился с этим уже давно. За исключением того, что красивый певческий голос – далеко не единственная вещь, что нужна миру; в последнее время этого стало слишком много. Для этого нужна привлекательная мелодия, которая притянет вас, несмотря на голос. Это фундамент, на который другие, более талантливые люди могут опираться. Умение быть в тонусе – особый навык, который многие люди недооценивают, видя это как силу, движущую нашим существованием. Чем было бы человечество без музыки? Просто оболочка. Скучная, пустая, беззвучная оболочка. Люди не хотят это осознавать, но музыка – это как клей, скрепляющий наше современное общество вместе. Иным образом, она приносит свет в нашу мрачную жизнь. Она заполняет пустоту, которую наше существование наложило на нас «проклятием». Музыка - это одна из тех вещей, в которой я могу найти радость в наши дни, пока я застрял в этой душной и дырявой студии. Вот почему, несмотря на то, что я ненавижу эту работу, я продолжаю находиться здесь. Людям нужно услышать мелодию, и я буду тем, кто ее предоставит. Даже если… это убьет меня. Я потряс головой, вырываясь из моих тяжких раздумий. Мои пальцы остановили свой драгоценный танец, а голосовые связки замерли в горле. Что-то было не так…очень, очень не так. Как будто я был не один. Мои руки тряслись, но я силой заставил себя продолжить играть. Нельзя, чтобы кто-то увидел меня бездельничающим, нужно сделать вид, что я чем-то занят. Мой палец соскользнул, упав не на ту клавишу. Я инстинктивно отдернул руку, когда мрачная нота эхом раздалась по комнате. «Играй», приказал я себе. И играй хорошо, черт возьми! Я вновь опустил мои пальцы на клавиши, начав играть медленную, успокаивающую мелодию. Я вздохнул, когда прекрасная музыка наполнила мои чувства… Подождите. «Я не вздыхал»- осознал я и вновь убрал руки с клавиш. Чувство беспокойства в моей груде становилось все сильнее. Если я не вздыхал, тогда кто это сделал? Я резко встал, и мой стул упал со спины. Мои глаза оглядели комнату, пытаясь поймать того, кто посмел вторгнуться в мое личное пространство. Однако, как бы сильно я не осматривался, я не смог найти кого-либо. Я все еще был абсолютно один. Я в смятении вздохнул, принимая тот факт, что у меня были, возможно, просто галлюцинации. Опять. «Мне стоило подумать о том, чтобы проверить снаружи» - пронеслось у меня в голове, и я позволил своей голове упасть на стену, соединяющую с оркестровой. И вот оно. Вскрик удивления раздался прямо рядом со мной. Конечно же, я ругал себя. Кто-то находился снаружи, подслушивая. Кто-то решил не соблюсти моего наказа держаться подальше от оркестровой, и теперь он получит за это. Я почувствовал вскипающую злость, когда решительно направился к выходу. Я потянул за рычаг, и ворота громко заскрипели, отъезжая в сторону. Завернув за угол так быстро, насколько было в моих силах, я молился, чтобы у того, кто шпионил за мной, не было достаточно времени сбежать. К моему удивлению, этот человек все еще стоял на месте с широко раскрытыми глазами от шока. Казалось, он застыл на месте, и наши взгляды встретились, как только я посмотрел на его лицо. Я сузил глаза, скривившись от злости, сразу узнав, кто это был. - Норман? – спросил я с недоверием. Выйдя из «замороженного» состояния, как только я заговорил, он издал нервный смешок. - Ха-ха! Э-э-э, привет, Лоуренс! Я просто пришел, чтобы проверить как… продвигается работа, да? Никакой другой причины! У нас ведь все хорошо, верно? – сказал он, подняв руку к шее. На его лице играла неуверенная и совершенно неубедительная улыбка. Я скрестил руки на груди. Я бы действительно хотел разозлиться на него, но у меня уже просто не оставалось сил на это. Сдавшись и сокрушенно вздохнув, я потер переносицу. - Если ты хотел послушать то, как я играю на пианино, то мог просто попросить, - уступил я, опуская руки по бокам. Я заставил прекратить биться свое сердце сильнее, когда глаза Нормана загорелись радостью. Направляясь ко мне, он стал идти более бодро. - Серьезно? Ты не возражаешь? - Ну, похоже, что мне больше нечем заняться, - сказал я, пожимая плечами. – Только…пожалуйста, будь тише. От тебя у меня болит голова. Норман нетерпеливо кивнул, изображая, как застегивает молнию на рту. Он выкинул воображаемый ключ в сторону и подмигнул. Прежде чем я успел остановить себя, я улыбнулся. Я действительно улыбнулся. Я быстро отвернулся, молясь, чтобы Полк ничего не заметил. Но, судя по тому, как он выдохнул, я понял, что мне не удалось это скрыть. Приняв свою судьбу, я направился в угол комнаты к банджо. Единственная вещь, которую я пожелал, - чтобы Норман никогда больше не поднимал эту тему. - Подожди-ка минутку, - запротестовал он. Я остановился как вкопанный, оглянувшись на него и молча призывая его продолжить. – Может мы могли бы пойти, не знаю… в твое тайное убежище? Для пианино. Я поджал губы и прошелся пальцами по своим волосам. - Там грязно. Не думаю, что тебе это понравится, - сказал я, на что Норман возразил. - Я так не думаю! Ты вообще видел мою проекционную будку? - К сожалению, да. - Произнес я и закатил глаза, даже если он едва мог это заметить. Я вновь повернулся к нему лицом, вернув руки в удобное положение скрещенными на груди. - Пожалуйста, «мистер» Лоуренс, - взмолился Норман. – Неужели это так плохо – хотеть увидеть своего коллегу в его «естественной среде обитания»? Я сморщил нос, с каждым мгновением все больше волнуясь. - Что я тебе говорил о том, чтобы держать свой рот на замке? Я увидел, как сожаление промелькнуло на его лице, что дало мне чувство удовлетворения. Однако я не был монстром. Я поманил его за собой и, не дожидаясь, направился к убежищу. - Тебе повезло, что мне скучно. Он энергично догнал меня, чуть ли не пританцовывая, пока стоял сзади. Я сдержал насмешку над его детской привычкой. Проходя через вход, я отодвинул с дороги потерявшуюся укулеле, следя за тем, чтобы Норман не наступил на нее. Несмотря на его обычную работу киномеханика, у него было достаточно крепкое телосложение, поэтому я не хотел, чтобы он случайно уничтожил один из моих драгоценных инструментов, оставленного мною на полу. - И снова, извиняюсь за грязь. Обычно у меня нет времени на уборку. - Вздохнул я, поднимая с пола упавший смычок от скрипки. - Я всегда могу прийти и прибраться за тебя, - предложил Норман, проводя рукой по сплошь покрытой пылью полке. Я повернулся к нему и склонил голову набок: - Насколько я помню, ты был киномехаником, а не уборщиком. Он ухмыльнулся на это. Мои слова были резкими, да. Да и сам по себе, я был резок. Но Норману всегда удавалось видеть людей насквозь. Он был способен заметить мельчайшие детали, например то, как приподнялись мои брови и дернулся уголок губ. Он никогда ничего не принимал близко к сердцу. Он знал лучше. Я с важным видом подошел к пианино и сел, позволяя себе расслабиться. Мои руки в нерешительности замерли над клавишами. - Тебе нужно куда-нибудь сесть? – спросил я, заметив, как Норман смущенно топчется возле меня. Он покачал головой, поднимая руку в знак отказа. - Я в порядке, не беспокойся насчет этого, - заверил он меня. Я закатил глаза, поднимаясь на ноги. Любезно пододвинув сиденье, я указал на него. Норман с не особой охотой сел и сразу же принял наклонное положение. Я повернулся обратно к пианино, закатав рукава и вытянув руки к инструменту. Опустив свои руки на клавиши, я почувствовал, как мои пальцы словно застыли. Я не мог заставить себя играть, как бы сильно не пытался. - Я совершенно не привык выступать на публику, - признался я, покраснев от смущения. - Я могу притвориться мертвым, если хочешь, - пошутил Норман. - Я явно не буду в восторге выступать с трупом. Я наслаждался смехом, который вызвало у него сказанное мной. Обычно я не любил шутить или участвовать в подобного рода вещах. Это приводило к тому, что я получал шокированные ответы от других всякий раз, когда подкалывал их. - Впрочем, все в порядке, - заверил я его. – Я… справлюсь с этим. Я поместил свои руки на клавиши, выбрав мелодию, уже знакомую мне. Одна из моих «зарисовок», которую я записал, надеясь, что в конечном итоге использую для сцены. Однако я так и никогда этого не сделал. Я взял первые ноты, моя рука двигалась инстинктивно. На данный момент это была полностью моя мышечная память. Моя правая рука начала играть мелодию, а нервы расслабились, когда я позволил музыке увлечь меня. В комнате было темно, и единственным источником света была свеча, стоящая рядом со мной. Играть музыку в темноте было одним из моих любимых занятий. Я бы мог раствориться в звуке, в чувствах. Мои глаза прикрылись на несколько мгновений, а руки сами наигрывали мелодию, не нуждаясь в зрении. Я легонько постукивал ногой по полу, поддерживая темп и расслабляясь в плавном ритме музыки. Минуты пролетали как вспышка молнии, мой разум был погружен в мелодию, которую я играл. Мое тело покачивалось в такт, а руки летали по пианино так, как будто я репетировал эту песню годами. Все мысли о ком-либо или о чем-либо другом покинули меня. Лишь единственная вещь оставалась – это музыка. Моя музыка. Мои пальцы задержались на последней ноте немного дольше, чем предполагалось, прежде чем я, наконец, отстранился. Я глубоко вздохнул, позволяя себе вернуться в реальность, и повернулся к Норману, ожидая худшего. Я был приятно поражен. Норман наклонился вперед, широко раскрыв глаза в изумлении. Его рот слегка приоткрылся от шока, а сам он сидел неподвижно. В его глазах был благоговейный трепет, блеск, который раньше мне не доводилось увидеть. Я склонил голову набок, разглядывая его. Он все еще был неподвижен. Его глаза наконец встретились с моими, и единственное, что он сказал: «Черт» Я откинулся назад, сощурив свои глаза. - И что это, собственно, должно означать? Он вскочил с самым ошеломленным выражением на лице. - Это было поразительно! Это то, ради чего ты пробираешься сюда каждый день? Что-то застряло в моем горле, прежде чем я смог ответить, но я все же сумел сказать: - Более или менее да. К счастью, Норман не заметил моих колебаний. Он лишь похлопал со смехом, а его кустистые брови поднялись вверх. - Ты действительно нечто, Лоуренс. Мое лицо вспыхнуло от незнакомых мне чувств. - Ты не должен меня так называть. Это… слишком официально. - Так ты говоришь, что мы не формальны? Мы теперь, что, получается, друзья? Он пытался подразнить меня. Он пытался взволновать меня, вывести из себя. Но я не позволил ему это сделать. - Можно сказать и так, - сказал я с усмешкой, позволяя себе взять верх. Тишина. Полное молчание от него. Я поздравил себя с тем, что мне удалось его «перехитрить». Упиваясь своей маленькой победой, я вернулся к своему музыкальному инструменту. - Ты когда-нибудь играл на пианино? – спросил я его, с любопытством бросив на него взгляд краем глаза. Норман выглядел удивленным таким личным вопросом, но все же ответил. - В детстве, да. Пользовался пианино церкви, когда только мог. Конечно, с того момента прошло уже 30 с чем-то лет, - он вздохнул, пододвигая свой стул, чтобы быть ближе ко мне. Я промычал в знак признательности. Стоя неподвижно, я обдумывал варианты. Мои глаза загорелись, когда я схватил Нормана за руку. Прежде чем он смог запротестовать, я поднял его во весь рост. Я был выше всех других работников студии, но Норман все же был больше меня в росте, хоть и на несколько дюймов. Я часто себя ловил на мысли, как выглядит мир в его глазах. Наверное, по-другому, учитывая и так наши разные взгляды на жизнь. - Э-эй! Что ты делаешь? – спросил он. Я не стал отвечать, вместо этого положив его руку на пианино, стоящее перед ним. - Сыграй мне что-нибудь. Норман побледнел, а его глаза метались между пианино и мной. - Ты, должно быть, шутишь. - Это не тяжело. Это не обязательно должна быть какая-то целая песня. Просто нажми несколько клавиш для меня. Норман тяжело вздохнул, закатывая рукава. Он поправил пиджак, наброшенный на его плечи, разместил пальцы на клавишах. Он попробовал нажать на одну из них, слегка наклонив голову и слушая ноту. Я с любопытством смотрел на то, как Полк, казалось, что-то понял, придавая пальцам более уверенное положение. - Это классика, - сказал он, начиная свою мелодию. Я мягко улыбнулся, когда услышал, как он играет «У Мэри был ягненок». Это было сомнительно, с неровным темпом, в некоторых местах Норман напортачил с нотами, однако из этого вышла хорошая попытка. Особенно для того, кто не играл уже десятилетиями. - Это было хорошо, - сказал я с заключением. Он взглянул на меня с приподнятой бровью. - Ты уверен, мистер Моцарт? – Норман усмехнулся. Я покачал головой, вздохнув. - Хорошо. Больше от меня комплиментов не жди, - сказал я, повернувшись к нему спиной. Я ухмылялся, когда он выдавал жалобу за жалобой, но я слышал его улыбку на лице. - Хотя, серьезно, - произнес я. – Ты…хорош. Я вновь повернулся к нему лицом, глядя в его горящие глаза. - Ты имеешь в виду с точки зрения музыки или в целом? – спросил он. Я резко почувствовал, как мои плечи как будто отяжелели ни с того ни с сего. - В целом, - сказал я, едва в состоянии держать свой голос ровным. Мы неловко стояли вдвоем так долгое время, просто уставившись друг на друга. Воздух становился все плотнее, а мое сердце билось все сильнее. Его глаза исследовали мое лицо со странным интересом. Как будто он анализировал меня. Я наблюдал, как его взгляд медленно блуждал по моему лицу. Когда его глаза достигли определенной точки, Норман вдохнул, и вновь открыл их, чтобы встретиться с моим взором. Мое сердце бешено прыгало в груди. Мне пришлось оторвать свои глаза от его глаз; я должен был. Я чувствовал, что если хоть немного продолжу на него смотреть, я «взорвусь». - Что ж, - сказал я, отчаянно ища предлог, чтобы поскорее закончить все то, что происходило.- Мне нужно вернуться к работе над, э-э…проектом. Было приятно поиграть с тобой на пианино. Норман оказался слишком шокирован, чтобы осознать произошедшее, когда я выставил его за дверь. Я был почти готов нажать на рычаг, прежде чем Полк вернется к реальности, и уже было потянул за него, но чужая рука легла на мою. Мое горло сжалось, когда я уставился на более высокого мужчину. Норман казался таким же встревоженным, как и я. Несмотря на это, он осторожно убрал мою руку с рычага, продолжая ее удерживать в своей. - Еще одна песня? - наконец спросил он, нежно поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Мне так сильно хотелось согласиться. Хотелось улыбнуться ему и кивнуть, чтобы впустить его обратно в мой мир. Мой личный мир, который я месяцами держал в секрете, мир, который я никогда не показывал никому, кроме него. Я резко вздохнул, убирая свою руку от него. - Я знаю, что ты делаешь. И этого не может произойти. - Предупредил я, понизив свой голос. – Ты знаешь, что сделали бы другие, если бы узнали об этом? Его взгляд смягчился, сменившись на эмоцию, которую я бы мог назвать болью. - Да какая разница? Почему мы должны беспокоиться о том, что о нас подумают? Я почувствовал гнев внутри меня. - Они возненавидят нас, Норман! Ради Бога, Джоуи бы уволил нас на месте! – мои губы задрожали, а к горлу подступило неприятное чувство. Норман засмеялся. Искренне засмеялся. - Хей, ты же знаешь, Дрю не стал бы так нас дискриминировать. Он не побоялся нанять меня на работу! Я уверен, он был бы не против, если бы у его музыканта оказалась парочка собственных причуд, а? Я едва мог слышать Нормана, поскольку мое сердцебиение сильно стучало в ушах. - Если…если об этом узнают, я больше никогда не смогу появляться на публике! Я не могу так взять и разрушить мою карьеру, мою жизнь. Ни для кого! Не для тебя! С каждым вдохом мне становилось тяжелее. Я чувствовал невыносимое давление, навалившееся на меня, как будто меня пытались затащить в преисподнюю. Черные точки начали плясать в моем поле зрения, и дыхание участилось. Я не мог потерять все, над чем так усердно трудился. Все годы, что я работал и работал – я не мог потерять все, ради этого мужчины. Или мог? Я слышал, как кто-то зовет меня по имени, но единственная вещь, на чем сфокусировался мой слух – странные помехи, заполняющие мои чувства. Мне казалось, что я проваливаюсь, тону в луже липких чернил. Черные пятна взяли верх и наконец окутали меня. Затем появился свет. Жужжащий, подавляющий, мерцающий желтоватый свет. Я поднес руку к лицу, чтобы прикрыть глаза. Мое зрение наконец восстановилось, и, повернув голову в сторону, я увидел знакомое лицо, смотрящее на меня в ответ. - Черт, - выдохнул я, вскакивая. Моя спина ударилась об стену, вслед за ней и голова. Я поморщился от боли и поднял руку к голове, но меня опередили. - Эй, эй, успокойся, - раздался умиротворяющий голос Нормана, когда он гладил меня по затылку. - Все в порядке. Просто ты ненадолго отключился. Мои глаза широко распахнулись, когда я осознал ситуацию. Я отдернул его руку, принимая сидячее положение. - Что ты делаешь, черт возьми?! – я почувствовал себя жестоким. – Ты сумасшедший? Мое сердце ухнуло вниз, а его лицо расплылось от смущения и стыда. Норман положил руку на его грудь и отошел от меня. - Прости, если что-то не так сделал, - сказал он голосом ниже, чем обычно. – Я могу уйти, если ты хочешь. Просто сначала я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Снова возникло это чувство. Чувство, что было раньше, когда он смотрел на меня. Оно вернулось с полной силой. Мой гнев и шок растаяли, уступив чистому блаженству. Я больше не мог найти в себе силы мыслить логически. Наклонившись к Норману, я положил руку на край его лица. - Ох, не извиняйся, ты не ошибся, - заверил я его. Я почувствовал некую гордость внутри меня, когда он вздрогнул, после чего положил свою руку на мою. - Прости, что так остро отреагировал, - признался я и прикрыл глаза от стыда. «Боже, я никогда никому раньше так не открывался. » Это было неловко, но в то же время расслабляло. Я был бы не прочь сделать это снова. Норман издал нервный смешок, опираясь на мою ладонь. - Я и подумать не мог, что то, что я пробрался к тебе, чтобы послушать твою игру может привести к такому. - Я бы не хотел, чтобы все сложилось по-другому. Я попрошу Уолли перенести пианино в главную комнату, чтобы ты мог слушать со своей кабинки. И вот опять. Этот взгляд в его глазах, прожигающий меня. Если бы я провел свой остаток жизни с ним, глядящим на меня вот так, я бы умер счастливым человеком. Я не мог остановиться. Я уже давно отказался от всей сдержанности, которая у меня была. Я принял свою судьбу и приблизился к Норману. Мой взор скользнул на его губы, затем вернулся обратно к его глазам. В его взгляде, кажется, было столько же желания, сколько и у меня. Как только я был уверен, что он мне ответит взаимностью, я прикрыл глаза, готовясь к— - Эй, Сэмми, я хотела спросить, не…ох! Я замер. Открыв глаза, я отпрянул от Нормана так быстро, как только мог. - Сьюзи! – воскликнул я, неловко поднимаясь на ноги. – Эм, послушай, а… Кажется, она не была слишком поражена. Первоначальный шок на ее лице быстро сменился, и она улыбнулась мне. - Нет, нет, все в порядке. Не торопись и найди меня, когда закончишь. - Она повернулась, но перед этим подмигнула Норману. – Вы везучий человек, мистер Полк. Сьюзи ушла, не проронив больше ни слова. Как только она скрылась из виду, я выдохнул и привалился к стене, закрывая покрасневшее лицо руками. Норман подавил смешок, отводя мои руки от лица. - Разве она выбрала не идеальное время? - сказал он, ухмыльнувшись. - Ты когда-нибудь затыкаешься? – спросил я со смехом. Его глаза смягчились, и он склонил голову набок. - Никогда до этого не слышал, как ты смеешься. - Продолжай в том же духе, и больше ты никогда этого не услышишь снова, - предупредил я, наклоняясь к Норману так, как будто я делаю ему вызов. Кажется, он принял вызов, так как его рука скользнула к моему лицу сбоку, проводя большим пальцем по моей щеке. Годы работы с проектором и за проектором привели к образованию мозолей на его более крупной, нежели средней, руке, по сравнению с моими тонкими, длинными и изящными пальцами. Я считал, что наши руки составляли хороший дуэт. - Сейчас, - начал он, вновь проведя рукой по моему лицу, – мне плевать, что другие подумают обо мне. О нас. Я положил руку на его грудь, сокращая между нами расстояние. - Тогда почему бы тебе это не доказать? Я слишком хорошо его знал, чтобы «понимать, на какие кнопки мне нужно нажать», и, черт возьми, я это сделал. Норман понимающе качнул головой, улыбаясь мне в последний раз, прежде чем он наклонился ко мне. Я перехватил его на полпути, и наши губы наконец встретились. Это было чистое наслаждение. Чувства, которые я подавлял несколько месяцев, наконец вырвались на поверхность в поцелуе. Его свободная рука легла на мою талию, и я прижался к нему так сильно, как только мог. Наши губы слились в совершенной гармонии, в мелодии, которую бы я никогда не смог сочинить сам. Я отстранился, чтобы отдышаться, и глядел на его блаженное лицо. Моя рука теперь бродила по его щеке, бездумно проводя пальцем по ярко выраженным скулам. Мой взгляд переместился вверх, остановившись на его густых бровях. Однако одна вещь под ними привлекла мое внимание, и я не мог не прокомментировать ее. - Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя красивые глаза? – спросил я без раздумий. Я мысленно себя проклинал за столь глупый вопрос, когда Норман с трудом сдержал смех. - Я думаю, я слышал это один раз или дважды, - сказал он, одаряя меня следующим коротким поцелуем. Когда он отстранился, я наклонился вперед, прижимаясь лбом к нему. - Если бы кто-то несколько месяцев сказал мне, что я поцелуюсь с Норманом Полком, я бы смеялся так, как никогда раньше не смеялся, - подметил я. Норман поднял бровь и усмехнулся. - Как быстро могут меняться вещи, верно? Я кивнул, положив голову ему на грудь, позволяя запустить себя в нежные объятия. Мягкая улыбка появилась на моем лице, и я удовлетворенно вздохнул. - Да, это действительно так. ……. Одинокий пророк гуляет по коридорам студии, с которой он уже так хорошо знаком. Он кладет руку на стену и позволяет своей форме меняться, когда он путешествует по чернильной бездне, скрывающейся в стенах. Он появляется с другого конца, глядя на коридор перед собой. Слева от маленькой Чудо-Станции лежат чернильные брызги, большего размера, чем обычно, а в центре всего этого валяется проектор. Он фыркает, проходя мимо него и пиная проектор со своего пути. И если он чувствует острую боль внутри, которая взывает его к чему-то… то это уже проблема другого дня.