День 1
Незнакомец ловко вкрутил лампочку в патрон. Яркий свет появился неожиданно и ослепил Хесуса, и теперь он видел, где находится. Маленькая комнатушка, облицованная деревянными плитами, и Леша бы решил, что это чулан, не будь он уверен, что находился в паре метрах под уровнем земли. У стены теснилась тумба с умывальником из нержавеющей стали, под потолком висела вентиляция, в углу стоял унитаз без крышки. И деревянная лакированная дверь напротив. Хесус приподнял подбородок, чтобы разглядеть ее получше: под хлипкой ручкой расположилась замочная скважина, и незнакомец, судя по всему, не запер ее, когда входил. Леша невольно качнулся вперед. – Даже не вздумай. Сухая фраза заставила взгляд напугано потупиться в пол, будто отец спросил его, маленького, сколько будет семью девять, а он понятия не имеет – до сих пор не имеет. Уголок глаза неприятно покалывало. Наверное, скоро и синяк появится. Предплечья устали и мелко дрожали от напряжения. Лёша ерзает ладонями, натирая запястья о жесткую веревку. Его похитили. Должно быть, он скоро умрёт. Хесус не понимал, почему покорно пошел за ним. Нет, конечно, поначалу непокорно, но Леша не из тех, кому нужно повторять по два раза. Он помнил фургон, с которого все и началось. Черный мерс, а, может, тойота или вовсе не иномарка, салон – невместительный и душный, душный оттого, что все окна были закрыты настежь, и в воздухе повис тошнотворный запах ароматизатора. Хесус помнил и то, как Похититель схватил его и волоком затащил в машину, приказал сесть, потом – пробел, и боль в глазу, и он сел, и Похититель завязал ему глаза, и машина тронулась, и вот он тут. Настоящая сцена из триллера или будоражущей кровь новеллки для домохозяек, Хесус подумал бы точно так же. – Я не скажу никому. Тебе нужны деньги? Сколько попросишь дам. Можешь забрать столько, сколько хочешь, только отпусти, – промямлил он жалким голосом. Страх перебарывал стыд: желание жить перебарывало ебаный стыд, – сколько ты... – Прекрати пиздеть, – прикрикнул Похититель. Хесус проглотил обзывательства, прикусил губу изнутри. Нельзя, Леш. Он тебя убьет. Все, каждая мысль смешалась в одну, в винегрет из мыслей, и Хесус боялся представить, что могло ждать его дальше. Увезут его куда-то, или он останется сидеть в этом недобункере-перепогребе, расчленят его или спасут в этот же день, обрушится ли на планету метеорит или настанет ядерная зима – что угодно, лишь бы не сидеть здесь, когда на его стороне – только он сам, и никому он не нужен в этом тухлом застенке. – Где я? Закончив с лампочкой, незнакомец переключился на рюкзак Хесуса, почесал затылок, должно быть, не понимая, зачем вообще тащил его сюда с парнем наперевес. Все же схватился за него, дернул за замок и стал внимательно копошиться, пока Леша жадно и тоскливо наблюдал за предметами в руках Похитителя. Незнакомец поочередно доставал из рюкзака Лешины вещи, задумчиво тупил на них секунду-две и засовывал обратно. Периодически кидал на стримера гордые взгляды, будто хвалился своим положением: у него на руках все, что было при Хесусе в момент преступления, а у Леши – лишь подбитый глаз и веревка на запястьях. Теперь Леша в упор рассматривал незнакомца. Светлый, определенно не натуральный цвет волос с едва проступающими темными корнями, густые брови, невысокий рост. Выглядит лет на двадцать, должно быть, столько ему и есть. А еще сильный, Леша уже понял; так вот почему похищают как правило девочек. Безликие серые глаза нервно метались из стороны в сторону – переживал, сука, психопат гребаный. – Не смотри на меня! – раздраженно гаркнул Похититель. Взгляд в это же мгновение устремился в другую сторону. Ну надо же, какие мы нежные. Опять он смотрел на дверь: все циклично в этом мире, даже эта дверь из березового дерева с ручкой на соплях. Леша уже ее ненавидел. – Сними обувь, – вдруг кивнул Похититель на белые Лешины кроссовки, недоверчиво подтягивая рюкзак еще ближе к себе. – Зачем это? – Недовольно фыркнул Хесус. Голос вроде бы не дрогнул. – Я ее сожгу, – услышал он односложный ответ. Леша негодующе посмотрел на него, – поживее. Хесус нехотя взглянул на кроссовки, потом опять на Похитителя – умоляюще. Леша, будь такое возможно, не расставался бы ни с одной принадлежащей ему вещью. Он тет-а-тет с незнакомцем в незнакомом помещении, почему он не может оставить хоть какой-то кусочек чего-то близкого ему – не Похитителю? Незнакомец, однако, был категоричен. Острием стопы Леша поддел край первого кроссовка, тот отлетел немного вперед и плюхнулся рядом с незнакомцем, то же произошло и со вторым. Похититель немедленно переложил тапки ближе к себе. Как только ноги в одних носках соприкоснулись с полом, по телу тут же побежали мурашки. Отопления здесь нет, ламинат холодный, Лёша с завистью посмотрел на мудака в новехоньких форсах. Разрыв между их положениями с каждой секундой становится все больше и больше. Нужно делать что-то до того, как между ними не низверглась долбанная бездна. Закончив с досмотром, незнакомец грубо откинул рюкзак к выходу. Ни одной вещи не оставил, гандонище, даже бутылку с водой. Блондин двинулся ближе к похищенному, Хесус толкнул стену спиной, будто животное, загнанное в клетку, но остался сидеть на том же месте. Похититель сел рядом с Лешей, он хотел вскочить, но в последний момент остановился. Сердце в ужасе колотилось. Стример бегал глазами по похитителю, пытался найти в его внешнем виде намеки на оружие или что-то в этом роде. Тот же взялся за чужие руки, притянул их ближе к себе, пока Леша, как деревянный, едва ли согнул их под нужным для незнакомца углом. Глаза совершенно внезапно заслезились, из Леши вырвалось тихое мычание, голова отрицательно покачнулась. Да, сейчас Похититель вытащит из-за пазухи тесак, отрежет ему руки, запытает, и останутся от него одни рожки да ножки. Мысль чересчур внезапная и совершенно абсурдная, но уже пустившая корни глубоко в сознание. Незнакомец потянул за затейливый узел, Хесус начал чувствовать, как веревка постепенно слабела на запястьях. Стример быстро заморгал, языком провел по сухому небу. – Ты меня убьешь? Молчание. Леша знал цену молчания, и он точно уверен, что ни одна ебаная тишина не стоила его благосостояния. Он не готов к “да” или кивку, ему нужно просто услышать сладкое, чудесное “нет”, а остальное – шут с ним, лишь бы не умереть, пожалуйста, что угодно только не смерть он не хочет умирать только не смерть не смертьнесмертьне – Ты убьешь или нет? – Нетерпеливо продолжил Леша громче, осекся и поднял оробевший взор на преступника. Незнакомец удивленно обвел Лешу глазами – всего, с ног до головы, за мелкие доли секунд стараясь не упустить ни одной детальки. Он чуть сжал чужие руки, те затрепетали с новой силой. Лицо невозмутимо, но тело выдавало весь страх подчистую. Если скажет, что убьет – Леша, похоже, с ума сойдет. – Не убью, – наконец услышал он неожиданно громкое, – будешь слушаться – не убью. Веревка упала на колени Леши, руки теперь были свободны: если не брать в расчет то, что их сейчас сжимал преступник, то, да, вполне себе недурная такая свобода. Хесус не понимал, наверное, ничего не понимал. И как это так – слушаться? Леша похож на семилетку? Или на собачку? Хесус слегка потянул ладони на себя, незнакомец сразу понял намек и покорно выпустил их. Леша тут же дернул руки к себе, расставил их по швам, пряча от незнакомца. – Когда ты меня отпустишь? – С мучительной выдержкой Леша продолжил выпрашивать ответы. – Не знаю. Никогда, наверное. Сердце сократилось несколько раз и на секунду прекратило работать. Слова простые и понятные, и сказали их слишком просто и понятно, как бы с одной лишь целью – уколоть побольнее. Подбородок задрожал, Леша лихорадочно всматривался в незнакомца. Каким же уебком нужно быть, чтобы посягнуть на жизнь другого человека? Мгновение – и он уже не понимает, что не контролирует себя. Хочет только одного: выжить. Стиснув кулаки, Леша налетел на незнакомца, схватился за его плечи, надеясь повалить на ламинат, но в последний момент потерял равновесие. Похититель, как в бальном танце, умело сменил вектор падения далеко не в пользу Леши. Резкая боль в позвоночнике, Хесус приложился о поверхность пола, затем удар затылком, и еще один, поплотнее. Из Леши вырвался отрывистый вскрик. На секунду все испарилось, и ламинат, и деревянная обивка, и Похититель – приятнейшая секунда за последние часы. Хесус поморщился, жадно глотнул ртом воздух, пока Похититель, нависши, тянул его за охапку темных волос. Незнакомец зыркнул озверевшими глазами на Лешу, он в ответ – не менее разъяренно. – Совсем даун? Уже сдохнуть хочешь? – Рявкнул незнакомец, и слова его, будто в подтверждение, отразились от поверхностей голых стен. Хесус, вероятно, встретился бы затылком с полом еще раз, если бы Похититель, будто бы пристыженно (Леша совсем не уверен, стыд ли он испытал тогда или испуг), не смягчил хватку, – ты… – Отпусти меня! Выпусти меня отсюда, немедленно! – Леша барахтался под натиском чужого тела, пинался, локтями пытался растолкать Похитителя, извивался. Он должен сбежать сейчас, иначе никогда – никогда, страшное слово “никогда”! Никогда он отсюда не выберется, и это мудачье его загубит в этой темнице, он знает, – слезь с меня, блять! Отпусти меня, нахуй, отпусти! Тварь ебаная! Псих конченный! Отпусти, блять, отпусти! Похититель схватился за чужое горло, и Леша слишком неожиданно понял, что даже пытаться, в общем-то, не стоило. Вообще, у него нет никакого плана и не факт, что появится. Если конкретнее, он в принципе не знал, что делать. И до сих пор не знает: дверь ему не открыть, следующую дверь, разделявшую его искусственную комнату и настоящий подвал – тоже, и любую дверь после. Двери, двери, двери, ну почему так много дверей? Но он не мог дышать. Ноги замерли в полусогнутом состоянии, ладони сами по себе робко потянулись выше, умоляюще сжимая и разжимая рукава чужого худи. Рассеянный свет будто бы стал ярче, а через секунду – вновь тускнее. Леша лишь безвольно приоткрывал рот, пока горло разрывалось от напряжения. Но хватка постепенно слабела, Леша это чувствовал, еще немного, и он сможет вдыхать душный воздух, вдыхать, как любой другой человек, и никто ему в этом не помешает, Господи, еще немного... – Успокойся, успокойся... – Приговаривал блондин, адресуя слова непонятному слушателю – кому угодно, но точно не Леше, – Успокойся... Хес, ну я же по-хорошему с тобой, успокойся... Ладони сползли с шеи, оставив на бледной коже красные отметины, кадык заскакал вверх-вниз. Похититель спокойно отстранился, Хесус тут же судорожно отполз назад и в скором времени встретился спиной с тумбой. Леша дышал, дышал, и даже затхлый воздух помещения был райским упоением для легких. Стример потрясенно глядел на незнакомца. Какой еще Хес? Он бы удивился в меньшей степени, назови Похититель адрес его квартиры, имя первого кота или девичью фамилию матери. Но он сказал “Хес”, Леша это точно слышал. Знает, значит. Теперь понятно. Или нет. Нихрена непонятно. Похититель схватил рюкзак и закинул его на плечо, поднял обувь и неожиданно быстро вылетел из комнаты: Хесус поначалу даже не заметил, а как понял, что остался один, сильно удивился. Ключ безжалостно прокрутился три раза. Прошла минута или две, возможно, немного больше. Леша, периодически сбивчиво дыша, притронулся к затылку и тут же зашипел. Мир до сих пор плыл куда-то в сторону, и Хесус все думал и думал, как это исправить. Сердце колотилось, как бешеное, но это будто бы стало нормой. В одиночестве все рубильники в голове переключились, и Леша встретился лицом к лицу со своим безнадежным положением. Он погребен заживо с психопатом. Леше понадобилась половина часа, чтобы заставить себя встать – маленькими непродуктивными телодвижениями он все-таки оперся на обе ноги. Он с непривычки еще раз обвел глазами комнату. Совсем крохотная, да у него ванная больше. Нужно срочно что-то делать, но он, как самый тупой идиот или маленький ребенок, остался стоять на месте. Что он там хотел? Двери, двери, двери... Дверь! Хесус рванул к ней, неловко дернул на себя, уже повис на ручке. Заперта. Выбивать – не вариант, к тому же Леша не знает, что творится вне комнаты. Из недавних сбивчивых ощущений складывалась мутная картинка: здесь его застенок, чуть выше, за дверью – еще одно помещение, а еще дальше – уже другая, тяжелая дверь, ведущая в более длинную комнату, подвал, должно быть. Уже впереди крутая лестница, по которой с развязанными глазами подняться не будет проблем, а дальше... Что дальше? Видимо, он в частнике, значит, дальше выход на первый этаж и на улицу. Это, блять, безумно. Хесус должен проверить все, но проверять здесь особо нечего. Взгляд тут же устремился к вентиляции. В играх ведь как: залезаешь в вентиляционную шахту, ползешь, оказываешься в другой комнате, эврика. Леша уже подозревал, что в реальности все не так легко. Подушечками пальцев придерживаясь за стену, Леша залез на тумбу. Потянулся к вентиляции, встал уже на краю тумбы, рукой прикоснулся к клетке. Чувствует слабое гудение вентилятора, проводит по вкрученным в стену винтам, корябает один. Только пальцы царапал, ничегошеньки дельного. И пространство там слишком маленькое. Бестолку. Остается лишь один вариант, и тот наивный: Леша гарантирует, что псих уже давно установил в шахте шумоглушитель. – Помогите! – сорвался неуверенный вопль, – помогите! Выкрик, еще один. Два, пять, двенадцать. Один громче другого. Кашель. Последний выкрик. И тишина. Он так ничего и не нашел, винил себя, но ничего поделать с этим не мог. Пальцы перебирали спутанные короткие пряди, слепо стараясь придать волосам нужную идеальную структуру. Он не дома, ему просто необходимо построить башню заново. Всем (только ему) здесь было плевать, как он выглядел, но эти выбившиеся волосы, к которым прикасался Похититель, и ноги в одних носках, и шум вентилятора – все кричало о том, что ничего не нормально. Но нельзя терять головы, нельзя терять головы, ему еще выбираться отсюда, поэтому нельзя терять головы. Минуты тянулись подобно длинной розовой жвачке. Чем старше человек, тем быстрее бежит время. Но Лешино – остановилось, а ему ведь всего тридцать. Он в беде.***
Леша выяснил, что комната шириной в четыре шага, длиной в три. Опять пытался открыть решетку – очевидно, не получилось, только пальцы чуть лопастями не поотрубал. Воздух в помещении с каждой секундой будто бы становился все более спертым, и ему понадобилось время, чтобы привыкнуть к нему. Единственным источником звука в комнате был беспрерывно жужжащий вентилятор, перегонявший кислород с улицы в его застенок. За это время незнакомец пришел всего раз, небрежно кинул ветхий пружинный матрас и опять ушел: Леша спросил, когда его выпустят, но похититель лишь поспешил плотно прикрыть за собой дверь. Тошнота подходила к горлу, голова мучительно гудела, ушибы ныли в унисон. Он потерял счет во времени: бессознательный подсчет секунд не дал никаких плодов, но только все больше сводил с катушек. Леша уже давно не кричал, лишь иногда похрипывал. И все время оставался повернутым к двери. Сначала он предположил, что похитителей несколько, но тут же отметнул эту идею – в ее пользу не было ни одной существенной зацепки. Значит, один. Какой-то парень, видимо, зритель Твича, внезапно решил похитить одного из топ-стримеров российского рынка. Почему именно он? Выкуп ему не нужен, денег у него, судя по всему, и без того куры не клюют. Хейтер? Замучал да убил бы, рыть под него отдельную комнату смысла не было бы никакого. Рабство? Звучит как безумие. Хесус, правда, не надумал ничего, кроме этих трех вариантов, но последний все еще не казался ему достаточно реалистичным. Ну, просто... Ну, нет. Хесус наотрез отказался от этой идеи, но периодически невольно возвращался к ней, чтобы утешить себя твердолобым “нет”. Внезапный треск, потом еще один и еще. Хесус вздрагивает. Шум лопастей в вентиляции заглушил звон ключей, Леша тревожно гипнотизировал дверь. Один, или три, или пять... Нет, упаси Господи, пять сюда никак не влезет. Дверь распахнулась. Все он же и один. Из груди вырвался тихий выдох. В одной руке у незнакомца была бутылка воды – уже не из рюкзака, какая-то другая – и батончик “Сникерс”, в другой он нес полупрозрачный пакет, ничего, кроме толстого одеяла Леша в нем разглядеть сперва не смог. Он оставил пакет возле тумбы, подошел к матрасу, к дальнему углу которого уже успел отползти Леша, присел невдалеке, уперевшись одним коленом в линолеум. Перед Хесусом появилась бутылка минералки и шоколадный батончик, Похититель показушно-демонстративно убрал руки от пищи. Леша отвращено посверлил воду и шоколадку, переключился на блондина. Пристальный взгляд больных глаз заставил ссутулиться еще сильнее. – Где «спасибо»? – Непонимающе спросил Похититель. Да все он понимает, черт. – Я здесь только из-за тебя, – отрезал Хесус, поджимая губы. Внутреннее недовольство с каждой секундой нарастало, закипало, бурлило, так и хотело вырваться наружу, А под ложечкой сосало. Должно быть, сейчас уже вечер или ночь. Леша нехотя кинул сомневающийся взгляд на батончик, прикуснул нижнюю губу. Ладонью медленно притянул еду к себе, покрутил шоколадку всяко, внимательно вглядываясь в упаковку: не вскрытая. И все равно продолжил проверять, скользить пальцами по лакированным мелким надписям, все больше успокаивая и загоняя себя одновременно. Похититель усмехнулся, Леша тут же поднял испуганный взгляд. – Что? Ешь-ешь. – Лебезит незнакомец. Хесус еще недолго прожигал Похитителя (не смотри в глаза, да, да, этот больной сукин сын не любит, когда ему смотрят в глаза), ожидая от него ответных действий, но тот, кажется, и правда просто принес ему еду, чтобы он просто поел, а сейчас просто сидел и просто пялился. Возможно, Леше и правда стоит поесть. Но чего ему меньше всего хотелось сейчас, так это еды, пусть и неполноценной. Съест что-то – думает, станет хуже. Хесус отложил батончик на матрас, воду, на всякий случай, тоже положил рядом с собой. Теперь это его вода, и пусть только посмеет ее забрать. – Это несправедливо, – издает Леша возмущенный вздох. – Мир часто несправедлив. Незнакомец оказался напротив Хесуса: он заметил постепенное сближение еще полсекунды назад, но озвучивать свое недовольство побоялся. Похититель, затаив дыхание, поднял руку и протянул ее к лицу стримера, коснулся худой щеки, начав наглаживать. Холод чужих пальцев обжег кожу, Хесус чуть дернулся, чувствуя, как к горлу подкатывает приступ клаустрофобии. Леша посматривал вперед крайне опасливо, не готовый уклоняться не то от ударов, не то от слов, прерывисто вдохнул, тревожно поднял брови, не понимая, к чему эта прелюдия. Незнакомец предвкушающе сверлил, еще немного и накинется. Он словно не верил, что все это теперь – только его, и внезапное прозрение выбило его из колеи. Что же он может сотворить с ним? Да что угодно, и это будоражило обоих. Леша интуитивно жался назад, этот разогнул руку во всю длину, следуя за медленно отдаляющейся жертвой по наитию. Так он гей? Если так, то все объяснимо... Нет же, стоп! Это ведь слишком плохо, чересчур плохо, наихудший вариант из всех возможных. Леша тонул в слепой панике и не понимал, как выплыть. Похититель не налегал, но и отстраняться раньше времени не собирался – полная западня. Внезапно Хесус здорово ударился затылком об стену, вздрогнул. Из груди вылетело цоканье, а чужая ладонь, как ошпаренная, поспешила убраться вон. Хесус замолчал, решив никак этот перфоманс не комментировать. Незнакомец тоже поумерил пыл. – Сильно болит? – Неосторожно прорезает тишину незнакомец. – Что? – Опомнился Леша. – Голова болит? – А, ну... – Стример задумчиво пожал плечами. На разговоры не осталось сил, на разговоры с ним – особенно. Хотелось лишь отдыхать и размышлять, выдумать в голове грандиозный, фантастический и совершенно невзрослый план побега, но только не чувствовать на себе все тот же тяжелый взгляд. В голове всплывали вопросы один за другим, но незнакомец казался несговорчивым; Леша склонялся к тому, что он по неопытности не понимал, что можно говорить, а что – нельзя. Кто он? Почему именно Хесус? Откуда у него блядский мини-отель на одного в подвале? Что он собирается делать с ним? Леше нужны ответы. Похитителю – стример в подвале. Незнакомец уже собрался уходить (так же неожиданно, как и в первый раз), на этот раз с пустыми руками оказался у двери, но перед тем, как выйти, отошел к стенке. Леша непонимающе следил, но тут Похититель нагнулся к лампочке и приступил выкручивать ее. Свет потухнет?! От одной только мысли об этом Лешу переполнил ужас. Хесус неуверенно придвинулся навстречу Похитителю, заставляя его отвлечься. Блондин следил за руками, наверняка подозревает, что ничтожная попытка сопротивления повторится. – Стой! – Помедлил, – не выключай свет, – опять возобновил молчание, пристыженно опустил взгляд в пол, отвернул голову в сторону, – пожалуйста. Руки Похитителя замешкались. Леша понимал, что без света ошизеет. Уж лучше искусственный, неестетственный, но хоть какой-то осколок адекватности, чем кромешная темнота, в которой может случиться что угодно. Блондин, засомневавшись, все-таки оторвал ладони от лампочки, взглянул на парня выжидающе. – Спасибо, – произнес Леша необычайно тихо. Блондин ретировался, закрыв дверь как можно быстрее, а Леша, успев уловить момент, подглянул в крохотную щелку и ничего нового для себя не нашел: все тот же непонятный бетонный окрас, все та же пустота, все та же дверь. Где чертов выход отсюда? Леша сжал кулаки. Лицо раскраснелось от злости, и обиды, и отчаяния. Хоть на стенку лезь. – Пошел ты в пизду. В пизду! Слышал, долбоеб? Да меня... Да меня найдут! Слышал? Меня найдут, а тебя посадят, блять! Ты слышал? Он не слышал. Леша вспомнил про пакет. Он переместился на пол, по-турецки сел перед матрасом и стал выкладывать содержимое на мягкую поверхность. Шампунь, пластиковая расческа, зубная щетка, мятная паста, рулон туалетной бумаги, крупная упаковка влажных салфеток, пара сменных футболок и теплый плед. Леша утомленно бегал глазами от одного предмета к другому. Ничего колющего, режущего или увесистого: ничего, чем можно ранить Похитителя или пораниться самому. Твою же. Леша сложил все, кроме пледа, в тумбу под умывальником. Свет продолжал покорно гореть, но биологические часы вторили свое: нужно спать. Леша же спать боялся. Лечь – можно, но только не спать. Хесус, несмотря на боязнь попрощаться еще с одной вещью из того, такого далекого правильного мира, в котором он жил до этого, все же снял куртку, оставаясь в одном свитшоте, аккуратно сложил ее прямоугольником в уголок на матрас и сам же сел рядом. Все мысли крутились вокруг стримов. Стрим, сегодня стрим, постримить бы. Да, сегодня стрим. Совсем скоро уже должен начаться, или Хесус уже опоздал – неважно. Теперь уже совсем неважно. Ночью, с закрывающимися глазами и изнывающей головой он все равно уже ничего не сделает, но внутри еще теплилась маленькая надежда, что еще чуть-чуть, часик другой, и его найдет отделение ментов, а паскуду упакуют и отправят на трибунал, где ему и место. Наверняка Антоша и Илья уже заметили пропажу, набрали в органы, огромные полицейские собаки идут по нужному следу, а его ищут по всему центру. Он не пробудет здесь дольше недели, к тому времени новых побоев не получит, все закончится хорошо. Его найдут. Всю ночь он ворочался, и на уме вертелось только одно уродливое слово: “Никогда”.