***
С мальчиками в пару Вик больше не ставили. Не потому, что боялись, как бы они за ручки держаться не начали, а потому что Вик уже несколько ручонок на раз два покалечила. Хотела доказать, что она круче - и доказала! Сами виноваты, раз лезут! Видимо слишком рано Викторию из олова в солдата превратили - не остыло оно, продолжало течь по венам, обжигая, бурля. — Виктория, Прия - вперед Из девчачьего в Прие лишь имя и голос, о существование которого были сомнения у многих - больно она молчаливая. Они в ринге, жалкой пародии на колизей. Рукоятка ножа в руке, цель перед глазами, свисток - вперед. Вик рубит ножом по воздуху, слышит шумный вздох со стороны Прии. Прия прыгает с одной ноги на другую, увиливает от ударов туда сюда пока Вик с напряжением режет лишь воздух. Шустрая дрянь! Вик замахивается, нож с рукой летят мимо, чувствуется, как по коже чем-то проходятся. Прие даже кидаться не надо было - Вик сама к ней прилетела! Чертыхается, перекидывает нож в другую руку и снова летит в атаку, и без доминантной руки справится. Прия, скотина прыгучая, тактически отступает, всё маячит перед глазами. Эти её пляски невыносимы, непристойны. Однокурсники вокруг начинают галдеть а наставник прикрикивает - прекратить танцы! Прия запинается а Вик заносит оружие и кидается, раз по бедру - и эта попрыгунья теперь должна скакать на одной ноге. Прия пытается отпрянуть но Виктория идет в прямое наступление - нож целится в грудь соперницы и- Снова свисток. Вот и поиграли. Викторию начинают отчитывать а на вопрос, кто всё-таки выиграл, она получает звонкий щелбан. Прия тактически стоит в стороне и молчит, придерживается нейтралитета. Мягкие ножи возвращаются в инвентарь а Прия и Вик снова имеют все четыре конечности в своем распоряжении. Поединок на смерть был не настоящий, да и убивать курсантам друг друга было запрещено - это, как минимум, расточительно. Они садятся на маты, пока в ринг выводят вторую пару бойцов. Прия сразу начинает что-то рассматривать в пылинках на полу, вырисовывая глазами узоры. Тихоня эдакая и до абсурда практичная. Сбрила шевелюру, чтобы не тратить время на расчесывание, заранее готовит форму на завтра, даже когда валится с ног от усталости, не спорит, не жалуется, не дерется, правильного солдатика из себя строит. Вик тычет Прию в бок острым локтем, от чего она подскакивает, хлопает глазами. При всей своей аккуратности, Прия жутко рассеянная и пугливая. — следи за поединком. — Прия вытягивается и отводит взгляд на ринг, по-дурацки щурится, хорошо хоть не в пол.***
— а потом там из под капота масло кааак прыснуло, и прямо на форму! Отмывали всей командой, Пит рассказывает анекдоты из машиностроительного отделения, Прия изредка одобрительно кивает, показывая некий интерес, и продолжает быстро-быстро уплетать обед. Эти двое прям идеальны друг для друга, один бубнит всякую чепуху а другая всё впитывает, как покладистая губка. Наверное именно на Пита ушло то олово, недостающее Прии, вот оно и прет теперь из него словесными выплесками. Хотя, по правде говоря, никому точно не известно, кто именно из их корпуса тот самый недоделанный солдатик, но для Вик кандидат на эту роль очевиден. И как же обидно, что именно с недосолдатом у неё вышла ничья. — Вика, не забывай есть, Вик лишь хмуро смотрит на Прию, а она, как назло, всё щурится да щурится на неё. Глаза такие узкие становятся а лоб весь морщится. Противно. — да-да, просто не могу нормально с вашей болтавней, и хватит уже пялится. — Вик быстро отворачивается и с новым ожесточением тычет в еду ножом. Прия вздрагивает, вот же трусиха. — не обращай ты на неё внимания, помрет с голоду и помрет - меньше народу больше кислороду! В этот раз каламбур не получил кивка, только нахмуренное молчание.***
Прия смотрит на мраморный бюст короля императора, но видит не его. Видит она руки умелого художника, который старался передать лик. Как же много работы ушло на одни глаза. Прия плохо видит их, но чувствует на себе взгляд. Такой взгляд, который видит всё, от кожи до сердца до самых мозгов. — ты чего уставилась? Прия шарахается в сторону. Облегченно выдыхает. Показалось - уж больно размытые черты Вик походили на мраморного короля. — да я… просто смотрю Вик бегло осматривает бюст, хмурится. — Потом посмотришь. Тебя в лазарет зовут. Прия замирает, робко кивает и уходит. Остаются лишь Вик и король император. Вик всматривается в каменную морду. Бюст как бюст, каменный король, все дела. Грозные глаза и скривившиеся в вечной озлобленности черты. Осматривается. Всё чисто. И с чистой душой она показывает императору язык.***
Прия рассматривает расплывчатую таблицу перед собой. — ш, б, м, н, к — нет, она не читает - буквы перестают значить для неё что либо после второго ряда, она просто запомнила, выучила наизусть — ы, м, б, ш… Монотонной скороговоркой она выговаривает буквы под одобрительные кивки врача. Наконец, пытка заканчивается, Прию освобождают. Как же легко дышится пыльный воздух империи после давящей на душу стерильности белого кабинета. Слава Империи во всей её расплывчатой, нечеткой для её бракованных глаз красе! Никто не знает точно, кто из них был тем самым солдатом, на кого не хватило олова, но Прия знает лучше других, что это она.***
Прия уже давно сопит, когда слышит над ухом знакомую команду — рота подъем Вскакивает, рука молниеносно и несколько болезненно сталкивается об лоб, и только через секунду она понимает, что ещё ночь а разбудил её не наставник а однокурсник. Щурится. — Вик? — не, король император собственной персоной. Наставников она больше не боится - с ними всё ясно, не дури и будешь в порядке, а вот Виктория. — идем. — куда? — куда надо. Давай уже — Вик хватает Прию за запястье и тянет за собой. Прия послушно следует за ней, уныло бросая взгляд на теплую койку. Они крадутся в легких ночных кофточках и шортах по темным коридорам базы, замирая на каждом шорохе. Наконец выходят на воздух и за казарму. Прия, не привыкшая к ночному холоду, чуть прижимается к Вик и только сейчас замечает, как вторая рука у однокурсницы всё это время была стиснута в кулачок, а в кулачке - ножи. Настоящие, хоть и столовые. Сердце куда-то стремительно падает а ноги неприятно сводит. В ум всплывает их бой с мягкими ножами. Их ничья. — у кого первым пойдет кровь, тот и проиграл. В голосе Вик мелькает сталь, она отпускает Прию, маршем отмеряет десять шагов, поворачивается и кидает один из ножей назад. Нож падает в ноги. Всё внутри каменеет и мурашки уже не от холода. Она боится. И какой же это позорный страх, не перед ранами и не перед самой дракой - боится разочаровать Вик. Неужели так обиделась? Может, если проиграть нарочно, то всё успокоится? Ну уж нет, хуже ничьей может быть только пустая победа. Но что делать? Прия поднимает нож. Оружие хоть и принято называть холодным, но от него еще чувствуется тепло мертвой хватки Виктории. Выход только один - бороться до конца, как и учила империя. Вик отбивает ногой по земле удары до начала боя - есть время подумать. По хорошему, надо бы обдумать план атаки, но мысли бегают по углам, собирая всякий хлам. Зачем реванш? Сама же ведь знает, что она круче Прии, так зачем доказывать? Хотя нет, Вик отнюдь не дура. Просто так не позвала бы. Прия всматривается в лицо противницы, но видит лишь размытые черты… и взгляд. Пара ярких пятен на бледном полотне. Снова в ум всплывает король император, который так пристально сверлит всех кадетов своим взглядом сквозь статуи. Вик отбивает седьмой удар сильнее предыдущих - соберись уже в конце концов! Колени чуть согнуты, тело под наклоном, оружие в руке, победоносец впереди и восьмой удар позади. Виктория кидается вперед, как и в прошлый раз. Прия отпрыгивает и чуть не падает - вилять по сырой земле сложнее, чем по матам, стопы защищают лишь тонкие носки. Прия закусывает язык, главное не подавать виду. Быть стойкой до конца. Носки жалко но тут уж ничего не поделаешь - сама виновата. Вик оборачивается - знать бы, как она на неё смотрит сейчас? - и снова кидается. Снова отскакивает вбок, больно падает на пятки. Их бой вправду больше походит на танец. Но это вам не бальные танцы Вероны и не какая нибудь там Фелицийская кадриль. Это - танец тореадора и быка. Вот только тореадор ли Прия в этом танце, или красная тряпка? А может и не красная совсем, а позорно белая? Ну уж нет, ни за что! Какая-то гордость и у Прии найдется. Размытая фигура Вик целится юношески маленькими рожками прямо в цель. Шаг в сторону, подножка вперед, всё идет по плану. Ну, почти. Вик резко цепляется за руку Прии, обе валятся на землю. Прия вскрикивает, руки инстинктивно поднимаются перед лицом а глаза закрываются. Острая боль в щеке, звон в ушах. Глаза медленно открываются и видят Викторию, чьё бледное лицо побагровело от беготни. Видят отчетливо и близко, отчего становится немного жутко. На щеке у Вик порез а на ноже Прии олово. Красное, горячее. У Прии на щеке с точностью отражается похожий порез, этот от Виктории. Снова ничья. В этот раз с кровью. — т-ты как? — еле выдыхает тряпичный тореадор, а оловянный бычок лишь громко фыркает. — завались. Из игры их вырывают приближающиеся тяжелые шаги. Пора, а то щелбанами не отделаются. Вик хватает Прию и они несутся сломя голову по коридорам. Влетают в казарму. Вик облокачивается об дверь, тихо сопит через нос. Хвоста, вроде, не было, вот только что с боевыми ранениями делать-? — держи. Пластыри. Белые, чистые, даже немного жаль ляпать их кровью. — я из лазарета ну… свистнула. На всякий случай — Прия пытается улыбнуться. Имперцы не улыбаются, они могут усмехнуться, злорадствовать, гоготать над ареной, теплые улыбки у них выходят плохо. У Прии почти получается. Вик хватает себе пластырь, тихо бурчит что-то похожее на спасибо и забирается на третий ярус в углу. — жив курилка! — восторженно бормочет Пит, сидящий на соседней койке, когда Прия ложится на холодный матрасик, пластырем вниз, чтоб не заметил — ну, что там у вас было? Прия молчит. Слышит как Виктория ворочается в своем углу. — военная тайна. Давай уже спать ложись, завтра на полигон же. — она зарывается в тонкое одеяльце с головой а Пит обиженно отворачивается. Тайна. Страшное слово, но делить его с Викторией легче, даже немного здорово.***
Бронежилеты и шлемы как-то нелепо сидят на детски-хрупких телах кадетов. Из под шлема выбиваются непокладистые, жесткие волосы, которые спросонья никто причесывать не стал (ну, кроме Прии), бронежилеты у многих сползают. Но ничего, такой позор пережить можно, Вик всё пережить готова, чтобы наконец подержать в руках огнестрел. Восторг, как и автомат, самый настоящий. — огонь! — автомат трещит в маленьких, но крепких ручонках. Всё в нем крутится, вертится, летит вперед к цели! Попаданий мало, но будь это не просто серая мишень в виде человечка а настоящий - то он бы умер раз шесть от одного страха! Слава Империи! Пока Вик ликует, Прия вся зажимается. Какой противный звук, даже через прижатые к ушам руки. Если бы ни они, со страху померли бы не только серый человечек, но и фиолетовая девчонка. Вик нехотя уступает место, толкает Прию к заветному пулемету и вся сияет. — давай! За родину! Огонь! Трещит не только пулемет но и Прия. Крепкая вроде, силенок у неё не мало, но вся трясется. Мда. На смерть от страха приходится полагаться пуще прежнего, ну или смерть со смеху от такой мазни. У Вик даже настроение испортилось. — фу блин, курица слепая, давай лучше патроны принеси Прия шустро перебирает ногами а наставник смотрит ей вслед и что-то записывает в блокнот. Вик настораживается, хотя чего это она? У неё с автоматом всё нормально, а Прию не жалко. Совсем. Сама виновата, раз так мажет! Вик проводит рукой по щеке, дотрагивается до пластыря. Вспоминается их ничья с прошлого поединка. Опять она не победитель, но и не проигравший, как же ей не нравится эта неточность. Прия наконец вернулась амуницией, тренировка продолжается, а все мысли только о мотострелковой центурии. Скорее бы!***
Небо. Такое красивое, далекое, жаль, что разглядеть его почти невозможно за темно-фиолетовым дымом империи. Но это ничего! Из вертолета она все как следует рассмотрит. С ожесточенной точностью она перерисовывает строение вертолета огневой поддержки с картинки в учебнике. Вокруг вертолета вырисовываются облака, в кабине - Прия, только большая, взрослая, смелая. Стрелять из вертолета будет не так уж и страшно - уши будут закрывать не ладошки, а шлемофон, а враг будет далеко внизу - попробуй дотянись! А если у них есть свои вертолеты, то в них будут стрелять с земли мотострелковый отряд. Снизу вырисовывается автомат, а за автоматом как-то нечаянно появляется солдат с Викиными глазами. Вся серьезная такая, но улыбается, радуется приближающейся победе. Улыбка, правда, кривая выходит. По спине пробегают мурашки, когда из облаков её приземляет знакомый голос. — барабан сплюснутый. Прия смотрит в сторону. Викторию она теперь может узнать и без щуренья. — что? Вик хмурится, прислоняется ближе и с силой тычет пальцем в тетрадку — он у тебя на баранку похож. И дуло кривое. — бумага немного мнется и пачкается под пальцем. Прия кивает, тянется за ластиком. Она заставляет руку двигаться быстро и четко, переделывая автомат под Викиным взором. Становится немного жутко, но надо быть стойкой, стойкой до конца. Автомат готов. Из-за мятой бумаги, рисунок вышел слегка кривой, но это уже ничего! Прия поворачивается к Вике, слегка ухмыляется. Уж чем чем, а своими рисунками она может похвастаться, хотя бы немного. Но Виктория продолжает хмурится, но в этот раз виновник не кривой автомат. Она смотрит на вертолет и на маленькую, нарисованную в ней Прию, которая с улыбкой до ушей поливает недорисованных, серых врагов пулями из небес. — тебя опять в лазарет.***
Очки лежат на переносице как петля на шее висельника и несут за собой такой же смертный приговор. В этот раз показывали не буквы. И это она ещё легко отделалась - если бы они ещё узнали о пластырях… хотя, может уж лучше б её наказали за них вместо этого. С наказаниями все ясно, ясно за что и когда оно должно закончится. Теперь взгляды не только чувствуются но и видны. Бюст императора пронизывает её взглядом а злобный оскал кажется насмешливым. А ведь и правда - смешно! Захотела она со зрением в минус 3 в облаках полетать, дура недоделанная. Пит не садится рядом с ней. Ушел куда-то к товарищам технарям и изредка посматривает на нее. Уж лучше-б вовсе не смотрел, или если собирается - то пусть без такой жалости. На стол с размаху приземлился поднос. Прия вздрагивает, смотрит наверх и между ними с Викторией новый поединок, гляделки. Виктория. Это имя ей подходит на ура - стремится побеждать везде и во всем, она своими маленькими рожками целится прямо в судьбу, если та смеет ей перечить. Позорно, но судьбу Прия принимает покорно, пассивно плывет по её течению как бумажный кораблик - куда принесет, туда и принесет. А несут её далеко не в желанные пилоты - на эту профессию поставили крест очки, а она лишь кивнула в ответ и быстро пошла прочь, утирая слезы на пути в столовую из ненавистного лазарета. Видимо со своей пиковостью Прия делит лишь первую букву имени, больше ничего. Остается лишь смотреть на идеал снизу вверх, как в переносном, так и в прямом смысле. — ты есть не забывай, и сегодня спать не ложись. — бурчит Вик, отводит взгляд вниз, прерывает гляделки. Опять ничья.***
Снова они покидают родную казарму. Виктория тянет её куда-то вверх по лестнице, на крышу. Прия не сильно следит за тем, что вокруг - не очень хочется. Родная империя через чертовы окуляры выглядит такой острой, каждый угол, каждая неровность неприятно бросается в глаза, всегда ли империя была такой хищной? Прия закрывает глаза. Слепо даёт Вик вести её куда-то, все выше, выше несет их лестница. Идти вслепую страшно, но видеть все вокруг вот так… надо просто шагать за Вик. Прия слышит, как открывается дверь. Чувствует ветер на бритой головке, становится чуть холодно. Она невольно сжимает руку Вик, делать шаг вперед страшнее прежнего. — ты глаза открой, а то грабанешся еще. — Прия медлит, но все-таки кивает в ответ. Смотрит. Смотрит и видит небо, облака. Такое далекое и вдруг близкое. Виктория крепко держит ее за руку и тянет на крышу. Прия как-то даже не замечает легкую боль от неровных черепиц под стопами. А пока Прия задирает голову чуть ли не до самых облаков, Виктория смотрит на неё. Она больше не щурится, даже наоборот - глаза у неё стали такие большие, будто она хочет сразу увидеть весь мир. А под глазами - красные полоски. Все-таки плакала. Но теперь в глазах у Прии не слезы - там пляшут огоньки, льется разгоряченное олово. — Вика, а давай вместе в мотострелковую, ты стрелять а я… я патроны носить буду! Будем вместе по врагам! Слова вылетают быстро, невпопад, но до цели долетели. Вик улыбается, улыбка у нее клыкастая, по-имперски настоящая. — Давай! — Вик поднимает их руки к небесам — Слава империи! — Слава! Как же прекрасно по-детски это все звучало той ночью, и может будь они в детской сказке - все бы и получилось. Но в империи нет детства. Только кадетство.