loserша

       Митси вопит, что есть силы в тонком теле — паучья паутина душит: как будто в болоте по шею — лишний вздох и отправишься на дно. Фигурально, Митси утопнуть не светит, фактически — от смерти отделяют секунды приближающихся жвал. Закат сегодня удивительно красив, — думает она и обреченно закрывает глаза. — Ты не против, — насмешливо спрашивает Блум, удерживая Митси на весу под подмышками, — если твой скутер немного пострадает?        Так похер щас, — думает она. — Заплатишь по страховке, — сипит в ответ. Блум презрительно закатывает глаза. — Какая же ты… — не произносит. Митси примерно представляет окончание фразы — дрянь, сука, корова; договаривает блондинка: — Неудачница.        Это припечатывает. Митси злится, но проглатывает — ссориться с подругой феи, которая несет тебя по воздуху идея не из лучших — скутер собрать по винтикам дешевле, чем кости по суставам.        Приземляет ее Блум небрежно — в полуметре от земли, Митси не удерживается и падает, сдирая о клочок асфальта в море зелени коленку: и правда, неудачница, умудрилась же. За вспышками магии наблюдает в отдалении, как занимательный фильм — сейчас бы попкорн и колу, адреналин схлынывает и оставляет болезненную слабость во всем теле, начинает тянуть ссадина, топит запоздалый страх. Уйти бы, но смотрит — вот героини, вот зло, никаких полумер — вот хорошо, вот плохо, там где плохо — всегда поражение, а добро побеждает вне зависимости от того насколько больно, тяжело и страшно. Митси проводит пальцем по свернувшейся крови, ей тоже больно. И тяжело, и страшно. — Но я в конце не услышу звуки фанфар, — произносит в пустоту. Да и в другую команду уже не переметнешься — не примут. Митси хмыкает, надавливает на рану и чувствует, как рефлекторно выступают слезы из глаз. — Ты как мышка, — приобнимает за плечо из ниоткуда взявшийся Брендон.        Мыши нудно скребутся в шкафах с крупой, даже если они пустые, мерзотно тихо пищат и мешают спать, у Митси дома они иногда устраивают ночное рандеву. — Даже не представляешь насколько ты попал в точку, — кривится. — Пусть и не в том смысле, что имел в виду.        Брендон хмурится, но в коннотации разбираться не стремится. Митси понимает: она не главная героиня, и скорее всего настолько второстепенный персонаж, что бэкграунд никого не интересует. Было бы проще, если бы мыслей у меня тоже не было, — думает Митси, но мысли все-таки есть — и они режут без ножа. — Я отведу тебя домой, — ставит перед фактом Брендон.        А ты хоть знаешь, где я живу? — интересуется Митси про себя. — Лучше отнеси, — флиртует. — Я ранена.        Брендон фыркает и не отказывается. По пути они говорят ровно ни о чем, настолько, что вспомнить нечего: погода замечательная, Винкс — слаженная команда, Земные Феи свихнулись на почве мести, а Черный Круг сдал позиции; об этом вещают по телевизору, пишут в газетах и говорят на улицах между делом. Митси по инерции поддерживает диалог, заранее предвосхищая фразы — по шаблону не скажешь лишнего. Хотя никому до нее нет дела, поэтому можно и не стараться. — И как, серьезно у тебя все со Стеллой? — спрашивает напоследок.        Брендон вздыхает и пожимает плечами: — С ней интересно.        Митси приподнимает бровь — такое себе определение отношений. Будь она Стеллой, оскорбилась бы. — Она… Мне с ней комфортно. Было. Не знаю. Надеюсь, мы сможем сохранить то, что имеем.        Крыша дома провалилась, пластиковые окна оплел вьюн, Митси смотрит на бывший модным фасад своего дома, который теперь в стиле «ля натурель». Брендон сжимает пальцы в кулак: — У всех случаются неурядицы. — Да, но не все пытаются вызвать ревность у своего парня, угрожают обычной девушке, с которой этот парень без обязательств флиртует. Это твои проблемы, Брендон, не вмешивай в них меня.        Брендон неловко кивает. Вины не испытывает, видно по глазам. Митси понимает — второстепенный персонаж, ее чувства, в целом, тоже никого не волнуют. Дома нет света, нет газа, нет воды. Паркет вздулся, пробивается трава. Антикварные стулья из дерева в прямом смысле стали деревьями с молодыми листочками и побегами. Митси доползает до кровати и с головой укрывается синтетическим пледом. *        Из бара вываливается на темную улицу — падает в кучу мусора у черного выхода: — Я сама ушла, ясно?        Звезда на небе издевательски мигает. Митси пьяно ржет — я же кусок дерьма, от дерьма воняет, все правильно. Ежится, сегодня прохладно. Надо вставать, дешевый виски бурлит в желудке и пузырится нервным тиком у края глаза: заслужила. Неудачница. Кто бы знал. — Вставай, — требует звонкий голос. — Да пошла ты.        Блум взваливает ее на себя — Митси ищет в глазах брезгливость, и не находит — удивительно. Там, где надо пожалеть: она бьет наотмашь, когда стоит пнуть — проявляет человечность. Нужна мне ее благотворительность, — злится Митси, пытается оттолкнуть себя от Блум. Закрывает глаза, в носу свербит. Это, наверное, яркий фруктовый аромат. Ей никогда клубника не нравилась. Аллергия. Шмыгает носом.        Блум приводит к себе — у нее уютно, пусть и все вышло из моды давно. Митси безразлично скользит взглядом по фотографиям, развешанным по стенам — три года, семь лет, пятнадцать; вот Блум с цветами, здесь с какой-то подругой, даже в превращении есть — знать бы раньше, не испытывала бы столько ревности на Хэллоуине к удачному костюму. Или нет. Себе Митси старается не врать. — Давай серьезно поговорим, — просит Блум, накрывая ладонь своей ладонью. Ее пальцы прохладные и слегка влажные. Глаза печальные, спина сутулая. — А есть о чем?        Блум шумно выдыхает: — Да! Давно надо было. Просто не понимаю за что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала? Ты задиралась в младшей школе, хвалилась дорогими вещами, унижала всех, кто по «уровню» не дотягивал. Я могу это понять, наверное… — Вряд ли.        Блум вскидывается: — Ну, конечно, это же я такая успешная валяюсь в куче мусора в пятницу вечером.        Митси фыркает, сдувая прядь волос с глаз. — Ты правда вряд ли можешь понять каково это, когда единственное, чем можешь похвастаться — дорогими вещами. Я не горжусь тем, что делала раньше.        Блум хмурится: — Тогда зачем продолжаешь?..        Митси пожимает плечами. Она второстепенный герой — ей мотивация не прописана по сюжету. — Если тебе нужна помощь…        Митси закатывает глаза: — Ты себе для начала помоги.        Блум оскорбленно произносит: — Я вообще-то… — Добро во плоти, я помню, не утруждайся повторять. Настолько, что в семнадцать превратила мой мопед в свинью. Пришла на вечеринку и издевалась, зная о своем преимуществе. Позволила себе продать потенциально опасного питомца, разбила мой скутер. И все это с жестокой уверенностью в собственной правоте.        Блум вздрагивает как от пощечины. Открывает рот, закрывает. — Мне без разницы, если честно. Я знаю, что не лучший человек. С гнильцой. А ты? Ты какая?        Блум не находится с ответом.