слишком много запахов.

гиперчувствительность графа дашкова к запахам, кажется, приносит лишь пользу. это подпитывает осторожность, даёт возможность за несколько десятков метров почувствовать чьё-то присутствие, что позволяет вовремя предотвратить различные бедствия для вампирской знати. запах пороха резко ударяет в нос, серебра — словно прожигает слизистую даже без прямого контакта. иногда смесь различных запахов доводила до тошноты, болезненно сдавливающей грудь и застревающей в горле комом. но у такой особенности был определённый плюс — дашков за сотню метров мог почувствовать аромат своего излюбленного князя. из запахов всех окружающих его выделялся сильнее всего. граф мгновенно мог определить приближение юсупова, когда в голову ударяло что-то сладковато-терпкое и до боли в висках привычное. такие ощущения не могли не радовать, но одновременно и не волновать. так что, открывая дверь, феликс чаще всего тут же ловил заинтересованный взгляд и слабую ухмылку, вновь и вновь по-детски удивляясь, словно ему в очередной раз показали фокус, тайну которого он до сих пор не может разгадать. только вот эта тайна была известной с самого начала. — вас ведь даже не напугать, граф, — шутливо бросает юсупов и без всякого стеснения проходит внутрь помещения, приближаясь к дашкову и вплетая пальцы в тёмные волосы, чуть взъерошивая их и разбирая слегка спутанные прядки. — а так хотелось. в ответ на насмешливую с небольшим оттенком флирта фразу юсупов услышал лишь тихий смешок, что даже вызвало расстройство и удивление поразительной молчаливости графа. ни одного колкого слова, ни единой дразнящей фразы. в попытках услышать от возлюбленного хоть что-то феликс аккуратно опустился на колени дашкова, с ухмылкой на губах езрая на сильных бёдрах, после ощущая горячие ладони на хрупкой талии и сжимающие её пальцы. тонкие бледные запястья до безумия изящно взлетали, меняя своё положение и устраиваясь всё ниже по телу графа. дашков лишь раздражённо вздохнул, ощущая, как сильно душит воротник рубашки, насколько сдавлен воздух в комнате и как же он хочет задохнуться в этом чертовом глупом кудрявом парне. феликса забавляла натянутая невозмутимость, хотя для него всё будто было написано на лице дашкова капслоком. юсупов замечал малейшее изменение в поведении графа, всегда подмечал в голове выступивший на щеках скромный и бледный румянец, казалось, князь даже высчитывал частоту моргания, дрожи ресниц и то, в какую сторону направлен взгляд чужих глаз. стоило юсупову хихикнуть с умилительного для него поведения дашкова, и тот уже опускает голову, тяжело вздыхая и прикусывая губу. князь мягко поднимает голову за подбородок, заглядывая в глаза, а после оставляя на уголке губ скромный лёгкий поцелуй со вкусом сладкой вишни, цветы которой по ощущениям распускались прямо в груди темноволосого. — я смотрю, у вас сегодня особая любвеобильность, мой дорогой князь? — почти промурлыкал граф, сходя на бархатный шёпот и приближаясь к тонким губам, выделяющимся благодаря красной помаде, горячо выдыхая и почти теряя голову от такого ничтожного расстояния. — можно подумать, вам это когда-то не нравилось, граф, — с хитрой ухмылкой прошептал в ответ юсупов, устраивая ладони на горячей шее и впиваясь в чужие губы, напрочь забывая про косметику, размазанные следы которой наверняка очень пошло останутся на устах обоих. пальцы дашкова с силой сжали тонкую талию феликса, чуть надавливая на себя и прижимая парня к груди, а сам юсупов на это мягко и коротко простонал, самостоятельно прижимаясь сильнее, будто добровольно отдаваясь на растерзание зверю. несмотря на лёгкий оттенок беспечности в поведении князя, он был чертовски хитёр и всегда знал наперёд, что следующим сделает излюбленный граф — изучил его полностью за это время — и делал всё словно назло, вызывая у дашкова ещё большее желание взять эту бестию прям на столе, болезненно вжимая лопатками в твёрдую деревянную поверхность. юсупов слабо ухмыльнулся в поцелуй, будто замышляя что-то до ужаса непристойное, и беспардонно разорвал приторный поцелуй с приятным страстным оттенком, а после припал чуть распухшими губами к шее, оставляя град мелких поцелуев. широко мажет языком по коже до мочки уха, ощущая солоноватый привкус и слыша взволнованный возбуждённый шумный выдох, уже представляя, как дашков, закатывая глаза, прикрывает их и поджимает губы. граф откинул голову, открывая партнёру полную свободу действий, чем тот с радостью пользуется — оставляет багровые отметины, исчезающие прямо на глазах, прокусывает кожу, наблюдая, как собираются скромные поблёскивающие бусинки алой крови. — изводите меня, князь, — наконец пробормотал дашков, судорожно сглатывая слюну, а феликс лишь с наслаждением наблюдает за движением кадыка. — вы представить себе не можете, с каким усилием я держу себя в руках, когда вижу вас, а сейчас и подавно. юсупов довольно хихикает, проводя пальцами по тёмным чуть спутанным и влажным волосам, а второй рукой блуждая по сильной напряжённой спине, мягко очерчивая рельеф. — сочту это за признание в любви, — тихонько бормочет князь, будто боясь спугнуть мужчину или же нарушить эту тонкую разгорячённую атмосферу вокруг пары. — а вообще, не сдерживайтесь, я ведь этого и добиваюсь, правильно? а графа долго уговаривать в этом деле и не надо — тут же подхватывает парнишку за бёдра, разворачиваясь и укладывая того на деревянный стол, предварительно резким и небрежным движением смахивая с него, кажется, какие-то важные документы — плевать, разберётся с этим потом. юсупов удивлённо глядит в глаза, рвано дыша и чуть прогибаясь в спине от нарастающего желания большего. и дашков утыкается носом в бледную шею, вдыхая сладкий аромат вампира, попутно очень неаккуратно и нетерпеливо расстёгивая пуговицы чужой рубашки, распахивая её и покрывая влажными поцелуями оголённые и до безумия привлекательные ключицы и плечи. граф шумно втягивает воздух, вновь и вновь выводя небрежные узоры на нежной коже, но тут же замирает. в этот момент, кажется, даже сердце темноволосого остановило ход. слизистую носа, горло и лёгкие обожгло еле ощутимым приторным запахом, который вызывал невероятное моментальное отвращение. тот явно не был похожим на приятный и привычный аромат не менее привычного кудрявого вампира. — ты же знаешь, что я ненавижу больше всего, да? — недовольно бормочет граф дашков, нависая над юсуповым и строго заглядывая прямо в глаза, стараясь скрыть в голосе дрожь обиды и мгновенного осознания произошедшего.