Stay

- Оставайся. Просто - оставайся. - Ты же знаешь, я не могу. Севил знал. Знал с того момента, как услышал в очередном портовом сообщении приказ о мобилизации. Севил знал - Дэлис явится одним из первых. Это знание убивало. Дэлис стоял по колено в воде, чуть щурясь от бликов закатного солнца. Дэлис молчал. Как всегда, когда говорить было сложно. С Севилом говорить было сложно в особенности. Ведь высшекровный не сообщил ему о том, что получил чёртов приказ о командовании одним из военных крейсеров Её Императорской Снисходительности. Молодой адмирал не любил долгих сцен прощания. И из улья лоублада чаще всего уходил поздно ночью - когда Севил, обессилевший от кропотливой работы, засыпал, сидя над очередной сборной деталью. Так было легче: Этернису не приходилось выискивать нужные слова, увиливать от прямых обещаний вернуться, а Эшесу - разрываться на части, глядя, как худая и щуплая фигура быстро погружается в ко всему равнодушное море. Так было с первой их встречи. Но сейчас, в этом долбанном сейчас, подобное оказалось невозможным. Дэлис обещал себе - что сегодня же скажет. Севил - что непременно выслушает. Они обещали, но выходило лишь молчать, одинаково ожидая, пока кто-то из них начнет. Валун, к которому Севил прислонился в ожидании, когда-то был частью пристани, в ходе последней гражданской войны почти полностью разрушенной. Вместе с другими полутонными гранитными глыбами он образовывал мол, один из многих, вспарывая море, точно нож - рыбье брюхо. Камень неприятно холодил плечи, однако упрямый лоублад даже не думал менять позу, пристально всматриваясь в фигуру своего спутника, стоявшего достаточно далеко. Впереди. Севил знал: Дэлис создан для войны, живет ею, дышит ею, война необходима ему - больше, чем море, чем отдых... Больше, чем он сам. Но кто сказал, что механик принимал это знание? Дэлис знал: на этот раз всё непросто. Непросто между ними, непросто в этом чёртовом мире, балансировавшем с пол-оборота на грани очередной междоусобной войны. Знание не приносило ничего кроме удушающего сожаления и отчаянного неприятия. Морского тролля разрывало на части: он хотел, впервые страстно хотел остаться на суше, внезапно обрётшей маслянистый запах, хрипловатый баритон и обеспокоенный взгляд оранжевых глаз, но он не имел права ослушаться Императрицу. Как высшекровный. Как военный. Это знание убивало. - Послушай, я... Они начали одновременно, почти тут же осеклись, предоставляя право продолжать друг другу. Этернис повернулся к Севилу, практически мгновенно отметив общую напряженность лоублада. Эшес рассматривал Дэлиса, словно пытаясь отпечатать образ адмирала в своих глазах, намертво впаять в сознание. Ощущать подобное было непривычно. Закусив губу, морской тролль напряжённо соображал, как же высказать то, что сказать необходимо - и не порвать ту хрупкую, почти невесомую нить, едва соединившую их после вчерашнего. Живший исключительно книжными ситуациями, выживавший за счет разума, не дававшего сбоев, Дэлис путался в эмоциях, как слабая, никчёмная личинка, едва увидевшая небо Альтернии. - Я хотел сказать тебе, что... - он силой выталкивал из себя слова, потому что это было необходимо. - Что... - Что "что"? - голос лоублада звучал устало - настолько, что Этернис успел сотню раз передумать, но. Оранжевые глаза спокойно смотрели на него в ожидании продолжения. Настолько ли необходимого? - что... - нет, Аетернис не мог этого произнести, не мог - и всё, что оставалось - это, зажмурившись и что есть силы, краснея, сложить руки во всем понятный знак квадранты. Севил молчал. Дэлис тоже. Ещё никогда он не испытывал столь дикого страха, не желал так сильно услышать ответ. Неизвестность ужасала. Поэтому его водяной пузырь чуть не порвался, когда такие знакомые и тёплые руки прижали его к себе, всё крепче вжимая в тело лоублада, а успевший стать родным голос прошептал совсем рядом с нервно дернувшимся ушным плавником: - Я тоже, Дэл. Они просто стояли по колено в холодной и мутной из-за песка морской воде, дыша одинаково рвано, одинаково задыхаясь. Дэлис вслушивался в быстрый ритм, что отбивала внутри насосная мышца Севила, непривычно робко обнимая Эшеса. Севил всматривался в почти потемневшее небо, положив подбородок на макушку высшекровки. Все было правильно.

It's the little things, little things, little things That make the world It's the little things, little things, little things That make the world