Последние деяния Темного Лорда (для заявки)

      В глазах промелькнула вспышка зеленого пламени заклятия смерти, пущенная Темным Лордом в мальчика, который Выжил, который сейчас встретит свою Смерть, - снова, - с целью окончательно убить своего давнего врага – Гарри Поттера - и на этот раз уже навсегда...       Каково же было изумление Темного Лорда - человека, победивший самого Альбуса Дамблдора, так презренного ему - когда его собственная палочка из бузины, будучи самой могущественной палочкой во вселенной, созданной самой Смертью, которую он так долго искал, хоть узнал о ней этот человек случайно - человек, которому никто и никогда в жизни не читал детских сказок, особенно, магических, не смотря на то, что в них он и не готов был верить, поскольку его детство было воплощением далеко не сказки, а самого настоящего кошмара, где никто и никогда его по-настоящему не любил, - верящему лишь в свое неоспоримое могущество, желающему стать выше любого из людей, брезгливо отказавшемуся ради этой цели даже от своего имени, позорно данного ему грязным и презираемым маггловским отцом, - которому не знакома не любовь, ни дружба, ни добро, а лишь одиночество, в коем он видел истинное могущество и свободу - а в любви лишь отягощение, - вылетела у него из рук, будто выбитая ногой противника в рукопашном бою.       Последнее, что увидел Темный Лорд - вспышка заклятия Смерти - Авада Кедавра - его непревзойденное оружие, никогда не подводившее прежде, выстрелившие предательски прямо в него, когда он уже не сомневался в своей победе, - ибо с ним Старшая Палочка, Бузинная Палочка, которую глупец Дамблдор старался упрятать от него, самого известного и могущественного волшебника всей современности, чье имя боятся произнести вслух, наследника самого легендарного Салазара Слизерина, величайшего мага во всей вселенной и четверке Основателей - но странным образом оказавшейся почти молниеносно в руке Поттера, Большой зал Хогвартса - замка, который принадлежал ему по праву рождения и ставший ему домой, испуганную толпу людей и прочих существ, защищенного от Волдеморта Поттеровским заклинанием щита.       В следующее мгновенье пламя зеленого цвета поглотило его столь быстро, будто это не магия, а сама Смерть, которую не может остановить никто и ничто, включая Протего, которым Поттер так наивно старался всех защитить - защитить от Лорда - от которого не сбежать, не спастись, не спрятаться - от того, с кем невозможно договорится, кого не обманешь и кому принадлежат все эти жалкие и никчемные жизни, что он может оборвать взмахом руки – самые распространенные защитные чары, чья мощь способна отразить практически любое заклятие.       За исключением одного...             «Неужели глупый мальчишка не лжет, и Крестражей правда больше нет? Если так, то это конец. И теперь уже точно без всяких вариантов...» - впервые в равнодушных и безжалостно-холодных глазах Тёмного Лорда промелькнул страх.       Пронзительный свист, яркий свет...       Как и семнадцать лет назад в Годриковой Впадине. Тогда он потерял не только всю свою мощь, но и тело, по причине того, что не предусмотрел невольную защиту со стороны матери, что пошла на жертву ради своего ребенка – древняя магия, не позволявшая Волан-де-Морту даже прикоснуться к Гарри. Она лишила его могущества и некогда неоспоримого звания самого великого мага сразу после Основателей, наследника самого Салазара Слизерина по материнской линии. Какой же запредельной болью оказалась тогда жертва этой глупой женщины. К ней Волдеморт был совершенно не готов. Но он оказался не умершим: самый темный маг всех времен был вырван из своего тела, став даже меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение.       Чем я был, не знаю даже я, друзья мои! - вот тогда была фраза Лорда Пожирателям смерти по поводу своего жалкого тринадцатилетнего существования. Но в его словах даже тогда звучала ложь - хотя бы потому, что у него никогда не было друзей - он не верил не в любовь, не в дружбу - для него важна была лишь преданность и непоколебимость его идеям.       Он, прошедший дальше всех по тропе бессмертия...       Ведь его цель – победить смерть. И ему, по сути, удалось это, однако Поттер как всегда испортил абсолютно все. Теперь же все снова, как и тогда.       Но сейчас уже нет Крестражей...       Следовательно, на этот раз он действительно познает, что значит умереть...       Последнее чувство, испытанное им перед смертью, было лишь ощущение бегущих мурашек по спине. Его жуткое змеиное лицо, бледное и иссохшее, исказившись в гримасе ярости и ненависти ко всему живому - ко всем тем, кто в отличии от него познал блага добра - каменным образом застыло перед тем, как луч зеленой вспышки ударил прямо в колдуна. Багровые глаза со щелочками зрачков окончательно потеряли в эту секунду прежнюю яркость красного оттенка, став пустыми как окна нежилого дома. Кисти рук, напоминавшие больших белых пауков, вздрогнули от последнего в жизни рефлекса и почернели. Сердце, про которое сказал бы каждый, что его у него нет, издало конечный свой тяжелый удар и навечно затихло, пока тело обмякло и беззвучно рухнуло на пол, вместе с последним вздохом. Тонкие губы скривились, так и оставшись слегка полуоткрытыми, словно Том Реддл хотел что-то сказать перед смертью. Или, может быть, заклинание из двух слов все же и было фразой из его уст?       Лорд Волдеморт упал на другой стороне Большого Зала. Его настигло оружие собственного возмездия над ненавистным ему человечеством. Остался только безжизненно-худой и бледный труп в черной мантии и сползшем балахоне. Великий властелин Тьмы, чье имя боялись произносить все волшебники и волшебницы, самый черный колдун всех времен и народов лежал мертвый в зале, оглашенном криком вражеской победы со стороны всех, кто в нем присутствовал.       Исключение могли составлять только не убитые, чудом оставшиеся на ногах Пожиратели Смерти: гибель их Милорда окончательно сбила в них любое желание сражаться, ведь потерян смысл того, ради чего стоит воевать. Многие из них бросили палочки почти сразу, кто-то не верил в то, что случилось то, что казалось невозможным - но стало неминуемым вопреки всем стараниям преодолеть предел человеческой сути. Только теперь до них, вполне возможно, может дойти понимание того, что все это время они сражались попросту зря. Вдруг все сторонники Темного Лорда пожелают сделать то, что так и не не сумел осознать, а может, просто не захотел или не смог их Темный Повелитель – раскаются - в частности, в убийствах, мучениях, страдания, ненависти и злобе ко всем вокруг них только ради прихоти мертвеца...       Мертвеца, на могилу которого никто и никогда не захочет прийти, ведь никто не будет по нему скучать, лить слезы, вспоминать. Мертвеца, которому чужды понятия добра, объятий и заботы, могила которого будет так далеко отсюда, так отчаянно всеми забыта, насколько это вообще возможно. Могила, на которой не будет ни памятника, ни цветов, - оплакивать ее будет лишь дождь. Могилу, о которой никто не вспомнит - ей лишь будут пугать непослушных деток перед сном. Могилой, что станет сказкой, которую тому, кто в ней лежит, так никто и никогда не рассказывал, обняв перед сном - страшной сказкой о безумном, ужасном, проклятом, поверженном Зле, чье холодное дыхание будет еще долго вселять ужас в знающих. Зло, при упоминании которого многие инстинктивно станут искать волшебную палочку, болезненно вздрагивая от причиненной им человечеству боли, морщась, сплевывая на землю, посыпая сверху обильно всеми гадкими словами. Землю, ставшей последнем пристанищем, где под укутывающем покровом снежного одеяла от промерзлого ветра зимой, и в свете лучей теплого солнца летом, освещающих безымянный холмик на пустынных ветреных холмах где-то очень и очень далеко от Хогвартса нашло упокоение зло, утаиваемое от глаз живых, оставшегося в памяти миллионов не как Том Марволо Реддл, а как Лорд Волдеморт, наконец познавшее то тепло и умиротворение, что были неведомы ему при жизни.       Никто не пожалеет одинокого маленького Тома, чья искалеченная душа была заперта в теле, испоганенном злом, которое оно свершило, словно в холодных стенах приюта. Душа, с постоянной агонией, без добра, без ласки, без улыбки и поддержки, без материнской любви и заботы, никем не признанная, никем не понимаемая и отчуждаемая всеми, единственным спутником которой был дождь, стучащийся в холодное приютское окно, - дождь, который и теперь, единственный, кто будет плакать вместе с Томом, навещая его могилу обильным поливом струями дождя, - стекла которого отражали ледяные водяные струи и слезы на бледном, искаженном болью детском лице Тома - мальчика, для которого слово «любовь» стало проклятием, чьи глаза с самого рождения впитали столько ненависти, ярости, обиды, презрения, злости, и смерти, - начиная с материнской - что стали багровыми. Мальчика, который родился и вырос не чтобы выжить, но сделать несчастливыми сотни и тысячи невинных вокруг только потому, что в свое время ему никто из людей не протянул руку, не предложил помощь, не показал, что такое значит любить - лишь шептались о его странности, говоря о его ненормальности и будто его никто никогда не понимал – никто и не старался этого сделать - все старались не услышать его безмолвных криков, старались не замечать боли Тома, разрывающего свою и без того истерзанную душу, подменившего светлые чувства тем, чем он щедро платил окружающему миру за свое жестокое существование – страхом, яростью, болью, дабы каждый смог прочувствовать на себе все, чего довелось испытать ему самому.       «Он жил ненавистью к людям!» – воскликнут другие.       Но разве не люди научили его ненавидеть самих себя, не они ли предложили ему правила жестокой игры, где Том вынужден просто согласится жить по страшным законам несправедливого мира, смиренно приняв отведенную ему роль изгоя, бессильно клеймив себя одиноким чудовищем, несчастным выродком, от которого осталась лишь небольшая горстка пепла и маленький осколочек души, которому суждено пребывать на том свете в вечных муках и которого суждено здесь, в мире под луной, забыть после смерти в одном только Судьбе известном месте. Днем над безымянной могилой будет дуть пронзительный ветер, принося с собой свежий воздух дальних краев - будет убаюкивать, успокаивать, ласкать землю легкими прикосновениями. Будет ярко светить солнце, согревая это место лучами. И где-то высоко в небе будут слышаться звонкие птичьи трели. Вереск, шумя, будет покачиваться на ветру, сопровождаемый тихим шелестом пожухлой травы, склоняя к земле степной ковыль, словно тот будет шептать Тому, спящему вечным сном, будто разговаривая с мальчиком, что на самом деле в мире есть и добро и радость, есть смех, счастье, забота и любовь и что она не отягощает человека, как ошибочно думал мальчик, а наоборот, дарует шанс стать поистине свободным и что даже у Тома могут вырасти крылья, в следующей жизни, ведь каждый имеет право на второй шанс - и он не исключение. А ночами – самыми красивыми, теплыми ночами, когда все вокруг стихнет, когда на темном небе зажгутся россыпями миллиарды звезд – истории о добре и зле будет слушать мальчик, которому никогда в жизни не читали сказок…