Страх в твоих глазах

- Ну, а откуда я могла знать это? Если бы не я, ученики бы из спортзала не сбежали. - Нацуки скрестила свои маленькие руки на груди и с усталым выражением лица смотрела в сторону, где находился Брайан. Она вспомнила, как с радостными глазами смотрела на улицу, где находилось небольшое помещение, в котором проводилась деятельность спортивного клуба. После первой фразы парня, связанной с активацией тревоги, стало совершенно неспокойно на душе. Пару минут три девушки сидели в молчании, поглядывая на самую младшую в литературном клубе, пока розоволосая не решилась признаться в своем действии. После этого даже Юри стало неловко от непонятного и нечитаемого взгляда лохматого. Его глаза время от времени оглядывали комнату и двери с окнами, но глаза всегда останавливались на виновнице данной атмосферы. - Эти, так называемые, ученики сейчас скорее всего валяются где-нибудь, либо ходят с костями наружу, - Брайан прикусил губу и посмотрел себе на руки. В его голосе не было слышно раздражения или какой-то другой отрицательной эмоции. Его лицо выражало лишь разочарование и желание поспать. После такого беспокойного вечера хотелось забыть всё к чертям и залезть под одеяло с кошечкой или собачкой и не загружать свою голову чем-то ещё более проблемным. - этой сиреной ты призвала в школу ещё больше нечисти. Нацуки поджала губки и виновато опустила взгляд в пол. Ей ведь хотелось как лучше, верно? Она вытянула ноги, упираясь ступнями в пол, чтобы хоть как-нибудь растянуть уставшие мышцы. Пальцы стали проводить по кистям рук, якобы поглаживая. Сейчас не время расстраиваться и плакать. Юри всё это время сидела у кладовки и пряталась от чьих-либо взглядов. Ноги болели и образовывались маленькие тёмные синяки под тонкими белыми гольфами. Раны на теле не забывали каждый раз напоминать о том, что они всё ещё существуют и им нужно внимание. Хотелось рыдать и кричать, складываясь калачиком на полу, обнимая себя на коленки. Но слёз было бы недостаточно, всё сразу бы высохло на усталом лице. Да и недавняя вода, которая попала из бутылки в организм, помогала сдерживаться от желания, которое с каждым разом усиливалось. А если бы она сидела одна дома? Если бы кто-то вошёл в её маленький и скромный домик? Спина всё ещё ныла от знакомства с тупым углом жалкой ступеньки. Кажется, не только спина. Интересно, останется ли хоть какой-нибудь шрам? Девушка поёжилась от этой мысли, опуская лавандовые глаза на рукава, под которыми находились в плохом состоянии руки. Шрамы затягивались медленно, но верно. Недавно появились свежие, которые Юри частенько потрагивала, чтобы её мысли переключились на физическую боль. Моника, президент литературного клуба, сидела за партой, которая стояла у самой стены. Девушка "легла" на эту стену и изредка смотрела на, сидящего за учительским столом, Брайана. Её ладони были сплетены друг с другом. Странно, от чего-то неизвестного кисти рук не прекращали побаливать где-то внутри, под кожей. Больше всего где-то рядом с фалангами, между пальцами. Девушка смущённо отвела взгляд, когда парень случайно посмотрел на неё. Моника не успела заметить, как Брайан тоже резко перевёл внимание на другой объект, потерев свой затылок. Эмили, увидев это, уголками губ улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Девушка, чье имя Сайори, сидела на последней парте рядом с Юри. Ей всё ещё было страшно, но сил на эмоции не хватило, чтобы корчить взгляд ужаса. В какой-то момент девушка просто опустила голову на парту, в надежде заснуть и проснуться в мягкой постели, а может и вообще не просыпаться. Оставаясь в надежде, что это было просто плохим сном, который на завтра уже забудется, как и все остальные сны, иногда мелькающие в ночных видениях Сайори, от которых она просыпается в холодном поту. Почему никогда не бывает точных ответов на её вопросы? Что всё это значит? Кто-нибудь стоит за тем, что люди становятся невообразимо жуткими и ненасытными? Голубоглазка издала совсем тихий болезненный стон. Сердечко, бьющееся в груди, снова, будто ударило в грудную клетку со всей силы. Руки потянулись, чтобы снова подергать надоедливый школьный бантик, но девушка осознает, что давно сняла его и бросила. А ведь он был у неё один. Обычно такая боль возникала в других обстоятельствах. Когда на неё никто не обращает внимание или когда уделяют сликшом много внимания, беспокоясь о её состоянии. Такое было давно. Год назад примерно. Спустя неделю после своего дня рождения. Этот день навсегда останется для неё самым болезненным. Юри, чьи глаза сияют лавандой, бросила взволнованный взгляд на подругу, сидящую рядом. Её длинная рука опустилась на чужое плечо, которое тут же вздрогнуло. Сайори подняла голову и ответила кивком на немой вопрос Юри, всё ли в порядке. Даже не умея читать мысли, голубоглазка могла ответить любому глухонемому человеку. Снова её лоб укладывается на парту, а руки кладутся под чёлку. - Громкий звук привлек их внимание. Они бы и не зашли в школу, если бы оттуда не доносились вопли, а уж тем более твоя пожарная тревога. - Брайан снова подал тихий голос, откидываясь на спинку стула и убирая руки со стола. Он коротко поймал взгляд Нацуки и вздохнул. - Я говорю про прохожих тварей. - Я всё прекрасно поняла. Ты можешь перестать смотреть на меня, как на дуру и не повторять одно и тоже? Даже если я и есть дура, - последняя фраза прозвучала сквозь зубы. Девчушка подняла глаза к потолку. Тёмный, но белый потолок. Вот бы увидеть звёздное небо без темных облаков. Такие сияющее и блестящие. Как алмазы в небе. Верхние зубки снова кусают нижнюю губу, а затем Нацуки облизывается, переводя взгляд в совершенно другую сторону, ведь услышала оттуда голос президента литературного клуба. - Прости, Нацуки, но Брайан прав. Думаю— - Да, да, он молодец, он всё у нас знает, - голос Моники прервала самая младшая, с детства нелюбящая критику в свою сторону. Она уверенно закивала, с каплей сарказма говоря своё предложение. Девушка, нервно хихикнула и снова обернулась на лохматого парня. - что-то несильно я и привлекла кого-то. За это время в основном только школьники почему-то на глаза попадались. Ну, школьная форма, думаю, знаешь значение этого слова. - Нацуки нахмурила брови и, кажется, её издевательский тон разговора не предвещал что-то позитивное. Когда только начинался спор, она всегда переключала внимание на действия человека, с которым спорит и ругается. Её голос выражает сарказм и самые мелкие грехи человека. В данной сложной ситуации никому не хотелось ругаться и выяснять отношения, но атмосфера говорила обратное. Парень недоуменно посмотрел на Нацуки и сдвинул брови к переносице. Он хотел вставить своё слово, но его перебил знакомый и дорогой голос пианистки. - Так, если подумать головой, то на первом этаже они и ходят. Ты же знаешь, как много клубов на том этаже. Послушай, сейчас не самое лучшее время повышать голос, - Моника села ровно и положила локоть на стол, подборок упирался в ладонь, которую она подняла, будто готовясь выйти к доске. Её взгляд ушел к стене, не было никакого желания ещё больше злить любителя манги. Но, видимо последнее предложение не сильно повлияло на подругу. Она проигнорировала это и продолжила: - Вот оно как? Простите за то, что попыталась хоть как-то спасти положение. - голос дрогнул. Нацуки снова повернула голову в сторону подруги, но взгляд упал на пол. Будто она вела диалог с ним. - Мы остались без света. - президент кинула через плечо свою фразу, явно понимая, что идёт не в ту сторону диалога. Хотя возможно есть шанс, что свет вырубился по-другой причине. После этой фразы Брайан незаметно закусил губу и зачем-то глянул под стол, будто там его могло найти спасение. Моника поджала уста и прикрыла глаза, начиная размышлять как аккуратно выйти из напряжённого состояния, при этом не задев ничьи чувства. Что за раздражение появилось внутри? Почему так хочется накричать на кого-то? - Это я вырубила его, да? - Нацуки хмыкнула и печально усмехнулась. Стало ссаднить горло. Захотелось горячего чая Юри, чтобы успокоиться. Губы снова заныли, пока хозяйка их не прикусила. Девушка выпрямилась и оглядела класс, но не встречаясь с нечитаемым взглядом Моники. - Я не совсем это имела ввиду.. - пианистка виновато кинула взгляд в сторону, где раньше сидела Нацуки. По рукам снова цепочкой прошла непонятная боль. Как ток, быстро появился и быстро ушёл. От такого странного ощущения девушка вздрогнула и, нахмурив брови, глянула на свои ладони. Её снова охватил негатив изнутри и она даже не знала, что думать. - Ну, разумеется, я ведь почти никогда не права, - всё выходило из под контроля. Тон голосов у обеих повышался и с ноткой недовольства менялось выражение лица девушек. - а то, что я пытаюсь помочь никого не волнует. Сайори, ощутив снова лёгкую боль в грудной клетке ближе к сердцу, хотела спрятаться под парту и зарыться в свои руки. Она точно не в состоянии сейчас решать чьи-то разногласия. Потухший луч солнца лежала лбом на своих руках, которые, в свою очередь, немного неприятно упирались в деревянную твёрдую парту. Юри даже не пыталась что-то сделать с этим разговором подруг. Ей хотелось закрыть дверь кладовки и быть там, в полной темноте, лишь бы не на свету лунного света, где ее высокую фигуру было хорошо видно. Боль утихала, но не на душе. Как же Нацуки сейчас не права. В действительности не права. Именно в том, что сейчас сказала. Как же никого не волнует? Как язык поворачивается такое говорить? (Интересно, почему у Юри болят только синяки и ссадины?) Эми сидела на парте и караулила дверь. Время от времени она хваталась за голову и сквозь зубы издавала болезненные звуки. В эти моменты девушка тянулась рукой к мелкой бутылочке с зелёной жидкостью, которая напоминала тархун и пила из нее совсем чуть-чуть. Возможно там находилось размешанное лекарство обезболивающего или от головной боли. Кто знает, зачем надо было разбавлять всё это непонятной водой? Чтобы было вкуснее? Скорее всего. - Да потому что ты это своё прекрасное мнение не умеешь нормально высказывать, - Моника уже чётко посмотрела в глаза Нацуки, от чего последняя злобно отвернулась. Президенту хотелось сказать намного больше, но ведь нельзя забывать, сколько всего сделала для них розоволосая? Спасла из грязных чудовищных рук самой смерти, разве не так? Но слова снова вырвались из рта. - сразу же привязываешь его к нам: "Ой, это же так скучно, как этим можно заниматься?". Пора уже принять тот факт, что некоторые люди не любят то, что любишь ты. Эмили оторвала свои глаза от жутких дверей и направила их в сторону участниц литературного клуба. Она коротко и вопросительно взглянула на парня, а потом нахмурила брови. - Дамы, давайте закончим и кое-что обсудим? - Брайан подал свой голос и потёр руками переносицу. Он был вице-президентом дисскусионого клуба и не раз ему приходилось отгонять людей друг от друга, чтобы никто не подрался. Парень так же посещал распущенный музыкальный клуб, мечтая играть на гитаре. Только в такие мгновения, где он мог играть дуэтом с президентом литературного клуба, делали его счастливым. Её игра на пианино и его на других инструментов. Улыбка не сходила с лица после занятий. За эти годы Брайан не смог научиться правильно заканчивать конфликт других людей. Он просто подходил, делая невозмутимый взгляд и говорил, что надо жить дружно. - Нет, я не закончила. Хотя, какая сейчас разница, какое у меня мнение? - глаза Нацуки стали потихоньку наполняться водой. Она задрала голову вверх и стала быстро моргать, чтобы все слёзы ушли обратно или впитались в реснички. Девушка продолжала о себе плохо говорить и от этого самой же становилось хуже. По ее тонким губам прошла дрожь, а затем лёгкая боль, которая тут же испарилась. - Хочешь снова обсуждать именно это? Хорошо, вспомни, как ты обвинила меня во всем после фестиваля. Такое ощущение, будто я попросила тех придурков испортить наше мероприятие. У всех участниц литературного клуба тут же прошлись незабываемые моменты недавнего события. И не только у участниц. *** Обёртки от кексов валялись по всему полу. Буклет так и не был кем-то просмотрен и лежал на нетронутом месте. Плакат слетел со стены, а маленькие коробочки с пожеланиями выброшены вместе с листочками. Нацуки так и не рассказала свое стихотворение, так как не могла выносить ужасного поведения людей, находящиеся в клубной комнате. Моника читала первой, ни разу не запнувшись, ведь по-началу всё было спокойно. Люди не вникали ни в одно слово, сказанное девушкой. Кроме одного парня, стоящего в самом углу. Он внимательно смотрела на президента литературного клуба и пытался понять смысл стихотворения. И ему это удалось. Услышав последнее предложение, его глаза округлились, а брови приподнялись вверх. Он улыбнулся и похлопал. Сначала все странно глянули на него, но затем, вздохнув, некоторые из девушек тоже стали хлопать. Девушка с косичками тоже присоединилась, ведь она забыла это сделать, обдумывая последние слова необычного стихотворения, созданного самой Моникой. Дальше пошла выступать Сайори. Но вместо неё должна была выйти Юри по одному списку. Из-за сильного волнения девушка отказалась идти второй, поэтому голубоглазке пришлось встать у доски и опустить взгляд на листочек в своих руках. Ещё раз пару раз вздохнув, Сайори стала знакомить учеников с собой. К тому времени, уже начался небольшой пробел, который никак не входил в планы. Парни открывали подарочки и со смехом читали цитаты и приятные пожелания. Девушки за партами скучающе ели кексы и что-то листали в телефоне. Сайори обеспокоенно оглядела класс и только, когда взгляд остановился на подбадривающую улыбку двоих людей в углу, она начала читать. Голос вначале дрожал, но потом было легче, ведь скоро наступит конец стихотворения и можно будет спрятаться под учительским столом и не вылезать до окончания фестиваля. Что не так она написала в этих бумажках? Неужели всё настолько абсурдно и смешно? Завершив читать своё творчество, девушка поспешила отойти от доски и вжаться спиной в угол, забирая руки за спину. На этот раз хлопали только ученики в углу и некоторые старосты других классов, пришедшие глянуть выступление. Двое снова улыбнулись и одобрительно кивнули, но Сайори не заметила этого жеста. На выступлении Юри поднялся ещё больший беспорядок. Девушка всё заикалась и не могла сосредоточиться на чтении. Пришедшие в класс ученики кидались друг в друга бумажками и обертками. Много стали вставать с парт и выходить из помещения. Старосты пытались успокоить парней, грозно шикая на одноклассников, которые стали походить скорее на детей, чем на будущих работников какой-нибудь серьёзной компании. Они громко обсуждали что-то и смеялись над ерундой. Голос девушки у доски постепенно утихал. Ещё чуть-чуть и она будет шёпотом читать свою поэму. Юри полностью опустила голову вниз и не могла продолжать своё выступление. Она глубоко стала вдыхать и выдыхать, пытаясь найти утешение. Нацуки тоже надоело это неуважение. Ей хотелось развеять молчание подруги и закончить балаган старшеклассников. Но не успела она и рта открыть, как из дальнего угла, через весь класс к доске вышел лохматый парень в очках. Многие проследили взглядом за его фигурой и с недоумением стали переглядываться. - Прошу извинить меня, что прерываю вас. Меня очень раздражает ваше поведение. Если вам это всё неинтересно, прошу покинуть класс. Вы многим не даёте сосредоточиться, - его недовольный взгляд прошёлся по каждому. - как дети малые, ей богу. В голосе в какой-то момент прошлись нотки злости. Сдержанность была на высоте. Только парочка людей помнила о тёмном прошлом этого парня и несильно хотелось связываться с ним. Лохматому в действительности хотелось послушать стих каждой. Узнать побольше о характере, складываясь на мнении о самом стихотворении. Автор всегда выражает свои мысли и чувства с помощью бумаги и ручки. Невыносимо расстраивало то, что никого не интересовало искусство. Никто не пытался окунуться в загадочный мир письма. Понять определение некоторых слов и разобраться в том, каков на самом деле может быть внутренний мир человека. Прошло пару минут. Вскоре почти все пришедшие повставали с мест и вышли за дверь со смешком. - Может ещё и в угол нас поставишь, умник? - раздался ещё один смех, который вскоре стих за пределами класса. И всё-таки многие девушки подходили к участницам литературного клуба и пытались поправить ситуацию. Неизвестно, было ли это из жалости или им действительно понравились выступления, что вряд-ли. Девушка с косичками молча подошла и обняла Юри, которая была готова расплакаться от своего провала, хотя она в этом ни разу не виновата. Книжный червь не ответила на такое, явно думая, что не заслуживает. Шёпот Эми раздался у самого уха высокой, последняя вздрогнула на секунду, а после, как по волшебству, расслабилась в женских руках и вздохнула. Косичка шептала что-то неразборчиво, но оно каким-то образом помогло. Как заклинание. Как.. заклинание? Позже двоим ребятам пришлось тоже покинуть класс, ведь ещё свой фестиваль проводить. И вот четыре участницы литературного клуба остались в тишине и темноте пустой клубной комнаты. Юри присела за одну из парт и закрыла своё лицо ладонями, тихо плача в них. Пальцы забрались в фиолетовые волосы и стали слегка почесывать чёлку. Сайори села на пол и вжалась спиной в угол класса. Подняла коленки и обняла их, прижимая к себе. Слёзки влажными дорожками стали капать вниз по щекам. За учительским столом её не будет видно. Она спряталась здесь до определенного времени. Возможно, до того, как её позовут прибраться в клубной комнате. Сейчас не существовало какого-то определенного пространства. Девушка просто находилась в темном замкнутом месте, где даже не находился самый тусклый свет. Шум других фестивалей пропадал где-то глубоко в сознании, создавая внутри тишину. Время шло медленно, а может и вообще встало на месте. Кажется, стрелка часов протикала меньше десяти раз. Ой, тут же нет часов. Значит ли это, что стучало сердцебиение вместо стрелок? Странное состояние продолжалось не так долго, как ощущала Сайори. Солнечный день сменился облачным, а Нацуки подняла голову в сторону Моники и безэмоционально стала выдавливать предложение сквозь зубы, показывая, что сейчас скоро взорвётся: - Это твоя вина. *** Это была странная, но запоминающая ссора. Нацуки утверждала, что Монике наплевать на мнение других участниц и на весь клуб в общем. Она заставила всех вслух рассказывать для всех своё творчество, хотя никто не хотел выполнять такого рода действие. Всё кончилось только ещё более испорченным настроением. Президент ушла на крышу и осталась там до конца дня. Никому не было известно, что там происходило. Клубную комнату так никто и не убрал. Её потускневший вид, кажется, перестал кого-то волновать. Участницы клуба по очереди покинули класс, а после школу, каждый думая о своих тараканах. Нацуки высказала всё, о чем думала эти недели, находясь в литературном клубе. Создавалось ощущение, что единственный, кому и наплевать на всех и вся, так это самая младшая в клубе. Но разве оно так и есть? Неужели она просто ещё маленькая девочка, которая так и не научилась жить? Моника продолжала говорить своё недовольство в сторону Нацуки. Речь не прекращалась, хоть и владелец был намеренно готов заткнуться, не делая ситуацию ещё больше напряжённой. Что же так влияет на из состояние? Почему девушку взбесила эта мелочь? Ранние мысли совершенно не были похожи на то, с каким тоном общается сейчас Моника со своей подругой. Разум погрузился в туман сомнений, недоверия и критики. Брайан закрыл глаза и пытался усидеть на месте. Руки аккуратно залезли под воротник рубашки. Оттуда показалась цепочка, на которой был привязан камушек, похожий на изумруд зелёного цвета. Пальцы слегка покрутили его в руке и, после очередного вздоха, парень спрятал своё сокровище. Что внезапно стало с атмосферой в этом тесном и тёмном классе? Сердце заколотилось быстрее, заставляя напрячься не на шутку. С каждым новым высказыванием Моники её фаланги пальцев всё сильнее болезненной дорожкой проходили где-то под кожей, рядом с костями. Вскоре зажгло на уровне ногтей, а потом пошло дальше до запястий. На пару секунд голос дрогнул и прошипел от боли невидимых ссадин, которые не давали покоя. За эту неделю девушка даже ни разу не упала и не ударялась, чтобы у неё могло что-то заболеть. Неужели перетрудилась, играя на пианино? Возможно оно и так, но такое было год назад. Именно тогда Моника только начала обучение в игре на музыкальном инструменте. И боль никогда не доходила до других мест рук. От короткого и тихого шипения президента литературного клуба Брайан поднял голову, недоуменно глядя в сторону подруги. Только он хотела открыть рот для выявления обеспокоенной фразы, как его перебил голос Моники, который был адресован Нацуки: - К тому же, ты даже не оплатила половину стоимости за сломанный сервиз Юри. Сознание пришло в стабильное русло только тогда, когда тонкая рука пронеслась перед лицом Моники и ударилась об парту, за которой девушка сидела. Голова поднялась и перед зелёными глазами появилось разочарованное выражение лица Нацуки. Глаза с розовыми линзами намокли, губы поджимались в неопределенном темпе. Кажется, уверенная в себе девушка стала похожа на маленького котёнка, который нуждался совсем не в этих словах. - Нацуки, я.. - отчего-то голова закружилась, переставая соображать. Хотя она и до этого отказывалась о чём-то мыслить. В ней вертелись лишь мысли о том, как бы ещё унизить розоволосую подругу. Слово за словом вылетали из уст, даже не задумываясь о том, что уже пора бы прекращать. Откуда столько негатива взялось? Не Моника ли всё это время восхищалась смелостью Нацуки? Связана ли эта ненависть к этим одержимым зомби? Столько вопросов промелькнули в разуме девушки, не давая на них никаких ответов. Предложение не удалось закончить, так как Нацуки решила полностью добить и себя и всех остальных в этом классе: - Раз я ничего не значу для вас, - не удалось сдержать тихий всхлип. Одна капелька легко скатилась по щеке, падая на стол, оставляя мокрый след. Именно сейчас губы захотелось закусать до крови от непонятной и лёгкой боли. На этот раз всё основное перешло в горло. Что дальше? Лёгкие, а затем сердце? Следом девушка прохрипела окончание своего предложения. - пойду прогуляюсь до своего родного домика. Больше не теряя ни минуты, ни секунды, Нацуки развернулась и выбежала за дверь, опрокидывания стул с громким ударом об пол. - Твою ж. - Брайан вскочил со своего места и направился в сторону дверей, как услышал чей-то чужой бег, доносящийся где-то определенно в другой стороне. Это был явно не один человек. А человек ли это вообще? Розоволосая уже скрылась за поворотом. Вот проблема. Неизвестно за каким. На раздумья было слишком мало времени. Парень закрыл двери и жестом руки приказал всем прятаться в кладовку, находящуюся в самом углу класса. Все повставали со своих мест и рванули в угол, даже не понимая, что сейчас произошло. Убедившись, что в окне дверей явно не люди, парень забежал за остальными в кладовку и запер двери, имея при себе ключи. Сейчас не волновало даже то, что он оставил в открытом доступе сумку. Волновало лишь то, что сейчас новая знакомая блуждает одна по темному коридору и не находится в безопасности. "Ничего не значу" - в голове у всех отзывались эти слова, продолжая накручивать себя с новой силой. У Юри, когда услышала она это, стало по-тихоньку трескаться сердечко. Ей хотелось рвануть следом за подругой. Схватить её за руку и обнять, говоря, что всё не так. Но даже сейчас ноги подкашивались, не давая ровно стоять на месте. Она упустила шанс поймать её. И теперь не скоро ещё увидит взгляд ярко-розовых глаз. После всего для неё сделанного, она говорит такое? Уму не постижимо. "Чёртова Моника" - вновь пролетела фраза, недавно прозвучавшая от Нацуки, когда президент вновь переставила коробку с мангой на верхнюю полку из-за жалоб учителей. Всё тело стало гореть от недавних ссадин, появившиеся рядом с мало заметными шрамами на руках. Видимо от напряжённости в мышцах, которые снова готовились к бегу. Ей сейчас так было необходимо выпить парочку(?) таблеток успокоительного, либо взяться за рукоятку кухонного ножа. Стала поступать тошнота от воспоминаний на втором этаже. Эти конечности влезали в разум Юри, не давая и шанса успокоиться. Вспомнив о том, как Нацуки так же убежала от них бить тревогу, пробежали мурашки. Девушка нервно стала дышать, прижимаясь к стене. Её беглый взгляд чаще всего останавливался на закрытой двери. Сердечко Сайори не успокаивалось. Последние фразы от Моники и, завершающее ссору, предложение от Нацуки лишь глухим эхом доносились в голове, негромко. Как шёпотом, быстрым, но отчётливым. В груди что-то трескалось с каждым ударом сердца. Сидя за партой, хотя, скорее, подошло бы лежа за партой, девушка почти засыпала. Хотелось чуть-чуть покоя. Умиротворения. Забыться и улететь в яркий сон очередной психоделики. Обычно в такие моменты у Сайори болит голова, но болело нечто другое. Немножко сна. Это всё, что требовалось. Чтобы никто не тревожил и не будил. Прошло уже пару почти бессонных ночей. Под теплым одеялом, которое навсегда осталось холодным, она лежала, глядя в пустоту. Чувство голода стало привычным гостем, который часто заглядывал на ужин. А может и на завтрак. А возможно, на весь день. В такие дни спасал лишь маленький кусочек протеинового батончика, который появился благодаря Нацуки. Всем казалось, что Сайори, наоборот, сликшом много ест. Но вновь урчание живота сказало всё за хозяйку. Стоя в тёмном и закрытом помещении, хотелось провалиться под землю, лишь бы не выдавать себя звуками организма. Лишь бы не находиться в этой ситуации. Чтоб никто не видел, не слышал, не трогал. Пространство будто сжималось, притесняя всех уже ближе. Глаза были влажными от осознания всей беды. Как вообще это могло произойти? Вместе с Эми Сайори вжималась лопатками в твёрдую полку. Странно. В литературной комнате кладовка намного больше. Только у Эмили было стабильное дыхание и вполне спокойный вид. Но из-за темноты не было видно её нахмуренные брови. Её напряжённый взгляд и поджатые губы. Она закрыла глаза и стала вдыхать носом воздух, выдыхая уже ртом. Как только Эми распахнула свои губы, желая что-то сказать, Брайан, привыкший к темноте, положил свою руку к девушке на плечо. Его напор подсказывал, что сейчас не время для.. А для чего же? Косичка недовольно посмотрела в сторону брата и закрыла рот. От незавершенного "ритуала", паучиха тихо прохрипела. В полном мраке было видно, как её руки стали яростно тереть виски. Головная боль доводила до слёз, но Эми терпела. Брайан обеспокоенно повернулся к сестре, пытаясь помочь ей держать себя на ногах. Через пару секунд косичке стало лучше, когда она сделала несколько глубоких вдохов и прикрыла глаза. Брайан не узнает. Мысленно девушка завершила то, что начала. Вслух ей бы не удалось это сделать, ведь младший брат явно будет против. Пускай даже, прочитанные про себя, строки не дадут сильного эффекта, но помочь хотя бы чуть-чуть должны. Когда Моника вбегала, она не заметила, стоящего в этом маленьком помещении, стул. В кладовке литературного класса кладовка была больше и вмещала в себя достаточное количество людей. А маленький стул стоял в другом конце. Девушка не ожидала такого тесного пространства и чуть не упала на существо с четырьмя ножками и удобной спинкой. Больно ударив колени, Моника прошипела и на автомате руками стала искать предмет для опоры. Перед глазами было всё во мраке, да и в разуме тоже. Она развернулась спиной к стулу и сглотнула поступающий ком в горле. Глаза стали слегка влажными, а после моргания и реснички тоже. В её груди будто открыли форточку, от чего стало намного прохладнее. Этот холодный лёгкий ветерок прошёлся по телу, оставляя за собой только мурашки. Как такое возможно? Вот так просто отпустить в неизвестное путешествие своего друга? Как было бы славно сейчас не существовать здесь. Сидеть дома и разбирать новые бумажки и даже не задумываться о своих грехах. Становится всё страшнее от всего. От темного помещения, от факта ухода Нацуки, от ненасытных монстров и от неизвестности дальнейших событий. Моника не могла поверить в то, что сейчас произошло. Затрагивать больные темы для подруги, переходя с той на другую. Она честно не хотела. Никогда бы не подумала о том, как бы высказать всё это. В этот момент, когда она раскрыла рот, чтобы начать этот спор, над ней будто кто-то взял контроль. Её накрыла раздражительность и презрение. Пугало то, что ей как-то сняли её маску невозмутимости и доброжелательности, чего никогда не случалось. Порыв внезапного желания упомянуть все грехи Нацуки возник незаметно, так же и уйдя восвояси. Пропал тот мелодичный голос Моники и звучал лишь грубый тон, который никто не слышал за всю свою жизнь. Даже сама Моника не слышала от себя такого довольно давно. Может она заражена?.. Нет. нетнетнет. нет. Быть того не может. Хотя кто знает. * Тихие всхлипы становились всё громче, разносясь по всему коридору. Пускай Нацуки и сказала, куда идет, но она сама не осознавала свое направление. Сейчас нужно дойти до школьного туалета, так никто не тронет её. Девушку преследовал яркий свет луны, которая сегодня была полной стадии. Полнолуние было чем-то прекрасным и завораживающим. Оно всегда нравилось Нацуки больше, чем солнце. Ты можешь смотреть на спутник Земли без проблем и восхищаться сиянием. А если твой взгляд остановится хоть чуть-чуть рядом с солнцем, то жди боли в глазах. Сейчас единственный источник света - была луна. Все лампы, каждая свеча потухли в одно мгновение без единого намёка на скорое исправление. Взгляд розовых глаз наткнулся на лежащее тело прямо посреди коридора. Девушке ещё не доводилось рассмотреть поближе это нечто. Глаза расширились от ужасной картины. В порыве страха Нацуки хотела побежать обратно, но ноги понесли её дальше. За поворотом наконец-таки нашёлся туалет, в который розоволосая быстренько забежала, открывая первую кабинку. Эти поднятые к самому потолку глаза, побледневшая кожа, разодранная в клочья одежда, а на ней полно красных пятен. Сломанные кости, одной части тела не находилось поблизости. И эта, изгрызанная практически до скелета, шея. Всю её основу заполняли ещё не засохшие потоки крови. Под затылком сразу огромная лужа красного оттенка, которая доходила почти до стен. Багровые кляксы на подоконнике бросались в глаза при лунном свете. Напоследок к этому всему дополнялась кровь из двух ноздрей, спускающаяся к подбородку и слегка раскрытый рот от внезапной смерти. Нацуки согнулась, садясь на крышку белого трона. В её сознании находились смешанные чувства, мысли, и непонятно была как реагировать на всё. Лучше бы она даже не бросала взгляд на этот мерзкий труп. Лучше бы молчала и послушно сидела смирно. Горло снова стало жечь. Губы покраснели. Снова обветрились? Когда успели? На улице тепло, никакого ветра, тогда что это? Аллергия? На что же? - М-Моника.. - дав волю эмоциям, Нацуки заревела. Поток воды не кончался и валил наружу, не делая пауз. Этот гнусный фестиваль, эта манга, эти привычные споры с Юри и её чайный сервиз, который розоволосая благополучно разбила. Было стыдно. Невыносимо смотреть в разочарованное лицо подруги. Было страшно потерять ее навсегда. Этот дорогой сервиз, который достался от матери. А если бы всё потрескалось, как тот чайник? Как хотелось выпасть из реальности при виде маленьких слезинок под глазами Юри. У девушки большие проблемы с деньгами. Как она способна оплатить хотя бы половину стоимости этой посуды? Но это волновало даже меньше, чем вина. Нацуки всё ещё чувствует это. Невозможно забыть. Даже после того, как подруга сказала, что вовсе не сердится и давно простила, груз на худых плечах остался. Она пересказала всё, будто заучивала на урок литературы целый месяц, а может и больше. Молодец, ставлю пятёрку, можешь садиться на место, Моника. Нацуки искренне не держала зла ни на кого. Лишь на себя за то, что вела себя таким образом последний год. Она давно ещё хотела извиниться за каждый свой грех, но так и не повернулся язык. Так было стыдно затрагивать те темы, на которые абсолютно неприятно говорить. Самые худшие дни всегда были дома. Когда отец приходил с работы недовольный. Когда срывал свою злобу на невинную дочь. Когда, открывая холодильник, Нацуки не обнаруживала чего-то съестного. Самые счастливые дни проходили, в основном, только в клубе с друзьями. И редко проходили дома, если отца задержали на работе. Шаркающие шаги, заходящие в уборную заставили девушку полностью выключить свои звуки. Её всхлипы остались внутри, не успев показать себя. Дрожащие руки Нацуки опустились на крышку унитаза и вжались в неё так, что побелели костяшки. Запахло настоящим страхом. Ноги на носочках вжимались в пол. Пытались пройти сквозь него и оказаться в безопасности. Почему именно сейчас, когда Нацуки загнана в угол и не может просто взять и открыть дверь, чтобы смело побежать обратно? Кабинка машинально была закрыта на замок сразу же, как только девушка вошла туда. С этой информацией девушке становится легче дышать. На минуту все знания о том, как делать вдох, испарились, как лёгкий выдох. Тяжёлые шаги стали вяло направляться к первой кабине. Дверь дёрнулась, но не поддалась. - Я з-з-знаю-ю-ю.. Я чу-увствую..! - тварь растягивала слова, противно хрипя, пытаясь ещё больше внушить ужаса. И это сработало. Проглотив бесшумно слюну, девушка полностью села на унитаз, кладя свои ноги на край. Руки обхватили коленки и крепко обняли, будто сейчас они самое дорогое. То, что нельзя терять. То, что нужно спасти и удержать. С трудом подавив желание всхлипнуть, Нацуки опустила голову вниз, кратко продумывая своё несуществующее завещание. Наследство будет кому отдать, но разве оно есть? В карманах юбки сейчас находятся несчастные две йены, которые она вряд-ли когда-нибудь достанет. Нацуки нашла их под снековым автоматом пару недель назад. Это были единственные деньги, которые ей удалось поносить в кармане за последний месяц. И зачем она ушла? Немедленно забыла и зачеркнула в своей памяти, что тут вовсе не единороги скачут по всей школе? Зачем закрылась, когда можно было сразу пойти туда, куда собиралась. Справилась бы как-нибудь. Да вот только как можно обороняться хрупкой девушке в одиночку? А сейчас, находясь в закрытом пространстве, которое охраняет нечисть, Нацуки явно была не в той ситуации, в которой легко можно отыскать выход. Но выход есть обязательно. Всегда и везде. Вот только где он сейчас? Она вздрогнула, тихонько фыркнув, как ёжик. Ведь раздался лёгкий удар по двери. Это нельзя было назвать стуком, после которого надо дать разрешение или отказ войти внутрь. Это всё было похоже лишь на требование и приказ. Удары продолжались с разной силой. Какие-то слабо, какие-то сильно. Любые звуки заставляли девушку каждый раз вздрагивать и всё больше погружать свою голову в руки. *** Удары в двери класса продолжались. Видимо из мозгов заражённых было убрано то, что есть другие способы открытия дверей. А, может и нет. По шумному звуку стало ясно, что дела плохи. Сначала Брайану хотелось верить, что ему показалось, но его надежду растоптали всё те же, ненавистные ему, шаги. Они подходили всё ближе. Их было несколько. В качестве самообороны парень схватил с полки какую-то книгу. Явно энциклопедия о птицах, судя по обложке, на которой была нарисована, мило пархающая, голубая птичка. В данной ситуации плевать на школьное имущество. Кстати, хорошая идея ещё при выходе взять стул на всякий случай. Может получиться кинуть в кого-то и сделать комбо.. Брайан повертел головой, отгоняя странные мысли от себя подальше. В темноте, тесноте, да не в обиде. Ну почти. Парень расстроенно обернулся в сторону Моники, которая заметно дрожала. Она уселась на стул и закрыла лицо ладонями, не показывая того, как они болят. Сайори, стоящая рядом с ней, поджимала губы. Кажется её боль в груди прошла, но послевкусие осталось и мысли забивались не тем, чем нужно. Говорят, что боль отрезвляет, но с голубоглазкой такое не сработает. Эми готова была упасть в обморок. Её голова кружилась, а в глазах стало ещё темнее. Как будто она просто закрыла глаза и теперь ничего не видит. А ведь ее предупреждали, что злоупотреблять этим "талантом" нельзя, иначе хуже будет. Девушка лишь ждала, когда сказанные про себя слова придут в действие. Она изредка кидала взгляд в сторону Юри. Как же хотелось сейчас что-то сделать, чтобы ей помочь. И она обязательно сделает, если станет лучше. Эмили запрокинула голову вверх и стала считать до десяти шёпотом. Медленно и с меняющимся тоном в голосе. Сложно было думать одновременно о благополучии Нацуки. Вернётся ли она сейчас? Что, если нет? Разум заполнял туман, не давающий здраво соображать и пытаться хоть как-то понять план действий. Почему было так сложно ещё раз подпереть стулом двери? Тихо вздохнув носом, парень готовился открыть дверь ключами. Но стоит ли оно того? А может нечисть уйдет? Неужели будет терпеливо ждать, пока лакомство устанет сидеть в темноте? Хотя в закрытом помещении становилось труднее дышать. Значит долго они тут не протянут. Как же Брайан ненавидел замкнутые пространства. Вспоминая о том, как "друзья" в детстве решили в шутку запереть его в сарае, якобы играя в полицейских и сейчас задержали преступника. А потом забыли о его существовании и разошлись по домам. Или они сделали это специально? Тогда было неинтересно разбираться. Их фингалы под глазами заслужены. Парень чуть не сошёл с ума, почти всю ночь проведя в этом деревянном, с кучей пыли, закрытом помещении, в котором даже окон не было. Темно, сыро и страшно. Пауки в углах посмеивались над ним и медленно подбирались ближе, чтобы рассмотреть гостя поближе. Брайан рыдал и пытался открыть эту дверь самостоятельно, но всё выходило лишь занозами на руках. Было больно и обидно. Его словно предали и бросили, как котёнка, на улицу под дождь, когда тот стал не нужен. Но парня нашли и выпустили на свежий воздух, который он жадно стал глотать, только после второй половины ночи. Сарай находился далеко от дома, поэтому сначала его искали во дворе на площадке. Он доверял свои лучшим друзьям. Он хотел знать, что они освободят его, но этого не произошло. А после ситуации в средней школе... Как после этого можно доверять людям? Это воспоминание навсегда осталось с Брайаном и каждый раз его окружали мурашки, когда он вспоминал, как в отчаянии долбился кулаками чем только можно в ту деревянную дверь. Страх окутывал каждого с ног до головы, как холодное одеяло, долго висящее на балконе зимой. Ученики не могли вылезти из него и дрожали от мороза, который веял отовсюду. Каждый, всё сильнее притесняясь к стенкам, пытался под этим облаком страха спрятаться от монстров в ночи, которые готовы утащить их за ногу своими липкими твёрдыми пальцами. Даже кутаясь глубже в это одеяло, пытаясь спастись, всё равно было холодно. Длинные конечности заползали под единственный домик и искали незащищённое место, чтобы схватить и утащить в подвал, в котором больше никто тебя не отыщет. У самого уха Брайана прозвучал слабый удар об дверь, заставляя того резко обернуться и вздрогнуть.