Лисий новый год

— Сань Лан, я дома! На улице так холодно, я весь замёрз, пока гулял, — Се Лянь немного смеётся. Дверь закрывается, и замёрзшая рука поворачивает ключ, что громко щелкает. Но вместо высокого молодого парня божество встретил лис, недовольно рявкая, словно бы он волновался весь вечер и не находил себе место от одиночества. Рыжий хвост метался туда-сюда, выдавая эмоции радости. Се Лянь удивлённо посмотрел на животное, а потом вспомнил, что сегодня полная луна. И стало немножечко совестно. — Ах, Сань Лан, я совсем забыл, что ты сегодня будешь зверем! — Се Лянь снял куртку, обувь и шапку и тут же взял Хуа Чэна на руки. Лис своим единственным глазом принялся разглядывать мужчину, продолжая умиленно поскуливать, но в тоже время немного ругаться на своего гэгэ. Хвост метался туда-сюда без остановки, а большие ушки прилегли к голове. Се Лянь разулыбался. — Сань Лан, ты такой милый. Я купил тебе небольшой сюрприз! Пожалуйста, носи его, — Се Лянь берет в руку пакет и садится на диване. Хуа Чэн послушно сел рядом, с интересом глядя на то, как его муж достает из пакета рождественскую шапку. Удивительно, но она точно подходила размерам лиса. Хвост затарабанил по дивану. — Вот. Нравится? Лис радостно затявкал, стал кружиться вокруг своей оси, едва не упав с постели, а потом передними лапками встал на бедро божества, в нетерпении ожидая, пока на него наденут подарок. Се Лянь надел шапочку на пушистую макушку и закрепил. Благодарностью ему стал теплый язык, мазнувший по щекам. Мужчина засмеялся. — Я очень рад, что тебе нравится. Уже совсем скоро двенадцать вечера, а мы даже не подготовили стол. Надо исправить! Се Лянь точно знал, что Хуа Чэн следил за фазами луны и наверняка все подготовил заранее: чтобы его гэгэ не перенапрягался и… Не пытался готовить. Потому что Се Лянь ужасно готовил и рисковал отравиться своей едой. Лису было все равно, отравится ли он сам: главное — здоровье его возлюбленного. Потому что Хуа Чэну не страшно съесть даже яд, он выработал иммунитет к этому. Он мог съесть стряпню Се Ляня и делал это, потому что видел, что божество счастливо, когда Хуа Чэн просит его приготовить что-нибудь. И хотя поначалу старший отнекивается, он все равно старается, готовя. Возможно, однажды научится. А пока — неважно. Се Лянь оказался прав: холодильник был забит едой, которую приготовили слуги. Каждую рождественскую ночь или в любой другой праздник его любимый распускал всех слуг, чтобы провести время только с Се Лянем. Это было очень мило и… Приятно. Весь дом с шикарным видом из него был только для них. Казалось, что Хуа Чэн подарил ему весь мир. Это было неважно для них обоих, но ощущения были непередаваемые, однозначно теплые и приятные. Мужчина стал раскладывать все по своим местам. Потом обязательно поставил перед Хуа Чэном тарелку: он наверняка был ужасно голодным. И не прогадал, ведь лис принялся охотно есть. С милой шапочкой на голове он выглядел слишком очаровательно, и Се Лянь не мог перестать улыбаться. Его муж милый в любом своем облике, но именно как лис… Это было слишком красиво и мягко. Се Лянь не мог остановиться каждый раз, когда наступало полнолуние: он все время гладил Хуа Чэна, почти без остановки, наслаждаясь его мягкостью шерсти и милым урчанием. Кстати о внешнем виде. Нужно надеть что-то более праздничное! Не встречать же рождество в повседневной одежде! Это дурной тон! — Кушай, Сань Лан. И божество ушло переодеваться. На такой праздник он хранил ханьфу. Красивое, необычно яркое, но оно так нравится его супругу. Се Лянь не мог не надеть его. Он хотел порадовать его, показать, что даже если его муж сегодня зверь, то он все равно будет для него стараться. Сидя за тем, чтобы привести длинные волосы в порядок, он снова услышал тявканье. Хуа Чэн поел и теперь нуждался во внимании человека, которого не видел половину дня! Конечно, он получил это внимание. — Сань Лан, ты так сильно по мне скучал? — он кладет лиса на свои колени и улыбается, глядя в зеркало. — Надеюсь, тебе нравится мой внешний вид. И снова щеки стали облизывать, на этот раз задевая и шею. Се Лянь смеется и гладит Хуа Чэна, пока тот прикрывает от удовольствия свой глаз. — Хочешь, я расчешу тебя? Ты будешь таким милым и пушистым, что ни один дух праздника не оставит тебя без счастья. Хуа Чэн вдруг спрыгнул с чужих колен, убежал из спальни и вернулся с расчёской в руках. Снова забравшись на руки божества, он позволил расчесать свой мех. Се Лянь, сняв головной убор лиса, делал это мягко, осторожно, с любовью, каждый раз приглаживая шерсть. Под пальцами она была невероятно ухоженной, чистой. И так гладить Хуа Чэна мог только и только его супруг. Запускать в эту прелестную шерсть пальцы было разрешено только его божеству. — У моего Сань Лана не только мягкие волосы, но и шерсть тоже, — шепчет Се Лянь в макушку и целует ее. Хуа Чэн заурчал, начал топтать чужие одежды, словно кот. Потом и вовсе развернулся, прижался к теплой груди. Се Лянь обнял его, улыбаясь. — И по-прежнему невероятно ласковый. Самый ласковый. Я тебя тоже очень люблю. Они так просидели молча некоторое время. Потом перебрались в гостиную, включив музыку. Поздно вечером, уплетая какие-то вкусности, лис и божество сидели в кресле. Се Лянь развелкал Хуа Чэна разными нелепыми историями, а ещё рассказал, почему опоздал домой сегодня: пока он искал шапочку вместе с Ши Цинсюанем, то заблудился и даже потерял в пути своего друга. Они долго искали друг друга, а после — нужную остановку. Конечно, лис немного недовольно поурчал, но Се Лянь убедил его не сердиться, когда стал чесать мягкий животик. Время близилось к двенадцати, и божество вдруг воскликнуло: — Сань Лан, скоро время дарить подарки! Лис встрепенулся и куда-то быстро убежал, а Се Лянь, не обратив на это внимание, достал из брошенного на диване пакета небольшую коробочку. Послышался какой-то грохот, и божеством бросилось в спальню. Там лис пытался утащить коробку. Именно она издавала звук. — Сань Лан? Это мне? — лис активно закивал, и Се Лянь взял подарок. Он вернулся в кресло, и Хуа Чэн запрыгнул на чужие колени, явно ожидая реакции. Божество сняло крышку коробки и достало оттуда статуэтку. Хуа Чэн в человеческом облике, но с лисьими ушами и хвостом, держал божество на руках, улыбаясь. Это были свадебные одежды. И на их свадьбу Хуа Чэн действительно был в таком облике. Статуэтка вызвала чудесные воспоминания, самую красивую клятву в их жизнях. Се Лянь покраснел, со слезами счастья глядя на подарок. — Это восхитительно, Сань Лан, — шепчет божество и крепко обнимает своего лиса, едва контролируя свою силу. — Спасибо. Спасибо тебе. Время стукнуло двенадцать, но на это никто не обратил внимания. Они просто сидели вот так, выражая свою любовь звуками, касаниями и взглядами. Немного погодя Се Лянь открывает свою коробочку, показывая содержимое своему супругу. — Я подумал, что тебе будет приятно носить со мной парные кольца. На самом деле, я последние два месяца ходил на работу и заказал эти кольца у одного талантливого молодого мастера. Я хотел, чтобы подарок был куплен именно на мои деньги, чтобы в этом ощущались мои старания. Лис с минуту молча смотрел на кольца. Они были серебряными, с бабочками на них, а внутри надпись с их иероглифами, совмещёнными вместе. Зверь вдруг спрыгнул на пол и стал носиться по дому, махая хвостом и издавая счастливые звуки. Се Лянь разулыбался. — Тогда… Завтра мы наденем эти кольца друг другу? — ответом было ещё более радостное тявканье. По сердцу божества разлилось такое тепло, что хотелось плакать. Но он сдержался. Они сидели так ещё немного. А потом пошли спать. И это был самый счастливый сон за последнее время, хотя все сны рядом с Хуа Чэном были самыми лучшими.

***

Утро встретило Се Ляня горячими губами, что ласково касались щеки. Он улыбнулся и повернулся на другой бок. Теперь перед ним был Хуа Чэн: как человек, но с лисьими ушами, которые исчезнут уже вечером, как только луна полностью покинет фазу полнолуния. — Гэгэ, тот подарок, который ты подарил вчера… Я могу надеть его на тебя сейчас, правда? — единственный глаз сиял ярче солнца. Хуа Чэн горел от нетерпения, вчерашний подарок тронул его до глубины души и не давал покоя всю ночь. Он хотел, безумно хотел носить парные кольца со своим мужем. Божество обняло Хуа Чэна, игнорируя его просьбу, сладко вдыхая его запах. Он был ещё сонным и не хотел говорить. Лис обнял его своими руками, ласково поглаживая по спине и целуя растрёпанные волосы. — Да, Сань Лан. Ты можешь надеть кольцо, — хриплым от сна голосом шепчет Се Лянь. Немного позже его отпустили. Но родное тепло вернулось быстро, с коробочкой в руке. Хуа Чэн достал оттуда одно кольцо и надел его на руку Се Ляня. Затем притянул к себе запястье и поцеловал палец с украшением на нем, посылая по телу божества приятное тепло. — Мой гэгэ, — говорит он, улыбаясь, обнажая очаровательные клычки. — Я так люблю тебя. Се Лянь надел кольцо на палец Хуа Чэна и ласково поцеловал его губы, тут же ощущая радостный ответ, в котором выражалось все: бесконечное счастье, бесконечная любовь, ласка, нежность. — Мой Сань Лан, — отвечает Се Лянь с широкой улыбкой и румяными щеками. — Я люблю тебя очень сильно. Мне никого не хватит слов, чтобы описать это в должной мере. Они улыбнулись друг другу и снова завалились в постель, не планируя вставать, а просто лежать и дарить друг другу свою нежность, возможно поговорить ещё немного. Если получится, то можно и ещё поспать. В объятиях друг друга, держась за руки, на которых кольца. Будто нет ничего важнее этого. На самом деле, так оно и было. Этот новый год они запомнят на всю свою вечную жизнь.