Эхо

      Итер лежит на плече и насвистывает какую-то незамысловатую мелодию, а Чжунли сидит, уткнувшись носом в его макушку, и слушает, прикрыв глаза. Мелодия переливается, отражается от каменных сводов цепочки пещер под горой Тяньхэн. Чжунли любит отдыхать в этом месте, и последнее время Итер с радостью к нему присоединяется, чтобы на время спрятаться от назойливой тейватской беготни.              Иногда они просто сидят в тишине, а иногда, напротив, тихо о чём-то болтают. Бывает, играют в шахматы или устраивают небольшой пикник. В верхних пещерах тепло и сухо, вдоль пола стелется не сырой мох, да и сам Чжунли за многие-многие годы успел вытесать из пещер что-то более-менее приспособленное для короткого отдыха.       Здесь Чжунли чувствует себя крайне умиротворённо. И он очень рад, что Итер теперь периодически составляет ему компанию, точно так же ища покоя.       Итер продолжает что-то насвистывать, мелодия гулко разносится по пещерам, стихая лишь где-то глубоко-глубоко под горой. Забавно: он так подгадывает ритм и громкость свиста, что эхо очень красиво дополняет общую композицию. Чжунли практически дремлет, тихо выдыхая в чужую макушку и мягко обнимая, и его радует, что Итер мягко поглаживает сцепленные в замок руки.       – А как это называется по-тейватски? – вдруг негромко спрашивает Итер.       – Что именно? – урчит Чжунли, нехотя высовывает нос и притирается скулой к макушке.       – Когда звук отражается от стен. Я не знаю, как это по-тейватски, – поясняет Итер и отправляет в глубину пещер ещё одну коротенькую мелодию.       Чжунли усмехается и чуть ослабляет объятья, когда Итер принимается пересаживаться. Он чуть разворачивается и с интересом заглядывает в лицо. Забавно, Итер так хорошо говорит, что Чжунли иногда забывает, что тейватский – не его родной язык.       – Эхо, – отвечает Чжунли. – «Э», «ха», «о». Эхо.       – Э-хо. Эхо? – задумчиво повторяет Итер, а потом вопросительно вскидывает брови.       – Верно, – кивает Чжунли, прикрыв глаза. – Говорят, что в горах живёт нимфа Эхо, способная повторять чужие слова. Твой свист, как видишь, тоже умело скопировала, – усмехается Чжунли, щуря глаза.       – Вот же проказница эта нимфа Эхо, – смеётся в ответ Итер.       Они любят делиться друг с другом разными мифами, легендами и историями. У них обоих найдётся по воспоминанию на все случаи жизни. И в этом они похожи.       – А как это звучит на твоём языке? – ответно интересуется Чжунли.       Он не ставит себе цель выучить чужой язык, даже не спрашивает никаких грамматических правил. Иногда только интересуется теми или иными словами в похожих ситуациях.       – Похоже, на самом деле, – чуть хмурится Итер, задумчиво кивая. – А’хея.       – Аахэя? – пытается повторить Чжунли.       У языка Итера более мягкое произношение и имеются некоторые горловые звуки, которые у Чжунли далеко не всегда получаются с первого раза, несмотря на нечеловеческие связки. И, похоже, что в этом слове эти самые горловые звуки собрались чуть ли не все разом.       – Не совсем, – умилённо улыбается Итер.       Он всегда так делает: ему нравятся попытки Чжунли повторять слова на его языке. Он не смеётся и не подтрунивает, ему просто нравится такое внимание к деталям, как он сам однажды сказал.       – Сначала идёт горловое «а», чуть-чуть удлиннённое, потом «хэ» с придыханием, – начинает объяснять Итер по буквам. – Затем, хм… звук, такой, примерно как ваше «йа», только более открытое. А’хея.       Чжунли ещё раз мысленно повторяет всё объяснение, забавляясь от того, как долго на самом деле приходится объяснять слово из всего-то четырёх или пяти букв, а затем повторяет.       – А’хея. Так?       – Да, – улыбается Итер. – Ты отличный ученик.       Он снова смотрит в сторону сводов и снова насвистывает короткую мелодию, которая вместе с эхом превращается во что-то на удивление целостное.       – Эхо, – снова повторяет Итер и кивает. – Я запомню.