***
В этом году приход зимы мало кого обрадовал, приветствуя народ резким похолоданием, заставляя всех одеваться в сделанные из мехов животных шубы. Пришлось отложить джинсы в сторону и напялить на ноги брюки с начёсом, дабы спасти не только пробирающие морозом коленки, но и зад, который время от времени задувало ледяным ветерком. Насчёт геморроя уверенным быть нельзя, а вот почки застудить было, как два пальца об асфальт – проще простого. Кеды с кроссовками остались лежать до весны, а из полок необходимо достать старые, покрывшиеся пылью за девять месяцев тёплые сапоги. Дабы спасти голову от ноющих болей в висках и уберечь несчастные уши от продувания, доводится одевать шапку с каким-нибудь огромным бубоном или же вязаный из махровых, возможно даже колючих ниток берет. А чтобы не доставала ангина, приходиться обматывать шею уютным длинным шарфом. Снег выпал буквально в 28-29 числах ноября, хоть и совсем немного. Взрослые недовольно пыхтели, как старые паровозы, то-ли из-за снега, то-ли из-за неудачного дня на работе, из-за чего, выпавший прохладный белоснежный «пух» раздражал ещё больше. Зато он осчастливил малолетнюю детвору, что на радостях выбегала на улицу из своих школ, а затем совсем раздетые кружились высунув языки, хватая ими мелкие, падающие с неба снежинки. Талантливый, богатый фантазией и полный азарта с игривостью мороз, потихоньку стал вырисовывать на не укрытых плёнкой стёклах окон узоры, заодно предупреждая жильцов домов о сильном холоде. Но даже в этот сезон можно было найти свои нотки радости, даже казалось бы самому угрюмому человеку, которому только за двадцать, но ведущему себя как ворчливый старый пень, было чем насладиться. А всё дело было в вечере, это тот момент, когда людей на улице почти нет. Никто не орёт, как утром добрым матом на всю улицу и не толкает в сторону, намереваясь ненароком свалить прямо под ноги прохожим, дабы тебя затоптало множество ног, как половую тряпку. И никто не спешит, подгоняя идти быстрее, лишь из-за того, что они сами спешат на работу или очередной автобус. Да, сейчас всё совсем по-другому, спокойный тихий зимний вечер, когда ты идёшь по улице в полном одиночестве, оставшись один на один с собственными мыслями. Напряжённую тишину, что часто давила на уши, прерывал приятно шуршащий под ногами и радующий глаза, поблёскивающий снег, тяжёлые ноги редко ступали на него, делая неспешные шаги из-за тяжёлого подъёма в гору. И собственное дыхание, что получалось шумным и очень уж каким-то медленным, выпуская на воздух клубы пара. Было уже холодно и после того, как время на часах миновало 16:00, постепенно начал опускаться лёгкий морозок. Как никак, а уже 7 декабря, да и снежка выпало так не дюже мало. Деревья вокруг приоделись в переливающуюся одежду, что отдавалась блеском пайеток, которые часто украшали детские вещи в магазинах. Хотя, не только они были одеты в зимние наряды, а вообще, всё вокруг было белым бело. Дорогу от темноты освещали тёплым и не режущим взгляд, ярким светом фонари, что придавало улице атмосферу по мнению идущего по дороге парня фильм, который он с друзьями садился смотреть каждый Новый Год, а именно «Хроники Нарнии: Лев, колдунья и волшебный шкаф». Сейчас молодой мужчина всё бы отдал, лишь бы в этот момент оказаться дома. С тёплой кружкой горячего шоколада в руках, будучи переодетым в уютный новогодний свитер, что связали дружно четверо подруг, не взирая на то, сколько в их ручной вязке было совершено ошибок. И сесть возле телевизора, снова посмотреть этот, застрявший в печёнках и протёртый до дыр сотней раз фильм. Но ничего, он уже идёт домой, правда совсем не из-за выше упомянутого, а лишь из-за желания, чтобы увидеть хоть одного ждущего его в доме друга. Вскоре, мужчина преодолевает нелёгкий подъём и взбирается на гору, где чуть поодаль находился дом, чья крыша, засыпанная покрывалом из чистого снега, была завешена гирляндой и во всю сверкала сотней разноцветных огоньков, напоминая собой светлячков, которых как бы жаль ни было, зимой не летали. А само небольшое здание было ограждено невысоким облезшим зеленоватым забором, который не красился уж точно с пару годков и украшался горизонтальными белыми ромбами. Пошуршав ещё несколько метров по вычищенной к дому дороге, он скрипя открывает калитку и с небольшим «хлоп», заходит в одинокий тёмный двор. Громко топнув несколько раз ногами, дабы стряхнуть с сапогов прилипший, ещё не успевший затвердеть снежок. Пройдя ещё немного, ноги наткнулись на порог, чьи ступеньки были выложены плиткой. Не спеша поднявшись, деревянная дверь отворяется и молодой мужчина оказывается в маленьком коридорчике, где чуть ли не с первого шага спотыкается об обувь. Что служила так сказать, за место «ковра» и которую всем проживающим в этом «Теремке», было так впадлу разобрать эту чёрт подери выставку из всей возможной обувки! Можно ведь было и поскладывать! Нервно вздохнув и разувшись в коридоре, он переступил это произведение искусства, затем, прошёлся к двери и уложив руку на железную ручку, с тихим скрипом открывает дверь. Тем самым оповещая жильцов дома о том, что кто-то решил заглянуть в гости, или же один из товарищей, который только что вернулся с работы. Но даже спустя минуту, никто не ринулся встречать уставшего друга. Он лишь опять разочарованно вздыхает, а затем принимается снимать с себя тёплые вещи. На вешалку, для всеобщей верхней одежды, ушло чёрное пальто, следом и клетчатый, «усатый» шарф синевато-белого цвета. Шапки на нём не было, но к его голове всегда были приклеены взгляды людей и по большей части детей, что тыкали в него указательными пальчиками, называя котом. И это не удивительно, так как на ней образовались лохматые из фиолетовых волос рожки, которые как раз принимали за кошачьи уши. Раньше, он больше напоминал демона из-за данных от природы и придуманной фантазией людей длинных волнистых волос. Сейчас же, мужчине надоели эти патлы в которые даже расчёску не запустишь, что и заставило его обкорнать локоны. Не прям под корень, но теперь они укоротились до шеи, возможно чуток ниже подбородка. И в кои-то веки, они приняли божеский вид, из-за того, что он взялся их укладывать. Многие люди говорили, что у него странные глаза, жёлтые с чёрным зрачком, которые придавали ему ещё больше образ кота. Однако, стоит только вывести из себя, как его глаза сразу становятся алого оттенка и в последнее время, они постоянно красные, да только совсем не из-за злости. Длинный тонкий шрам на переносице, что в итоге образовался, как последствие от драк, происходивших довольно таки часто в прошлом этого мужчины. Которого звали Пиком, или же иначе – Пиковым Королём. Как только нога «Рогалика» переступила порог, он сразу оказался на кухне, которая была укутана одеялом тишины, что очень несвойственно для обитателей этого дома. Так ещё и темно, как... Ладно, думаю, многие и так поймут. Обычно, Пику, как лидеру всегда приходилось усмирять хаос, который устраивали Вару и Феликс. Феликс был слишком громким и весёлым, а Вару пыхтел на него, как делал это Феликс, будучи прежним. Вздохнув, лидер прошёл ближе к середине комнаты, а затем завернул за угол, где находилась гостиная. Внимание янтарных глаз, привлёк до боли знакомый цвет голубых локонов. Чей хозяин стоял у окна, уложив две небольшие ладони на пластиковый подоконник с лицом полной серьёзности, глядя куда-то вдаль. – Неужели ты здесь опять с самого утра стоишь, Зонтик? – Проговаривает Пиковый Король, отправляя голубоволосому товарищу печальный взгляд. Сколько Пик себя помнил, каждое утро собираясь на работу, он замечал, как голубоволосый, словно статуя прирос к этому подоконнику. И такое стало происходить с начала осени, в непогоду Зонтик вёл себя странно. Называл дождь «другом» и плакал стуча по стеклу кулачками, говоря, что он рядом, чтобы дождь не грустил. Это было так странно и лидера это не на шутку тревожило. С тех пор, восьмой попросил своего друга приглядывать в его отсутствие за шестым, чем Ромео и занялся. После чего, романтик стал рассказывать, что стоило только ему отойти на минуту, как тот уже лез в петлю. Такое происходило два раза, больше всего, пугало то, как он называл данные проишествия – игра в «душилки». Услышав к себе негромкое обращение, названный «Зонтиком», медленно поворачивает голову к лидеру, что пришёл в гостиную. Его лицо сразу озаряет до жемчужного блеска улыбка, ведущая за собой на щеках две небольших ямочки. Как жаль, что она не настоящая... – Пи-и-и-и-ик! – Взвизгнул громко один из жильцов дома, подняв руки вверх, как бы изображая искреннюю радость. А затем подбежал к восьмому по номеру мужчине, подпрыгнув и уцепившись за его шею руками, на которой вскоре мальчишка повис, заставив друга слегка наклониться. – И я тебя рад видеть... Почему так тихо сегодня? – Немного улыбнувшись, интересуется «Рогалик», кладя свои руки на ладошки Зонтика, что по прежнему были сцепленными на шее. А затем, сжимая их своими, аккуратно размыкает замок из рук и опускает, возвращая их пареньку. Улыбка с лица Зонтика так и не сходила, как и ямочки, что казались со стороны, будто бы***
Прошло только три месяца после того, как двенадцать друзей приняли человеческую форму и смогли стать теми, эмоциями которых раньше являлись, а именно – полноценными людьми. До этого эти 12 несчастий были своего рода духами, они не имели формы и выглядели, как огоньки похожие на светлячки. Все друзья имели свойство распространяться, дабы подарить эмоции людям, но при этом, основные друг от друга не отдалялись. Они были разумными, со своими желаниями, какими-то предпочтениями и в конце концов особенностями. Например, Феликс как был счастливым, так и легко становился агрессивным, а Куромаку воспламенялся сразу, когда наблюдал нарушение дисциплины. Кхем, но сейчас не об этом. – Пик, т-ты уверен, что не х-хочешь, чтобы я тебя р-расчесал? – Держа в своих хрупких ладошках массажку, интересуется голубоволосый неловко улыбаясь сидя на диване. – Я же сказал:«НЕТ!». ЧТО ТЕБЕ ЕЩЁ НЕ ЯСНО!? – Рыкнул пиковый на младшего, явно выказывая своё недовольство в сторону шестого. Сто лет его волосы никто не трогал и трогать ещё столько же не будет. – Я никогда не позволю себя кому-либо расчёсывать! – Повтороно крикнул король, только в следующий момент отбирая у голубоволосого предмет и кинув её в проход, в который зашёл Габриэль. И к несчатью которого, в лоб со всей дури влетела расчёска, после чего послышался грохот. Бедный Габриэль, остаётся надеяться, что он не потерял сознание. – Н-но я всего лишь хотел... – Заткнись! Мне ничего не нужно от тряпки! Свали, просто напросто свали, в конце концов отвянь, засохни гербарий, чёрт тебя подери! – Оглушённо вопил фиолетоволосый, со взглядом полного презрения глядя в сторону трясущегося от страха Зонтика. Он в кои-то веки решил перебороть свой страх, встретившись лицом к лицу с человеком, который являлся истинным злом, а вышло так... Он его теперь боится не так сильно, у этих двоих вполне получались неплохие диалоги и без напряжения. Но видимо, «Рогалик» был сегодня не в настроении. – Коль т-так, то... Я-я больше не буду лезть к тебе... – На его светлом лице лишь появляется лучезарная улыбка, а затем, мальчишка поднимается и покидает кухню. Пик ещё не раз успеет пожалеть о сказанных им слов в сторону Зонтика. Не смотря на этот конфликт, с Трефом ничего не происходило, он был таким же белым и пушистым одуванчиком, встречая каждого друга жемчужной белизны улыбкой. И по просьбе Пика, валет правда держался от него на расстоянии, однако отношение осталось прежним. После этой ссоры, восьмого медленно сжирало странное чувство изнутри, будто он хочет что-то сказать, но не может. Своего рода парень застрессовал, провожая своё время на улицах, увлекаясь гулянками до поздна, в итоге которых приходил домой избитым. Оттуда и шрам на переносице в скором времени образовался. Забыв об обещании, дистанция сокращается из-за свойственного волнения плаксы, который не в силах смотреть на раны своего товарища и в конце концов начинает заниматься его повреждениями. Лидер ещё долго отталкивал младшего от себя повышая голос и кидая в сторону шестого оскорбления. Со временем, все начали меняться. Габриэль вдруг ни с того ни с сего сознался в том, что он не глупый и так прекрасно всё знает. Куромаку сказал, что устал и хочет отдохнуть, сдавая позиции главного, кто хочет взять шефство, вакансия свободна. Данте стал каким-то нервным, что даже чай не помогал. Феликса сводили к психологу, после чего он стал слишком каким-то белым что-ли? Хотя некоторых он так же подбешивал, будучи уже Феликсом версией 2.0. Вару слишком часто был задумчивым, над четвёртым подшучивать начал, но увидев его слёзы, кажется осознал, что его шутки слишком жестоки, после чего стал делать их более иными. Зонтик казалось вообще не изменился, но потом он медленно начал становится другим, сначала кофе, а затем выкуривание лёгких сигаретами и он стал гаснуть, навсегда спрятав свою искренность за семь замков... Ромео притворялся всё это время легкомысленным, а на самом деле пытался помочь девушкам решить их проблемы, да вот только платой у них оказалась своя цена. А Пик, принял на свои плечи груз самого ни на что есть настоящего лидера, что и сделало его более сдержанным в плане гнева, но умеющим сострадать другим, научив протягивать даже чужакам руку помощи. Да только взгляд приковывался всегда к одному, наблюдая за движениями и изменениями его поведения. Это всё было так неестественно в нём, но почему-то очень прекрасно. Пиковый и сам не понимал почему, скучал по лучезарной улыбке голубоволосого, но не переставал восхищаться тем, каким он оставался красивым, на взгляд «Рогалика», даже оказавшись поломанным. А момент, когда он застал кричащим от боли и разрывающимся от эмоций, плачущим Зонтика, заставил лидера увидеть глубину, которую он навсегда сохранил в своей душе, как секрет о котором никто не должен узнать. Но мнение восьмого так и не изменилось...***
Пик по прежнему находил Зонтика красивым, даже с пустыми остекленевшими глазами. С тёмными под ними мешками, словно в них хранилась картошка. Он нравился ему даже за волосы, которые теперь были до плеч, словно выгоревшие под ярким солнцем и неприятные на ощупь рукам. За костлявость тела и низкий рост, за привычку одеваться на отшибись, вещи которые иногда Зонтик и вправду воровал у Пика, от того и порою они ходили в одинаковых футболках. А ещё за странное поведение, говорить о неодушевлённых вещах или явлениях, как о чём-то живом с улыбкой, подходя к детям на улице и заговаривая их. После чего матери этих детей косились на него, покручивая у виска пальцем, зато голубоволосый знаменитым стал среди малышни, которые в итоге подарили пареньку прозвище «Странный рассказчик». Вредные привычки в шестом пиковому тоже нравились, такие как постоянное питьё кофе, что заменяло ему еду и утоляло жажду. Курение по раз так пять в день, откуда он только берёт сигареты, если сам является ещё несовершеннолетним, было загадкой, ведь Зонтика из дома стараются не выпускать. Ну разве это не очаровательно? А ведь раньше он считал, как и Вару трефа младшего тряпкой, кто бы мог подумать, что презрение может смешаться с чувствами и превратиться в нечто другое и непонятное. Или же это просто ненормальная зависимость к человеку? 💭 – Наверное, в следующий раз мне придётся всё таки учитывать размер Зонтика. А то ещё Куромаку скажет, что я его валету даю свои вещи... 💭 – Отметил для себя «Рогалик», на мгновение прикрыв веки и пару раз кивнув, как бы соглашаясь в подтверждение своих мыслей. В этот момент выражение лица Зонтика стало каким-то удивлённым, рассеянным и даже напуганным, он быстро повернул голову в сторону окна, а затем побежал к подоконнику. Совсем забыв о своём собеседнике, чем очень как раз его и удивил. – Шпилька? Шпилька! – Вдруг закричал мальчишка и без того хриплым голосом, испепеляя не моргающим взглядом прозрачное стекло. – Шпилька! – Опять кричит и до какой степи пропитанный болью и чувством вины его крик, что даже сердце кровью обливается глядя на этого несчастного голубоволосого. Обладатель пиковой масти лишь молча смотрит, печально согнув густые чёрные брови, из-за которых треф называл часто Пика – Пилином. Как Филин, но Пилин. Однако, сомнения мгновенно уносятся куда-то далеко, видя то, как Зонтик со слезами на глазах, взбирается на окно, намереваясь в скором времени его открыть. 💭 – Вот же чёрт! 💭 – Мысленно ругается фиолетовый товарищ, быстро сорвавшись с места и подбегая к Зонтику. Правая рука перекрывает мальчишке глаза, а затем аккуратно тянет к себе, до того момента, когда голова шестого по номеру жильца, касается груди восьмого. Вторая рука с большой аккуратностью обвила худощавую талию парнишки, словно он был сделан из хрусталя. Но даже оказавшись прижатым, Пик совсем не собирался его отпускать. Со стороны голубоволосого было слышно тихий скулёж, что так напоминал щенячий. Его юношеское тело сильно трясло, а руки, которые дрожали, не смотря на временное отсутствие зрения, упорно тянулись к ручке окна. – Тихо, Зонтик... Слышишь мой голос? Я рядом, не плачь... – Склонив голову над ухом младшего, шепчет ему «Рогалик». Честно говоря, он впервые видит, чтобы у его друга было такое состояние. Да и вообще точно ли это происходит в первый раз? Вдруг, это случалось на протяжении долгих лет, но никто этого не змечал? На время, восьмой взглянул в окно, надеясь на то, что может он увидит ту самую «Шпильку», которая вызвала у Зонтика такую реакцию. Да только... Никого там не было, ни на улице, ни в отражении стёкл. И тут, Пик наконец-то вспомнил...***
Уютная комната, не смотря на немного грубые черты своего хозяина, несла достаточно спокойный характер. Окна были завешены одной тёмно-фиолетовой занавеской, а по бокам сиреневыми тюлями. Недалеко от одного из окон, стоял захламлённый стол, только вот совсем не мусором, а книгами об истории создания рока и их групп. А так же альбомы музыкальных групп по типу: «Сектор газа», «Гражданская оборона», «Simple plan» и т. д. Лишь на краю стояло два рогатых, похожих на небольшие деревца, зелёных кактуса. Что же, они ему соответствуют, такие же с колючим характером. Ну, а возле стоял крутящийся стул, накрытый маленьким клетчатым пледом, непонятно только, то ли для красоты, то ли для того, чтобы потом накрыть им ноги. В комнате так же находился ещё один столик, на котором расположился ноутбук, что выдал хозяину картинку из Яндекса, по чьему примеру он обустраивал своё местечко спокойствия. В одном из углов комнаты, нашёл себе неплохие условия большой и окрашенный в тёмно-сиреневый цвет шкаф, что при попадании света блистал из-за нанесённого на деревянное покрытие лака. Чтобы шкаф не чувствовал себя одиноко, компанию ему составила тумбочка, которая кстати, тоже оказалась захломлённой, ну или по крайней мере сверху. На ней лежали горы исписанных тетрадей и разбросанные листья в клетку, наверное это своего рода были отчёты, наблюдения и расходы. Так как Пик теперь взял на себя ответственность за всех клонов, то теперь, он единственный пожалуй в этом доме лидер. Ведь Куромаку добровольно покинул свою позицию. Стены в комнате в основном были завешены плакатами или постерами рок групп, сказать что они были куплены на концерте, или распечатаны самим Пиком, точно было нельзя. Раньше висела пара картин, но после того, как ребята побывали в его комнате, то очень их перепугались. В итоге, фиолетовый товарищ был вынужден их снять. На против стола с альбомами, в углу нашёл себе место пятнистый диван, напоминающий своим окрасом кляксы, сделанные некой фантазией и рукой художника. Так же рядом с софой, буквально с двух сторон стояло две гитары, одна чёрная электро-гитара, которая держалась за счёт трёх полок, расположившихся в небольшом промежутке между диваном и тумбочкой. На них стояли лишь стаканы с канцелярией. Другая гитара была классической и держалась за счёт опоры в виде мягкого, диванного косяка. Конечно, когда Пик был помоложе то, он мечтал научиться играть хотя бы на одной из них, но так и не получилось, хотя время от времени он всё ещё пытается играть. В спальне Пикового Короля было темно, не то чтобы прям хоть глаз выколи, просто маленькая люстра, торчавшая из потолка и напоминавшая своим видом пышную чёрную розу, только бутоном вниз. На данное время не горела, по крайней мере потому, что нашёлся источник света поменьше. И это была длинная гирлянда, которая украшала собой всю комнату, пробиваясь сквозь тьму бледно-жёлтым светом даря небольшое освещение всей спальне. – Пик, ты меня вообще слышишь!? – Недовольно ворчал розоволосый сидя на полу, чьи половицы покрывал большой прямоугольный и какой-то леопардово-зебровый ковёр. Выкладывая на подушки дивана лидера всё, что ему удалось собрать после небольшого наблюдения за Трефовым Валетом. Кстати, софа была единственной мебелью в месте обитания «Рогалика», что годилась для сна. – Да слушаю я, слушаю... – Пробубнил в ответ сонный товарищ, выпуская изо рта приглушённый ладонью зевок. Он конечно ничего не имел против того, что Ромео говорил, да только чёрт подери не в два часа ночи! – Ага, я вижу. Сначала сам говорил, что переживаешь о состоянии Зонтика, а после того, как я наконец-то смог найти несколько зацепок, то ты просто не хочешь меня слушать! – Да, до Червового Короля не доходило то, что ночь не самое подходящее время для разборок чьих-то проблем. Однако, не один пиковый волновался о шестом товарище, романтик тоже, ему пришлось вложить немало сил на то, чтобы Зонтик хоть немного ему да открылся. И чем больше парень узнавал, тем больше понимал, что душа голубоволосого трескается и готовиться вот вот кануть во тьму. – Тц... Ладно, не дуйся. Рассказывай, что ты откопал. – Вздохнул сосед, переведя внимательный взгляд на обладателя красной масти. – Для начала, я пытался спросить ребят о странном поведении Зонтика, больше всех из них среагировал Габриэль... – Неужели ты считаешь, что Габриэль к этому причастен? Брось, эти оба лучшие друзья, Габриэль волнуется за него, потому что сам не может понять, что происходит с другом. У него лишь есть некие подозрения на счёт Зонтика, не более. – Перебил Ромео «Рогалик», ему не нужно было слышать историю, которую он и так прекрасно знал. Если они будут сильно зацикливаться на этих деталях, с места эта лодка так и не сдвинется. – Пик, ты меня даже не дослушал. Мне известно о том, что наш Габриэль никак не причастен, я имел ввиду, что... Когда я у него спросил по поводу Зонтика, он стал сам не свой. Слезливую сцену устроить может каждый, но... У него началась истерика, когда я сказал теорию о том, что с его другом что-то не так. – Серьёзно ответил седьмой жилец этого дома, с задумчивым видом глядя на рисунки, что были нарисованы рукой голубоволосого художника и разложены на подушках дивана Пикового Короля. – Помимо Габриэля, я допросил остальных, но никто ничего мне не сказал о странностях. Однако, у меня были подозрения в сторону Эммы и Куромаку. Наш бывший любитель алгебры, начал дико агрессировать, а Эмма выглядела слишком взволнованной. Я пытался зайти до Куро и поговорить, но в итоге он чуть меня не убил книгой, как там... Вроде бы «Профессия ведьма». А... – Пхах. Ничего себе, ты даже запомнил название. – Снова перебил «Рогалик» червового, посылая в сторону Ромео смешок. – Хей, не смейся надо мной! Я бы посмотрел на то, как бы тебе в рожу прилетела толстенная книга, тысячей с лишним страниц, даже больше! Хочешь сказать, ты бы такую граммадину не запомнил? Да там все 4 тома тома «Война и мир» собрано! – Один раз завёлся, эээ, нет, не в том плане. Просто он легко начинает злиться, а если начинает, то угомонится только через часок или второй. – Ладно, ладно, не агрись дружище. Продолжай. – Подняв ладони к верху, чуть выше головы и немного улыбаясь, поспешил успокоить Пиковый Король обозлившегося товарища. – Хорошо... Я бы тебе повыносил мозг подольше, но проблема Зонтика не терпит медлительности. И так как с Куромаку я не договорился, мне помогла Эмма, но сказала не так много, лишь одно слово, а точнее имя – Эмилия. Правда, кто это, ответа мне так и не дала, но она сказала, что слышала как Зонтик кого-то так называл, но более ласково – «Шпилька». Я побывал в его комнате и порыскал в ящиках и обнаружил это... – Ко вниманию Пика, парень из собранного материала выдвинул пальцем рисунок с изображением девочки. На вид маленькая, лет 6-7, может и 8. С большими карими глазками, цвета тёмного горького шоколада и длинными при длинными тёмными ресничками. Тёмными, хорошо выделяющимися широкими бровками, что видать по своей природе были малость схмуренными. С сильно вьющимися в гофре волосами, тёмно-русыми и часть которых была собрана в два невысоких хвостика, а остальная на выпуск. Ещё, по бокам у неё было две больших голубых заколки в виде бабочек. Но забавным во всей этой картине было то, что на ней сидел широкий, в добавок длинный и шерстяной ванильного оттенка свитер. Который оказался ей по коленки, руки этой малышки полностью утонули в огромных рукавах с узорами восьмёрок и неких линий. А шею подвязывал огромный бардовый шарф, чьи так называемых два «хвостика» доставали аж до пола. Ну ничего, подрасти ей немного нужно и будет в самый раз. На ногах у неё ничего не было, за исключением белых носочков с двумя синими полосочками. Завораживала её невинная улыбка, настолько светлая и тёплая, что кажется согреет ею очерствелое сердце и покрытую мраком душу. Учитывая то, что это был всего лишь рисунок, но в нём было столько этой простоты и вложенной в создание любви, что нельзя было и уголков губ не приподнять вверх. Девочка была изображена в тот момент, когда собиралась подбежать, либо подпрыгнуть. Об этом говорили её подкошенные коленки, с смотрящими друг на друга носками и руки во всю длинну вытянутые к верху, но согнутые в кистях, иначе бы рукава, в которых утонули маленькие ладошки, не выглядели как лапша, по крайней мере, если бы она их выпрямила. А на одном из краёв было написано красивыми буквами имя «Эмилия», затем с низу крестик в виде знака икс, а после ещё одно: «Шпилька» – И какая беда в этом ребёнке? Обычная девочка, на вид светлая и счастливая. Так что же тебе в ней не нравится? – Удивлённо приподняв одну бровь, непонимающе посмотрел на своего «гостя» обладель пиковой масти. – Ты опять меня не дослушал, Пик. Позволь договорить. Естественно, после этого я решил пораспрашивать людей на улице, дабы убедиться, что в ней не так. Я нашёл одного школьника, который утверждал, что знал эту девочку, вроде бы... Его звали «Сэм» и он мне рассказал о ней, о Зонтике, которого ему она представила и о их крепкой связи, из-за которой они называли друг друга братом и сестрой. И в конце концов, о её смерти после попадания в детдом... – Не удивлён, что он теперь бредит из-за неё... – Произнёс пиковый, дотрагиваясь рукой до подбородка и беря в другую рисунок...***
Хотя, бредит было слабо сказано тогда, каждый раз Зонтика посещал этот милый образ, любезно называя его «братиком». Шестой чувствовал перед ней вину, за то, что не сберёг, за то, что не взял её к себе, не смотря на будущий протест Куромаку и остальных. И теперь из-за которой он срывался на истерики. Голубоволосый прыгал на стены, выдирая с болезненным криком обои, сцарапывал их, сдирая до крови кончики пальцев. Рвал коллекционные серии книг, что он годами собирал. Разбивал кулаками зеркала и окна, травмируя руки ранами, после которых оставались длинные и некрасивые шрамы. Валил столы и тумбочки, пинал их, разбивая ноги до хруста костей. В конце концов сваливаясь на пол, продолжая кричать, сжавшись в маленький комок. Парни настаивали на том, чтобы сводить Зонтика к психиатру и единственный Пик отказался от этого, сказав, что возьмёт ответственность за действия Трефового Валета на себя, ну, а его сторону принял вскоре и Ромео. Решивший показать, что готов поддержать приятеля и даже разделить с ним ношу, который принялся за покупку препаратов в виде успокаивающих средств, таких как таблетки и уколы. Таблетки пились ежедневно, немного стирая болезненные осколки и делая мир в голове Зонтика ненастоящим, проще говоря эти таблетки напоминали чем-то «Happy Pills». При срывах, когда он бился чуть ли не в конвульсиях с пеной изо рта (ну, это уже преувеличение), приходилось вкалывать препараты по сильнее, чем таблетки. 💭 – Надеюсь, это происходит не из-за того, что мы напичкали его таблетками, чтобы немного стереть о ней воспоминания. Видимо, мы с Ромео оказались слишком тупы, раз решили оборвать их связь таким образом... 💭 – За что Пика стало посещать сильное чувство вины перед младшим. Однако, лекарство, которое они давали Зонтику и правда помогали чувствовать ему себя более живым и счастливым. И тому, что произошло с душой шестого, лидер не был причастен. Он лишь хотел зашить появившиеся дырки в зонтике, а вот доломал, не дав шанса на починку, был один из окружения близких голубоволосому... – Зонтик... Скажи, а почему ты отстриг свои длинные волосы? – Поинтересовался восьмой, убирая с глаз младшего руку и выпрямляясь, когда очередной приступ сдал свои позиции, а хрупкое тело прекратило трясти. При этом, чужие руки лишь перебрались на его готовые вот вот поломаться плечики, аккуратно поглаживая их пальцами. Небесные кукольные глазки поднялись вверх, устремляя свой взор на обладателя пиковой масти, внимательно глядя на его лицо. А затем, губы парнишки растянулись в привычно неестественной улыбке. – Потому, что Куромаку сказал мне, что я привлекаю педофилов. – Негромко произнёс Зонтик, не стирая со своего лица улыбки. Что бы не говорили его уста, как бы не врали его глаза, не обманет лишь больная и истоптанная в кровь душа, в этот раз она очень сильно его палила. Из очей медленно потекли прозрачные слезинки, скатываясь по щекам и оставляя за собой мокрые солёные дорожки.***
Глухой удар о стену, привёл паренька немного в чувства. Глаза медленно приоткрылись, сразу уставившись на стену, из-за отсутствия света и малого размытия окружения, было тяжело распознать, что за огромная клякса образовалась на обоях. При этом, почему-то очень сильно болела голова, будто-бы прострелили чем-то, поэтому напрячь хоть немного мозг не получалось, так как в висках сразу начинало сильно давить. Некоторые места в точках лица очень сильно пульсировали, там ощущался некий жар, как и от того, что нечто обжигающее стекало со лба, медленно следуя к скулам, а от них и к подбородку. И запах... Такой знакомый... Ах да, как же он мог забыть запах собственной крови... Не смотря на ноющие ощущения в теле, он каким-то образом умудрялся держаться на ногах. Вздохи были шумными, хотя дышать было настолько тяжело, что казалось в один момент можно было поверить, что ты умираешь. Но подумать об этом не давало быстрое сердцебиение, которое он ощущал в разных частях своего организма, ну, а точнее слышал. Мальчишке хочется повернуть голову, чтобы немного изучить обстановку, может он всё таки сможет распознать где находится. Но вдруг, голубоволосая макушка резко задирается, заставив обладателя прошипеть от неприятных болезненных ощущений. Чьи-то пальцы глубже ныряют в небесного цвета волосы, а затем крепко схватывают у корней и в боковом положении, щекой прижимают голову к той самой стене (капец, пытаюсь писать стекло под песню группы «Градусы: научиться бы не париться», ммм найс). – Ты ещё не сдох, как смешно. Неужели я тебя так напугал тем фактом, что педофилы заглядываются на таких миниатюрных мальчиков, как ты? Ты ведь осознаёшь, почему ты их привлекаешь? Избавься от корня... – Шептал над ухом младшего насмешливый голос Куромаку. Его в миг стала забавлять реакция Зонтика на сказанные недавно слова. Тушка от ног и до самых плеч начала дрожать, о да, безусловно, голубоволосого очень пугало представление ситуации оказаться быть изнасилованным и Трефовый Король прекрасно знал об этом. Ведь когда-то этот секрет доверил ему шестой, надеясь на поддержку друга, которую он правда получил. Только вот... Теперь этот секрет идёт против него. А вышло так, как раз из-за смерти Эмилии, осознание того, что у Зонтика больше нет цели и смысла жизни, погрузило его в депрессию. И первый, кто обратил на резко поменявшееся поведение валета, стал как раз никто иной, как Куромаку. По началу, мальчишка отказывался от помощи своего короля, но в итоге сдался. Второй насильно кормил своего подопечного, практически тащил трефа в ванную, путём давления пытаясь заставить меланхолика принимать гигиену, но тот просто заживо пластом свалился, из-за этого пришлось купать обладателя голубых волос самостоятельно. Серый кардинал даже сказки ему читал, после небольшого внимания и заботы, голубоглазый снова стал подниматься на ноги, из-за чувства благодарности он от коммуниста и на шаг не отходил. Трефовый Король давал мальчишке маленькие задания, что голубоглазый выполнял без труда. Но кто бы мог подумать, что в один момент одна ошибка, может так поменять отношение к считай что родному человеку? А во всём виновата маленькая чашка кофе, что была пролита на какие-то бумаги по свойственной от природы неуклюжести парню, чьё имя звучало, как предмет. Он хорошо помнит, как жгло его лицо и полный, лишающий дара речи шок. Это был первый раз, когда Куромаку поднял на Зонтика руку и это сделал самый близкий для него человек. Серовласый и сам кажется был в шоке, извинялся, сваливая такое поведение на усталость. Но разве можно такое каждый раз оправдывать утомлением? Дальше становилось хуже. В хорошем расположении духа, король снова заботился о своём подопечном, а в не самом лучшем, из-за малейшей ошибки начинал бить. Видимо, Куромаку видел в голубоволосом не столько человека, сколько дворовую скотину, с которой вытворяй, что угодно. Было очень много криков и постоянные унизительные слова, по типу бесполезности и упрёке его слезливо жалкого характера. Ладно повышенный тон, но не бесконечные пощёчины. После которых тряпочка оказывался на полу, ощущая болезненно рёбрами, как по костям попадает каблучок тяжёлой подошвы. Адская боль, когда удар попадал между ног, пропитанные страданиями крики и буквальная угроза о его устранении. Приходилось всё время улыбаться, держа на лице маску из некачественного картона и дешёвого клея, но глубины за ней никто не видел. Да и вообще его никто даже не замечал. А как билась в истерике душа, когда чувствовала на теле тяжёлый каблук, что всячески впивался в чувствительную кожу, намереваясь сломать кости. Кардинал без стеснения мог пихнуть в рот младшему ботинок, заставить мальчишку унизиться, целуя неприятно пахнущую обувь на которой ещё присутствовала та уличная, но всё же подсохшая грязь. Оттягивал за волосы и мог хорошенько стукнуть и без того, депрессивного Зонтика об стену и это продолжалось до тех пор пока, стена не раскрашивалась в красный оттенок, а перед глазами не начинало плыть, следом теряя сознание. Запирал в комнате, изолируя ото всех и так же морил бедолагу голодом, когда желудок ещё не отвергал пищу. Куромаку приносил ему есть, а потом опрокидывал всё это в на пол, явно забавляясь картиной, как шестой не имея гордости, кидался к полу подбирая даже жалкие ошмётки. Заново проявлял заботу, а затем протягивал к тонкой шейке руки, душа парнишку до потери сознания. Все эти ощущения впервые заставили валета думать о том, зачем его создали...***
Зонтик до сих пор помнил, как второй по нумерации друг рассказывал ему подробности о том, как происходит половой акт, между взрослым человеком и несовершеннолетним ребёнком. Во всех страхах, которые родились у мальчишки, был виноват Куромаку. В тот день он снова его избил, а затем ушёл, оставив своего подопечного лежать в луже собственной крови. Тогда-то, вымученный и уставший от ежедневных тем по поводу насилия, несущего сексуальный характер, треф стал рыскать в тёмном кабинете, надеясь откопать ножницы, которые он достал из рабочего стола. На тот момент мальчишка не обращал внимания на то, как ровно отстриглись его волосы, ведь главным было то, что он избавился от источника бед – своих прекрасных голубых локонов, которым так завидовали юные школьницы.***
Поток грустных мыслей прерывается странным ощущением в области лба. Таким тёплым и нежным, в действии которого чувствовались любовь и забота. Погрузившись в свои мысли, Зонтик и не заметил как закрыл глаза, но теперь он их распахивает и устремляет взгляд на соседа, чьё лицо шестой видел по прежнему прекрасно чётко. Но зрачки бледно-голубых глаз внезапно расширяются, застав Пика за очень не обычным действием и это оказался немного шершавый, но такой приятный поцелуй в бледный лоб, что часто подвергался ударам о стену. – Пик, что ты делаешь? – Немного удивлённо спрашивает младший, явно не понимая в чём заключалась причина. Однако, после заданного вопроса, глазки голубоглазки блеснули, застав Пикового Короля с тёплой улыбкой и отражающими в себе доброту, янтарными очами, которые с такой лаской и любовью смотрели на личико поломанного перед ним существа. – Просто счёл нужным поцеловать. Мне показалось ты стал каким-то грустным, вот и решил немного приподнять тебе настроение. Не понравилось? – Смуглое лицо лидера слегка покрылось розоватыми пятнышками, из-за чего пришлось отвести взгляд в сторону. И преспичило же ему пересечь черту именно сейчас. – Нет, понравилось. Ты был такой тёплый и это ощущение, когда кто-то близкий рядом... Очень приятное. – Без тени смущения произносит валет не сводя безжизненный взгляд с Пика. А затем, тянет руки к лицу обладателя пиковой масти и наклоняет его аккуратно к себе, даря ему в лоб такой же поцелуй. Пик лишь сильнее покрывается розоватой краской, но не отстраняется, вспоминая причину за которую, он так любит Зонтика. Всё просто – за существование в его жизни, будь даже голубоволосый целым или поломанным. – Пик, тебе чёлка в глаза не лезет? Может я её заколю? – Интересуется парнишка, перемещая ладонь с лица на голову «Рогалика», бережно поглаживая ею грубоватые волосы. – Только если это будешь ты. – Улыбаясь проговаривает восьмой, аккуратно протягивая руки и подхватывая одной спину, а другой ноги. А затем и поднимая голубоволосого в воздух. – А это зачем? – Не понимающе хлопает глазками треф, глядя на поднявшего его на руки лидера. После того, как он сломался, то стал слишком походить на ребёнка. – Не думаю, что тебе будет удобно закалывать мне чёлку в том положении, в котором ты сейчас находился, разве не так? – Немного усмехается мужчина, делая разворот от окна к комнате и неспеша идёт, вскоре заворачивая за угол, держа курс на свои хоромы. – А почему именно в твоей комнате? – Продолжает невинно засыпать вопросами мальчишка. Обычно он ведёт себя как-то заторможенно, а то и вовсе молчит и глядит в одну точку не моргая. Согласитесь, это же жутко. Зато теперь он был совсем другим, интересно в чём же причина... Совпадение? Нет, не думаю. – Своими вопросами ты становишься похожим на прежнего Габриэля, но как ни странно... Меня это совсем не раздражает. И всё же я считаю, что в моей комнате будет атмосфернее и посветлее, да и мне что-то подсказывает, что тебе там понравится. – Улыбнулся старший, опуская Зонтика возле двери своей комнаты, а затем кладя руку на ручку, он отворяет её. Свет от гирлянд сразу произвёл на голубоволосого впечатление, его губы быстренько приподнялись вверх. А глаза впервые засияли от казалось бы такой простой вещи. После того случая с кражей футболок, Пик сделал в своей комнате перестройку(ту самую, чьё описание в воспоминании о разговоре с Ромео), а затем стал запирать её, ещё не хватало, чтобы какое-то подобие крыс успело что-нибудь свистнуть из его комнаты. Наверное, единственному, кому удалось здесь побывать, так это романтику. Ну, а теперь и Зонтику предоставилась возможность. – Раз гитара и два гитара. – Указывая указательным пальцем вытянутой в длину руки, на предмет возле дивана, а затем и на второй, в той части где были небольшие полки. – Ты не говорил, что умеешь играть. Это же круто! – Повернувшись к обладателю чёрной масти, взвизгивает валет, отчего даже весело подпрыгивает на месте. – А я и не умею. Пытался как-то, видимо не моё... Не хочешь присесть? – Протягивая руку и указывая ладонью на диван, интересуется пиковый. На что Зонтик кивает и расправив руки самолётиком, забегает в комнату. Минуя ногами коробки и часть разбросанных вещей, перепрыгивая их, мальчишка как ни в чём не бывало усаживается на софу, начиная трепыхать ногами. Пик лишь с улыбкой закатывает глаза, а затем следом заходит в свои хоромы с тихим скрипом закрывая за собой дверь. – Извини за небольшой беспорядок. Сегодня утром не успел убрать, на работу опаздывал. – Преодолев часть коробок, в которых ещё лежали какие-то вещи и свалившиеся альбомы со стола, мужчина подходит к дивану, а затем усаживается на пол, прямо перед Зонтиком. – Теперь можешь закалывать. – Ещё шире улыбается Пиковый Король, закрывая глаза. – Выглядит так, будто я тебе собираюсь делать макияж. – Выпускает из себя смешок шестой, а затем начинает медленно прощупывать свою голову. Что-то найдя, парнишка за это цепляется и вытаскивает из своих волос невидимку. А затем, зажав её между губ, Зонтик наклоняется и его руки начинают собирать в кучу разлохмоченную чёлку «Рогалика». Собрав непослушные длинноватые волосинки на одной стороне, придержав их одной рукой, парнишка быстро вынимает предмет, застрявший меж губ, следом закрепив чёлку невидимкой. – Лучше расскажи мне одну из твоих странных сказок. – Усмехнувшись потребовал обладатель чёрной масти, улыбаясь и не смея открыть глаза. – Хорошо... – Согласился он, а затем начал – Однажды, слеза сказала улыбке: «– Завидую твоей радости...». А улыбка ей ответила: «– Ошибаешься... Я маска твоей боли!». – Это звучало ни столько сказкой, сколько маленьким рассказом. Как-то раз, Зонтик рассказал о ней детям, но они так и не поняли её смысла. А ведь эта «сказка» как раз о Зонтике, который улыбается всем, но отвернувшись, плачет без улыбки... – Вот и всё, можешь открывать. – Довольный своей работой заключает парень. Пик мигом открывает глаза и устремляет свой взгляд вверх, исследуя лицо мальчишки от волос и до самой шеи, которая привлекла фиолетоволосого кое-чем странным. Это оказался красновато-малиновый след, в виде полосы, что тянулась от одной стороны шеи до другой, образуя собой некое кольцо. И тут, до него дошло... – Зонтик, ты опять пытался повеситься? – Теперь в глазах лидера отражался лишь испуг за этот голубой комочек. Опять... Он опять пытался это сделать... – Нет, я этого не делал. Шпилька мне предложила поиграть в душилки, сказала это её любимая игра и это действительно весело, хоть и пропадает воздух. – Зонтик снова как-то неестественно улыбается, а затем выпрямляется касаясь руками собственной шеи. Это уже происходит в третий раз, а если в один момент он правда доиграется, что делать Пику, который так питает к нему симпатию? Как ему жить дальше, осознав, что тот, кто его так привлекал своими странностями исчез из жизни? – Зонтик, пожалуйста, пообещай мне, что больше не будешь играть в эту игру с ней. – Серьёзным тоном произносит король, глядя на валета с отражением в глазах полных печали. – Зачем, Пик? Я устал, у меня ничего нет... – А что насчёт меня? – Перебивает его старший, протягивая руки и беря чужие в свои, немного потянув на себя, тем самым заставив Зонтика слегка наклониться. Кончики тонких пальчиков, накрывают шершавые губы, одаряя кожу нежностью и приятным для шестого теплом. – Я не понимаю... – Пожалуйста, останься со мной... – Пик сильнее тянет трефа за руки, в конце концов заставив того свалиться с софы, только не на пол, а прямиком в объятия фиолетоволосого. Который обхватил руками талию своего друга, крепко прижимая его к себе. – Ты похож на бесконечный мир, бескрайний океан... Такой загадочный и глубокий и изучать тебя можно вечно. Если другие боятся познать твои глубины, то я нет. Пусть они могут казаться не самыми приятными и даже в какой-то степени страшными, но я готов изучать их дальше. Мне нравится, что я тебя не понимаю, не понимаю порою твоих странных слов и не понимаю, что за туча в твоей душе. Это так же и пугает... Я боюсь, но ты так манишь... Ты похож на наркотик, который вздохнёшь один раз и не сможешь бросить, потому что приносишь приятного больше. Ты моя маленькая, голубая зависимость, которая сводит меня с ума. Не важно какой ты, прежний или настоящий. Ты – прекрасен, даже будучи потрёпанным... Я вижу твою тьму насквозь, понимаю, что с тобой что-то не так, но я не хочу отстраняться, а хочу быть рядом до последнего. Когда ты уйдёшь во тьму, хочу... Чтобы ты забрал меня с собой. – На время в комнате воцарилась тишина и лишь было слышно, как рука Пика уже переместилась на голубую макушку, бережно поглаживая спутанные и уже давно как посёксшие волосы. – Странно как-то получилось, пророс во мне, как сорняк, распространил в каждую часть тела корень. А я... Я тоже хочу стать сорняком, прилипнуть к тебе, как муха к мёду. Поселиться в твоей голове, не позволять больше никому занимать там моё место. Ты сам даже и не представляешь, как пьянишь меня своим присутствием. Вот бы понять, почему ты притягиваешь меня к себе магнитом. – Усмехается восьмой. Он наконец-то сказал то, что так давно хотел, жаль только... Уже поздно. – Как красиво, даже тепло как-то стало... Но я грязный, для чего тебе я нужен такой? – Всё ещё не понимая, спрашивает он, обняв Пикового Короля руками и слегка уткнувшись носиком в живот «Роглика». – Потому что мне без разницы, чистый или грязный. Белый или чёрный. Улыбчивый или плаксивый. Просто люблю тебя за то, какой ты есть, даже имея кучу вредных привычек и недостатков. Мы все не идеальны, что скажешь, Василёк? – Знал бы кто, как хорошо сейчас фиолетоволосому с ним, настолько приятно и уютно, что хочется утонуть во всём этом чувстве. – Я... Я останусь, но только ради тебя... И больше никого, я больше не буду играть в душилки, обещаю тебе, Пик. – Сжав в руках тонкий свитерок, в который был одет восьмой и в котором было так холодно на работе, но теперь тепло. Зонтик смог его согреть своим присутствием. – Ну и хорошо. Поднимись уже, а то тебе наверное неудобно. – Взъерошив голубоватые локоны в последний раз, он убирает руки от трефа и кладёт их на пол, расслабленно выдыхая. На слова старшего, голубоволосый встаёт и внимательно смотрит на своего соседа. – Пик... Возможно, я не вовремя, но... Можно ли мне погладить тебя? – Смущённо поинтересовался младший, раньше он пытался его причесать и лидер очень из-за этого злился. Не откажет ли он в этот раз? – Только если это ты. Другому никому нельзя. – Спокойно отвечает мужчина. Всё таки приятно находиться сейчас вдвоём, когда никто не кричит над ухом и не отчитывает за отчёт, что был напечатан неправильно. Кажется, кому-то скоро будет легче жить. С позволения Пика, младший просто аккуратно протягивает ладонь, а затем, кладёт руку на чужую голову, легонько поглаживая волосы. Они были грубоватым, но для голубоволосого приятными на ощупь. Волосинки странно покалывали кожу ладошки, но убирать из-за этого руку, Зонтик не торопился. Такие необычные волосы, словно били электрическим током, но желание гладить их никуда не пропадало, а совсем наоборот. Пальцы глубже ныряют в фиолетовую глубину, в скором времени касаясь кожи, маленькие ноготки на пальцах трефового, аккуратно проводят по голове Пикового Короля. На что в ответ со стороны фиолетоволосого стало доноситься тихое, но так ласкающее слух мурчание. – Боже, ты мурлыкаешь, как котёнок, это так мило. А что будет если я сделаю так? – Трефовый вообще расстаял, услышав такую мелодию от своего оппонента. Он протянул к «Рогалику» вторую руку, ныряя в фиолетовую гущу. Руки шестого аккуратно подползли к месту, где расположились лохматые рожки, начиная там почёсывать ноготками. Подумать только, это же знаменитые рожки Пика, куда не касалась рука человека. А тут сразу такое. Немного увлёкшись почёсыванием головы пикового, Зонтик засмеялся, негромко, но тоже искренне, чего кстати он не делал очень давно. – Без ума от тебя... – На что обладатель чёрной масти сократил дистанцию между их лицами, а затем коснулся устами губ трефового валета, подарив им лёгкий мимолётный, но так же наполненный любовью поцелуй. – Извини, не сдержался. Не хочешь завтра сходить погулять на улице? Своего рода... Это будет свиданием. – После признания так стало легче говорить, что мысли сами напрашиваются на то, чтобы быть озвученными. – Хочу... Кстати, Пик, ты что-нибудь хочешь на Новый Год? – Вдруг осенило Зонтика, как никак а уже 7 декабря. Пора бы подумать над подарками. – Подари мне себя и я уже буду доволен. Насчёт твоих болей... Расскажи мне о них по-подробней, я готов познавать тебя прямо сейчас и защищать тоже. – Возможно, ему не стоило начинать сейчас затрагивать болезненные темы. Но если они не начнут сейчас, то потом вернуться к этому разговору будет очень нелегко. – Хорошо... – После чего, шестой убрал руки. Которые всё время были обмотаны битантами и никто не знает, то ли это взято от молодёжи, по типу выпендрёжа. Либо сетчатый материал правда скрывал за собой какой-то секрет. Потянув за хвостик бантика, узелок на запястье развязался и парнишка потихоньку стал разматывать бинт, в скором времени оголив руку и показав мужчине запястье со свежими порезами и шрамами. – Отвратительно, да? Мне не стоило этого делать. Куромаку был прав, я монстр с тучей синяков и шрамов. Такой я никому не нужен... – Не говори так, от этого мои чувства к тебе не уменьшились. Наоборот... Зонтик, положись на меня, позволь стать твои щитом и защитить. А ты просто оставайся рядом, больше ничего мне не нужно. – На что Пик снова заключил мальчишку в объятия, прижав голубую макушку к своей груди. Из-за чего со стороны шестого послышались тихие всхлипы. Он совсем, как ребёнок. – Спасибо, за то, что появился у меня. Наконец-то я смогу спать теперь спокойно, зная, что ты будешь рядом...