Хорошая девочка

Под новый год люди более щедрые, — так любила повторять куратор приюта, в котором помогала Ева. И, хоть это было действительно так, любому, кто всерьез занимается помощью бездомным животным, было ясно, что собираемые «гуманитарки» — лишь капля в море. Основная тяжесть — и финансовая в том числе — все равно ложилась на плечи волонтеров. Так получилось и на этот раз: при клинике, в которой находился приют, также работала ветаптека. Девушки-продавцы весь последний месяц помимо уже привычного «бонусная карта-пакет-лакомства для питомца» повторяли как мантру: «В бокс для пожертвований также можете приобрести любой корм или наполнитель, желаете помочь фонду?» — причем последняя часть фразы звучала скорее как утверждение, нежели вопрос. И покупатели обычно не глядя хватали какой-нибудь дешевый товар и бросали в корзину: на сотку больше, на сотку меньше — а совесть чище. Все было бы замечательно, но в этом году руководство фонда решило, что, раз целевые показатели по спонсорской помощи не выполняются, нужно — нет, просто необходимо — добровольно-принудительно обязать все участвующие в акции клиники (то есть, их волонтеров) «добить» доходы собственными силами. Ева, скрепя сердце, вложилась в общую копилку, потратив последние отложенные со стипендий деньги на несколько пачек корма. А не далее чем вчера, тридцатого декабря, общий чат буквально взорвался от новости, что фонд, несмотря на все заверения, не может выделить людей, и теперь требовались добровольцы, чтобы подготовить коробки со всем добром к отгрузке. И сделать это нужно аккурат в канун нового года, то есть за один день. Все дружно поохали, но отказались — кто уехал домой к родителям на каникулы, у кого семья, кто заболел. Осталась только «тыжмосквичка» Ева и куратор приюта — две хрупкие невысокие девушки наедине с огромными ящиками, которые предстояло заполнить. Ева стояла в уборной ветклиники, пытаясь собрать мысли в кучу. Из зеркала на нее смотрело бледное осунувшееся лицо с мешками под глазами — следствие многих бессонных ночей: зачетная сессия в универе завершилась неделю назад, но режим сна был настолько сбит ночными бдениями над конспектами и учебниками, что порой проще было вообще не ложиться — мать все равно заботливо будила дочь ранним утром и буквально запихивала в нее завтрак. Гудение люминесцентных ламп, их холодный свет, белый кафель на полу и стенах, — все навевало на мысли об операционной. Девушка испытывала смутное чувство дежавю, стоя здесь, — будто она лежит на кушетке, засыпая под наркозом, и мысли вялые-вялые, будто первые весенние мухи. И да, мухи тоже гудят. «Хочу спать», — эта простая мысль давалась с трудом, и девушка уже не совсем понимала: а что такое — «хотеть»? Размышления Евы прервал оклик Елены — а именно так звали куратора приюта – девушка звала ее выпить кофе и отдохнуть. — Эй, ты как? — встревоженно спросила она, когда Ева вернулась в подсобное помещение. — Хочу спать, — слова тоже дались непросто, но Ева улыбнулась. Ей была приятна искренняя забота. Девушка потерла глаза, чтобы привыкнуть к смене освещения: под потолком на проводах болталась лампа накаливания, возможно, заставшая еще Ильича. Подсобным помещением комнату можно было назвать лишь с натяжкой: здесь при желании можно даже жить. Старый диванчик, кофейный столик, несколько тумб, поставленных друг на друга и шкаф, в котором — и на котором — чего только не лежало. Почти уютно. Даже электрочайник есть, пусть и с перемотанным изолентой проводом. — Кофе только растворимый, ничего? На столике уже стояла вазочка с печеньем и конфетами — за что Ева любила посиделки здесь, так это за то, что никто не запрещал есть сладости сколько влезет. Она сразу запустила руку в вазочку и выудила оттуда несколько штучек. — Если там есть кофеин, то мне все равно, — девушка зевнула до хруста в челюсти и смущенно зарделась. — Когда я была студенткой, — задумчиво произнесла Елена, заливая кипятком порошок «три-в-одном», — я во время сессии пила женьшень и элео… в общем, какой-то там «кок». Ева подавилась печеньем. Встретив недоуменный взгляд куратора, она замахала руками, мол, ничего страшного, просто чихнула. Не объяснять же, в самом деле, что ее так насмешило. — Я приму к сведению, — сказала она, откашлявшись, и взяла в руки кружку. — Мама не будет переживать, что тебя долго нет? Работа действительно затянулась — вдвоем таскать тяжести оказалось совсем не просто, поэтому пришлось делать частые перерывы. Ева была уверена, что после таких нагрузок наутро позвоночник ссыпется куда-то в трусы. На улице уже давно стемнело, в окнах бизнес-центра по соседству свет тоже не горел — в канун нового года все уходили пораньше, чтобы подготовить праздник для всей семьи. Для семьи… — Мама сегодня работает допоздна, может, и в ночь останется. У нее в праздники самый чес, корпоративы же, все хотят быть красивыми. А в новый год можно поставить ценник в два раза больше. — Ну да, она же тебя одна воспитывает… — Елена сочувственно покачала головой. — Мне и тут неплохо. Творим новогодние чудеса, все такое, — Ева широко улыбнулась, игнорируя внимательный взгляд куратора. — А ты не думала найти подработку, чтобы немного помочь маме? — Да пыталась, но она не разрешает. Говорит, что моя задача сейчас — хорошо учиться, а остальное она решит сама. — Понятно. Понятно… ладно, давай еще один рывок — и по домам? — Елена со вздохом поднялась, отставляя кружку. — Только можно, я с твоего телефона позвоню? Свой дома забыла, а муж наверняка волнуется. Ева с готовностью протянула смартфон. Многочисленные брелоки, которые было так приятно перебирать в кармане, звякнули, вызвав мимолетное чувство стыда. Но куратор будто не обратила внимания на этот вещдок инфантилизма и спокойно прошла мимо, на ходу набирая номер телефона. Ева смела в кучу все фантики и обертки (и когда успели съесть столько сладкого?), взяла кружки и пошла в уборную. Уже вытирая помытую посуду, девушка поняла, что кофе не слишком помог. «Надо будет погуглить, что там за «коки» с женьшенем. А еще лучше — наладить наконец режим», — подумала она и плеснула в лицо ледяной водой. Как ни хотелось остаться здесь, слушая мерное гудение ламп, но надо было возвращаться. Ева, может, и была не против посидеть до утра, но у Елены дома была семья: муж, сын-второклассник и двое котиков. — Я телефон на столик положила, спасибо, — обратилась к ней куратор, с озадаченным видом достававшая с верхней полки шкафа очередную картонную коробку. — Хм, остались только высотой в пятьдесят сантиметров. Скажи мне, великий математик, пятилитрашка наполнителя сюда влезет? Ева покачала головой. Все большие коробки, значит, уже заняты. А перебирать их заново не было никакого желания. — Может, пересыпать по обычным пакетам? — предложила она робко. — Не, ты че. Так не видно ни производителя, ни сроки годности. Такое фонд не примет. — А стикеры? — А это идея! Скажем, что покупатели на развес брали, поэтому упаковка не заводская — и пусть только попробуют не принять. Тащи весы! Дело пошло чуть бодрее и вскоре последние пяток коробок были заполнены и отнесены к месту погрузки. — Ну все, теперь утром надо прийти грузчиков проконтролировать. Но это я сама уже сделаю, - проговорила Елена, вытирая пот со лба. — Ты иди, я задам корма животинкам и поставлю все на сигнализацию. Потом тоже пойду. Ева, уставшая, но чрезвычайно довольная, спорить не стала. Махнула на прощание и, окрыленная, направилась домой. Время близилось к семи вечера. Снег валил крупными хлопьями, как и всю неделю до этого. На дорожке к клинике, где еще хоть как-то убирали, можно было увидеть темнеющий асфальт, но стоило с нее сойти — и ноги по проваливались по колено. Недолго думая, Ева раскинула руки в стороны и плюхнулась спиной в особенно большой сугроб — и тут же пожалела об этом: под пушистым белым покрывалом оказался спрессованный усилиями дворников старый снег, а зимняя куртка моментально пропиталась влагой. Стало больно и обидно. Правду говорят: иногда не стоит повторять то, что нравилось в детстве. Велик шанс разочароваться и испортить приятное воспоминание. Но сейчас Ева твердо решила не поддаваться мрачным мыслям. Девушка перекатилась на живот и зачерпнула побольше снега руками. «Здесь будет снеговик, — решила она, собирая нижний ярус. — Все равно испачкалась, все равно матери нет дома, разве кому-то будет хуже, если я немного развлекусь?» Щеки Евы раскраснелись, она носилась по заснеженному двору, собирая «стройматериал» для будущего снеговика. Сонливость как рукой сняло. Она обожала новый год. Особенно в детстве — тогда это был самый долгожданный праздник. Ева любила встречать его дома, в окружении родных. Они никогда не наряжали елку, но всегда зажигали свечи, пили чай, подпевали песням, что крутили по телевизору. Потом Ева повзрослела и магия развеялась. Но сейчас — сейчас ей хотелось вновь почувствовать себя ребенком. Забыть на время, что уже выросла, поверить в сказку, подурачиться. И не думать о том, что надо отзвониться маме… Ева замерла, оглушенная осознанием: телефон-то она так и не забрала! В клинике еще горел свет, так что девушка пулей метнулась обратно, миновав общий коридор, торговый зал и завернув в подсобку. Проскочив внутрь, она принялась искать мобильник. Елена говорила, что оставила его на столе, однако там его не оказалось. Ева, не веря самой себе, раскрыла рюкзак и вытряхнула все содержимое на диван — вдруг она машинально сунула телефон туда? — но и здесь потерпела фиаско. Порылась в карманах куртки, полезла под стол, обшарила каждый уголок. В конце концов она без сил упала на диван и вытянула ноги. — Елена? — крикнула она. — Вы телефон мой не видели? Тишина была ей ответом. Грубо выругавшись, Ева выбежала в коридор и начала дергать все двери подряд. Закрыто. И в холл не пройти — там, за стойкой ресепшен, есть стационарный телефон. Но, чтобы им воспользоваться, необходимо преодолеть стеклянную дверь, которая также оказалась заперта. Надо было обозначить свое присутствие, — пришло к Еве позднее осознание ситуации. Думая, что больше никого в здании нет, куратор заперла все двери и ушла — и теперь, без средств связи, девушке предстоит одинокая новогодняя ночь. — Супер! — простонала Ева, съезжая по стене, и плюхнулась на пол, созерцая цепочку собственных следов из растаявшего снега и грязи, тянущуюся через весь коридор. — Вот тебе и чудо, вот тебе и праздник. Оставался только один вариант — ждать утра, когда ее вызволят, потом идти домой и объясняться с мамой: за грязную одежду, отсутствие дома всю ночь и потерю мобильника. Там и до домашнего ареста недалеко. Возможно, запретит заниматься волонтерством — и так всегда была скорее против, чем за, а тут такой повод. Ева скинула куртку и прислонилась лбом к холодному стеклу. Надо бы встать с пола, вернуться в подсобку, привести себя в порядок. Но уже ничего не хотелось. Чтобы скрасить время и поднять настроение, девушка принялась перебирать в уме все новогодние песенки, которые только знала, и напевать вполголоса. На «Let it snow», в которой она помнила только заглавную строчку и мелодию, ей стало дико смешно от того, насколько все глупо получилось — зато будет что вспомнить в старости. — …тра-ла-ла-ла, ла-ла-ла — let it snow, let it snow, let it snow… — Вообще-то, там поется не «ла-ла-ла», а «since we've no place to go», — раздался приглушенный мужской голос где-то сбоку. — И надо бы ноты посмотреть — вроде не совсем точно интонируешь. Ева, не веря своему счастью, сидела с открытым ртом и откровенно пялилась на своего потенциального спасителя: прямо за дверью, ведущей в холл, стоял высокий черноволосый парень лет двадцати пяти, не старше, с азиатскими чертами лица. — Привет! — воскликнула она, вскочив на ноги и хватая куртку. — У тебя есть ключ? — Конечно, я же кто-то вроде Супермена, — ухмыльнулся незнакомец, отпирая дверь и делая шаг вперед, преграждая путь. — Только давай сначала приведем тебя в порядок и попьем чаю. — А что… — растерялась Ева. — Совсем плохо выгляжу, да? Парень засмеялся и взъерошил волосы. Как по волшебству, они легли идеально-небрежно, будто над прической трудился стилист. И кожа — теперь, когда девушка стояла совсем рядом, она поняла, что его лицо не имеет ни единого изъяна. Ни единой расширенной поры, ни одного воспаления. Широкие плечи, узкая талия. Ева прислушалась к ощущениям: парфюм парня отдавал древесными нотками, мускусом и чем-то неуловимо… сладким? Представив, как она, должно быть, выглядит в сравнении с ним, Ева покраснела до кончиков ушей. После целого дня физической работы и валяния в грязном снегу у нее не было ни шанса впечатлить кого бы то ни было. Тем более, если этот «кто бы то ни было» — такой красивый и ухоженный молодой человек. Окончательно смутившись, девушка опустила взгляд и промямлила: — Я не хочу задерживать тебя… вас… надо идти, наверное… — Успокойся, пожалуйста, и давай все же на «ты», — весело проговорил незнакомец. — Меня Рю зовут, я на четверть японец. А ты? — Ева, русская… на единицу, — девушка мысленно хлопнула себя по лбу, — то есть, на сто процентов, потому что ты сказал про четверть, а если мы про дроби, то… блин… Рю расхохотался, отчего Ева вжала голову в плечи и отступила на шаг. — Я бы оценил тебя на восемь из десяти. Умоешься — и будешь на все десять, точно тебе говорю. И я вполне могу тебя подождать, так что иди, делай свои женские дела. А я чайник поставлю. Девушка припустила почти бегом в безопасную и привычную подсобку, сгребла разбросанные вещи в рюкзак и зашла в уборную. — Насчет «на восемь» ты мне польстил, конечно, — пробубнила Ева, разглядывая себя в зеркало. Волосы лохматые, на лице грязь, губы обветрились, синяки под глазами были еще утром и, к сожалению, никуда не собирались деваться. Видок тот еще. А тонкий свитер весь пропитался потом, так что девушка могла поспорить, что от нее ужасно пахнет. — Бли-и-и-ин, — простонала она, с остервенением оттирая лицо влажными салфетками за неимением лучшего варианта. И косметики, как назло, нет под рукой. — Говорила мама, чтобы даже мусор выносить ходила при параде. Так нет, я же самая умная… Наскоро приведя себя и одежду в порядок и завязав высокий хвост, девушка почувствовала себя чуть лучше. «Моль бледная, но хоть не бомжиха», — заключила она, критично рассматривая результат. Немного подумав, Ева захватила горсть сладостей из вазочки и решительно направилась к Рю, надеясь, что он не передумал и не ушел, оставив ее на произвол судьбы. Парень сидел в холле за стойкой и играл в какую-то игру на телефоне. Перед ним стояли две кружки с чаем, одна из которых была черная со сколотой ручкой, а на второй — зеленой — красовалась надпись «Big boss». Недолго думая, Ева протянула руку к сломанной, но Рю остановил ее. — Все лучшее — дамам, — лучезарно улыбнулся он, принимая у девушки сладости. — А я думала, что детям, — Ева заправила выбившуюся прядь за ухо и вздохнула. — Ну, здесь детей нет, — он поймал ее взгляд и вполголоса добавил: — А вот прекрасные дамы в наличии. — Скажешь тоже, — она нервно хихикнула и облизнула губы, жадно рассматривая Рю. Парень как с картинки. Из тех, у кого в меню разбитые женские сердца. На завтрак, обед и ужин. Красивый, улыбчивый, галантный. Мама бы одобрила. И Ева впервые согласилась бы с ней. — Ты студентка? — внезапно спросил Рю, вырывая девушку из размышлений. — Да, физмат, второй курс, — отрапортовала она и быстро-быстро заморгала. — А ты? — А я уже закончил универ, — он ответил с какой-то неохотой. — Понятно, — решив, что не стоит развивать эту тему, девушка задала интересующий ее вопрос: — Рю, а почему ты здесь в такое время? Я думала, у нас нет охраны, только сигналка. — А я и не охранник, я администратор. Тяжкая выдалась неделька, толком не спал, — он пожал плечами. — В общем, я умудрился задремать на рабочем месте, прямо вот за этой стойкой. Короткий день у всех, никто, видимо, не заметил, а посетителей не было. Так до ночи и провалялся. А тут ты — песенки напеваешь. Ева снова вздохнула. — По тебе не скажешь, что не высыпаешься, — с ноткой зависти протянула она. — Азиатские гены, плотная кожа, — парень широко улыбнулся, являя миру идеальный ряд белоснежных зубов. — Так, а ты что тут забыла? Девушка вкратце поведала свою невеселую историю. Когда она закончила, Рю присвистнул. — Не повезло тебе, сочувствую. А насчет телефона — могла твоя подружка его просто не вернуть? — Да нет, она сказала, что положила его на стол. В прошедшем времени. Значит, точно возвращала. — Ты внимательная, — от похвалы Ева вспыхнула. — А не могла ты его на улице обронить? Девушка задумалась. — Все возможно, — протянула она, допивая чай. — Давай поищем? — Что?! — Ну, мне все равно заняться особо нечем. Помочь прекрасной даме в беде — чем не замечательная идея? — И дома тебя… никто не ждет? — осторожно спросила Ева, чувствуя смутный огонек надежды, разгорающийся внутри. — Абсолютно никто, — по лицу парня скользнула тень. — Мне не с кем праздновать, кроме коллег, а их я вижу каждый божий день. Так что давай проведем эту ночь вдвоем. Если ты не против, конечно. Слова Рю звучали слишком двусмысленно. Неизвестно, специально он выразился именно так, или это Ева что-то себе надумала, но она поняла, что действительно не хочет расставаться. — Та-а-а-ак, — протянула она, стараясь не смотреть парню в глаза. — Тогда идем на поиски? — Идем на поиски, — эхом отозвался Рю, убирая со стола. На удивление, телефон нашелся почти сразу. Как назло, лежал на самом видном месте: в том сугробе, в который так опрометчиво сиганула Ева. Рю — а именно он нашел пропажу — был доволен едва ли не больше, чем сама девушка. Ева оттерла мобильник от снега, разблокировала и досадливо цыкнула: аккумулятор на холоде почти сел. Девушка спешно набрала номер матери. — Да, кисонька? — судя по голосу, Тамара Леонидовна была занята. На фоне слышались посторонние шумы и чужие разговоры. — Мам, тебя домой ждать? — Я работаю, дочь, сегодня отпразднуй сама. — Хорошо, — Ева постаралась придать голосу побольше бодрости. — С наступающим! Ответа не последовало. В глазах девушки защипало. — У тебя все нормально? — Рю не на шутку встревожился, его рука потянулась к ее лицу, но остановилась на полпути. — Да, холодно только, аж слезу вышибает, — улыбнулась Ева, вытирая щеки. — Смотри, тут кто-то снеговичка начал, давай доделаем? — парень потянул ее за рукав и остановился прямо напротив евиного «произведения искусства». — Согреемся заодно. — Давай, — она пожала плечами и начала сгребать снег, благодарная Рю за тактичность. Парень с энтузиазмом принялся помогать, но от его действий было больше суеты, чем пользы. Еве он напоминал большого ребенка: сплошной хаос, неуемная энергия и море счастья. Как ни странно, ее это не раздражало, скорее забавляло. Она была в восторге от его бесшабашности. С Рю было легко. Ева чувствовала: с ним можно расслабиться, он не осудит, не скажет, что ожидал от нее большей собранности, ответственности. Он был совсем не похож ни на кого из знакомых парней. В голове Евы появилась шальная мысль. Почему бы не позвать его встретить новый год вдвоем? «Нет, нет, ерунда какая, — она замотала головой, злясь на саму себя. — Это небезопасно, с какой стороны ни посмотри». — У тебя такие красные щеки, — раздалось прямо над ухом Евы, и та от неожиданности подскочила на месте и метнула в Рю снежок. — Ты чего?! Зачерпнув еще снега, девушка залепила его парню прямо в лицо и расхохоталась. Тот в долгу не остался, и уже через несколько секунд они катались по земле, смеясь и не замечая ничего вокруг, кроме друг друга. — Ты весь измазался, — заметила Ева, оседлав парня после непродолжительной борьбы. — Давай помогу! Она скатала небольшой снежок и провела им по щеке Рю, смывая грязь. Он наблюдал за ней со странным любопытством, и она замерла, не вполне понимая, не перешла ли некую черту. Ева встретилась с ним взглядом, и все ее тело пронзила внезапная дрожь. — Ой-ой, — пискнула она и скатилась с парня, вскакивая на ноги и отряхиваясь. — Давай руку, холодно же! Рю принял помощь, поднялся и, не выпуская ее ладонь, притянул к себе за талию. Несмотря ни на что, парень все равно выглядел красиво — даже с растрепанными волосами и перепачканной одеждой. Ева изучала его лицо, забыв о смущении. — Мы закончили, — глухо произнес Рю. — Ага… Парень выпустил Еву из объятий и отвернулся. Недолго думая, он развязал свой шарф и накинул на шею снеговику. — Зачем? — Он сделан из снега и льда. Стоит тут, один-одинешенек. Мы уйдем, а он останется, — речь Рю звучала сбивчиво, торопливо. — Ему нужнее, в общем. — В отличие от людей, снеговики не болеют, — проворчала Ева, пряча улыбку. — Я тоже. Они медленно пошли в сторону метро, едва касаясь друг друга руками. Ева украдкой любовалась точеным профилем своего спутника. «В какой момент я стала так падка на внешность?» — думала она, скользя взглядом по его черной шевелюре, в которой запутались снежинки, ровному аккуратному носу с острым кончиком — видимо, наследство от европейской части родни, — капризному изгибу губ. Шарф больше не скрывал от взора длинную шею, и Ева заметила небольшую родинку с левой стороны. Девушка сглотнула, торопливо отводя взгляд. Вот уже и метро. Они стояли друг против друга и молчали. — Тебе в какую сторону? — спросила Ева. — Оставишь мне номер телефона? — одновременно с ней проговорил Рю. От неловкости оба засмеялись, и девушка взяла мобильник из рук парня, добавляя себя в список контактов. — Я могу проводить тебя до дома, если хочешь, — предложил Рю, и Ева отметила, что он так и не ответил на ее вопрос. — Просто чтобы убедиться, что ты благополучно доберешься. — Давай, — ей очень не хотелось расставаться. Снова мелькнула мысль: «А почему бы не…» — но девушка усилием воли заставила себя не думать о глупостях. До подъезда — и по домам. На этом все. Ехали в молчании. Адреналин спал, и в теплом поезде сонливость вернулась. Ева на всякий случай сказала Рю, на какой станции нужно ее разбудить — благо, ехать нужно было без пересадок — и без зазрения совести устроила голову у него на плече, вдыхая терпкий аромат парфюма. Мысли текли вяло, сонно. Рю был спокоен, даже не пошевелился, пока она прижималась к нему, и Ева улыбнулась оттого, что ее маленькая вольность не встретила сопротивления. Уже подходя к дому, она почувствовала острое желание сказать что-то на прощание, вроде «рада была познакомиться» или «позвони мне завтра» — да хоть что-нибудь. Но горло будто сдавило, и она молчала, не в силах произнести ни звука. Рю заметно погрустнел, но также ничего не говорил. И Ева, костеря себя последними словами, потянула его за рукав, думая, насколько же будет глупо выглядеть, если он сейчас вырвется и уйдет восвояси. Но парень позволил ей вести себя, не возразив ни словом, ни действием. Ева чувствовала себя так, будто собиралась прыгнуть с парашютом — причем зная, что парашют неисправен и раскроется с вероятностью процентов десять. Сердце гулко стучало в груди, пока они шаг за шагом поднимались по лестнице. Вот ключ повернулся в замке. Задержав дыхание, Ева шагнула в квартиру, увлекая за собой Рю. Скинув верхнюю одежду, девушка застыла, соображая, а что, собственно, дальше. Чай, кофе? Или… кровь прилила к щекам, и девушка беспомощно посмотрела на парня. Он так же стоял без движения, смотря куда-то в потолок и засунув руки в карманы. Словно почувствовав взгляд, прочистил горло, широко улыбнулся и с видом «все под контролем» переобулся в тапочки и направился на кухню. Ева выдохнула с облегчением и проследовала за ним. — У вас хороший вид из окна, — заметил парень. Он оперся на подоконник и с интересом наблюдал за танцующими снежинками. На стол запрыгнула одна из многочисленных евиных кошечек. Рю почесал ей за ухом, вызывая довольное урчание, и спросил: — Подобрыш? — Да, я взяла нескольких на передержку. В приюте мест нет, не выкидывать же их на улицу. — И мама не против? — Мама… — Ева замялась и взглянула на часы. Без четверти двенадцать. — Мы с ней пришли к своего рода компромиссу. — А отец? — Отца нет, — она пожала плечами и, опомнившись, поставила чайник. — Тебе сахар?.. — Шесть ложек. Ева недоуменно воззрилась на него, думая, ослышалась она или нет. — Я сладкоежка, — развел он руками. — С такой идеальной кожей?.. — выпалила Ева и прикусила язык. «Что я несу, — подумала она, мысленно давая себе пощечину. — Вот что он обо мне подумает теперь?» — Спасибо, что считаешь меня красивым, — лучезарно улыбнулся Рю. — Ты тоже очень мила. Ева едва не лишилась чувств. Рю выглядел таким уверенным, таким довольным собой, что было невозможно не поверить в его искренность. — Ты не должен так говорить, — выдавила она наконец, воспользовавшись возможностью занять руки и разливая чай. — Почему я не могу сказать девушке, что она красива? — казалось, Рю действительно не понимал, что не так. Да Ева и сама мало осознавала происходящее. Воздух вокруг них будто сгустился, она чувствовала что что-то непременно произойдет — а радоваться этому или нет, решить не могла. Посмотрев на часы, она охнула. — А мы уже две минуты, как в новом году, — Ева перевела тему и поставила перед парнем чашку. — Шесть ложек сахара для сладкоежки. На секунду ее рука коснулась руки Рю, и в помещении словно стало нестерпимо жарко. Где-то на улице раздался хлопок, затем еще и еще один — праздничный салют. Еве казалось, что в ней тоже что-то вот-вот взорвется, и она с трудом сдерживала себя, чтобы не заплакать — в самом деле, это было бы ужасно глупо и неуместно. «Влюбилась, — пронеслось в голове. — В незнакомца. Молодец, Ева, просто умница. Божечки, что же мне делать?» Рю радостно подпрыгнул на месте и распахнул окно, высовываясь в него почти наполовину. Не боясь показаться глупым и неуместным, в отличие от Евы, он что-то кричал, махал людям во дворе и самозабвенно свистел, наблюдая, как в воздух взметаются разноцветные снопы искр. В воздухе пахло морозом и порохом — самый новогодний аромат. Ева улыбнулась и взяла из вазочки мандарин, поднесла к носу. Идеально. Она решила, что, в сущности, все складывается не так уж плохо. Должно же и ей хоть раз повезти. Парень развернулся к ней, словно желая что-то сказать, но замер с приоткрытым ртом. Ева преодолела разделяющее их расстояние и буквально вдавила парня в подоконник. Поцелуй вышел неловким, она стукнулась губами о его зубы и заехала лбом по носу, но Рю в целом был доволен происходящим и не позволил ей позорно бежать. А бежать-то и некуда, — озорно хихикнула Ева про себя, — они были в ее квартире, делили одиночество на двоих, и оба не знали, что из этого получится. Не прерывая поцелуй, Рю мягко потеснил ее к двери и, заставляя отступать, затолкал в ванную. Под теплыми струями воды Ева поняла, что ни о чем не жалеет, подаваясь парню навстречу и выстанывая его имя. Ей было хорошо и самую малость стыдно. А Рю целовал ее так, будто хотел съесть всю без остатка. И Ева даже была бы не против. Уже лежа на узкой кровати в ее маленькой спальне, слушая мерное сопение Рю, она задумалась о превратностях судьбы. О том, что только хорошие девочки бросают свои дела, чтобы помочь приюту для животных. Только хорошие девочки слушают маму и говорят всегда кротко и вежливо, потупив глаза в пол. Но сегодня Ева валялась в снегу, перепачкав всю одежду, едва не потеряла телефон и лишилась невинности фактически с первым встречным. И, как ни странно, быть плохой девочкой ей понравилось куда больше. — Я так долго ждал нашей встречи, — сонно прошептал Рю куда-то в ее ключицу, — моя милая генея. Не придав этому значения, Ева устроилась поуютнее и задремала. С мамой она поговорит утром. А сейчас есть только она и Рю. И гори оно все синим пламенем.