As dusk falls.

Голова болит, и душа рвётся на части. Не хочется иметь чувств. Эту привязанность, эту любовь, что угодно, к кому угодно, не важно… Лишь бы избавиться от них. Сжечь их в костре, на котором мы пару часов назад жарили вместе зефир. Чтобы они закоптились, а потом сгорели, превратившись в угольки. Полное уничтожение. Я не могу уснуть из-за тяжёлых мыслей. Мыслей, которые заставляют меня думать о худшем. Мыслей, на которые у меня аллергия — иначе не объяснить мои слёзы. Мы спим в разных палатках, и... так и должно быть. Брат и сестра, каждый должен иметь личное пространство. Но что-то колит в сердце. Тоненькая иголка, говорящая: «Я хочу быть с ней. Надо залезть к ней в палатку. Обнять её, обнять. Почувствовать аромат сладкого попкорна с привкусом подгоревшего зефира». Я не могу так поступить. Это будет странно. Нельзя адекватно объяснить, зачем мне спать рядом с сестрой, хотя нам уже 16. Неправильно. Неправильно. Она может подумать, что я боюсь темноты, и лежать в палатке в одиночестве для меня пытка. Она посмеётся, назовёт меня глупым трусишкой, скажет, что нужно быть храбрее. И позволит лечь рядом. Обнимет меня. Уткнётся лицом мою в футболку, и я смогу ощутить, её тёплое дыхание… услышать её странное бормотание в полу-дрёме. как её волосы щекочут мне нос. Кажется, я слишком много думаю об этом. Я думаю о награде, которая ждёт меня после короткого акта унижения. Она припомнит мне это утром. Взъерошит мне волосы, опять назовёт глупым,. У меня выступили слёзы. Я слишком сильно этого хочу. Я хочу это пережить. И засмеётся. Её смех похож... Он не похож на звон колокольчиков или журчание ручейка, он звучит как... лучи солнца, вырывающиеся из моей груди. Это то, что я чувствую, когда слышу её смех. Или когда держу её за руку. Я... Я плачу. И иду к ней в палатку в поисках утешения. — Мэйбл? Мэйбл, ты спишь? — прошептал я, осторожно залезая к ней. Она пробормотала что-то невнятное, пустив слюну. Не люблю, когда она так делает. У меня есть патент на пускание слюней во сне, а она даже не платит за использование идеи. Кряхтя как можно тише, я протащил свои одеяло и подушку внутрь, а после залез и сам. Ложится как можно аккуратней не было необходимости, Мэйбл спит очень крепко, но мне это казалось обязательством. Она и я. Лежим рядом. Без понятия, что делать дальше. Просто спать? Кажется, что этого мало. Я шёл сюда за большим. Даже уже придумал, за чем именно, но. Она не проснулась. Тогда... надо сделать всё самому. Я откинул одеяло в сторону. Сестрёнка лежала так, будто бы упала и сразу уснула. Одна рука здесь, другая там, ноги по разные стороны, футболка оголяет её пупок… Кажется, эту позу называют «звёздочкой». Моя рука пробегает по животу Мэйбл, идёт выше и останавливается у груди, едва не касаясь её. Пальцами я чувствую движение рёбер под кожей. И тепло. У неё под футболкой очень тепло. Горячо. Конечно, я много раз говорил себе: «Ты что, больной? НЕТ! Не трогай её грудь, ни в коем случае!», но это не сработало. Искушение. Люди часто его недооценивают. Почти невозможно удержаться от того, чтобы не потрогать маленькую, только начавшую расти, грудь сестры, пока она спит. Помять её в руках, поиграть с затвердевшим соском. И всё это — пока она беззаботно спит. С каждой секундой я желаю большего. Это совсем не трудно понять — грязные мысли, возбуждение, заставляющее меня тяжело дышать от предвкушения и чувствовать, как мой небольшой пенис упирается в ткань шорт. Я сажусь между её ног, задираю футболку, наощупь нахожу вторую грудь. Из-за темноты совсем ничего не видно, и это одновременно печалит и раззадоривает меня. Тактильные ощущения становятся острее, но за это придётся платить тем, что не будет видно нежного оголённого тела Мэйбл с его плавными изгибами. Мой язык касается её правого соска, а свободная рука сжимает левую грудь. — Чмок. Чмок, — тихо раздаётся в ночи, когда я едва не поедаю грудь сестры. Её тело не имело вкуса, но по какой-то причине, я ощущал что-то на кончике языка. Что-то сладкое. Я медленно стянул с неё шорты и трусы. Одновременно. Иногда так бывает, когда переодеваешься, и случайно захватываешь нижнее бельё вместе с брюками. «Её бёдра такие мягкие. какая бархатная кожа.» — пронеслось в голове. Приспустив шорты, я выпустил свой член на волю. Он нетерпеливо дёргался, однозначно требуя секса. Найдя половые губы Мэйбл, я спустился ко входу в лоно и попробовал вставить в него палец. Мокро и очень горячо. Неимоверно приятно. Я точно хочу оказаться внутри. Головка члена вошла во влагалище. Приятно, очень приятно. И Мэйбл не издаёт ни звука. Я хочу зайти дальше. Буквально. Мой лобок встречается с её, из моего рта невольно вырывается сдавленный стон. — Я люблю тебя, — прошептал я, медленно двигаясь внутри. — Люблю, люблю. Каждый раз, когда наша кожа соприкасается, появляются странные возбуждающие звуки, заставляющие работать усерднее. Хлюпанье влагалища Мэйбл, мой маленький член в её соках, хлопки, которые издают наши бёдра, встречая друг друга. Из-за них невозможно остановиться. Движения становятся всё резче. Я, совсем не заботясь о тишине, тяжело дышу и позволяю хлопкам быть громче диких сверчков. Всё происходит так быстро, что я едва понимаю что делаю. Но приходит это накатывающее чувство, и я останавливаюсь, пытаясь протолкнуть член как можно дальше в лоно Мэйбл и испустить всю свою сперму внутрь. Мой пенис дёргался раз за разом, осеменяя мою сестру, а я не мог остановить одышку. Когда всё кончилось, я обессилено лёг на Мэйбл, уткнувшись носом в её плечо, всё ещё не вытаскивая член. Её руки легли мне на спину, а ноги сцепились в замок и над моей задницей, прижимая к себе. — Дядя Стен наверняка тебя слышал. И обиделся на то, что ты оставил его одного в палатке, — сказала она мне шёпотом и захихикала. Нет, он ничего не слышал. Я уверен. Он спит даже крепче Мэйбл. — Я должен был догадаться, что ты проснулась… — ответил я ей. Тоже шёпотом. — И что тогда? Извинился бы и не стал тыкать в меня своего дружка? — Я слышу, что ты улыбаешься, и мне это не нравится. — Тебе нравилось меня трахать. И ещё. Ты 100% обожаешь мою улыбку. Я знаю. — Ну всё, заткнись. — я попытался слезть с неё, но она меня не отпустила. — Как же так, Диппер, сделал своё дело, и уже уходишь? Хе-хе. — А что мне ещё делать?.. — Извиниться за то, что был первым, кто занялся со мной сексом. — ...Извини?.. — Нет. Другое извинение! — Ты хочешь мою заначку конфет? — Нет. Ну, на самом деле, да, но… Не сейчас. То есть, теперь я хочу, но… — Это что, наказание сексом, как в этих студийных видео на порнхабе? — Да! В мангах ещё часто бывает. Я вздохнул. — Ты глупая. Впереди меня ждёт второй раунд с сестрой. Надеюсь, мне хватит сил. И спермы.