Грязный песок.

Сапоги со сбитыми носами утопали в песке. Астольф шёл медленно, с каждым шагом по-новому увязая в дюнах. Ему наконец удалось найти воду, что не оказалась миражом – носороги стояли на водопое, и Астольф делал большой крюк, чтобы безопасно их обойти. В глазах у него рябило, а во рту было сухо. Ему казалось, что если он вот-вот не сделает хоть глоток воды, то свалится на песок и умрёт в пустыне; поэтому он изо всех сил старался идти быстрее. Астольфу не хотелось умирать. В это время Дрез терпеливо выжидал, когда же добыча целиком и полностью отвлечётся на озёрную воду. Астольф в бессилии упал на колени, уронив и намочив сумки, и жадно припал ртом к водной глади. Теперь он точно не будет обращать внимания на что-либо ещё. Стремительное нападение Дреза сопроводил лишь негромкий выдох из его груди. Но Астольф не слышал этого. И вряд ли услышит ещё что-то. Безжизненное тело остановилось у входа в пещеру. Дрез устал его тащить, поэтому присел передохнуть на лицо изнеженного мальчишки. Да, этот человек прошёл длинный путь, и его снаряжение изношено, но что-то тошнотворно высокопарное и напыщенно благородное всё ещё оставалось в его чертах лица, в его бледном оттенке кожи, в его руках с перстнями, которые он даже не удосужился снять. "Специально провоцировал на ограбление или просто идиот?" – подумалось Дрезу, когда он увидел три кольца с драгоценными камнями на одной левой руке. Не долго раздумывая, Дрез взял тонкую ладонь в руки и быстро снял все перстни. Теперь они принадлежат ему. Как и все остальные драгоценности этого тупого аристократа. Впрочем, и его тело тоже. Оно должно быть вкусным. На крайний случай, лучше, чем всякая более-менее нормальная еда здесь. В пустыне у всех жёсткое мясо, а человечина, по словам других громил, нежнее, чем у местных антилоп или лисиц. Дрез встал и перевернул человека с бока на спину. Он хотел посмотреть на это лицо. Лицо, которое раздражало тем, что не потеряло своей утончённости, нежности. Слабости. Дрез ненавидел тех, кому всё давалось одним мановением руки. Им просто повезло родиться в зажиточной семье. Это не их заслуга. Они не сделали ничего для того, чтобы заслужить всё то, что у них есть. "Это не их заслуга, не их заслуга, не их заслуга, они не сделали ничего, чтобы быть сытыми, они не сделали ничего, чтобы быть счастливыми, они не сделали ничего, они не сделали ничего..." – Дрез и сам не заметил, как начал в нарастающей ярости сжимать в руке свой костяной клин. Один момент, и костяное острие уже впивается в кожу чужеземца, превращает глазные яблоки в месиво, разрывая тонкую кожицу век, покрывает элегантное лицо глубокими красными порезами, ломает кости носа. – "Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!.." Сидя на груди у чужеземца, Дрез яростно сжимал ногами шею Астольфа. Будто бы его всё ещё можно было задушить. Причинить боль и посмотреть на лицо, полное агонии. Когда ярость отступила, благородных черт лица Астольфа уже нельзя было различить. Дрез, тяжело дыша, смотрел на кровь и куски мяса, в которые он превратил некогда до тошноты прекрасное личико. Он сидел и думал, успокаивая одышку. Немного погодя, он убедился в том, что хочет сделать это. Дрез снял штаны и открыл челюсть Астольфа. Член Дреза оказался внутри; там, где всё ещё оставались тепло и влага. Дрезу понадобилось немного времени, чтобы расслабиться и отправить свою мочу в путь. Путешествовать по внутреннему миру чужеземца. Дрез слышал, как плещется внутри этой аристократичной глотки его моча отброса, – большие уши улавливают малейшие звуки не только на охоте, в конце концов. И он даже не до конца понимал, нравится ли ему это или нет. Мочевой пузырь теперь пуст, и задумка Дреза подошла к концу. Но что-то всё же заставляло оставаться внутри. Его небольшой розоватый член чувствовал влажный язык всей своей длиной. И это приносило странное наслаждение. Густой туман запеленил разум, и бёдра начали двигаться сами по себе. Будто бы он так уже делал. Будто бы он уже получал подобное удовольствие раньше. Размеренные шлепки лобка Дреза о челюсть Астольфа имели влажный склизкий звук крови, что пачкала его шёрстку. Они начали раздаваться всё чаще и чаще, пока Дрез не выгнулся назад и не издал слегка удивлённый сдавленный стон. Его пенис пульсировал и выбрасывал сперму в горло мёртвого человечишки. Такого он ранее не чувствовал, а потому ещё долго часто дышал, не двигаясь с места – пытался осознать, что же произошло. Но когда наваждение стихло, для Дреза всё стало очевидно. Для него не было загадкой, как на свет появляются дети, но о чём-то, что сделал он, никто даже и не говорил. "Я оплодотворил мёртвого человечишку через рот. Может, все так делают, поэтому и не видят смысла рассказывать?" – подумал Дрез. Почему он решил, что все так делают? Потому что это чувствовалось просто великолепно! Невозможно, чтобы лишь он один во всей пустыне знал о том, как это приятно. В прочем, детей от такого действия он не ждал – ведь человек был мёртв. В нём не могла бы зародиться жизнь. Никто не заселится в желудке бедного неумелого путешественника и не вылезет тем же путём, каким и попал, обратно, чтобы жить и расти. Какая жалость.

*****

Астольфо. Так звали этого парня. Дрез узнал это из писем на его имя. Кажется, от матери и сестры. На свежую голову Дрез сделал вывод, что это не обязательно был какой-то аристократ. Возможно, этот человек просто выглядел как кто-то из благородной семьи, а драгоценности были крадеными. Тем не менее, Дрез не чувствовал ни сожаления, ни разочарованности. Он дал волю своим эмоциям, и теперь его душе чуть легче. Не важно, что за человек это был на самом деле. В любом случае, он будет съеден и назван достаточно вкусным.