Меня никто, ни за что, никогда не любил Но зачем это всё, когда есть виртуальный мир Пусть никто, ни за что, никогда не любил Мне и так хорошо, со мною виртуальный мир Я б себя любил, я бы, я б себя любил Но мне не хватает сил, но-но не хватает сил
на твиче — нексюша
На часах четыре двадцать. Шан Цинхуа сидел перед компьютером и пялился на пустую страницу в ворде. Он посмотрел на стоящий на столе справа календарик. Двадцать первое декабря. Десять дней до нового года. Он сегодня проснулся с сильно, слишком панически сильно бьющимся сердцем и картинками в голове. То, что позволит ему выплеснуть всего себя. Десять дней, а настроение совсем не новогоднее. Молодой мужчина закрывает глаза, вспоминает свой размытый сон, представляя в голове другой мир, отличный от его. В этом мире, похожим на древний Китай, были заклинатели, умеющие летать на мечах, обладающие силой, чтобы отважно сражаться с демонами. Шан Цинхуа прекрасно знает своих демонов. И также прекрасно знает, что силы победить своих демонов, тех, что глубоко внутри него, у него н е т. Спустя долгое время, что он провел, предаваясь соблазнительным грезам, Цинхуа пришел в себя. Сделал себе чай, крепкий, черный и горький, чтобы аж зубы свело, лишь бы отвлечься. Есть не хотелось, чувства голода с самого утра как не бывало. Мужчина сходил умыться, и когда поднял взгляд на отражение в зеркале, неприятно, уничтожительно усмехнулся. Бледная кожа, пожизненные мешки под глазами, пухловатые щеки. Глазки-пуговки, такие сверкающие, и до ужаса глупые. Как у плюшевой игрушки, у которой нет ни души, ни осознания. Опустил взгляд вниз: там узкие не по-мужски запястья, короткие пальцы, обгрызанные ногти… Он напоминал хомяка. Жалкого такого, о котором порой думаешь с жалостью «а может, ну его, зачем он только мучается тут, хоп, и нет его, даже не поймет ничего». Шан Цинхуа скривил губы и отвел взгляд, проморгавшись, лишь бы не дать жалости к себе взять вверх. Глубоко вдохнул, собрался и лег спать. Это лучшее решение на данный момент. Просыпаться с чувством озарения было для него невиданной редкостью. Шан Цинхуа потянулся, заварил самый дешевый растворимый кофе — единственный, на который хватает его финансов. Умываясь, принципиально не смотрит в зеркало. На секунду задумывается занавесить его, или вообще убрать нахуй. Он бы себя любил, если бы мог, честно, но не хватает сил. И тогда Цинхуа садится за стол, открывает нетронутый документ ворда и начинает писать первую главу. А для чего все? На самом деле, это так легко — уйти из реальности, забыться в мире выдуманной им же истории о Ло Бинхэ. О Ло Бинхэ, который стал воплощением его жизни, его неудач и несчастья, его мечт и стремлений. Маленький мальчик, что как и он, пережил с самого детства кучу невзгод — как сам Цинхуа вырос в приюте, так и Ло Бинхэ было суждено стать сиротой с самого рождения, выращенного бедной прачкой, выловленного из холодной, зимней реки. Несчастья сыпались на Бинхэ градом, как и у Цинхуа с детства: обзывательства в приюте, обидные тычки, удары локтями, лишение еды и и так скудной одежды у одного; голодное детство, смерть названной матери-прачки, воровство и издевательства на Пике, что должен был стать новым домом — у другого. Осознавая, что выходит из-под его пера, у мужчины сжалось сердце. Сжалось, поболело, и расслабилось, и заржавевшая боль начала проходить, будто он этим пером соскреб э р о з и ю с несчастного органа. За весь день Цинхуа не отрывал пальцы от клавиатуры больше, чем на три минуты, нужные для похода в туалет или заварки чая и кофе. Он писал и писал, ощущая воодущевление. Будто с каждой главой, с каждым препятствием на пути к счастью, которые Ло Бинхэ преодолевал, с его плеч спадал груз прожитых лет. Конечно, Бинхэ очерствел, стал жестоким, но отомстил всем, кто над ним когда-то издевался. У него была сила. Он сам обрел ее. В отличии от Цинхуа — трусливого, слабого, не могущего дать отпор и постоять за себя. Он только и может удовлетворять свою жажду отмщения через написанного персонажа. Который не только не забыл обиду, но и заставил недругов в стократ заплатить за нее. Закончив историю Бинхэ на открытом конце, где будучи императором двух царств он заполучил себе в гарем бесчисленное множество красавиц, Шан Цинхуа легко засмеялся. Искренне, его смех звучал как звон колокольчиков, как когда-то давно***
На следующий день, уже под вечер, Цинхуа проснулся опустошенным, с урчащим животом, который давно уже не получал еды. Стоит, все же, впихнуть в себя хоть яичницу, а то осталось недалеко до того момента, когда он нехватки сил он не сможет и встать. Думая о том, что скоро дедлайн порнушной похабщины, что он пишет лишь ради денег, пересиливая себя, Цинхуа встал и пошел на кухню. А когда вошел, с лениво приоткрытыми глазами и почесывая мягкий животик, закаменел. Широко раскрыв глаза, Шан Цинхуа немо глотал воздух, не понимая, галлюцинация ли это, бред его голодающего мозга, или реальность. За его кухонным столом сидел мужчина с длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, красной меткой на лбу и кровавыми глазами, что недовольно, будто бы зло поблескивали в искуственном свете. Мужчина этот, непонятно откуда взявшись, пил его вчерашний недопитый кофе, и руки его, аристократичные, с длинными сильными пальцами, сжимали кружку так, что Цинхуа забоялся, как бы та не треснула. — Умм, — прохрипел, не зная, что делать, что сказать, не веря, в то, что это происходит взаправду. Ло Бинхэ — а он ли это? — был точь в точь как в его представлении, как в его снах и фантазиях. Неужели это розыгрыш.? Но поди найди еще такого красавца с длинными волосами за день после того, как Цинхуа выставил Путь Гордого Небесного Демона в публичный доступ… Голова не соображала. — Ты кто? — глупее вопроса не придумать, еще и голос дрожал, звучал испуганно, как у кролика, что видит свою смерть, — И что ты делаешь у меня на кухне? Молчание. Мужчина смерил его взглядом своих алых, пробирающих глаз и вздохнул. — Хотел бы этот достопочтенный знать, почему оказался здесь, — он произносил слова тягуче, своим низким глубоким голосом, отчего по спине непроизвольно поползли мурашки. — Л-ло Бинхэ? — Цинхуа отошел на шаг, вцепившись в дверной проем, опасаясь, что ослабевшие в миг ноги не удержат. Мужчина, Император Трех Царств, величественно кивнул и снисходительно начал обьяснять: — Судя по всему, господин знает этого Императора. Этот достопочтенный открывал портал, и должен был попасть в Дворец Хуаньхуа, но что-то пошло не так и оказался здесь. Синьмо более не обладает ни единым проблеском демонической силы, простая железячка. — И поэтому, попробовав вернуться назад, что не получилось, Вы остались тут, и теперь попиваете мой кофе?! — Цинхуа вздрогнул, осознав, что это не шутка, не плод больного воображения. Мужчина снова благородно кивнул, беспардонно делая глоток. Его будто бы не волновало то, что он оказался неизвестно где, в другом мире, без своих демонических сил, совершенно беззащитный. Хотя, тут еще стоит поспорить, кто из них беззащитнее — тот, кто оказался в совершенно новой среде, но умеющий сражаться, у которого даже столовый нож будет опасным оружием, — да Ло Бинхэ даже не нужно оружие, чтобы свернуть ему шею, — либо тот, кто всю жизнь прожил в спокойном пацифистичном мире, не приемлющем насилие, и не умеющим даже банально защитить себя, убежав. — Этот достопочтенный исследовал дом господина и понял, что оказался не у себя дома. Видимо, в переходе между мирами произошла ошибка и из мира демонов, вместо того, чтобы оказаться в Хуаньхуа, он переместился в один из параллельных миров. — И ты… Вы так спокойно об этом говорите? Вы не боитесь, что тут, без Синьмо, Вас могут убить? Ло Бинхэ снисходительно осмотрел его с головы до ног, медленно, задержавшись на спальных шортах чуть выше колен, и Цинхуа ощутил себя неловко за свой внешний вид. — Судя по всему, этому Господину тут ничего не может угрожать. Цинхуа молчал. В голове крутились шестеренки, работая на износ. Сердце колотилось быстро-быстро, дыхание ни к черту. Ему с р о ч н о нужен кофе. Иначе сляжет тут и сдохнет как хомяк, испугавшийся вспышки камеры. Несмело, Цинхуа подошел к владыке демонов и протянул руку к кружке со своим вчерашним кофе, с опаской следя за мужчиной — но опасения были напрасны, Ло Бинхэ спокойно позволил взять емкость, которую Цинхуа тут же в несколько жадных глотков осушил. — Редкостная гадость, — изучая его взглядом, будто препарируя, оповестил демон, заставив мурашки пробежаться с удвоенной силой. Цинхуа сглотнул. — Аг-га, горькая и невкусная, но хорошо помогает взбодриться, — тихо ответил, вновь отступая на два шага. — Так, что Вы будете делать теперь.? — несмело, теребя пальцы, спросил Шан Цинхуа. — Этот достопочтенный останется тут, пока не найдет выход вернуться домой. И в этом ему поможет господин, чьего имени этот Имератор не успел узнать. Цинхуа встряхнулся: — Точно! Меня зовут Шан Цинхуа, я писатель… Эм… И, наверное, стоит рассказать чуть об этом мире? — Ло Бинхэ величественно кивнул, удобнее устраиваясь на стуле, и даже обычный чертов стул из икеи выглядел под ним словно трон, заставив Цинхуа сглотнуть от неуместного восхищения, — Тут нет заклинателей, нет демонов, нет опасностей, какие были бы в Вашем времени, — и помешкав, забывшись, добавил, — господин. И наверное, духовной силы и всего этого тоже нет. Можно сказать, что вы очутились на много тысячелетий в будущем, наверное… — Хм, вот оно как… — Ло Бинхэ вновь посмотрел на его голые коленки, — В будущем такое приемлемо? — А? — Цинхуа посмотрел вниз, куда указывал взгляд демона, — Шорты? Ах, да, ха-ха, это обычная одежда, домашняя, все так ходят, это еще достаточно длинные, есть некоторые что и короче носят, — запинаясь, волнуясь и теребя руки, хаотично ответил он, замолкая и выжидающе посмотрел на своего персонажа. А своего ли? Может, Цинхуа просто приснился другой мир, тот, который с заклинателями и демонами, словно в пророческом сне...? — Тогда этому Императору еще предстоит привыкнуть к откровенным нравам будущего, — задумчиво произнес демон, — Будет ли Шан Цинхуа так любезен показать этому этот мир? — К-конечно! Только, мне стоит сначала сходить в душ… То есть, пойти в купальню, и потом приготовить нам завтрак, хорошо? Ло Бинхэ просто молча смотрел на него, изучая, в то время как Цинхуа обливался потом, не зная, что это должно значить. Позволение? Ожидает ли Ло Бинхэ, что он что-то сделает? Поклонится? Упадет в ноги? Что? Что?! — Т-тогда, я пойду, вернусь через несколько минут… Точнее, меньше палочки благовоний, д-да. И Цинхуа позорно сбежал, сверкая пятками, по пути больно врезавшись в дверной проем и зашипев. Оказавшись в ванной, закрыв дверь на замок, он сполз по двери, обреченно и панически скуля. Что же ему делать?