Я делаю это не затем, чтобы всем стало плохо. Мне достаточно, если многим станет нехорошо.
Линор Горалик, «Заяц ПЦ и его воображаемые друзья, Ф, Щ, грелка и свиная отбивная с горошком»
Здравствуйте, уважаемые леди и… Среди нас есть джентльмены? Не палитесь. Я бы мог сейчас начать распинаться, насколько моë отношение к персонажу Накахары предвзятое, и почему меня вообще слушать не стоит, но давайте будем честными, мы все не объективны, и у всех нас есть вещи или персоны, о которых мы можем говорить до бесконечности и спорить до хрипоты. Кто без греха, может первый кинуть в меня камень. Почему я вообще решил поговорить именно о Чуе? Всё просто. При попытке анализировать его поступки и в целом манеру поведения вы гарантированно залезаете на территорию хэдканонов, теорий и обращений к биографии (чего вообще делать не стоит, ибо не показатель). А вот почему так происходит — об этом разбор. Начнëм с определения роли Чуи в сюжете. Итак, у нас есть протагонист, сиречь главный герой — Дадзай Осаму. Есть девтерагонист, он же второй главный герой — Акутагава Рюноскэ. По счастливому совпадению — он же антагонист, то бишь главный злодей. Пояснения условные, но для нашего уровня аналитики сойдёт. После основных персонажей идут второстепенные. И первые на очереди — команда (союзники) протагониста в лице Бурайха. Так уж и быть, Дана оставим, пусть он и появился позже всех и толком раскрыться не успел. Дальше идут второстепенные персонажи, сюжетный акцент на которых стоит в одной-двух сериях: Хагивара (я не хочу шутить про Хагиваги, мозг, оставь меня в покое) и Сайсэй, Шига и Санеатсу. Есть персонаж, отвечающий за одно из направлений произведения — Шимадзаки, чья детективная арка незаметно проходит через весь сериал. Наконец, есть третьестепенные персонажи, которых ввели очевидно с заделом на второй сезон, где на них можно было бы отыграться — друзья Акутагавы и Шусей. Куда отнести по такой классификации Накахару? Он точно не принадлежит к центральным героям, не входит в круг друзей протагониста, на нëм не ставится сюжетный акцент ни в одной из серий — от него ничего не зависит, его арка не проходит через весь сериал, и он появляется слишком часто для третьестепенного героя. На выходе у нас частые, но короткие появления очевидно второстепенного персонажа со стабильной аркой, любое появление которого должно провоцировать на смех. Эти признаки характерны для… комик-релифа. Комик-релиф (comic relief, с английского 'разрядка смехом') — обозначение ситуации, реже персонажа, когда не комедийный в целом сюжет, очевидно, разбавляется забавными моментами. Доказательства? Их есть у меня. Вспомним момент появления лже-Акутагавы в библиотеке. На секундочку, если переводить эмоциональную окраску этого события на русский матерный, то это полный шандец. И это отражается в реакции персонажей: кто-то напуган, кто-то просто растерян (кто ж мог предсказать, что Дадзай окажется ещё бóльшим идиотом, чем его считали?). Реакция Чуи? Ехидная ухмылочка и реплика: «запахло жареным» или «дело пахнет керосином», зависит от озвучки. То есть, даже в драматический момент он продолжает вызывать у зрителя смешки. Правда, теперь нервные. Что происходит с литераторами, когда лже-Рюноскэ начинает их планомерно выкашивать? Они пугаются, злятся, кричат и прочее. Что делает Накахара? Срëтся со своим убийцей! Почему бы нет? Финальная битва. На самом деле, довольно несправедливый момент. Все сражаются, а Накахара из-за своего фатального неумения уворачиваться (или из-за ЧСВ выше Северного сияния, равновероятно) сам же выхватил по шапке, и по сути ничего для победы не сделал. Таким образом мы определили, что Чуя — комик-релиф, созданный именно для разряжения обстановки своими репликами и действиями. И это… хорошо. Без шуток, подобные персонажи нужны, иначе в попытках сделать произведение темнее и острее можно переборщить, и станет так мрачно, что уже плевать. У таких персонажей только одна проблема — они не получают раскрытия, а их драматический потенциал, если имелся изначально, полностью исчезает. Проблема любого комик-релифа в подобном продукте в том, что он не имеет права на свою драму или проблемы. Он всегда весел/ироничен/саркастичен, и любая его эмоция, даже негативная, направлена именно на смех зрителя. В более мрачных или длинных произведениях создатели всё-таки стараются не достигать такой степени картонности, но у нас на руках — только тринадцать серий, поэтому пляшем от того, что есть. Да, Накахара проявляет свойственный ему гнев. Однако и эта его эмоция — комична. Его злость или раздражение ни разу не окончились серьёзными последствиями для кого-либо, даже для него самого. А теперь сравните с гневом Дадзая. Последний хотя бы подраться успел, что, по задумке, Осаму не слишком соответствует, но допустим. Почему я делаю такие выводы? Всё на основе моментов характеризации. Момент характеризации — момент в произведении, когда один из персонажей наиболее ярко проявляет и/или подтверждает у себя определëнную черту. И тут же введëм выдуманный мной термин «эффект Акутагавы», когда персонаж, оставаясь в рамках своего характера, в одной области или вопросе оказывается в нехарактерной роли. Почему Рюноскэ? Дело в биографии писателя. Когда читаешь о нëм, складывается впечатление о человеке, которому интересно именно искусство, а не политика, и такие люди с большей вероятностью оказываются аполитичными. Однако Акутагава, неожиданно, социалист. Правда, Аркадий Стругацкий пишет, что социалист из него был, как из дерева испанский лëтчик, но проверить эту информацию нет никакой возможности. И если разобраться с Рюноскэ не выйдет, мы всё ещё можем пытаться препарировать характер Накахары. Итак, какие у нас есть моменты характеризации и как часто с ним случается эффект Акутагавы? Первый момент. Самое начало. Здесь закладывается первое впечатление, и как-либо обломать ожидания малореально, если, конечно, до этого персонажа не обсуждали с протагонистом. Чую не обсуждали, и нам демонстрируют этакого трикстера, вносящего небольшой хаос и юмор в повествование. Переводя на русский матерный — пиздабол-затейник. Следующий момент характеризации совсем небольшой, но всё же. Отношение к инциденту с Анго и, особенно, реакция на действия Оды. Про Анго он лишь возмущается и сожалеет (опять же, комично), что в книгу его не взяли, однако Сакуноскэ он помогает добраться до книги, попутно ещё раз ругаясь на то, что на него забили. К слову, со стороны Анго мне вообще малопонятно такое решение. Жертвовать друзьями ему о’кей, но приятеля-собутыльника-соперника не трожь? Или нет? Или только друзья/важные люди могут исправить положение? Но чем тогда не подходит Накахара? Как работает этот механизм вахтëра? Я могу отдельно расписать эту тему, пусть и коротко. Следующий момент характеризации — шестая серия, про кулинарный поединок. И снова — никакого эффекта Акутагавы. Чуя, что в случае с Дадзаем и Шигой, что в ситуации с выращиванием риса, упорно продолжает закреплять образ пиздабола-затейника, и никак из него не выбивается. Пока что. Дальше он отодвигается на ещё более задний план, чтобы уступить место новым персонажам в лице Кикучи и Ко. И тут — внезапно — и случается эффект Акутагавы. От трикстера и комедийного элемента никак не ожидаешь того, что он закроет своей грудью персонажа, который ему буквально никто. Запомните это момент хорошенько, позже мы его подробно обсудим. Про конфронтацию с Акутагавой-очернителем и финальную битву я уже сказал. Пока все паникуют или теряются, Чуя язвит, хохмит, ругается — что угодно, только не открыто проявляет страх. По иронии судьбы, именно у него из всех второстепенных персонажей и получилось хоть как-то навредить лже-Рюноскэ. Итого: образ из серии «какой ни есть, а он за нас», и эффект Акутагавы вдогонку. И образ этот — ложный. Почему я так решил? Перейдëм к драматическому потенциалу Чуи как персонажа. Драматический потенциал — грубо говоря, показатель того, сколько из персонажа/ситуации можно выжать драмы. И показатель этот — слит. Это то, что я могу сказать сразу. Возможно, он был запланирован на второй сезон, но смотря на итоговый образ Накахары… Надеяться не приходится. Достаточно открыть биографию поэта даже на Педивикии, чтобы удивиться тому, как он ещё в юности не попытался удавиться. А потом почитать сами стихи, чтобы догнаться. И после наступает осознание, что всё это скрывается под личиной шутника и вруна. И одно не мешает другому — в этом и суть эффекта Акутагавы. Отмечу ещё одну примечательную деталь — Чуя едва ли не единственный, кто после перевоплощения вспоминает о своих зависимостях и пагубных привычках, в отличие от остальных. Ладно, так уж и быть, ещё Акутагава с курением, но это не выражено настолько ярко, скорее, просто как хохма на одну серию. Те же Бурайха всем скопом сидели на морфие, однако ни один из них после перерождения не проявляет склонности к наркотику. В то время как 60% шуток, связанных с Накахарой, как раз про его чрезмерное употребление алкоголя. И тут два варианта, почему так: либо это — метод психологической самозащиты, чтобы лишний раз не вспоминать о травмирующей прошлой жизни и о том, что в книги его постоянно не пускают, несмотря на его желание помочь; либо это — просто стëб авторов и попытка выехать на одной из самых узнаваемых черт Накахары. И вот тут мы и приходим к ответу, почему образ трикстера, по сути, ложный, и почему именно при анализе Чуи приходится на постоянной основе искать ответы в теориях, хэдканонах и биографии. Его не раскрыли достаточно, чтобы делать какие-то выводы, ибо природа его персонажа и хронометраж сериала не позволяют, и в то же время оставили достаточно «крючков», чтобы эти выводы было желание делать. А поскольку материала недостаточно, и приходится по самое не балуйся залезать в непролазные дебри допущений. К каким же промежуточным выводам можно прийти? Я попытаюсь сформулировать. Итак, Накахара — комик-релиф и трикстер, подобная роль которого объясняется, скорее всего, желанием абстрагироваться и самооборониться. Напомню, что все литераторы (лже-Рюноскэ не в счёт) помнят свою прошлую жизнь. Заебись, наверное, помнить сначала издевательства отца, затем тяжëлую жизнь, и, как вишенка на торте, смерть любимого ребëнка и собственную кончину в достаточно молодом возрасте. И нет, речь не о том, чтобы Накахара был представлен одноногой собачкой, чья единственная цель — страдать. В том-то и дело, что ему не подходят обе крайности. Представьте, насколько сильный был бы образ, смешай создатели эти два обличия Чуи. Это я к тому, что причины скрываться за бесконечной иронией и злорадством у него есть. И это совершенно нормально уживается с тем, что трикстер и шут он не по маске, а по сути, в отличие от Дадзая. Напомню, что трикстеры — просто неоднозначные, зачастую ироничные, персонажи, вносящие хаос в повествование, чем Чуя и занимается. Он хочет помочь, иначе бы не выносил всем мозги на тему «почему эти ироды не берут меня в книги» и, тем более, не кинулся бы закрывать собой Хори Тацуо. Напомню — он ему вообще никто. Ему скучно. Опять же, навряд ли бы он стал бы постоянно поднимать эту тему, если бы это было не так. Каждый раз, когда он в библиотеке, он сидит за столом и ни черта не делает. Развлекается, как может, иными словами. По сути, Накахаре даже побеседовать не с кем. Сейчас вы мне возразите: подождите, а как же Тосон? Я бы сказал, что общение у них происходит по принципу «постольку-поскольку», когда как. Скорее всего, дело просто в отсутствии Шусея. Пришло время поговорить и о том, что Чуя — неуместный персонаж. И это сказано скорее с сожалением, нежели с злостью. Аргументы? Их есть у меня. Вернëмся, как я и обещал, к той сцене, где Чуя заслонил собой Хори. Его откидывает в сторону, и обычно в такие моменты кто-то из персонажей, кому дорог жертвенный агнец (забавно, да?), выкрикивает его имя, ибо жанровая условность, и стремится проверить состояние пострадавшего и уберечь от дальнейших травм. За примерами далеко ходить не надо — погружение в «Исповедь неполноценного человека», Анго выкрикивает имя Оды и стремится вырваться, чтобы ему помочь. Сакуноскэ поступает схожим образом. В момент, когда Чую отшвыривает, стоит гробовая тишина. Такое ощущение, что о нëм вообще забыли вплоть до конца стычки, и только тогда сподобились попинать полудохлого товарища. Понятное дело, Акутагава-очернитель опасен, но чтоб прям никому дела не было… Да. Это обидно. И в первую очередь потому, что в данном случае от создателей ничего не зависело. Вспомним реплику Накахары в диалоге с Тосоном: «Не хочу, чтобы меня впрягали с кем-то в одну упряжку». Да, он говорил о художественном направлении, но то же самое касается и сферы дружеских отношений. Снова обратимся к его биографии. У поэта был весьма неуживчивый и всклочный характер, что, впрочем, закономерно, с такой-то школой воспитания. И без того немногочисленные дружеские связи заканчивались примерно одинаково, разница только в том, кто стал инициатором конфликта на этот раз. Цитата по памяти о временах, когда Чуя ещё учился на филологическом: «Он был любим, но избегаем остальными студентами». Вернëмся обратно к аниме, и я обращу ваше внимание на вот такую деталь — всех персонажей аниме и даже игры можно разбить на пары. Некоторых можно смести в квартеты (Бурайха, Акутагава и Ко), или в трио (Китахара и Одзаки, каждый с учениками). Но мы остановимся только на персонажах аниме и только на парах. Таким образом можно распределить всех… кроме Накахары. В любом тандеме он смотрится, как седло на корове. Поэтому, к слову, его почти ни с кем не шипперят. Ибо если можно всех легко разбить на пары, а некоторых ещё и перетасовать (да, я о декадентах), то он словно бы везде неуместен. Да, не поверите, даже с Дадзаем. Тем более с ним! Если выражаться логикой шипперов, то «зачем Чуя, если есть Дан/Ода/Анго/Шига/Акутагава, в конце концов?». Поэтому шипперских артов с ним немного, а фанфиков — и того меньше. Бальзам на душу. И вот на этой ноте я перейду к довольно необычному положению Накахары в фандоме BTA. Догадайтесь с одного раза, какое национальное отделение фандома в Чуе души не чает? Не угадали, это руфандом. Более того, сейчас будет шок, но многие говорили о том, что хотели бы вместо до жути стереотипного Дадзая видеть в качестве протагониста именно Накахару. И нет, сам я никогда не выражал такое мнение. Я бы с радостью взглянул на такое, конечно, но всё же. Спросите, почему же так сложилось? А чëрт его знает. То ли особенности его характера, то ли приколы образа, то ли желание подробнее разобраться, что происходит в белобрысой голове, чем я сейчас и занимаюсь. То ли потому, что мы тоже алкашку по триста лет найти не можем… Шучу. В свою очередь, англофандом видит Чую только в двух крайностях — либо та самая одноногая собачка, не способная на фортели в духе «не пиздëж, а аберрация», либо полнейший комик-релиф, не способный иметь драматическую глубину. В итоге, в тамошнем фаноне ты либо рыдаешь, либо ржëшь — среднего не дано. …Чуя Накахара — интересный, но нераскрытый по сути персонаж. Трикстер с потерянным драматическим потенциалом. Одиночка и любимец руфандома. Итоги неутешительны, да, но ничего не мешает мне продолжать уважать и интересоваться им. Выводы просты — дело в шляпе, а лампочка была ещё у Аристотеля. До следующего тургора.