Под вишней

***

Вишневое дерево снова зацвело. Юкине прошел и заметила нежные розовые цветы, распустившиеся по ветвям. Это вызвало у него унылое, меланхоличное настроение, но ему удалось помешать его гравитационному притяжению в течение остальной части дня и на следующее утро, прежде чем сдаться. Итак, вот он, бредет по лужайке к основанию дерева, но это уже шло в другом направлении, чем он ожидал. Во-первых, он не ожидал найти здесь Ято. Бог стоял под ветвями, его темные волосы мягко качались на ветру, а лицо было обращено к цветам, выгибающимся над головой. Его руки были засунуты в карманы, и в сгорбленных плечах было что-то неосторожное и уязвимое. Момент времени, когда он был один, чтобы сбросить все маски, если бы захотел. Или думал, что он один. Юкине... не был ужасно сочувствующем. Во всяком случае, он был раздражен. Он просто хотел несколько минут покоя, и вот самый немирный человек на планете вторгся в его убежище. Мог ли он никогда не сбежать? Тем не менее, он не позволил бы себя так легко прогнать. Он протопал с хмурым лицом и остановился рядом с Ято. "Что ты здесь делаешь?" — спросил он, его голос стал резче, чем он хотел. Слабый блеск задумчивой меланхолии застилал глаза Ято, когда он смотрел на цветы, но теперь он посмотрел на Юкине и моргнул с чем-то вроде непонимания. Затем он взял себя в руки и улыбнулся, хотя улыбка была не такой яркой, как обычно, и почти грустной. Юкине стало интересно, что с ним. «Просто смотрю на цветение сакуры», — сказал Ято, пожав плечами. «Оно хорошо выглядят в этом году». Юкине выдохнул через нос. — Ты уже достаточно насмотрелся или собираешься стоять здесь весь день? "Хм?" Ято, глупо уставился на него, но затем его глаза озарились внезапным пониманием. "Ах, вот почему у меня в последний день болело в груди, а?" Юкине вздрогнул. Конечно... Если бы он чувствовал себя меланхоличным и не в духе, Ято тоже это чувствовал бы. Это не совсем объясняло странную атмосферу, нависшую над богом подобно облаку, но было острым напоминанием Юкине быть осторожнее. Он выдохнул, скрестил руки на груди и хмуро посмотрел на землю. Извинение застряло у него в горле. — Может, у тебя изжога, — сказал он вместо этого. На этот раз Ято не попался на удочку. «Это было дерево, за которым ухаживал твой друг. Сузуха, не так ли?» Он был достаточно любезен, чтобы не сказать «дерево, под которым погиб твой друг», но это все равно повисло в воздухе между ними. Юкине был удивлен, что Ято вообще вспомнил имя Сузухи, учитывая, что он не проявлял особого интереса к дружбе, пока она развивалась, за исключением того, что предупреждал о слишком близком сближении с шинки Бишамона, когда они были заклятыми врагами. По крайней мере, Юкине был не единственным, кто помнил. — Забудь, — проворчал он. Он развернулся и собрался уходить. "Я вернусь позже." Рука Ято вырвалась быстрее, чем он думал, и сжались вокруг его руки, словно тиски. "Отпусти меня!" Юкине зарычал, безуспешно пытаясь вырвать его руку. Это было бесполезно. Ято мог выглядеть не очень, но он был опытным воином и обладал достаточной силой, чтобы соответствовать ему. «Поговори со мной. Я постоянно говорю тебе, просто поговори со мной об этих вещах. Ты знаешь, я это чувствую. Ну, я не хочу говорить об этом! И особенно с тобой !" «Попробуй, малыш. Я знаю, ты не захочешь игнорировать совет своего любимого бога». Юкине было не до шуток, какими бы серьезными ни были глаза Ято. — Вы, глупые боги, — прорычал он. Он бросил весь свой вес назад, но Ято крепко держался. «Ты просто сидишь и ведешь себя превосходно и отдаешь приказы, как будто мы инструменты, которые должны просто ждать, пока мы не понадобимся. Это несправедливо. Сузуха любил Бишамон и хотел, чтобы она была счастлива и улыбалась, даже когда ей было больно. Хотел, чтобы она заметила его, позаботилась о нем, а она даже не взглянула в его сторону!... Как это ужасно, создать целую большую семью, а все до сих пор такие одинокие? «Он так долго ухаживал за этими цветами и этим дурацким деревом, надеясь, что какая-нибудь человеческая девушка вернется и вспомнит его. Достаточно, чтобы помнить! А потом она дала ему обещание и исчезла навсегда. Как будто независимо от того, куда он пошел, он был невидим, и никому не было дела до того, чтобы даже помнить… Юкине замер, и слова застряли у него в горле. Слабая хмурость исказила черты лица Ято, и его глаза затуманились. Внезапно Юкине стало плохо из-за того, что он выплеснул свою ярость, подпитываемую горем, и особенно из-за того, что бросил этот последний кусок в своего бога. Разве не этого боялся и Ято? Что преследовало его всю жизнь и сбивало с ног? Сузуха был не единственным, кто чувствовал себя невидимым, забытым и недооцененным. — П-прости, — пробормотал Юкине. Он опустил взгляд на землю и позволил ему блуждать по траве. Ято пренебрежительно махнул рукой и отпустил руку шинки. "Продолжать говорить. " — Я просто… — Слезы навернулись на глаза Юкине, может быть, они собирались там все это время, несмотря на его гнев, и он сморгнул их. Несправедливо, думал он, умереть в том возрасте, когда он всегда либо злился, и озлоблялся, и грубил по любому поводу, либо плакал по пустякам. «На самом деле, я знал его всего несколько недель, так что глупо думать, что я мог что-то изменить. Но он был моим другом, и я подумал, что… я подумал, что, может быть, я мог бы… помочь или… заставить его чувствовать себя менее одиноким или что-то. Но потом он умер сразу после этого, и я ничего не мог сделать, так что…» Юкине фыркнул и провел рукавом по глазам. В горле пересохло, а глаза горели. Ято долгое время молча стоял рядом с ним, и Юкине стало интересно, злится ли он до сих пор из-за этой вспышки гнева. Теперь, когда его рука была свободна, это был идеальный момент для побега, но Юкине просто сгорбился и ждал. "Бишамон допустила ошибки со своими шинки", наконец сказал Ято. Юкине рискнул бросить взгляд вверх, но бог не смотрел на него. Он снова смотрел на вишневое дерево, его взгляд был отстраненным. "И они будут преследовать ее всегда, я думаю. Но она, наконец, научилась у них чему-то, и она пытается создать свою семью прямо сейчас. Она сумасшедшая сука и откусывает больше, чем может проглотить, и иногда забывает дать все". Ее шинки заслуживают того внимания, которого они заслуживают, но что бы там ни было, она искренне любит их всех. Я думаю, теперь она собирается убедиться, что они все об этом знают, и она вносит изменения, чтобы этого больше не повторилось». «Что хорошего в этом?» — возмутился Юкине. «Сузуха уже мертв». — Не будь эгоистом, Юкине, — без всякого жара сказал Ято. «После него будет больше шинки, и их жизнь будет лучше благодаря урокам, которые Бишамон извлек из ошибок, которые она сделала с ним и другими. Вы можете оплакивать Сузуху, но не завидуйте другим в их счастье только потому, что он не у меня нет шанса найти его». Юкине вздрогнул от мягкого упрека, но все же пробормотал: — Я рад, что ты не держишь целый гарем шинки. "Теперь есть мысль," размышлял Ято. Он усмехнулся, когда Юкине сильно ударил его по руке. "Как будто. Ты такой территориальный, что будет фейерверк. Ты действительно хочешь, чтобы я был только для тебя, не так ли?" « Ято ». Ято вздохнул. «У нас с Бишамон разные представления о том, как справляться с шинки, и разные нужды. быть частью команды и иметь много друзей, на которых можно положиться, вместо того, чтобы иметь, — он самоуничижительно указал на себя, — меня. связь с одним человеком. «Видишь ли, девушка Сузухи с Ближнего Берега… Мы не можем взаимодействовать с Ближним Берегом на равных… ты знаешь это. Они не замечают или забывают, или вырастают и умирают. Даже Хиёри… Однажды она забудет или умрет, Юкине. Я знаю, что это тяжело, но… отчасти это то, что Бишамон пытается защитить. Я был рад, что ты подружился с другим шинки, потому что… Отношения на Дальнем Берегу – это то, что поддержит нас в долгосрочной перспективе. хотите прочных друзей, мы должны сделать их друг с другом». Губы Юкине дрожали. «Хиёри не забудет». Ято взглянул на Юкине, и его улыбка была грустной. «Может быть, а может и нет. Но однажды она умрет, даже если никогда этого не забудет, и мы сможем жить еще сотни лет. людям с Ближнего Берега так больно, когда они расстаються». Дыхание Юкине сбилось, и эти дурацкие слезы снова наполнили его глаза. — Тогда какое это имеет значение? — резко спросил он. Он пожалел об этих словах, когда они слетели с его губ, потому что  они говорили о Хиёри и конечно же, она имела значение, но почему Ято должен был делать все таким безрадостным? Глаза Ято были нежными. «Я думаю, что ты действительно изменил Сузуху, даже если вы не знали его очень долго. Я уверен, что вы сделали его счастливее. То, что вы знали его совсем недолго, не означает, что это время было Точно так же, как это не делает Хиёри менее важной, потому что мы потеряем ее слишком рано. «Когда живешь веками, легко пресытиться. Что вообще имеет значение? Те люди, чьи желания ты исполняешь? Они горят ярко, как искры, и умирают так же быстро, а их место занимают другие. когда у вас будет еще миллион, чтобы пройти через? Если вы играете в долгую игру ... если все, что вы считаете, - это века, простирающиеся вперед ... если все, что вы помните, - это туманное, сгущенное пятно прошлых столетий ... тогда имеет ли значение каждая отдельная вещь в все?" «Ято…» Юкине стер пленку слез и моргнул, глядя на бога. Что-то в этих словах заставило его встревожиться, и неприятное чувство сжалось в животе. Иногда он забывал, что Ято был стар. Обычно бог вел себя как глупый ребенок, моложе и наивнее, чем даже Юкине, и это делало его более доступным. Это убаюкивало Юкине относиться к нему как к надоедливому другу, а не как к богу, который видел, как прошли века. И, возможно, в этом был смысл. Возможно, Ято намеренно культивировал эту ауру, чтобы сделать себя более близким к другим, вместо того, чтобы отталкивать их очень очевидной дистанцией между ними. А затем он попадал в один из своих серьезных моментов, один из тех моментов, когда его слова содержали в себе мудрость веков, а его глаза сияли старым и ярким светом, и он превращался в другое существо, которое Юкине и Хиёри не могли понять. и это будет раздражать. Но потом он оживлялся, отпускал шутки, и все снова возвращалось на круги своя. Тем не менее, услышав о столь откровенном разделении, Юкине застал врасплох. В этот момент казалось, что он разговаривает не с плаксивым, надоедливым шутником, а с  богом . Ято наклонил голову и снова улыбнулся. «Вы выживаете, обретая смысл, живя каждым моментом, даже если он может показаться бесполезным по большому счету. красоту даже в самых эфемерных вещах, дорожите каждым недолгим моментом дружбы. Каждый из этих моментов что-то значит, пока вы его цените. Они придают смысл вашему настоящему, надежду на ваше будущее и память о вашем прошлом . «Может быть, Сузуха был у тебя всего несколько недель, может быть, у нас будет Хиёри всего несколько лет, но то время, которое мы провели с ними, бесконечно драгоценно и оказало влияние как на тебя, так и на них. И ты будешь помнить."Мы здесь сегодня, потому что мыы помним Сузуху, и, вероятно, мы еще долго будем вспоминать о нем всякий раз, когда увидем его дерево. Мы сохраняем эти моменты живыми еще долго после того, как они исчезнут. Тебе не кажется, что это что-то значит, помнить друга, которого, кажется, все забыли?Даже если девушка Сузухи из Прибрежья забыла его, даже если Бишамон проглядел его,  ты  все равно его помнишь.Мы все хотим быть важными для кого-то, быть важными для кого-то, кем-то помниться Может быть, вы провели с Сузухой всего несколько недель, но я уверен, что эти недели были ему дороги. Так ты сделал Сделать разницу." Странный сдавленный звук вырвался из горла Юкине, словно всхлип, и он закрыл глаза, когда сдерживаемые слезы вырвались на свободу. Жизнь была несправедлива — она была  несправедлива — и он скучал по Сузухе, и он не хотел терять Хиёри, и ему было больно, что он никогда не сможет жить нормальной жизнью теперь, когда он мертв. Но он хотел верить. Слова Ято были так прекрасны, что причиняли боль, одновременно мрачно безнадежны и внушали трепет надежды, и они прочесали Юкине изнутри, как Ято заглянул глубоко в его душу и осветил фонариком все самые темные, самые болезненные места, а затем мягко предложил не лекарство — не было никакого лекарства ни от чего из этого — но что-то вроде надежды, товарищества и спокойного понимания, чтобы напомнить Юкине, что он не так одинок, как он себя чувствует. Руки крепко обвились вокруг него, и Юкине понял, что он снова рыдает этими глупыми плачущими слезами, как будто его сердце вырывается прямо из груди. — Отпусти меня, — выдавил он сквозь рыдания. — Ты весь потный и мерзкий. Ято ничего не сказал, только притянул его ближе. Он обхватил Юкине одной рукой, а другой запутался в волосах, чтобы прижать голову шинки к своей груди. Юкине оказал еще одно нерешительное сопротивление, а затем рухнул на грудь Ято, стиснув руки в этой дурацкой майке, и заплакал от всего сердца. Он плакал, пока его рыдания не перешли в всхлипывания, и он почувствовал себя опустошенным и вырванным изнутри. Он еще немного постоял в объятиях Ято, втайне наслаждаясь чувством  безопасности, любви  и  защиты, прежде чем откинуться назад. На этот раз Ято отпустил его. Несколько секунд они смотрели друг на друга, но затем Юкине снова перевел взгляд на дерево Сузухи. Несколько минут они стояли в тишине, и только ветерок шелестел в листве. — Ты готов вернуться? — наконец спросил Ято. — Или ты предпочитаешь остаться здесь подольше? — Останься, — прохрипел Юкине. "Хорошо." Еще одна пауза. — Ты хочешь, чтобы я остался, или ты предпочитаешь побыть один? Постой, хотел сказать Юкине, хотя ему все еще не терпелось оттолкнуть бога. Он не был уверен. Он бы никогда в этом не признался, но что-то в присутствии Ято успокаивало. В то же время бог мог быть и раздражающим компаньоном. — Зачем ты сюда спустился? — вместо этого спросил Юкине. Пришло время снять напряжение с себя и своего дурацкого срыва и изменить ситуацию. Он больше не хотел об этом думать и был более чем смущен своим выступлением. "Хм? Просто в гостях. Цветы в это время года прекрасны." — Тогда позвольте мне перефразировать. Что тебя сегодня так беспокоит? "Хм?" Ято вздрогнул и хмуро посмотрел на Юкине. "Ничего такого." «Я раскрою твой блеф». «Ты расстроен, поэтому я тоже впадаю в упадок. Вот и все». Юкине бросил равнодушный взгляд на лицо Ято. «Это еще не все. Ты не знал, что я приду сюда, и вел себя странно и меланхолично». "Я говорю тебе-" «Не будь таким лицемером. Разве ты не тот, кто всегда говорит, что я должен говорить с тобой о вещах, а не скрывать их?» Ято наклонился, уткнулся носом в лицо Юкине и посмотрел ему прямо в глаза. "Оооо? Я тебя не ужалю, не так ли?" Юкине нахмурился из-за этого почти игривого жеста и сунул руку Ято в лицо, пока тот не выпрямился с жалобным визгом. «Конечно, нет. Ты же знаешь, что это так не работает». Ято засунул руки в карманы, и игривый взгляд в его глазах сменился чем-то более лестным. "Тогда какое это имеет значение?" «Значит, если бы тебе не нужно было чувствовать мои негативные эмоции, ты бы не подумал, что мне важно говорить с тобой о них?» «Э-э…» Ято внезапно стал похож на оленя в свете фар, и Юкине был полон решимости использовать свое преимущество, пока он имел преимущество. "Это не-" — Знаешь, это идет в обе стороны, — сказал он, скрестив руки на груди. Ему было легче отодвинуть в сторону свою душевную боль, когда он был так сосредоточен на ком-то другом, и он безжалостно выискивал правду, хотя бы для того, чтобы отвлечься. — Почему ты мне не доверяешь? Ято застонал. — Ты снова об этом? Не то чтобы я тебе не доверял, просто… есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать, Юкине. — Угу. Итак, все, что связано с Норой, исчезновением и попаданием в преисподнюю, а также тем, что ты не говоришь нам свое настоящее имя и… « Я понимаю ». «Ты не можешь ожидать, что я поделюсь с вами всем, если вы ничем со мной не поделитесь». Ято долго молчал, но затем резко вздохнул и провел рукой по волосам. — Хорошо, если тебе от этого станет легче, но… Ты никому не расскажешь, Юкине. Обещай. Юкине с трудом мог поверить, что он так легко заставил бога капитулировать. "Обещаю" «И действительно есть некоторые вещи, о которых я не могу вам рассказать, поэтому, если я скажу, что не могу, не беспокойте меня». "Хорошо…" Ято глубоко вдохнул и выдохнул, и меланхолия снова закралась в его глаза, когда он отвернулся. «Давным-давно у меня был еще один шинки». Шинки ? Разум Юкине услужливо вызвал в воображении образы мертвой улыбки Норы и призрачной формы какого-то другого таинственного шинки. Ему уже не нравилось, куда движется эта история. — Что за шинки? — спросил он, стараясь, чтобы мелкая обида не окрасила его голос. Ято фыркнул. «Я это чувствую. Чувак, ты ревнивый». "Ш-заткнись! Нет!" «Не волнуйся, теперь я полностью моногамен…» " Ято! " Улыбка Ято стала задумчивой, и он снова посмотрел на вишневое дерево. «Ну, на самом деле нет причин ревновать ее…» — Э… Хорошо? Юкине изучала профиль бога, ища любые намеки на его таинственное настроение. «Хотя, думаю, мне следует начать раньше… Хиро — Нора — была моей первой шинки. Ой, прекрати. Я уже освободил ее». — Извини, — пробормотал Юкине, лишь наполовину раскаявшись. Он согласился с тем, что у Ято, должно быть, было много шинки на протяжении веков, но все же немного обижался на Нору. «Мой отец подарил ее мне. Она принадлежала ему первой». Губы Ято изогнулись в хмуром взгляде, и на его лице появилось обеспокоенное выражение. «Значит, это я превратил ее в нору. Может быть, поэтому я чувствовал себя таким… ответственным». Юкине посмотрел на него с новым интересом, заинтригованная этим открытием. Он до сих пор живо помнил десятки и десятки имен, выведенных красной тушью на коже Норы, собранных за многие сотни лет. И Ято был рядом достаточно долго, чтобы увидеть ее, когда у нее был только один из них. И… Что ж, он сохранит эту информацию для дальнейшего изучения. «Она должна была стать моей подругой по играм», — как ни в чем не бывало сказал Ято. "За исключением того, что отцовская идея игры заключалась в том, чтобы убивать людей, это очевидно. Хиро это нравилось. Может быть, мне тоже, хотя в основном потому, что я хотел, чтобы мой отец гордился, понимаете? Это было... своего рода причиной, по которой я вообще существовал, я думаю … Ну, он любил трофеи. Мы их потом отрезали и привозили». Он сделал паузу и нахмурился, глядя на Юкине, у которого вокруг жабр стало немного зеленеть. — Извините, это слишком? — Н-нет… — Юкине покачал головой, чтобы прояснить ситуацию, и сильнее прижал скрещенные руки к животу. Это было ужасно, но также было так трудно представить Ято — глупого, ребячливого Ято — делающего такие вещи. Но, возможно, это снова был просто парадокс богов. «Я имею в виду… я хочу понять, хотя бы немного, даже если это… некрасиво». — Ага… — Голос Ято был усталым, как будто на него давила тысяча веков. «Извините, я не… не очень люблю об этом говорить. Я не очень-то этим горжусь. Я не хочу говорить ничего, что…» Юкине тяжело сглотнул. «Я все еще здесь, не так ли? Я имею в виду, что это больше не большой секрет. Перестань быть таким неуверенным. Тебе придется постараться еще больше, если ты хочешь избавиться от меня». Ято почти улыбнулся, но обеспокоенный взгляд снова омрачил его черты. «Я не должен был разговаривать ни с кем, кроме отца и Хиро. Думаю, это был способ контролировать меня. Может быть, потому, что я был слишком взволнован, чтобы исполнять желания. желание, и Хиро должна был бы вернуть меня в нужное русло и напомнить, что мы должны были убивать, а не исполнять желания. Учитывались только желания отца». «Итак… Не то чтобы ты был таким уж плохим с самого начала. Просто… заблуждался». Ято пожал плечами. «Он проделал хорошую работу по формированию меня», — мрачно сказал он. «В любом случае, однажды, когда я был еще ребенком, я был один, и женщина нашла меня и попросила дать ей имя. Она была одной из шинки Тенджина, но старая летучая мышь ушла в из-за его сумасшедших припадков и сослал ее или что-то в этом роде. Она спросила меня, как меня зовут. Я не должен был говорить, поэтому я написал это… Она неправильно прочитала это как «Ято». "Ято?" Глаза Юкине расширились. — Вот откуда ты это взял? "Ага." Ято издал самоуничижительный смешок, но глаза его были полны боли. "Я позволил своему шинки назвать меня. Отец думает, что это жалко. Он никогда не назовет меня иначе, как Ябоку. Я пытался исправить ее позже, но это казалось каким-то... особенным. Я не знаю. И позже я начал использовать это когда я решил, что мне не нравится, кем был Ябоку. Дело даже не в том, что я скрывал само имя, просто… Ято такой, какой я есть сейчас. Ты никогда не знал Ябоку, поэтому я никогда не видел причин приводить это вверх." Юкине с некоторым усилием удалось закрыть зияющий рот. Он возмутился, когда узнал, что Ято никогда не говорил им своего настоящего имени, но это… имело смысл. Разница между тем, что он слышал о Ято в прошлом, и тем, что он видел о Ято сегодня, была резкой, поэтому казалось почти предрешенным, что Ято их различает. — И ты боялся, что это может привести к тому, что мы узнаем о твоем прошлом и бросим тебя, — предположил Юкине. Губы Ято сжались, и он провел остекленевшими глазами по земле. — Я назвал ее Сакура. Юкине посмотрел на вишневое дерево с новым пониманием. "Сакура... Так вот почему..." «Я хотел… сделать ее счастливой. Ей не нравилось, когда я воровал, поэтому я этого не делал. Ей нравились цветы, маленькие лягушки и закаты, поэтому я дал ей все, что мог. Я знал только отца и Хиро и то, что делало их счастливыми, поэтому я подумал, что мы должны поиграть…» "Ты имеешь в виду…?" «Очевидно, ей это не понравилось. Она ушла на время». Ято снова пожал плечами и коснулся травы носком ботинка. «Но позже я пошел за ней и извинился. Она начала учить меня кое-чему. О добре и зле, находить красоту в мире, помогать людям, а не убивать их». Он хмуро посмотрел на землю. «Ты немного напоминаешь мне ее. За исключением того, что она была намного милее, а ты далеко не такой красивый». "Э-эй!" Юкине зашипел, чтобы скрыть румянец. "Конечно, это вызвало проблемы. Я не хотел больше убивать. Отец наказывал за это Хиро, потому что возмущение бога исходит от шинки. Я имею в виду, что иногда он причинял мне боль, но все по-другому, когда кто-то другой из-за тебя мне больно. Так что это была моя двойная жизнь. Я «играл», чтобы защитить Хиро и не разочаровать отца, но я знал, что Сакура не одобрит этого, и мне это больше не нравилось. сделать кого-то счастливым, а другой осознать, что это вредит всем остальным, я думаю. Это… звучало не так, как слухи о бессердечном боге бедствий, о которых шептались другие боги, и больше как ребенок, цепляющийся за жестокого отца. Это задело струну где-то глубоко внутри Юкине. Наверное, просто потому, что такого рода оскорбления и манипуляции были ужасно жестокими с самого начала, и Ято, особенно, не должен был сталкиваться с этим. — Прости, — пробормотал Юкине. Он хотел узнать больше о прошлом Ято, но ему было неловко копаться в нем, когда все, что он обнаружил, было таким ужасным. — Он знал, что что-то не так, — пробормотал Ято. «Он должен был. Я был вялым, и не хотел убивать, и продолжал исчезать, и задавал слишком много вопросов. Так что он обманом заставил меня что-то с ней сделать… Я знал, что это неправильно — я не знал, почему, но я мог  это чувствовать , но я был глупым ребенком и…» "Что ты сделал?" — с любопытством спросил Юкине. «Это… то, чего я не могу тебе сказать. Мы же не хотим, чтобы с тобой случилось то же самое, не так ли?» — Если ты так говоришь… — хотел знать Юкине, но согласился не настаивать на этом и не хотел, чтобы Ято заткнулся сейчас. "Что случилось?" Ято закрыл глаза. «Она превратилась в аякаши». "Ч-что?" Нахлынули воспоминания об омовении Юкине: ужас от обнаружения фантомных глазных яблок, встроенных в его кожу, чувство ускользания, чтобы пересечь черту и стать монстром. Они преследовали его до сих пор. — Значит, я убил ее. «Н-но…» «Ябоку, дурак, разве я не говорил тебе не связываться с другими людьми? Это истинная форма человека, то, что таится внутри каждого из них. Вот почему мы отбираем стадо. Ябоку, зачем ты это сделал? знал, что это неправильно, не так ли?» Ято фыркнул тихим смехом, в котором не было юмора, и Юкине в ужасе уставился на него. «Ах, хорошо. Он всегда искал способы преподать мне урок. «Поэтому я вернулся к отцу и Хиро, но это уже никогда не было прежним. Я больше никогда не получал удовольствия от убийства — мне по-прежнему нравится владеть мечом, это часть меня, и я всегда буду воином, но я не "Я не хочу убивать людей. В конце концов я ушел, и отец терпел некоторую долю бунта, пока я прибегал, чтобы выполнять приказы и убивать по команде, когда бы он ни звал меня. Я пытался изменить себя, но... он всегда тащит меня назад" рано или поздно напомнить мне, что я принадлежу ему. «Понимаешь, не так ли, почему он не мог оставить Сакуру в живых?» Ято наконец посмотрел на Юкине, его губы растянулись в грустной улыбке. «Она оказала на меня «плохое» влияние и повела меня в другом направлении, чем хотел отец. И… я боюсь, что он нацелился на тебя и Хиёри по той же причине. Держись подальше от Норы, Юкине. Она заинтересована в тебе, и не только  потому, что она обижается на тебя за то, что ты занял ее место». — Ято, — выдохнул Юкине. "Я…" « Прости » показалось слишком ничтожным предложением, но он, похоже, вообще не мог придумать никаких других слов. Как бы он ни хотел знать — и до сих пор хотел знать — он сожалел о том, что так сильно давил на Ято только потому, что не хотел заниматься своими проблемами. Он предположил, что странное настроение было вызвано чем-то незначительным, возможно, забыв, что века жизни также открывали бессмертным века боли наряду со всем остальным. Ему было жаль, что он так безжалостно терзал старые раны, особенно когда Ято изо всех сил старался помочь Юкине вылечить. Ято обхватил себя руками и позволил взгляду блуждать по стволу дерева. «Боги выше добра и зла, все, что мы делаем, справедливо, поэтому мы никогда не должны кланяться или извиняться за то, что мы делаем. Но… все же…» Он опустил голову, его волосы низко свесились, скрывая лицо. «Я сожалею о том, что я сделал с ней». Юкине вначале был таким наивным. Он до сих пор помнил, как слышал о том, как Ято убил шинки Бисямона, и спрашивал, почему. Ято сказал, что это потому, что он хотел, и Юкине задавалась вопросом, умрет ли он следующим, если он больше не будет полезен, но он все неправильно понял. Тот, кто так сильно заботится о своих шинки, никогда не будет таким бессердечным, и даже с шинки Бишамона это было недоразумением. У Ято была неприятная привычка иногда намеренно изображать себя в крайне нелестном свете, как будто он не мог решить, хочет ли он, чтобы все любили его или ненавидели его так же сильно, как он ненавидел себя. И это... это разбило сердце Юкине. Прежде чем он одумался, он подошел ближе, обнял Ято и спрятал лицо в груди бога. Похоже, у него все-таки осталось несколько слез. — Это не… не твоя вина, — пробормотал он в ткань спортивного костюма. — И если бы она так любила тебя, если бы ты любил ее так сильно, я уверен, она все равно тебя простила бы. Ты вырос таким, каким она хотела, не так ли? Даже после всего ты стал тем, кем она знал, что ты можешь быть. Я уверен, что это сделало бы ее счастливой. Ято вздохнул и похлопал Юкине по спине. «Извини, Юкине. Я сказал тебе это не для того, чтобы расстроить тебя. Я сказал тебе, потому что ты спросил, и я доверяю тебе». «Идиот бог, меня это не волнует! Просто… прости». «На самом деле я знал ее всего несколько месяцев», — размышлял Ято, его голос был далеким и почти отстраненным. «Это было много веков назад. Но до сих пор я думаю о ней каждую весну. Как я думаю о тебе зимой». Юкине всхлипнул и поднял голову. Ято снова смотрел на цветки сакуры, его глаза затуманилось отсутствующим выражением тоски. «Если бы ты когда-нибудь умер… я бы тебя запомнил». «Разве ты не думаешь, что это что-то значит, помнить друга, которого, кажется, все забыли?… Мы все хотим быть важными для кого-то, быть важными для кого-то, чтобы кто-то помнил». Слезы потекли из глаз Юкине, и он чуть не всхлипнул. — Я бы тоже тебя запомнил. "Ооо?" Ято посмотрел вниз, его взгляд вернулся к настоящему. В его глазах все еще отражалась боль, но губы искривила ухмылка. «Ты уже пытаешься избавиться от меня? Глупый Юкине. Ты останешься со мной до конца. Я буду получать огромное удовольствие, раздражая тебя до самой последней секунды. Ты никогда не освободишься от меня. " Юкине невольно подавился смехом, что, вероятно, и было причиной. Он отдернул руку, чтобы порыться в кармане. У него было…? Его пальцы сомкнулись на металле. Он схватил одну из рук Ято, переплетая их пальцы. Монета в пять иен была прохладной и гладкой, зажатой между их ладонями, как обещание. Он одарил Ято шаткой улыбкой. "Звучит как план." Ято моргнул, а затем уголок его рта изогнулся в странной полуулыбке. "Я слышу тебя." Он перехватил руку Юкине и положил свободную руку на плечи шинки, и Юкине наклонилась к нему, пока они снова смотрели на цветы над головой. Они оба потеряли друзей под вишневыми деревьями, но, возможно, они также нашли друг друга.