Мята под изморозью

Ночь между последним днём старого года и первым днём нового года. Переломный момент. Самое время, чтобы поменять что-то неподходящее, пообещать себе что-то невероятное и обязательно совершить что-то совершенно ненормальное. Что-то, что никогда не позволил бы себе в обычный день. Что-то праздничное и рискованное, за что потом будет — или не будет, если повезёт — стыдно. Аэсоннэ замерла на тропинке, ведущей на вершину холма, глядя в укрытую чёрным плащом спину. Она бы и не вспомнила о людских праздниках, но Кэра было необходимо как-то вытаскивать из оцепенения, в которое он впадал в моменты кратких передышек, а это был хороший повод для встряски. Потоптавшись на месте и не дождавшись никакой реакции на хруст снега, она дошагала до застывшего статуей некроманта и остановилась рядом, тоже поднимая голову к звёздному небу. Ни одного облака и яркая луна. Судя по погоде, дальше будет ещё холоднее, надо найти место понадёжнее и потеплее, чем небольшая заледеневшая пещера, которую даже костёр не мог нормально обогреть. — Подходящее время для ритуалов, — задумчиво протянула Аэсоннэ, машинально отмечая расположение некоторых звёзд и прикидывая их влияние на хранителей кристаллов. — Выследят, — с небольшой заминкой и как-то заторможено отозвался Кэр, будто только сейчас заметил драконицу. — От ритуалов на переломе года слишком мощные выплески энергии, чтобы их не заметить. — Ритуалы не обязательно должны быть магическими. — Аэсоннэ повернулась к нему, глядя с намёком. — У перелома года много немагических традиций и ритуалов. — Ты хочешь загадать желание? — Кэр вопросительно наклонил голову и словно бы ожил, даже позволил чему-то вроде любопытства отразиться на лице. — Или устроить фейерверк? — Первое, — Аэсоннэ улыбнулась уголками губ, не отрывая от него прямого взгляда. — И ты знаешь об этом желании. Кэр едва заметно нахмурился, явно пытаясь вспомнить, что она имела в виду. Аэсоннэ не думала, что это увенчается особым успехом: всё же он отлично умел отрицать правду, когда не хотел её признавать. И в этом заключалась огромная проблема, потому что переупрямить его упрямство было почти нереально, во всяком случае, если действовать наскоком. — Не могу даже предположить, — он коротко качнул головой. Глубоко вдохнув и набравшись смелости, Аэсоннэ привстала на цыпочки и мягко коснулась поцелуем сухих обветренных губ. Кэр ошалело замер, цепенея, в глубине мятно-зелёных глаз промелькнула и исчезла смазанная эмоция: то ли смятение, то ли паника, то ли разочарование. Он не ответил, вновь замыкаясь в своём защитном коконе, и драконица, куснув его за губу напоследок, медленно отстранилась. — Это оно. Драконы любят лишь однажды, и я сделала свой выбор. Однажды ты его поймёшь…— «…и примешь». Но последние слова Аэсоннэ озвучила только мысленно. Кэр был не готов принять их сейчас. Он долго молчал, глядя сквозь неё отрешëнным взглядом. Она всё бы отдала, чтобы увидеть хотя бы слабый блеск заинтересованности, а не пустоту одиночества. Завтра, когда закончится эта тихая ночь, Кэр снова дерзко ухмыльнëтся в лицо не признающего их мира и бестрепетно шагнëт дальше, но — Аэсоннэ знала — в его глазах по-прежнему будут таиться отчаяние и усталость. — Я не смогу дать тебе то, что ты желаешь, — на грани слышимости прошелестел непреклонный отказ, и Кэр отвернулся, вновь поднимая голову к звездному небу. Его можно было понять — и Аэсоннэ понимала. Она была готова отдавать сама, всё до капли, выворачиваясь наизнанку, если бы Кэр её принял. Если бы позволил поддержать, стать ближе — рядом и наравне, а не за спиной. Не как подопечная, не как приёмная дочь, а как равноценный партнёр. Она могла бы стать защитой и опорой, подставить плечо и провести по краю пропасти, но она не могла помочь принудительно. — Я подожду… — «…пока ты не будешь готов». Аэсоннэ могла быть очень упрямой, когда это в этом появлялась нужда. А она появилась: цинично, но и этому, и соседним мирам Кэр необходим был в здравом уме. И главное — с желанием хоть кого-нибудь спасти, а не уничтожить. Аэсоннэ в полной мере представляла себе, что мог сотворить уставший и озлобленный Разрушитель: ведь пророчества и легенды рождаются не просто так, драконы помнят их истоки. И — если уж быть с собой честной до конца — драконица действительно умудрилась полюбить Кэра. Не как приёмного отца. Как мужчину. Она не желала ему незавидной участи вечного одиночества. Можно было бы вскрыть его память, прочитать мысли, разобрать по косточкам и собрать обратно. Но всё это не дало бы Аэсоннэ того, что так не хватало — открытости. Она будто билась об прозрачную стену, до крови разбивая лоб и костяшки пальцев. Драконица могла бы расплавить стекло огненным дыханием, с ядовитыми испарениями проникнуть внутрь, но, пожалуй, это было бы ошибкой. Насильно разрушенная преграда всё равно осталась бы между ними невысказанным укором. Ложью. Но Аэсоннэ умела ждать: драконы вообще были терпеливы. Она не хотела сильно давить, но и совсем отстраниться не могла — оставалось балансировать на остром лезвии: два шага вперёд, один назад и лишь бы не ошибиться в узоре, не потерять равновесие. Она изучала Кэра под масками, казалось, забираясь даже глубже, чем он сам; не спеша приручала непокорного мага, блуждая в причудливых переплетениях его личности. Это напоминало безумно запутанную головоломку, а её возможная разгадка будоражила кровь, пробуждая спящее глубоко внутри чувство азарта. Драконы редко выбирали себе постоянные пары — это было слишком рискованно и невыгодно в их ситуации. Но если всё же решались, то шли до конца. — Ты понимаешь, что у твоих чувств нет будущего? — Аэсоннэ чуть не вздрогнула, когда Кэр неожиданно заговорил. Недоуменно моргнув, драконица скосила на него изучающий взгляд, но ничего в его позе не выдавало того, что он ждёт и рассчитывает на какой-то конкретный ответ. А потому она пожала плечами и честно ответила: — Не-а. — У чего угодно могло быть будущее, просто это будущее было необходимо построить. Это могло быть тяжело и больно, но никак не невозможно, если поставлена такая цель. — Я так и предположил, — Кэр переступил с ноги на ногу, дыша на пальцы и пряча нос в воротник плаща. Аэсоннэ едва удержалась от желания демонстративно закатить глаза, перехватила его за запястье и потянула за собой вниз с холма по протоптанной в снегу тропинке. Люди, в отличие от драконов, были очень мерзлячими существами, а Кэр — особенно. — Здесь красивый вид, я понимаю, конечно, но всё же у костра теплее. Тем более, что я оставила его без присмотра. — Усталый вздох она проигнорировала, не собираясь позволять Кэру и дальше мучить себя холодом. — Ещё немного, и ты покроешься изморозью. На самом деле, Аэсоннэ не удивилась бы, если бы Кэр именно этого и добивался. Но, эй, что бы она потом делала с больным некромантом, когда по их следу идут и маги, и отцы-экзекуторы, и воины Храма Мечей, и наверняка кто-то ещё? — Это было бы красиво, — вновь неожиданно заметил Кэр, выворачивая руку из её хватки, но продолжая шагать рядом, пускай и мрачно нахмурившись. — Хотя я не собирался замерзать. Не смогу оставить тебя одну. Ты знаешь об этом. Что ж… Наверное, это можно было считать признанием? Аэсоннэ наклонила голову, пряча улыбку. Она была ему дорога, и он это признал — самое важное и основное, а всё остальное можно было подкорректировать обращением и временем. Ведь начало уже было положено.