Путь

- Сколько можно валяться в постели?! Просыпайся!       Недовольный крик матери разносился по всему дому, поднимая на ноги еще не проснувшуюся Каминари, как считала ее мать. Шагая в сторону ее комнаты, женщина распахнули дверь и взглядом прошлась по убранной кровати и аккуратно сложенной домашней одеждой. Окно было открыто нараспашку, а свежий утренний ветер наполнял комнату и придавал свежести такую, что воздух стал холоднее. И поняв, что дочь уже проснулась, мать ушла. Точнее говоря, она не знала, что Каминари даже не ночевала дома.       Она сидела на скале, имеющая лицо Хокаге. Свесив ноги в пропасть, Каминари смотрела на просыпающую деревню, которая с каждой минутой оживала. Рядом с куноичи лежал вчерашний пакет с униформой чуунина деревни. Вроде бы должна радоваться, но... Не так она представляла себе своё повышение.       Что она вчера натворила? "Найденыш!" - кричала Каминари. Пусть она и была с детства гордой, слишком сильной и заведенной, куноичи не смела унижать кого-либо, если у него нет родителей. Совесть, а оказывает она есть у нее, грызла всё внутри. Но надо признаться, что Каминари была бесстрашной. Никто в деревне не смел обливать имя Главы Клана грязью, но куноичи не испугалась его титула и силы. Может это храбрость? Или это глупость? Не факт, что это две стороны одной медали - бесстрашия. Но не об этом сейчас Каминари думала. Смотря на жителей, которые открывали свои лавочки и готовились к новому дню, куноичи думала о словах Мадары-сама: " На его руках кровь Изуны, моего брата. Как такое можно простить, а, Хаши?"       Каминари не дура, сразу поняла что к чему. Изуна - брат Мадары. Тобирама - брат Хаширамы. Если старшие братья смогли поладить, то младшим этого не удалось. Тобирама убил Изуну. А Изуна - отец Асуры и Сен. И судя по реакции близняшки, то это уже не просто догадки, а сущая правда. "- НЕ СМЕЙ ОСКОРБЛЯТЬ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ! " - прокричала Асура в тот раз.       Она сверлила Каминари тяжелым взглядом, полный ярости и злости. Не думала куноичи, что Асура способна так искусно умеет отражать гнев в глазах, в которых нет шарингана. Нет доджицу, которую унаследовали все Учихи в деревне. Все, кроме Асуры. Но не смотря на это, не смотря на то, что у нее и чакра-то не огненная, она победила на экзаменах. Пусть и не так, как привычно для других, но всё же победила. Какузу ушел - да, но если бы он остался, то вряд ли бы Асура осталась в живых. Такинин в тот раз ушел - и это спасло ее. Сенджу Тобирама убил Изуна Учиху, - подумала Каминари. - И он ошивается рядом с Асурой, обучает ее. Он же убийца. Неужели Асура не знает? Неужели Сен не пытался разузнать правду? Не похоже на него. Я не хочу вмешиваться, но... Я должна разузнать правду.       Каминари посмотрела на форму чуунина и вздохнула. Мадара приказал ей одеть эту одежду, а не подчиняться ему было нельзя. Вчера она уже порядком потрепала его нервы. Не дай Бог сорвется - и тогда он точно убьет ее. Решив больше не испытывать судьбу, Каминари встала на ноги и, осмотревшись на наличие людей, стала быстро переодеваться, отойдя от обрыва. Трико и блузка темно-синего цвета была в пору, как и жакет. Она стала чуунином, но совсем не так, как хотела она сама.       Собрав одежду в пакет и запечатав в свиток, куноичи сорвалась с обрыва, спрыгнув со скалы лица Хокаге. Удачно приземлившись на крышу дома, Каминари направилась в сторону района Сенджу. Перепрыгивая крыши домов, куноичи чувствовала себя и радость, и злость. Он рада, что стала чуунином, но зла, что стала не так, как хотела. Мадара пожалел ее и подтянул, а мог плюнуть и оставить на следующий год. И как его понять? Он грозил ей смертью, но в тоже время поднял ее ранг.       Почувствовав нужную чакру с мощной энергией воды, Каминари стала догонять свою цель. Спрыгнув с крыши дома, куноичи оказалась перед Сенджу Тобирамой, который уже знал о ее присутствии, так как почувствовал ее чакру еще за версты. Увидев куноичи Учиха в форме чуунина, Тобирама скептически поднял бровь, но смолчал. Он слышал о вчерашней потасовке Данзо, Асуры и Каминари, но решил оставить это им самим. Тобирама знал, что Данзо просто так в драку не будет лезть, а значит что-то грозило Асуре. И этим что-то, не исключено, что была Каминари. Данзо не позволил бы Каминари ударить Асуру. Надо быть слепым, что бы не видеть чувства Шимуры к своей сокоманднице.        И Тобирама слышал от Юджин, что Каминари откуда-то узнала о том, что Асура и Сен приемные дети. И джоунин предупредила его, что возможно, что она знает тайну смерти Изуны. Тобирама не страшился, что Каминари знает. Но страшился, что она расскажет Асуре раньше, чем он. - Утрое доброе, Тобирама-сама.       Мужчина удивился. Что за тон? Нет, сказано не грубо, и это удивляет. Она сказала "доброе утро" и еще добавила суфикс "сама". Решила стать более вежливой? С ее змеиных уст слышится как какая-то шутка. - Здравствуй, Каминари, - продержав паузу, произнес наконец-то альбинос. - У тебя ко мне дело? - Не совсем, - сглотнула куноичи. - Я знаю. Я знаю, что вы уби... - Я знаю, что ты знаешь, - хмыкнул Тобирама. - И что? - К-как? - Шокировано уставилась на мужчину молодая куноичи. - Ты даже не будешь отрицать? Дальше собираешься обманывать Асуру?! Ты жестокий человек, Тобирама Сенджу! - Знаешь? - Спокойно спросил мужчина. - Ты жестокий подросток семнадцати лет. У тебя слишком длинный язык и завышенная самооценка. Если первое тебе не к лицу, то второе меня даже вдохновляет. Ведь ты работаешь по принципу "Кто, как не я, Великий и Невероятный как Бог, сможет сделать это", верно? Вера в свои силы и делает тебя той, кем ты являешься сейчас. Тебе надо лишь прочистить язык с мылом. - Пусть тебя не волнует мой характер, - высокомерно прыснула куноичи. - Я - чистокровная Учиха. Я - аристократа с рождения, в отличии от кого-либо другого. Я имею права вести себя высокомерно. - Ты назвала Асуру найденышем, но ты не подумала, что одновременно с ней ты так назвала и Сена? - Хмыкнул Тобирама. - Они близнецы. Что скажешь первому, то и скажешь второму. Они выросли вместе, как одно целое. Пусть Асура и жестока порой, а Сен добр, они легко могут поменять свои качества между собой. Я бы не стал злить Сена, насколько бы он ни был весельчаком. Я бы не стал злить Асуру, не смотря на то, что сейчас она старается быть как брат добрым и великодушным. - Сен... Он.. - Не вмешивайся, Каминари. Я сам всё налажу. Сегодня. Я поставлю все точки на свои места.       Каминари промолчала, а Тобирама, без каких-либо эмоции хмыкнул и прошел рядом с ней. Это был первый и самый длинный разговор в его жизни с этой куноичи. Потому что он не особо жаловал Учих, и тем более выскочек вроде нее. Юджин правда пыталась изменить характер своей ученицы, но Каминари была непреклонна. Возможно, когда-нибудь с таким гордым и взрывным нравом она сможет добиться лучшего.       А Тобирама шел дальше, смотрел на витрины магазинов с оружием, почему-то вспоминая прошлое. Он вспомнил Изуну. Этого засранца, который был таким ловким и хитрым, и что бы его убить ему понадобилось двадцать лет. И даже убив его, он не мог нормально порадоваться. Тобирама размяк, стоило увидеть ему этих детей - этих близнецов. И он убил их отца. Эта мысль гложет его постоянно, с той самой минуты в резиденции Хокаге, когда Мадара объявил этих близнецов детьми Изуны. И, взрослея, эти дети и вправду уняли навыки отца. Они были так похожи внешне, но такие разные внутри. Они - такие разные близнецы. Но они - смысл жизни Мадары, который готов мир перевернуть за их счастье.       Тобирама вздохнул и пошел дальше. А он? Смысл его жизни заключается в чем? Его просто нет. Он ошивается в деревне с предлогом защиты, но защищать было не отчего. Даже им ненавистный клан Учиха теперь заодно с Сенджу и готовы стоять с ними бок о бок за общий дом под названием Коноха. Внутренние распри, хоть и очень редко бывали, решались быстро. Мадара, как капитан полиции Конохи, издал единый закон для представителей всех кланов в деревне: "Кто бы ни причинил вред деревне или жителям, независимо от возраста, пола и статуса, будет приговорен к суду". А судья, коим был отец Каминари, в клане Учиха, во многом наказывал тюрьмой. Судьи других кланов тоже прибегали к тюрьме или штрафу. Это уже зависит насколько преступление является тяжким. И Мадара издал вполне справедливый, пусть и жестокий закон: "За изнасилование женщин, употребление детского труда и издевательства над пожилыми лицами преступник карается смертной казнью". Так что в деревне во многом было тихо.       А время всё тикало. С завтрака перетекла в обед. Тобирама стоял на крыше резиденции и наблюдал за Хирузеном и Асурой, которые что-то обсуждали и порой смеялись. У юноши была перебинтована правая рука, а у девушки - нога. Но оба были счастливы.       Вскоре к ним подбежал Данзо и все отправились в раменную. Излюбленное место этих троих. Там вправду вкусно готовили, но Тобирама не был любителем жирной пищи. Но он готов был потерпеть такое блюдо, лишь бы не быть один и побыть рядом с этими подростками. Но почему он так к ним привязан? Может быть они и есть смысл его жизни?       Время шло дальше. Его команда уже давно выбрались из раменной и направились гулять дальше. Хирузен со сломанной рукой, Асура со сломанной ногой и Данзо. Трио Сенджу Тобирамы. Такие талантливые. Такие дружные. Такие идиоты. Вот честное слово - Тобираме нравилась его команда! Лучше его команды нет! В команде номер пять всё сбалансировано, начиная с силы, заканчивая опытом. Но они были такими тугодумами! Порой тупили до ужаса! На миссиях бывало устраивали резню между собой Данзо и Хирузен, а Асура молча стояла в сторонке, но иногда тоже встревала и оралась с ними. Идиоты. Зато любимые.       Медленно стало вечереть. Тобирама всё думал о том, что пора бы рассказать Асуре правду. Но он не хотел портить ей настроение. Всё равно рано или поздно ему придется рассказать. И лучше уж ей услышать от него, потому что слишком много людей осведомлены о его тайне. Мадара, Юджин, Тобирама и Хаширама - главные. Сен и Асура и так-то знают. В последнее время старейшины стали совать свои носы в прошлое Асуры и Сена после того боя на экзамене. Да и Каминари уже знает. Слишком много ненужных ушей услышали о правде. И Тобирама уверен, что его правая рука - Тока, тоже собирается информацию о его ученице, о Асуре.       Биологические часы подсказывали, что уже девять вечера. Сумрачно. Холодает. Сентябрь во дворе. Тобирама весь день просидел на крыше резиденции, наблюдая за мирными жителями и обдумывая свои слова, которые он скажет Асуре. Как начать-то? "Привет. Я прикончил твоего отца" - кажется будет грубовато. Чертова прямолинейность.       Тобирама просидел еще какое-то время, и дождавшись десяти ночи, решился. Уже темнело, но не настолько, что бы идти домой. Найдя чакру Асуры, которая сидела на скамейке в полигоне, Тобирама ринулся к ней. Хирузен и Данзо, наверное ушли, так как чакры их он не обнаружил.       Как и предполагалось, Асура сидела на скамейке и смотрела на темнеющее небо. Тобирама, шумно втянув воздух, попытался успокоиться. Впервые в жизни он так волнуется. — Привет, Асура.       Куноичи встала на здоровую ногу и, улыбнувшись, поклонилась. — Добрый день, сенсей! — Поздоровалась Асура. — Моя нога уже зажила, представляете? Теперь я могу получать одиночные задания ранга «А». Круто! Да? — Да, круто, — вяло ответил мужчина и вздохнул. — Вы в порядке, учитель? — Обеспокоенно спросила Асура. — Вы заболели? — Нет, всё нормально. Отчасти, — отмахнулся Тобирама. — Я хотел кое-что тебе рассказать. Будет лучше, если ты узнаешь это от меня. — Вы собираетесь жениться? — Хитро улыбнувшись, спросила Асура. — Нет, Асура, нет. Отнесись к этому серьезно, пожалуйста, потому что это… очень важно для тебя. Лучше сядь.       Куноичи немного сконфуженно посмотрела на сенсея, но всё-таки села на скамейку, а Тобирама, не зная с чего начать, ходил взад вперед перед Асурой, нервно сжимая кулаки. Тобирама Сенджу был таким человеком, которого не стоит торопить, ибо это кончится плачевно. Поэтому Асура молча наблюдала за странным поведением Мастера Водных Техник, который никогда не позволял себе не то что нервничать, а даже просто бояться. Да, именно страх двигал им в данный момент. Альбинос боялся, что после этого разговора Асура возненавидит его, или еще хуже — опять поддастся Тьме. Которая постоянно следила за ней, ища лазейку в ее сердце. — Думаю, стоит начать с далека, — начал Тобирама и, остановившись, скрипя сердцем стал раскрывать свою без того израненную душу. — В неком клане, в некое время был один мальчик. Его взгляды на мир были своеобразны. Его называли странным, чудным и настоящим пацифистом, который готов даже умереть, лишь бы всё сложилось мирно для других. Этот мальчик познакомился на берегу реки с таким же юношей, как и он сам, но в отличии от первого, незнакомец был куда хладнокровнее. Но их взгляды на мир были одинаковы, оба хотели построить мир без войны и кровопролитии. И у них были большие планы на будущее. — Давайте назовем первого мальчика «А», а второго «Б»? — Предложила Асура. — А то я сейчас запутаюсь. — Хорошо, как хочешь, — кивнул Тобирама и продолжил. — Время шло, они подружились, стали чуть ли не лучшими друзьями. Это было опасно с точки зрения Главы Клана. И, узнав о том, что они дружат, их отцы решили немедленно разрешить этот кавардак огнем и войной. Этим, еще совсем детям, мальчикам пришлось прекратить эту дружбу, позабыть те мечты о мире и стать такими, какими хотели видеть их отцы: жестокими, черствыми и хладнокровными. И если на мальчике «Б» это сработало, то на мальчике «А» не очень… Он остался таким же, как и в первый день их знакомства. И у них были братья… младшие. — Они тоже стали враждовать, как и их братья? — Наивно спросила Асура. — Да, и стали настоящими врагами, — согласился мужчина. — Врагами куда страшнее, чем их братья. Если их братьев сближали мысли о мире и о былой дружбе, то их младших братьев — ничего, кроме жажды битвы. Сама мысль о войне давало им наслаждение. Оба только и думали о том, как бы вспороть другому глотку. Они бились с двенадцати лет до того времени, пока один из них не пал на поле битвы. — … — Убитый горем старший брат падшего обезумел и хотел уничтожить весь мир, в особенности убийцу брата. А тот, кто убил, ликовал, радовался, что наконец-то избавился. Так уж получилось, что спустя десяток сражении и кровопролития, между этими кланами образовался мир. Шаткий, правда. Никто не доверял друг другу, все готовы были напасть в любой момент. «А» и «Б» совместно стали строить деревню, и мир между кланами крепчал, пусть и не так быстро, как между этими двумя. — А что случилось с тем, кто убил того… ну, младшего брата мальчика «Б»? — Его радости не суждено было длиться долго, — немного подумав, сказал Тобирама. — Спустя какое-то время, когда мир стабилизировался. Пропустим некоторые формальности и не стыковки. Тот, кто убил другого, он… узнал, что у того, кого убил, есть дети. Двое. Совсем маленькие. Еще грудные. Три месяца отроду. Мальчик и девочка. Близнецы.       И говорить дальше не надо было. Асура с раскрытым ртом от шока уставилась на учителя и, не находя слов, с выпученными глазами молчала. Всё медленно складывалось в единую целую картинку. Мальчик «А» — Мадара. Мальчик «Б» — Хаширама. Их братья: Изуна и Тобирама. Второй убил первого. Тобирама убил Изуну. У первого оказались дети. Они: Асура и Сен. Мадара взял их к себе в трехмесячном возрасте. Он их вырастил. Тобирама… убил Изуну, их отца. Куноичи ушам своим не верила. Она просто… не могла в это поверить. — Близнецы росли. Крепли. Девочка была слабее мальчика, — голос стал дрожать, а сам Тобирама решил рассказать до конца. — Она была особенной в своем клане, пусть в начале и считала себя белой вороной среди всей стаи. Так уж получилось, что она стала обучаться у убийцы ее отца. Сам того не осознавая, он стал привязываться к этой девочке, которая считала его столь идеальным, что он начал жалеть о содеянном — стал жалеть о том, что убил отца этих ни в чем неповинных близнецов. Но ничего уже нельзя было изменить. И он лишь продолжил обучать ее, зная, что когда-нибудь расскажет ей правду. И он готовился к возмездию. Готовился ко дню, когда лишится того восторженного взгляда девочки, которую обрел на сиротство…       Шок. Еще больший. — В-вы… убили У-Учиха Изуну, — это был не вопросом, а утверждением. — Вы… Я не могу п-п… — Да, это я — убийца, — тихо-тихо сказал Тобирама, чувствуя, что душа начинает разрываться. — Всё это было так давно, но… Я знаю, что мне нет оправдания. Я готовил тебя всё это время именно для этого дня. Ты хотела возмездия. Ты хотела справедливости… Вот он - я, — выпрямившись, но всё еще смотря в сторону, сказал мужчина. - То, чего не смог Изуна, сможешь ты, Асура.       А она сидела на скамейке, всё еще не веря услышанному. Тобирама, склонив голову, присел на одно колено, тем самым показывая полное бездействие. Его затылок был абсолютно беззащитен. Воткни кунай в шею — и он умрет. Тобирама никому бы не позволил себя убить, но сейчас… Он готов. К смерти. Именно от руки Учиха. Именно от руки Асуры. — Я всегда думала, что… Раньше я хотела убить того человека, который обрел меня и брата на такую участь, — сиплым голосом сказала куноичи, глотая слезы. — Думала, что убью, разорву на части, буду мучить его, но… После всего того, что мне сказал папа в ту лунную ночь, я отпустила это желание в небытие. И я хотела лишь одного — посмотреть в глаза убийцы, который обрек двух неповинных детей на одиночество, — пауза. — А оказывается я смотрела в эти глаза каждый день. С восторгом. С восхищением. Мечтала быть таким, как… убийца. Я… — Асура шумно выдохнула и покрасневшими глазами посмотрела на небо. — Если ОН есть там… Если Бог есть на небе, то «почему»? Я смирилась со смертью отца и матери. Смерилась со слабостью. Смерилась с недугом… Но, почему? Почему тем, кого я проклинала каждую ночь, именно ВЫ? ВЫ — тот самый, на кого я хотела ровняться. ВЫ - тот, кто тянул меня к свету. ВЫ - тот, кто заставил верить меня в свои силы. Почему именно ВЫ? Почему… мир так жесток ко мне? — Спросила Асура и продолжила тихо плакать. — В чем я провинилась? Где я допустила ошибку? Что мне сделать, что бы всё наконец-то изменилось в лучшую сторону? Что… мне делать? Вы же давали мне наставления… Будьте так добры, ответьте мне, пожалуйста.       Тобирама не мог ничего сказать по двум причинам: из-за наворачивающихся слез он не мог нормально говорить, и у него просто не было ответа. Асура говорила спокойной, тихо, с такой болью в голосе, будто вот-вот и сломается. Ее глаза смотрели на учителя с немой болью и горем. А Тобирама молчал. Внутри всё пылало пламенем, словно он окунул душу в кипяток из боли. Он продолжал стоять на одно колене, склонив голову и обнажив затылок, будучи готовым к удару. Но Асура и не собиралась этого делать. Почему? Ответ прост: — Я вас настолько люблю, что даже ненавидеть не могу, — шепнула куноичи. — Вы… стали мне как второй отец, как крестный, если таковой у меня был бы. Вы стали частью моей жизни, и я не могу… Когда Сен узнал, что Мадара Учиха не является нашим отцом, он сказал: «Не хочу ненавидеть тебя. Кроме тебя у нас никого из родных нет». Тогда я разозлилась на брата, потому что я сама горела в ярости. Но… почему-то те самые чувства возникли сейчас и у меня. Я не хочу ненавидеть вас. Не потому, что вы меня учили, не потому, что вы мой учитель и не потому, что вы столько раз спасали мне жизнь. А потому, что вы стали другим. Будь вы тем самым кровожадным человеком, то я бы, возможно, вас возненавидела. Да, то былое позади. Вы убили МОЕГО отца. Но я знаю, что у вас не было другого выхода. Да, я знаю это, но… — Асура безнадежно развела руки, а потом шмыгнула носом. — Что-то сжимается в груди. Дышать трудно. Зная, что вы были обязаны убить Учиха Изуну, я не могу… смириться. Мне больно. Очень больно. И эту боль в душе я больше не могу залечить.       И снова тишина. Асура вытерла слезы с лица и, встав, медленно направилась куда-то лес. Шаг за шагом она отдалялась. Тобирама продолжал стоять на одном колене, сжимая кулаки и, скрипя зубами, даже не пытаясь сдерживать слезы.       Да, слезы. Такая бессмысленная структура нашего организма. Тобирама плакал. Впервые за долгие годы. Плакал. Не просто пару капелек слезинок, которые он порой допускал себе. А слезы. Целой рекой. Потому что и ему больно, как и этой девочке. Потому что она могла коснуться его души. Обычными словами. Наивным нравом. Сильным духом. Честными и восторженными глазами. И это чувство "Любовь"… Не та самая игривая любовь между парнем и девушкой. Не та грязная любовь между мужчиной и женщиной. Не та добрая любовь между братом и сестрой. А «Любовь». Просто любовь. Просто привязанность. Та сама «Любовь», что бывает лишь между ОТЦОМ и ДОЧЕРЬЮ. Та холодная, но теплая, строгая, но добрая, наивная, но честная.       Тобираме больно, потому что он сделал больно девочке, которая этого не заслуживала. Он причинил такую боль, после которого трудно оправиться. Причинил боль девочке и мальчику, которые провинились лишь тем, что стали детьми Учихи Изуны.       Учиха Сен. Он знал правду с самого начала. Он не пытался что-либо изменить. Мадара сам рассказал ему, когда понял, что сын может знать правду. И Сен заперся у себя. Долгое время. Днями напролет молчал. Как можно жить, зная, что убийца твоего отца живет лишь за кварталом от тебя? Руки чесались избить его. К горлу подступал комок ярости, которую он хотел выплеснуть в лицо обидчика. И, когда уже у него не было сил сдерживаться, направился прямиком к Тобираме, хотя разрешить всё между ними. Ярость горело в его груди, но это чувство быстро пропало, стоило увидеть восторженный взгляд сестры, полные наивной верой в его «неповторимость». Он должен был злиться, что сестренка обманута, но… Как он может разрушить иллюзию той, которая итак-то натерпелась? Да и Тобирама был к ней всей душой. Нет, он не простил его. Сен еще слишком слаб духом, что бы простить убийцу. Но и он знал, что у Тобирамы просто не было другого выхода. Он не мог судить по себе, потому что не вырос в те времена, когда родился Тобирама. Он не видел кровь своих близких. Он не видел всю боль войны. Сен не мог судить Тобираму, потому что он не в праве. Тобирамы был мальчиком, которого так уж воспитала война.       Если один, скрипя сердцем, смог забыть об этом, то вторая не могла этого сделать. Не могла закрыть глаза, забыть и просто жить дальше. Было больно. Так больно. Куда больнее, чем в прошлый раз. За что такое наказание? А наказание ли? Может просто Некто проверяет ее? Но, когда это закончится?       Асура уселась под деревом и, прижав коленки к груди, стала тихо плакать. Она не хотела нарушать тишину ночного леса, которая пропитана таинственностью. Но сейчас у нее нет сил, что бы даже просто поднять голову на звездное небо.       А Тобирама шел по опустевшим улицам, не зная куда идти и что делать. Он просто шел. Кругами. Зигзагами. Шагал вокруг домов и просто искал. Не Асуру. А себя. Он каялся. Страдал. Мучился. Даже Мадара, спустя шестнадцать с лишним лет, смог хоть чуть-чуть простить его. Но его это не волновало. Они никогда не ладили. Сен ненавидит его, но не может убить, потому что этот мужчина стал любимым учителем его сестры. Так грешно звучит. Но так чиста эта любовь между ними. Любовь между «отцом» и «дочерью». — На тебя смотреть жалко.       Тобирама вздрагивает. Это же голос Изуны! Тобирама резко поднимает голову и замирает. Смотрит на того, кто перед ним и на мгновение даже дышать перестает. Мгновение. Успокаивается. Тобирама и не заметил чужое присутствие и чужую чакру. Перед ним стоял не Изуна, Сен, держа в руках какой-то пакетик. Он и вправду очень талантлив. Даже Тобирама не смог почувствовать его чакру. Юноша вправду был похож на Изуну. Те же манеры. Те же жесты и движения. И одевался в этот плащ своего клана, как и Изуна… когда-то. Тобирама спутал голос Сена с голосом Изуны. Надо же… И такое оказывается бывает. — Кажется прошло хреново, да? — Спросил Сен. — Она в лесу. — С ней всё хорошо? — Как ты сам считаешь? — Нахмурился Сен. — После этой правды она должна смеяться и ловить светлячков? Знаешь, Сенджу Тобирама, я ненавижу тебя всем сердцем и всей душой. Я коплю эту ненависть с тринадцати лет, как-только отец рассказал мне правду. А сейчас мне шестнадцать… Я не простил тебя. И скажу даже большее: я хочу тебя убить. Но я этого не сделаю. — … — Ты помог Асуре быть собой. Ты сделал то, чего я и отец не могли целые двенадцать лет, — продолжил юноша. — Она дороже, чем вся эта ненависть к тебе. Она слишком добра, что бы ненавидеть тебя. Сейчас, если я пойду к ней, то ничего толком не смогу сделать. Держи!       Сен швырнул в сторону Тобирамы тот самый пакетик, который тут же был перехвачен. Альбинос скептически посмотрел на содержимое и непонимающе уставился на Сена. — Когда мне и Асуре было плохо, папа покупал их нам часто, — объяснил юноша. — Асура считает тебя отцом таким же, как и Учиха Мадару. Найди мою сестру. Помоги ей. И возможно я смогу простить тебя.       Сен свернул за угол и его чакра тут же пропала. Тобирама снова посмотрел на содержимое и вздохнул. Какая глупость. Но, раз может сработать, то… Он рискнет. Тобирама со свистом исчез с дороги, словно его и не было там никогда.       Асура продолжала лить слезы, проклиная себя за такую слабость. Лес тихо шелестел листьями, а вся живность, будто чувствуя ее горечь, стихла. И тишина продлилась до тех пор, пока рядом с ней не послышались легкие шаги. Такую знакомую чакру Асура сразу различила, даже не поднимая голову. Тобирама. Он стоял рядом с ней, не зная с чего начать. Хотя... с чего начинать? Всё ведь уже кончено. Но не смотря на это, он присел рядом и, достав содержимое пакета, раскрыл упаковку. Внутри лежали палочки с мороженым голубого цвета для двоих. Тобирама разломил на двое и протянул Асуре. Та, подняв голову на знакомый звук и запах, заплаканными глазами посмотрела на протянутое мороженое.       Мадара часто покупал такие ледяные сладости. Обычно они бывают лишь для двоих, поэтому он, купив сразу две пачки, сидел некоторое время, пытаясь склеить к двум мороженым еще третий. Что поделать? Он не хотел обижать своих детей. Когда Асура заваливала экзамен или Сен проигрывал в спарринге, Мадара утешал их этим - мороженым. Такая детская сладость. Воспоминания о детстве. О тех временах, когда самым ужасным было - не суметь решить задачу. - Спасибо, - хриплым, после часового рыдания, голосом сказала Асура и приняла ледяную сладость.       Тобирама промолчал, держа мороженое за полочку, которая скоро начнет таять. Он не любил сладкое, но не в этом дело. Просто... глупая ситуация. - Каким он был?       Вопрос Асуры заставил Тобирама тихо усмехнуться. Он. Изуна? Естественно он. Он... "Тем еще засранцем" - хотел ответить он на вопрос, но воздержался. И вправду, каким он был? Ну... тем еще засранцем. - Кто может знать тебя так же хорошо, как твой лучший друг? Лишь твой самый страшный враг, - вспомнил слова отца Тобирама. - Который предугадывает твои шаги и строит новые планы, которые могут загнать тебя в могилу. Изуна был хитрым, как лиса. Проворным, как гадюка. И до чертей упрямым, как осел.       Всё же вылетело... - Навыки настоящего шиноби, - тихо сказала Асура, откусив кусочек от мороженого.       Тобирама пожимает плечами и начинает откусывать нетронутую сладость. Асура вытирает слезы и шмыгает носом. Нет ни капли ненависти. Только больно. Но, она по прежнему наивно верила, что кто-то сможет излечить ее рану, ибо сама она уже не может. Она слушала тишину леса и просто... пыталась снова не заплакать. Уже не было той ненависти, что управлял ею еще пару месяцев назад. Она просто хотела исправить положение, потому что всё это... ошибка. Мир хочет, что бы она ненавидела этого человека. Но она этого не сделает. Потому что, пусть Тобирама и убил Изуну, то было в прошлом, во время войны. И в этом не было его вины. - А каким еще? - Спрашивает куноичи.       Тобирама улыбается. Почему вдруг стало так легко на душе? Потому что она знает, как он страдает, мучается и кается. Она слишком добра. Почему-то Тобирама подумал, что повезет тому парню, которому Асура когда-нибудь отдаст свое сердце на хранение. А он будет стоять за ее спиной, молча защищая. Как это делает Мадара. И как это делал бы Изуна.       Мужчина переводит взгляд на бок, куда стала прижиматься Асура, будто ища тепло. Положив руку на ее макушку, Тобирама погладил ее взъерошенные волосы. Она не способна ненавидеть. Он не способен причинить ей боль. В этом невинном жесте Асуры было всё - она искала в Сенджу защиту, тепло, отцовскую любовь и понимание. И Тобирама знал, что она простила его. Его - грешника и убийцу. И слов тут неуместны.       А на вопрос Асуры Тобирама всё еще хотел ответить честно, пусть и звучало грубовато. На кончике языка так и крутилась фраза из трех слов. Так и хотелось ответить: "Тем еще засранцем". Потому что таковым Учиха Изуна запомнился для Тобирамы Сенджу:)