Велесова ночь

      Давным-давно в селении Елакино жили-были три красна девицы. Щёки свёклой нарумянены, а сама кожа бела, как светило небесное. Были они дочерьми старых косаря и горшечницы.       Первую звать – Мирослава. Коса длинная, в неё атласны ленты вплетены, да на узелок завязаны. Красой природа наградила, и мудрость стороной не обошла. Ум без разума – беда. Макошь, благо, пролила умения в её светлую головушку. Плоды познаний брала из книг. Едина в семье, кто читать мог.       Вторую дочь прозвали Лада. Худощава сильно, кожа, да кости. Очи её лазурные, сверкали, прям как первый летний дождь. Ладой прозвали в честь Богини плодородия и мудрости. Девица в семье всегда сестёр от раздора уводила, к единству стремилась, хоть и услышанной редко была.       Третья, глупа и масенька. Младой назвали. Грустко ей всегда было, плакати вечно хотела. Одно, что умела она – ткачеством, да прядением заниматься. Правда, изделия её – ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса!       Однажды, сидели девки в избе. Каждая своим делом занималась. Мирослава еду стряпала и приговаривала: «Стану, благословляясь, выйду, перекрестясь, к востоку лицом, Силам Небесным поклонюсь! От сил лихих отрекусь! Помоги, Господи, в деле моём праведном, чтобы вышло вкусно-смачно, чтобы всякий добрый человек моему угощению был рад! Отныне и навеки! Аминь, аминь, аминь!»       Да завёлся разговор. Про праздник скорый. Велесова ночь намечается в близлежащем лесу.       – Мирослава, – начала глаголить средняя дочь, – слыхала, что к нам Хотимир заглядывал?       – Когда ж такое было-то? – восчудилась Мирослава. Очи вылупила, да глядит на сестрицу.       – Пока ты с маменькой горшки лепила в мастерской, – привстала Лада, начала стряпню разносить.       – Небось дурь какую разглагольствовал!       – Отмечать Велесову ночь звал, хороводы водить, да через костёр прыгать.       – Ну и что славного в этом? Колдовство нечистое небось желает на нас испытать.       – Плохо смыслишь ты о нём, сестрица, – пролепетала Млада. – Все девки и мужики с деревни пойдут отмечать.       – А от чего не смыслить бы, рюма, а? Я-то знаю, что он тот ещё тартыга! – руки в боки Мирослава сложила, да взгляд неприязни теперь на младшую потуманила. Та реветь сразу, а её успокаивать все начали.       – Хочу в лесок Елакинский! Хоть единый раз! Маменька одну-одинёшеньку не пустит, а я хочу! Хочу! Хочу! – затараторила Млада. – На празднование хочу! Скакать через костёр хочу!       – Молчи, дура, – говорила Мирослава. – Выть, как волки воют, будешь – не возьмём с собой, – и замолкла сразу Млада, и прикрыла красны очи. – То-то же.       Наступил вечер. Солнышко скрылось за горизонтом, и только зарево червлёное просачивалось сквозь облака. Спохватились девки за руки, да переступили порог лесной. Шли на свет огней и пение знакомое.       Долго ли, коротко ли, шагали девицы, но до нужного места добрались. В чаще леса гуляние ярое проводили. Там и Любава с сыном своим Святославом венки плели, да атласны ленты на ветки дубовые крепили. Там и Хотимир хоровода заводила был. Там и Ярослав помогал молоденьким девкам через костёр скакать.       Разбежались три красна девица, кто куда: Мирослава – венки делать, Лада – в хороводе кружиться, а Млада – через костёр прыгать. Веселилися, хохотали. Все праздновали Велесову ночь! До поры, до времени... Кружились в хороводе сёстры, да так сильно, что венки чуть не спали. Косами длинными ветки били, ножками белёсыми траву топтали. Старшая сестрица почуяла неладное и остановила хоровод.       – Помнится мне, вся деревня праздновала...       – Праздновала, – подтвердили Лада и Млада.       – А сейчас одни мы осталися...       – Осталися... – кивнули сёстры, да обняли друг друга с перепугу.       Младшая заревела: «Заплутали! Заблудились мы! Ау-у-у!» А средняя её успокаивать принялась.       – Гузыня ты наша, не реви! Стригу нагонишь на нас тот час! Вытерла слёзы Млада, но сестру отпускать не стала.       – Надо грясти куда-то! Овамо оставаться нельзя, – разглагольствовалась Мирослава. Распустила старшая сестра косу свою длинную. Приказала девкам тоже расплестись.       Взяли девицы в десницу ленты атласные, которые из косиц добыли.       – Пойдём по три разные стороны, а на пути ленты оставлять будем. Вдруг тропа правильная – вернёмся друг за дружкой.       Переглянулись сестрицы и кивнули. По нраву им такой план был.       Разошлись кто куда – Мирослава юбку подняла, да по болоту ступила. Лада по узкой тропинке пройтись решила, лицо десницей прикрывая, чтобы ветки не исцарапали. Млада широкую тропу выбрала, без препятствий казалось бы.       Взмахнули десницей на прощание и окончательно за березками кудрявыми, да за дубами крепкими скрылися.

***

      Красна девица Мирослава по болоту шла. Не глубоко, а влас её длинный тины касался. Полна храбрости она была: ни лица не скривила, ни в шаге не затупилась. Идёт-идёт, руками путь расчищает от водорослей болотных, да веток колких. Повсюду самоцветы речные, палаты из ракушек. Тростник растёт ввысь.       Остановилась Мирослава резко.            Почудилось, что хвост рыбий увидала она. Протёрла зеницы и головушку повыше подняла. Водяную мельницу увидела.       «Вот удача!» – подумала она, немедля направясь к ней, – «Помогут мельники мне, спасут!»       Но только шаг сделала – вновь остановилась. Не показалось ей. Точно рыбий хвост увидала. Сидит на камне прибрежном, весь из себя важный. Волосы седые с водорослями на плечи распустил, тину болотную на себя напялил. Хлоп! Десницей старческой по воде. И запенилось болото сразу, закружилося. Сам Водяной проснулся!       – Батюшки! Чудо ты лесное, от чего ж я заслужила встретить-то тебя? – перепугалась Мирослава, сложив руки на груди.       – Чудо я, да не лесное, а водяное! – отвечал старик с туловищем человеческим и хвостом рыбьим вместо ног. – На мою сторону ты ступила и обратно не вернёшься!       Упасть хотела Мирослава, а нельзя. В ловушке она. Решила на хитрость пойти: вдруг сжалится над ней дух водный.       – Как же так? Меня сестрицы и маменька с папенькой ждут, нельзя мне здесь оставаться!       Задумался Водяной, начал пальцем бороду свою седую крутить.       – Хм... Тогда слушай: ответишь на три моих загадки – отпущу, а если нет, то замуж за меня должна ты выйти.       Голову повыше подняла, вздохнула аромат болотный Мирослава. Кивнула и устремила взгляд свой храбрый на врага народного, мысленно молитву читая.       – Первая загадка! – воскликнул Водяной. – "На том свете живёт, а на этом мрёт".       Подумала, погадала, да ответила Мирослава.       – Рыба!       – Правильно.       Испустила страх весь из себя девица и принялась дальше слушать дьявола болотного.       – Вторая загадка: "Бежит, бежит – не выбежит".       – Река!       – Правильно.       Кровь к щекам Мирославы подступила, ещё больше красным цветом залило. Хлад от воды по всему телу прошёлся.       Продолжил Водяной.       – Последняя загадка: "Где вода столбом стоит?"       – Озеро!       Не подумала на третий раз Мирослава, сразу слово выкрикнула.       Водяной в болото занырнул, хвостом вильнул, пузырьки за собой оставил. В темноте ночной, за тиной речной, его видеть девица перестала.       Заволновалось болото всё. Резко выскакивает из воды её правитель.       – Правильный ответ был колодец...       Нырнул обратно в болото и выплыл перед Мирославой.       Та слёзы пустила, а сказать ничего не смогла. Лицо искривила всё. Не хотелось ей женой черта водного становиться. Схватил её Водяной за руку и потянул на дно. Глубже болото оказалось. Намного глубже...       Оставила Мирослава от себя только браслетики красные, да слёз капли, которые с водой здешней всё смешаться не могли. Увяла сразу красота, пропала первая мудрость на деревне.

***

      Долго ли, коротко ли, блуждала Лада по чаще леса. Света не наблюдала – верхушки сосен весь небосвод закрыли. Изранилась бедная ветками колкими. Испортила кожу тонкую свою. Вяжет ленточки синие, красные, да жёлтые на ветви деревьев.       – У-у!       Испугалась Лада звука резкого. Обернулась – никого. Наверх посмотрела и видит: сидит сова серая, на девицу глазеет.       – Лети, окаянная! – сказала Лада и лентами помахала.       А сова ей в ответ:       – У-у!       Вздрогнула девка. Подняла камень с земли и кинула в неясыть. Взмахнула крыльями птица, да улетела тот час.       Выдохнула Лада и продолжила путь.       Идёт-идёт, слышит – ветка хрустнула. Обернулась и видит, как птенец из гнезда своего выпал. Добра девица подбежала сразу, на руки взяла и думать начала: как его обратно вернуть.       Долго мыслила – ещё один птенец выпал. Посмотрела Лада наверх и поняла, что кукушонок остальных выталкивает. Расстроилась девица, что помочь никак не может и спрятала упавших птенчиков в кусты. Обречены они на верную смерть.       Продолжила идти Лада.       Так долго шла, что притоптала к обрыву. Красивый пейзаж рисовался. Море тихое, небо тёмное, но чистое. Любовалась красотой природной Лада.       Услышала краем уха позади себя голос.       – Что это ты блуждаешь ночью совсем одна?       Обернулась Лада. Никого не увидела.       – Повыше голову подними, – приказывал сладостный голосок.       Так девица и сделала. Но от увиденного глаза на лоб полезли.       Сидела на ветви дерева сама Гамаюн. Голова женская, человеческая, а тело птицы. Распустила русые волосы, нацепила ободок с камнями изумрудными, поправила пёрышки и сидит. Смотрит на Ладу, а она на Гамаюн.       – Знаешь кто я? Слыхала явно! – заговорила птица-говорун.       – Конечно же знаю! Как можно не знать вещую птицу? – улыбнулась Лада. Поняла, что сможет путь верный спросить. – Подскажи, прошу, как до деревни Елакино дойти?       – Помогу, так и быть. Иди вдоль обрыва, а как в тупик зайдёшь, то направо сверни. Там по свету огня узнаешь селение своё. Но будь осторожна: ветхий у обрыва край. Лишний шаг – и в море полетишь!       Услышала Лада прекрасную деву, поблагодарила и пошла вдоль обрыва, как Гамаюн и сказала.       Шла девица, а голову налево повернула. Заворожил её пейзаж морской. Подумала, что как выберется, то сводит сюда сестриц своих.       Залюбовалась. Не заметила, как шаг её влево сместился. Оступилась Лада. Пыталась равновесие удержать, но на волосы распущенные ветер подул и взор её закрыл. Руками махала девица, пытаясь глаза раскрыть. Но не успела. Полетела она с обрыва прямо в море.       Слилась с пеной морской, стала одним целым с водой. Оставила от себя на обрыве ленточки атласные.

***

      Топала в припрыжку Млада. Луна дорогу освещала, деревья все перед ней расходилися. Но устали ножки маленькие. Решила сесть на пенёк, да передохнуть. Сидит, ногами виляет и по бокам смотрит. Вдруг, видит, как старушка идёт вдали, прихрамывает. Вся в одеянии чёрном, лицо скрывает.       Встала Млада и побежала к старухе. За помощью обратиться хотела к ней.       – Покойной ночи, бабушка! Не знаете ли, как до деревни Елакино добраться? – сказала девочка, пытаясь разглядеть лицо старухи.       – Почему одна гуляешь, дитятко? – спросила бабушка, на вопрос не ответив.       – Заплутала...       – Так давай ручку, проведу тебя до дому.       Протянула десницу свою к Младе, а когти у руки длинные, пальцы кривые, старческие.       Испугалась девочка и на лицо женщины посмотрела. А у неё нос крючковатый, свиные клыки и кожа обвисшая. Поняла Млада – перед ней Богинка.       Отстранилась девочка. Уже было бежать хотела, но как развернулась, ещё несколько старух увидела. Заревела Млада.       Женщины сразу подошли к девочке и затараторили.       – Не бойся, мы тебя одевать, обувать будем.       – Волосы расчёсывать будем.       – Кормить и поить будем.       Подхватили старухи на руки Младу масеньку, да скрылись вместе с ней в чаще леса. Оставили от девочки только нитки красные с платьица её.

***

      Вся деревня сестриц искала. Аукали, ходили по всюду. Долго поиски вели.       Направился народ к дому косаря и горшечницы. Стали оплакивать девиц. Родители их плакали, руки на сердце сложив.       Поднесли к ним вещи, что нашли в лесу. Браслетик аленький, ленточки атласные, да нитки красные. Народ вместе с косарём и горшечницей решили вещички в сундучок покласть и в земле закопать. Так и поступили.       Лежат теперь вещицы подле леса Елакинского, землёй покрытые. И обходят этот лес стороной. Запретили родители своим детям приближаться к нему, особенно в Велесову ночь.

Конец