Дружба до последнего вздоха

К утру лёгкий снегопад, начавшийся ночью, превратился в настоящую вьюгу. И последний урок травологии в семестре был отменён: профессор Стебль хотела сама укутать мандрагоры, чтобы они скорее росли. Без них целебный настой для Миссис Норрис и Колина Криви не приготовишь. Вместо урока четверо друзей отправились в Общую гостиную Гриффиндора. Гарри сел у камина — его мучило, что он всё ещё не поговорил с Джастином. Рон с Гермионой играли в волшебные шахматы, а я села напротив Гарри. Гермиона заметила, что Гарри расстроен, и проворонила своего коня. Слон Рона сбросил его с доски. — Гарри, если тебя это так волнует, — сказала она, — пойди найди Джастина и поговори с ним. Гарри вышел сквозь проём с портретом дамы и отправился на поиски Финч-Флетчли. А я отправилась за ним, он со мной с утра не разговаривал пусть это будет поводом с ним поговорить. Из-за пурги за окнами в замке было темнее, чем обычно. Ёжась от холода, мы шли мимо классов, прислушиваясь к тому, что делается за дверями. Профессор МакГонагалл распекала кого-то за серьёзную провинность: приятели расшалились, и один обратил другого в барсука. Гарри так и подмывало заглянуть в класс, но он прошёл мимо. Может, Джастин в библиотеке, раз отменили урок? — подумала я -Гарри — я. подбежала ближе к брату — я заметила ты со мной не разговариваешь уже давно и я подумала что что то сделала не так — Нет, твоей вины во всем этом нету, просто я очень долго думал почему я разговариваю со змеями. — Может быть ты даже не потомок Слизерина просто возможно наши родители знали змеиный язык. — да, возможно — Гарри опустил голову и сказал — давай лучше сходим в библиотеку может быть там находится Джастин, хочу перед ним извенится. Я улыбнулась и мы пошли по коридору который был ели как освещение в принципе как и весь замок. Несколько пуффендуйцев и правда сидели между высокими стеллажами в самом конце зала. Но, похоже, заняты они были не травологией. Сдвинув поближе головы, они что-то горячо обсуждали. я не разобрала, есть ли среди них Джастин, и подошла поближе, но, услыхав, о чём разговор, взял меня за руку и свернул в соседнюю секцию Невидимости. я хотела сказать ему чтобы больше так неожиданно не хватал меня но он лишь шикнул на меня — Может, оно так, а может, и нет, — говорил какой-то толстый мальчик. — Но я посоветовал Джастину спрятаться у нас в спальне. Если Поттеры и правда решили его погубить, пусть пока носа никуда не высовывает. Джастин вообще-то этого ожидал. одному из Поттеров недавно стало известно, что он из маглов. Он сам проболтался, что должен был учиться в Итоне. Угораздило же его брякнуть такое наследникам Слизерина! — Так ты, Эрни, думаешь, что это Гарри Поттер? — волнуясь, спросила светловолосая девочка, дёргая себя за косички, перетянутые резинками. — Ханна, — тоном учителя произнёс толстый мальчик, — он — змееязычный волшебник, а это признак чёрного мага. Ты когда-нибудь слышала, чтобы добрый волшебник говорил на змеином языке? Знаешь, змееустом называли самого Слизерина! Немного пошептались, и Эрни продолжал: — Помнишь слова на стене? «Трепещите враги наследника!» Поттеры не ладили с Филчем — и его кошка окоченела. На последнем матче они рассердились на Криви — как тот посмел снимать Гарри Поттера, лежащего в грязи. И, пожалуйста, Криви превращён в статую. — Но ведь они такие славные, — робко возразила Ханна. — И это благодаря ем исчез Тот-Кого-Нельзя-Называть. Значит, в низ есть что-то хорошее. Отвечая, Эрни почти перешёл на шёпот. Пуффендуйцы совсем сомкнули головы, и Гарри пришлось подкрасться поближе. — Никто не знает, как они выжили в той схватке, — шептал толстый мальчик. — Они ведь были тогда совсем маленькими. А Сами-Знаете-Кто с ними не справился, хотя наслал на всю семью страшное заклятие. Спастись мог только настоящий природный чёрный маг. Наверное, Тёмный Лорд потому и хотел его убить. Зачем ему соперник? Я думаю, сильнее Гарри Поттера мага нет! Ну, это уже слишком! я не выдержала и вышла из укрытия. Не будь я так зла, меня бы позабавил вид заговорщиков. Как будто на них наложили заклинание Оцепенения. Эрни сделался белый как мел. — Привет, — как ни в чём не бывало поздоровалась я. — Вы не видели Джастина? Кажется, самые страшные опасения пуффендуйцев оправдались! Все они с ужасом уставились на Эрни. — Зачем он тебе? — спросил тот дрогнувшим голосом. — Хочу ему объяснить, что на самом деле произошло в Дуэльном клубе. Закусив побелевшую губу, Эрни поглубже вздохнул и выпалил: — Мы все там были и сами всё видели. — Значит, вы видели, что змея по слову моего брата отступила. — Я только слышал, как ты говорил по-змеиному, — упорствовал Эрни. — А это язык тёмных сил. он наверняка велел змее проглотить Джастина. — Ничего подобного! Вы просто рехнулись! — звенящим от гнева голосом воскликнул Гарри выходя из укрытия — Я его спас! — Может, так, а может, и нет. На всякий случай хочу сообщить тебе, что я чистокровный волшебник в десятом колене. — Мне всё равно, магл ты или волшебник. Я лично против маглов ничего не имею. — Но я слышал, ты ненавидишь маглов, у которых живёшь. — Пожил бы ты с ними хоть месяц, ты бы ещё не так их возненавидел. С этими словами Гарри и я повернулись на каблуках и стрелой вылетели из библиотеки. мы не знал, куда нас несут ноги. Ничего не видя перед собой, мы врезались в кого-то очень большого, гарри отлетел назад и упал навзничь. Поднял голову и сейчас же узнал великана. Это был Хагрид. Кто ещё мог загородить коридор от стены до стены! Он был в кротовой шубе, в толстых перчатках и вязаной наподобие шлема шапке, которая оставляла открытыми только глаза. В огромных ручищах он нёс мёртвого петуха. — Привет, Хагрид! — Чой-то вы не на уроке? — Хагрид стянул с головы шапку. — Отменили. — Гарри поднялся с пола. — А ты что тут делаешь? — Второй петух за полгода! Не то… ну… лиса безобразит, не то окаянный гоблин. Иду к Дамблдору, пусть дозволит заколдовать курятник. А у вас всё в порядке? — Хагрид взглянул на Гарри и меня из-под лохматых, запорошенных снегом бровей. — Чой-то вы такие красные? У Гарри язык не повернулся пересказать только что подслушанный разговор. — Да так. Ну, я пойду. У нас сейчас трансфигурация, надо взять учебник. И мы побежали дальше. В голове у меня вертелись слова Эрни: «Джастин вообще-то этого ожидал. Поттеру недавно стало известно, что он магл». мы поднялся по лестнице, свернули в тёмный коридор: порывом ветра распахнуло окно и задуло факелы. мы неслись по коридору сломя голову и вдруг обо что-то споткнулся Гарри, а я успела в вовреме остоновится. Нагнувшись, я, к своему ужасу, увидела, что на полу лежит без движения Джастин, устремив в потолок остекленевшие от ужаса глаза. А рядом — как странно! — Почти Безголовый Ник, но не туманно-прозрачный, как все духи, а словно измазанный сажей. Гарри, часто-часто дыша, выпрямился, сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки. Он очумело повертел головой: в коридоре пусто, только от тел бежит прочь длинная вереница пауков, а из-за закрытых дверей глухо доносятся голоса учителей. — Немедленно бежим отсюда, Гарри! Чтобы никто не узнал, что мы были здесь — сказала я Но разве можно их так оставить? Нужно позвать на помощь. Но кто поверит, что это не его рук дело! У Гарри ноги приросли к полу. Одна из дверей с треском распахнулась, и в коридор вылетел Пивз. — А, потный Поттер! — пролетая мимо, он задел очки Гарри, и они съехали у него с носа. — Что это он тут делает? От кого прячется? Полтергейст подпрыгнул, сделал кувырок и повис вниз головой. Взгляд его упал на поверженных — Джастина и Почти Безголового Ника. Пивз перевернулся, поглубже вдохнул и, не успела я вымолвить слова, заорал: — Нападение! Опять нападение! Спасайтесь, люди и духи! Спасайтесь, кто может! Бах! Бах! Бах! Одна за другой распахнулись двери. В коридор высыпали ученики. Джастина чуть не раздавили, Гарри прижали к стене, а по Нику ступали как по пустому месту. Наконец учителям удалось угомонить возбуждённых ребят. Прибежала профессор МакГонагалл со своим классом (у одного из учеников волосы на голове были всё ещё в чёрно-белую полоску, как у зебры). Громким хлопком из волшебной палочки она заставила всех замолчать и приказала разойтись по кабинетам. В этот миг в притихшую толпу ворвался тот самый Эрни из библиотеки без кровинки в лице. — Попался! — Он ткнул пальцем в Гарри. — Сейчас же замолчите, МакМиллан, — призвала его к порядку профессор трансфигурации. Паривший под потолком Пивз широко улыбался, обозревая происходящее. Он любил переполох и вообще всякую свару. Учителя наклонились над распростёртыми телами. Пивз тут же сочинил песенку: Гарри Поттер, ты злодей, Убивец духов и людей! — Прекрати, Пивз, — прикрикнула на полтергейста профессор. Профессор Флитвик и профессор Синистра с кафедры звездочётов осторожно подняли и понесли Джастина в больничное крыло. А вот с Почти Безголовым Ником вышла заминка: как понесёшь привидение? Задачу решила профессор МакГонагалл — наколдовала из воздуха большущий веер, дала его Эрни и объяснила, как им действовать. Гордый Эрни замахал веером, и призрак, как воздушный корабль, поплыл наверх к месту своего обитания. В коридоре остались только Гарри, я и профессор МакГонагалл. — Пойдёмте, Поттеры, — сказала она. — Профессор, это не мы. — Не мне это решать. Молча двинулись по коридору, свернули за угол и остановились у огромной уродливой гаргульи. — Лимонный шербет! — произнесла МакГонагалл волшебный пароль. Стена с гаргульей раздвинулась, открывая проход. У меня всё внутри дрожало от страха. Но увиденное так поразило его, что дрожь прекратилась. Перед ним бежала вверх винтовая лестница. Втроём мы шагнули на ступеньку, и стена сзади сомкнулась. Лестница довольно быстро двигалась по спирали, и у меня немного закружилась голова. Скоро мы очутились перед тяжёлой дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Гарри и я сразу поняли — здесь живёт Дамблдор. *** Профессор МакГонагалл негромко постучала в дверь. Та беззвучно отворилась, они вошли. Профессор МакГонагалл велела Гарри и мне ждать и оставила нас одних Я огляделась Из всех кабинетов — а я так много повидала их в этот год — кабинет Дамблдора был самый интересный. Если бы я не боялась так исключения, то была бы сейчас наверху блаженства. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре — громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потёртая Волшебная шляпа. Гарри вдруг осенило: а что, если он ещё раз наденет Шляпу и послушает, что она скажет? Он с опаской взглянул на спящих по стенам колдуний и чародеев пока я разглядаваоа комнату. Не натворит ли он бед, если попытает счастья ещё раз? Просто чтобы не сомневаться, на правильный ли факультет он попал. Он тихонько обошёл стол, снял Шляпу с полки и медленно водрузил на голову. Она была ему велика и съезжала на глаза — точно так же, как в прошлый раз. Я развернулась к месту где стоял Гарри до его «блестящей идеей» но не уведив его там я посмотрела на стол где он сидел на стуле с шляпой на голове не успела я спросить зачем он это сделал как едва тихо но я могла слышать заговорила шляпа. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри Поттер? — Д-да, — пробормотал Гарри. — Простите за беспокойство, я хотел спросить… — …на тот ли факультет я тебя отправила, — опередила его Шляпа. — Да… С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. Ты бы прекрасно учился в Слизерине… Он взял Шляпу за тулью и стащил с головы. Она мягко повисла в руке — выцветшая и грязная. Гарри положил её обратно на полку, — Ты не права, — сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе. Та не шелохнулась. Гарри попятился, всё ещё глядя на неё, но тут за спиной послышался странный шорох, и он обернулся. Оказывается, мы были не одни. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на неё — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Я пыталась подойти ближе не напугав птицу. Судя по виду, она была чем-то больна — глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев. Гарри грустно покачал головой. Не хватало только, чтобы комнатная птичка Дамблдора умерла на его глазах, когда они в кабинете почти никого нет. В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя. Я испугалась, а Гарри охнул и лихорадочно огляделся, нет ли где хотя бы стакана воды — ничего подходящего не было. Птица тем временем превратилась в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение — и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла. Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый. — Профессор, — Гарри едва переводил дух от волнения. — Ваша птица… Я ничего не мог поделать… Она… сгорела… К величайшему удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся. — Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим. Его развеселило ошеломлённое лицо Гарри и меня — Фоукс — это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него… Гарри и я взглянули, и как раз вовремя — из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорождённая птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя. — Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья. Потрясённый сценой самосожжения, я и Гарри забыли, зачем мы тут, но тотчас всё вспомнили, как только Дамблдор сел в кресло с высокой спинкой и устремил на нас проницательные голубые глаза. Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид — взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, чёрные космы всклокочены, а в руке всё ещё болтается мёртвый петух. — Это не Гарри и Луиза, профессор Дамблдор! — пылко проговорил он. — Я с ними… значит… разговаривал… за секунду перед тем… ну… как нашли этого цыплёнка! У них сэр, не было времени… Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны. — Не могли они такое вытворить! Ну это, как их… Присягну — хоть перед Министерством магии… — Хагрид, я… — Вы… не тех сцапали, сэр! Я знаю… они никогда… — Хагрид! — рявкнул Дамблдор. — Я уверен, что это не они напали на тех двоих. — Уф! — выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис. — Хорошо. Я тогда… э-э… подожду снаружи, директор. И, тяжело топая, он в смущении вышел. — Вы действительно думаете, что это не мы? — с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья. — Да, Гарри, не вы — подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело. — И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой. мы с робостью ожидали, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев. — Я должен спросить вас, Гарри, Луиза, — произнёс он мягко, — не хотите ли вы мне что-нибудь сказать. Вообще что-нибудь. Я не знала, что ответить. я подумала о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!», о зелье, кипящем в туалете Плаксы Миртл. Вспомнила бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Рона: «Слышать голоса, которых никто не слышит, — плохо даже в волшебном мире». Вспомнила о слухах, которые о нас распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что я как-то связана с Салазаром Слизерином… — Мне нечего вам сказать, профессор, — потупившись, произнёс Гарри, а затем и я. *** Рождество Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обратило страхи в настоящую панику. Удивительнее всего было то, что особенно взволновала школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивали друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мёртв? Все билеты на экспресс Хогвартс — Лондон, уходящий накануне Рождества, были мгновенно раскуплены: из школы ожидалось массовое бегство. — Вижу, мы тут будем одни, — оценила ситуацию Полина в разговоре со мной и Рики. — Наша троица и слизеринцы — Малфой и Крэбб с Гойлом — вот и все, кто останется. Весёлые будут каникулы. Крэбб и Гойл всегда и во всём подражали Малфою, захотели они и остаться с ним на каникулы. Что касается меня, то я была только рада, что почти все уезжают. я устала от того, что народ шарахается от меня в коридорах, словно я отрастила клыки или плюс ядом, устала от шушуканья, кивков и шипения за спиной. Фред и Джордж, однако, обратили гнетущий страх в забаву. Увидев меня, они всё бросали и важно вышагивали впереди него, громко крича: «Дорогу наследнице Слизерина! Падайте вниз, идёт самый великий маг…» Перси решительно осудил их поведение. — Этим не шутят, — холодно заявил он. — Ушёл бы ты с дороги, Перси, — вздыхал Фред. — Не видишь, Гарри торопится… — Его ждёт в Тайной комнате чашечка чая и приятная встреча со своим клыкастым слугой, — добавлял Джордж, радостно фыркая. Джинни тоже не находила в этом ничего смешного. — Перестаньте, пожалуйста, — жалобно умоляла она каждый раз, когда Фред во всеуслышанье спрашивал Гарри, кого ещё он собирается погубить, а Джордж махал здоровенной головкой чеснока, притворяясь, что защищается от колдовства. меня это не очень трогало, и Фреду с Джорджем скоро надоело валять дурака: они признали абсурдной потрясающую идею, что Гарри и я— наследники Слизерина, и у меня отлегло от сердца. Но их кривляния весьма раздражали Драко Малфоя: завидев их, он буквально зеленел от злости. — По-моему, его так и распирает признаться, что это он — настоящий наследник, — высказала догадку Рики. — Ты ведь знаешь, как он ненавидит тех, кто хоть в чём-то его превосходит. А тут что получается: вся грязная работа ему, а слава — тебе. — Скоро это всё кончится, — убеждённо заявила Полина. — Оборотное зелье почти готово. Неделя-другая, и мы будем знать правду. *** Наконец семестр завершился, и тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. На меня от неё веяло не унынием, а мирным покоем, и я наслаждался свободой, дарованной гриффиндорским начальством всем, кто остался в Хогвартсе. Можно было на всю катушку пускать фейрверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись, практиковаться в поединках на волшебных палочках. Фред, Джордж и Джинни тоже предпочли остаться на каникулах в школе — дома им грозило путешествие с родителями к Биллу в Египет. Перси, который не опускался до «детских игр» и редко показывался в Общей гостиной, с важностью сообщил им, что остаётся на Рождество лишь потому, что его долг как старосты — помогать преподавателям в это неспокойное время. Рон тоже остался как и Гермиона с Гарри Утро Рождества пришло в холоде и белизне. Гермионе со мной и единственных сейчас обитателей спальни, в несусветную рань разбудила Гермиона — примчалась к моей кровати уже совсем одетая и принесла подарки. — Подъём! — объявила она, раздёрнув портьеры на окнах. — Гермиона, зачем так рано будить — промямлила сонная я — И тебя с Рождеством. — Гермиона бросила мне подарок. — Я уже час как встала — добавила в твоё с друзьями зелье златоглазок. Оно готово. Я села, сразу проснувшись. — Ты уверена? — Абсолютно. — Гермиона отодвинула безмятежно спящую крысу Коросту которая почему то решила спать не возле кровати Рона и села на край постели. — Если ты и твои подруги собираетесь что-то предпринять, лучшего времени, чем сегодняшний вечер, не найти. В этот миг в комнату влетел Веер с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась ко мне на кровать. — Привет! — радостно встретила её я — Мы опять друзья? Веер в знак расположения клюнул меня в ухо самым дружеским образом — этот подарок оказался гораздо лучше принесённого в клюве. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмецо, где они интересовались, не сможет ли Гарри и я остаться в школе и на летние каникулы. Другие рождественские подарки были куда приятнее. Хагрид прислал огромную банку сливочной помадки, которую, как убедилась я, перед тем как есть, надо разогреть на огне. Рон презентовал книгу «Пушечные» ядра», содержащую немало интересного о его любимой команде «Пушки Педдл». Гермиона подарила роскошное орлиное перо для письма. Полина подарила мне несколько браслетов которых сделала сама, пироженное и брелок с подписью Луиза + Полина. Рики подарила мне книгу со всеми зельми и новую тетрадь красного цвета как цвет моего факультета. Развернув последний пакет, я обнаружила новый джемпер ручной вязки и большой сладкий пирог с изюмом от миссис Уизли. Взяв в руки её поздравительную открытку, я в который раз ощутила угрызения совести — ему вспомнился фордик мистера Уизли, которого никто не видел с той самой аварии у Гремучей ивы. В воображении у меня тотчас возникла сцена ночного боя со взбесившимся деревом, и мысль сразу же перекинулась к школьным правилам, которые они с Рики и Полиной опять вознамерились нарушить. *** вы читаете книгу Глава 12 Оборотное зелье Профессор МакГонагалл негромко постучала в дверь. Та беззвучно отворилась, они вошли. Профессор МакГонагалл велела Гарри ждать и оставила его одного. Гарри огляделся. Из всех кабинетов — а он так много повидал их в этот год — кабинет Дамблдора был самый интересный. Если бы он не боялся так исключения, он был бы сейчас наверху блаженства. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре — громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потёртая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа. Гарри вдруг осенило: а что, если он ещё раз наденет Шляпу и послушает, что она скажет? Он с опаской взглянул на спящих по стенам колдуний и чародеев. Не натворит ли он бед, если попытает счастья ещё раз? Просто чтобы не сомневаться, на правильный ли факультет он попал. Он тихонько обошёл стол, снял Шляпу с полки и медленно водрузил на голову. Она была ему велика и съезжала на глаза — точно так же, как в прошлый раз. Гарри в ожидании замер, как вдруг тихий голос шепнул ему в ухо: — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри Поттер? — Д-да, — пробормотал Гарри. — Простите за беспокойство, я хотел спросить… — …на тот ли факультет я тебя отправила, — опередила его Шляпа. — Да… С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. — Сердце у Гарри подпрыгнуло. — Ты бы прекрасно учился в Слизерине… Пол поплыл у него из-под ног. Он взял Шляпу за тулью и стащил с головы. Она мягко повисла в руке — выцветшая и грязная. Гарри положил её обратно на полку, чувствуя, как внутри у него всё протестует. — Ты не права, — сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе. Та не шелохнулась. Гарри попятился, всё ещё глядя на неё, но тут за спиной послышался странный шорох, и он обернулся. Оказывается, он был не один. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на неё — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Судя по виду, она была чем-то больна — глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев. Гарри грустно покачал головой. Не хватало только, чтобы комнатная птичка Дамблдора умерла на его глазах, когда они в кабинете один на один. В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя. Гарри охнул и лихорадочно огляделся, нет ли где хотя бы стакана воды — ничего подходящего не было. Птица тем временем превратилась в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение — и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла. Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый. — Профессор, — Гарри едва переводил дух от волнения. — Ваша птица… Я ничего не мог поделать… Она… сгорела… К величайшему удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся. — Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим. Его развеселило ошеломлённое лицо Гарри. — Фоукс — это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него… Гарри взглянул, и как раз вовремя — из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорождённая птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя. — Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья. Потрясённый сценой самосожжения, Гарри забыл, зачем он тут, но тотчас всё вспомнил, как только Дамблдор сел в кресло с высокой спинкой и устремил на мальчика проницательные голубые глаза. Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид — взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, чёрные космы всклокочены, а в руке всё ещё болтается мёртвый петух. — Это не Гарри, профессор Дамблдор! — пылко проговорил он. — Я с ним… значит… разговаривал… за секунду перед тем… ну… как нашли этого цыплёнка! У него, сэр, не было времени… Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны. — Не мог он такое вытворить! Ну это, как его… Присягну — хоть перед Министерством магии… — Хагрид, я… — Вы… не того сцапали, сэр! Я знаю… Гарри никогда… — Хагрид! — рявкнул Дамблдор. — Я уверен, что это не Гарри напал на тех двоих. — Уф! — выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис. — Хорошо. Я тогда… э-э… подожду снаружи, директор. И, тяжело топая, он в смущении вышел. — Вы действительно думаете, что это не я? — с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья. — Да, Гарри, не ты, — подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело. — И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой. Гарри с робостью ожидал, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев. — Я должен спросить тебя, Гарри, — произнёс он мягко, — не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать. Вообще что-нибудь. Гарри не знал, что ответить. Он подумал о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!», о зелье, кипящем в туалете Плаксы Миртл. Вспомнил бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Рона: «Слышать голоса, которых никто не слышит, — плохо даже в волшебном мире». Вспомнил о слухах, которые о нём распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что он как-то связан с Салазаром Слизерином… — Мне нечего вам сказать, профессор, — потупившись, произнёс Гарри. * * * Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обратило страхи в настоящую панику. Удивительнее всего было то, что особенно взволновала школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивали друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мёртв? Все билеты на экспресс Хогвартс — Лондон, уходящий накануне Рождества, были мгновенно раскуплены: из школы ожидалось массовое бегство. — Вижу, мы тут будем одни, — оценил ситуацию Рон в разговоре с Гарри и Гермионой. — Наша троица и слизеринцы — Малфой и Крэбб с Гойлом — вот и все, кто останется. Весёлые будут каникулы. Крэбб и Гойл всегда и во всём подражали Малфою, захотели они и остаться с ним на каникулы. Что касается Гарри, он был только рад, что почти все уезжают. Он устал от того, что народ шарахается от него в коридорах, словно он отрастил клыки или плюётся ядом, устал от шушуканья, кивков и шипения за спиной. Фред и Джордж, однако, обратили гнетущий страх в забаву. Увидев Гарри, они всё бросали и важно вышагивали впереди него, громко крича: «Дорогу наследнику Слизерина! Падайте ниц, идёт самый великий маг…» Перси решительно осудил их поведение. — Этим не шутят, — холодно заявил он. — Ушёл бы ты с дороги, Перси, — вздыхал Фред. — Не видишь, Гарри торопится… — Его ждёт в Тайной комнате чашечка чая и приятная встреча со своим клыкастым слугой, — добавлял Джордж, радостно фыркая. Джинни тоже не находила в этом ничего смешного. — Перестаньте, пожалуйста, — жалобно умоляла она каждый раз, когда Фред во всеуслышанье спрашивал Гарри, кого ещё он собирается погубить, а Джордж махал здоровенной головкой чеснока, притворяясь, что защищается от колдовства. Гарри это не очень трогало, и Фреду с Джорджем скоро надоело валять дурака: они признали абсурдной потрясающую идею, что Гарри — наследник Слизерина, и у него отлегло от сердца. Но их кривляния весьма раздражали Драко Малфоя: завидев их, он буквально зеленел от злости. — По-моему, его так и распирает признаться, что это он — настоящий наследник, — высказал догадку Рон. — Ты ведь знаешь, как он ненавидит тех, кто хоть в чём-то его превосходит. А тут что получается: вся грязная работа ему, а слава — тебе. — Скоро это всё кончится, — убеждённо заявила Гермиона. — Оборотное зелье почти готово. Неделя-другая, и мы будем знать правду. * * * Наконец семестр завершился, и тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. На Гарри от неё веяло не унынием, а мирным покоем, и он наслаждался свободой, дарованной гриффиндорским начальством всем, кто остался в Хогвартсе. Можно было на всю катушку пускать фейрверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись, практиковаться в поединках на волшебных палочках. Фред, Джордж и Джинни тоже предпочли остаться на каникулах в школе — дома им грозило путешествие с родителями к Биллу в Египет. Перси, который не опускался до «детских игр» и редко показывался в Общей гостиной, с важностью сообщил им, что остаётся на Рождество лишь потому, что его долг как старосты — помогать преподавателям в это неспокойное время. Как только проснулась в комнату влетел Веер с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась ко мне на кровать. — Привет! — радостно встретила его я. — Мы опять друзья? Веер в знак расположения клюнула меня в ухо самым дружеским образом — этот подарок оказался гораздо лучше принесённого в клюве. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмецо, где они интересовались, не сможет ли Гарри и я остаться в школе и на летние каникулы. Другие рождественские подарки были куда приятнее. Хагрид прислал огромную банку сливочной помадки, которую, как убедилась я, перед тем как есть, надо разогреть на огне. Рон презентовал книгу «Пушечные» ядра», содержащую немало интересного о его любимой команде «Пушки Педдл». Гермиона подарила роскошное орлиное перо для письма. Полина подарила брелок с подписью моего имени и открытку с рождеством, Рики же подарила мне книгу с зелья и и новую тетрадь. Развернув последний пакет, я обнаружила новый джемпер ручной вязки и большой сладкий пирог с изюмом от миссис Уизли. Взяв в руки её поздравительную открытку, я в который раз ощутила угрызения совести — мне вспомнился фордик мистера Уизли, которого никто не видел с той самой аварии у Гремучей ивы. В воображении у меня тотчас возникла сцена ночного боя со взбесившимся деревом, и мысль сразу же перекинулась к школьным правилам, которые они с Рики и Полиной опять вознамерились нарушить. * * * Невозможно было не отдать должное великолепию рождественского ужина в Хогвартсе. Его оценили даже те, у кого сердце замирало от страха в ожидании минуты, когда придётся хлебнуть опасного зелья, составленного по рецепту из старинной книги. Большой зал выглядел изумительно. Там было не только множество покрытых инеем рождественских елей и пышных гирлянд из омелы и остролиста, но и чудесный волшебный снег — сухой и тёплый, — падающий с потолка. Под руководством Дамблдора собравшиеся исполнили его любимые рождественские гимны, громче всех ревел Хагрид, голос его креп после каждого бокала яичного коктейля. Перси не заметил, как Фред заколдовал его значок старосты. Ко всеобщему удовольствию, на нём появилась надпись «Дурачина», и бедняга Перси безуспешно пытался выяснить, над чем это все смеются. я появилась на празднике в новом джемпере, сидевший за столом слизеринцев Драко Малфой осыпал обновку язвительными насмешками, но я и не слушала его. Ничего, если всё пойдёт как по маслу, часа через два-три Малфоя ждёт заслуженное возмездие. Дождавшись, пока я и Полина проглотят третью порцию рождественского пудинга, Рики увела их из зала, чтобы составить подробный план вечерней кампании. — Нам ещё надо достать какую-нибудь частицу — волосы или ногти — тех, в кого хотим превратиться, — сообщила она обыденным тоном, словно речь шла о покупке мыла в соседней лавке. — Для этого лучше всего подходят Крэбб и Гойл — самые близкие друзья Малфоя, с ними он поделится какой хочешь тайной. И ещё надо куда-то деть настоящих Крэбба и Гойла, пока мы говорим с Драко. А то вдруг явятся в самый неподходящий момент. Я всё продумала, — невозмутимо продолжала Рики, словно не замечая ошарашенных лиц друзей. И она показала нам пару увесистых шоколадных пирожных. — В них впрыснуто лёгкое снотворное. Надо только куда-то их подложить, чтобы Крэбб и Гойл заметили. Вы же знаете, какие они обжоры. Увидят — обязательно съедят. И тут же уснут. А вы их спрячете в чулан, где стоят швабры, и вырвете у того и у другого по нескольку волосков. Я и Полина потрясённо переглянулись. — Рики, по-моему… — Это может плохо кончиться… Но глаза Рики горели стальным блеском, какой бывал иногда в глазах у профессора МакГонагалл. — Зелье не подействует без волос Крэбба и Гойла, — объявила она непреклонно. — Вы хотите говорить с Малфоем или нет? — Хорошо-хорошо, — кивнула я — А как же ты? Ты-то у кого достанешь волосы? — а мне и не надо искать волосы ведь я превращусь в Креба или Гойла ведь Мы пойдём к Малфою а Полина будет можно сказать прекрытием если что то пойдёт не так она задержится Малфоя а мы убежим. И Рики побежала взглянуть, как там варится архисложное зелье. Полина обернулась ко мне с выражением обречённой покорности судьбе: — Ты когда-нибудь ещё видела план действий, в котором было бы сразу столько нарушений школьных правил? Однако, к немалому удивлению Полины и меня, первая стадия операции прошла без сучка, без задоринки, в соответствии с намеченным планом. После рождественского чая мы с Рики затаились в пустынном холле, поджидая Крэбба и Гойла — те ещё оставались в одиночестве за слизеринским столом, уминая четвёртую порцию бисквитов со взбитыми сливками. Шоколадные пирожные Рики положила на видное место — перила в холле. Увидев, что Крэбб и Гойл выходят из Большого зала, мы быстро спрятались за рыцарскими доспехами возле входных дверей. — Какой же ты будешь толстый! — прошептала Рики, глядя на Крэбба, который толкнул локтем Гойла, показывая на пирожные. Оба схватили лакомства и с наслаждением запихали их в широченные рты. С минуту они жадно жевали, и тут же, с тем же самым выражением блаженства, повалились навзничь. Труднее оказалось тащить их через весь холл в кладовую. Бережно уложив беспомощных врагов между вёдер и швабр, мы приступили к следующему этапу. я вырвал пару волос с головы Гойла, Рики проделала то же с шевелюрой Крэбба. Пришлось ещё стащить с них ботинки — их собственные вряд ли пришлись бы впору ножищам Крэбба и Гойла. Покончив с этим не без внутренней дрожи, друзья поднялись наверх, в туалет Плаксы Миртл. Из кабинки, где Полина колдовала над зельем, валил густой дым. Натянув мантии на лица, я и Рики осторожно постучали в дверь. — Полина? Послышался лязг задвижки, и появилась Полина-Которую Рики оставила сторожить зелье и добавить в него несколько ингредиентов, у неё за спиной тяжело булькало таинственное варево. Два стеклянных стакана уже стояли наготове на туалетном сиденье. — Достали? — спросила она шёпотом. Я показала ей волосы Гойла. — Отлично. А я утащила мантии из прачечной. — у Полины в руках был большой пакет. — Когда вы станете Крэббом и Гойлом, вам потребуются размеры побольше. Все трое посмотрели в котёл. Зелье походило на жирную, чёрную, вяло кипящую грязь. — Уверена, что никаких ошибок нет, — сказала Рики, ещё раз перечитывая покрытую пятнами страницу «Сильнодействующих зелий». — Выглядит оно, как описано в книге. Сами собой мы станем ровно через час после того, как его выпьем. — А теперь что делать? — понизив голос, спросил Полина — Разольём по стаканам и добавим волосы. Рики налила в каждый стакан по изрядной дозе не очень аппетитного пойла. Затем дрожащей рукой вытряхнула волосок из своей бутылочки в первый стакан. Зелье громко зашипело, словно закипевший чайник, и грязно вспенилось. Через секунду оно стало ядовито-жёлтым. — Ух ты! — воскликнула Полина. — Вот она, истинная сущность Крэба. Спорим, оно и на вкус такое же противное. — Теперь ты Луиза бросай — приказала Рики Я бросила в стакан по волоску. Зелье забулькало, запенилось. Рики и я протянули руки к стаканам, но Полинв остановил нас. — Погодите, — сказала она— Всем вместе пить здесь нельзя. Превратившись в Крэбба и Гойла, мы все тут вряд ли поместимся. — Отличная мысль, — заметила я, отпирая дверь. — Разойдёмся по отдельным кабинкам. Стараясь не расплескать ни капли драгоценного снадобья, Рики проскользнул в соседнюю кабинку. — Готовы? — спросила она. — Готовы! — раздались в ответ голоса Рики и мой. — Раз… два… три! Зажав нос, я выпила зелье двумя большими глотками. На вкус оно напоминало перепревшую капусту. И немедленно мои внутренности стало скручивать, как будто я только что проглотила десяток живых змей. От желудка до пальцев на руках и ногах распространялось сильное жжение. А вдруг заболеваю чем-то страшным? я скрючилась пополам, задыхаясь, упала на колени. Жжение становилось невыносимо. мне показалось, что кожа у меня закипела и стала плавиться, как горячий воск. И — о, чудо! — прямо на глазах руки стали расти, пальцы утолщаться, ногти расширились, а костяшки пальцев раздулись, как головки болтов. Покалывание во лбу возвестило, что волосы переползли ниже к бровям, плечи болезненно растянулись, грудь так расширилась, что мантия на мне лопнула, точно обручи на разбухшем бочонке. Ноги в ботинках мучительно сдавило: они были на четыре размера меньше. Превращение закончилось так же внезапно, как началось. я лежала лицом вниз на холодном каменном полу, слыша, как Миртл что-то недовольно бурчит в дальней кабинке туалета. я с трудом сбросила ботинки и поднялась. Судя по всему, я превратилась в Гойла. Здоровенными, хоть и дрожащими, ручищами я стащила с себя мантию, которая теперь на полметра не доставала до лодыжек, оделась в приготовленную Полинойи зашнуровала похожие на лодки ботинки Гойла. — Эй, как вы там? — вырвался из моих уст низкий, скрипучий голос Гойла. — Нормально, — справа послышалось глуховатое ворчание Крэбба. я открыла дверь и подошёл к треснутому зеркалу. На меня уставился Гойл — моими глазами — Это невероятно, — пробормотала Рики, подойдя к зеркалу и уткнувшись в него приплюснутым носом Крэбба. — Невероятно! — Пойдёмте скорее, — поторопился я друзей, ослабляя браслет часов, который врезался в толстое запястье Гойла. — Нам ещё надо отыскать гостиную слизеринцев. хотя Полина покажет нам путь Рики пристально всматриваясь в меня, заметила: — Ты себе не представляешь, как странно видеть думающего Гойла… Полина выйдя из кабинки посмотрела на Крэйба и Гойла слегка приподнял брови. сказала — Вас и не узнать *** Рики и я осторожно приоткрыли дверь, убедились, что путь свободен, и пошли. — Не маши руками, — произнёс ла я вполголоса. — Что? — Крэбб всегда их держит, как будто они у него прилипли к телу. — А, вот так? — Так лучше — Пошли за мной я проведу вас к гостиной но только вам нужно дождаться Малфоя возле входа они так всегда делают. — Сказала Полина *** спустя время пришёл Малфой. — Вот вы где, — сказал он, растягивая слова в своей обычной манере. — Вы что там, заснули в Большом зале? Я вас искал, хотел показать кое-что забавное. Малфой метнул уничтожающий взгляд на Перси который обсматиравал всю школу. — А ты что делаешь у нас внизу, Уизли? — спросил он с усмешкой. Перси задохнулся от возмущения. — К старосте следует проявлять большее уважение, — заявил он. — Ваше поведение предосудительно! Малфой вновь ухмыльнулся и жестом приказал Рики и мне следовать за ним. я уже собралась принести Перси извинение, но вовремя спохватился. Они с Рики поторопились за Малфоем, который успел ввернуть, сворачивая в очередной коридор: «Этот Питер Уизли слишком задаётся…» — Перси, — машинально поправила его Рики — Да какая разница. Я замечал, он тут шныряет даже среди ночи. Держу пари, он возомнил, что шутя поймает наследника Слизерина. — Малфой презрительно фыркнул. Рики и я обменялись взглядами. Малфой задержал шаг у голой, в потёках влаги каменной стены. — Какой там новый пароль? — спросил он у меня. — Эээ… мммм… — промычала я. — Вспомнил, «чистая кровь»! Часть стены уехала в сторону, открывая проход. Малфой уверенно шагнул внутрь, Рики и я — за ним. Общая гостиная Слизерина была низким длинным подземельем со стенами из дикого камня, с потолка на цепях свисали зеленоватые лампы. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг, в резных креслах, виднелись тёмные силуэты Слизеринцев. Полина стояла возле шкафа с книгами и делала вид что читала но я то видела её взгляд на мне. — Ждите здесь, — распорядился Малфой, махнув рукой в сторону пары свободных кресел в отдалении от камина. — Сейчас пойду принесу — отец мне кое-что сегодня прислал. Любопытствуя, что же такое Малфой собирается показать, друзья сели в кресла, делая вид, что чувствуют себя как дома. Малфой появился через минуту, держа в руке газетную вырезку. — Обхохочетесь! — сказал он и сунул её Рики под нос. Глаза Рики расширились от удивления. Быстро прочитав вырезку, она выжала из себя некое подобие смеха и протянула мне Заметка из «Ежедневного проповедника» сообщала: «Расследование в Министерстве магии. Артур Уизли, глава Отдела по противозаконному использованию изобретений маглов, был сегодня оштрафован на пятьдесят галлеонов за магические манипуляции с магловским автомобилем. М-р Люциус Малфой, председатель попечительского совета Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», где эта заколдованная машина была ранее в этом году разбита, потребовал сегодня отставки м-ра Уизли. — Уизли подрывает репутацию Министерства, — сказал м-р Малфой нашему корреспонденту. — Вне всяких сомнений, его нельзя допускать к составлению законов, а его смехотворный Акт о защите маглов следует незамедлительно упразднить. М-р Уизли от комментариев отказался, а его жена пригрозила репортёрам, если они не уберутся, спустить на них домашнего упыря». — Ну как? — спросил Малфой, взяв из моих рук вырезку. — Умрёшь со смеху! — Ха-ха-ха, — уныло рассмеялась я. — Артур Уизли обожает маглов, готов сломать волшебную палочку и перенять у них всё, что можно, — заметил Малфой с презрением. — Глядя на всех этих Уизли в жизни, не скажешь, что они чистокровные! Физиономия Рона — точнее сказать, Крэбба — исказилась от бешенства. — Что это с тобой, Крэбб? — раздражённо покосился на него Малфой. — Желудок схватило, — пробурчал Рон. — Иди в больничное крыло и побей там от моего имени грязнокровок, — фыркнул Малфой и продолжал: — Странно, что «Ежедневный проповедник» ещё не накатал репортажа о нападениях в школе. Наверное, Дамблдор хочет замять эту историю. Если нападения в ближайшее время не прекратятся, его уволят, как пить дать. Отец всегда говорил: Дамблдор — худшая из напастей. Он любит грязнокровок. Правильный директор никогда бы не принял в школу таких, как Криви. Малфой сделал вид, что фотографирует, и зло, но очень похоже изобразил Колина: — Поттер, можно, я сделаю твоё фото? Дай мне, пожалуйста, свой автограф. Можно, я вылижу твои ботинки, Поттер? — Потом взглянул на друзей и прибавил: — Да что такое сегодня с вами обоими? Хоть и с опозданием Рики и я без энтузиазма хихикнули. Но Малфой был удовлетворён, ведь Крэбб и Гойл всегда туго соображали. — Святой Поттер, друг грязнокровок, — протянул Малфой. — Ноль без палочки, вот он кто. У него нет никакого чувства гордости. Настоящий чародей никогда бы не стал дружить с этой зубрилой, грязнокровкой Грэйнджер. А эта его сестра какая то жалкая копия его дружит с глупой полукроыкой из слизерина и щубрилой Роуд А ещё говорят, что они наследники Слизерина! Я и Рики слушали, затаив дыхание: Малфой вот-вот выдаст свою тайну. Но Малфой переменил тон. — Хотел бы я знать, кто этот наследник. Я бы ему помог… Было очевидно, что и для Малфоя это секрет. У Рики отвалилась челюсть, отчего лицо Крэбба стало ещё глупее. Малфой ничего подозрительного не заметил, я же мгновенно сообразила, что на это сказать. — Но ты, наверное, прикидывал, кто за этим стоит? — Я ничего не знаю, сколько раз повторять тебе, Гойл! — рыкнул на меня Малфой. — А отец помалкивает. Комнату открывали последний раз пятьдесят лет назад, задолго до его учёбы здесь. Но ему всё известно. Это очень большая тайна. И он боится, если я буду много знать, то могу нечаянно проболтаться. Но одно я знаю: когда Комнату в последний раз открыли, был убит кто-то из грязнокровок. Спорим, и в этот раз ухлопают, хорошо бы или подружку Поттер грязнокровку Роуд! — кровожадно произнёс он. Рики сжала гигантские кулаки Крэбба. Если она сейчас заедет Малфою, вся их затея сорвётся — и я послала ей неодобрительный взгляд. — А ты знаешь, того, кто тогда открыл Комнату, его поймали? — спросила я Малфоя. — Да, конечно… Его исключили. Может, он до сих пор в Азкабане. — В Азкабане? — недоумённо переспросил я. — Азкабан — это тюрьма для волшебников, дубина ты стоеросовая. Честное слово, может, ты и бывал тупее, но сегодня побил все рекорды. Он беспокойно поёрзал в кресле. — Отец не велит мне в это впутываться. Пусть наследник делает своё дело. Всю эту нечисть давно пора гнать из школы. Но самим лучше держаться подальше. Отцу тоже сейчас несладко приходится. Вы ведь знаете, на той неделе Министерство магии устроило обыск у нас в замке. я постаралась придать тупой физиономии Гойла сочувственное выражение. — Ничего особенного не нашли. У отца есть очень ценные штуки для ритуалов чёрной магии. Они хранятся под полом большой гостиной. — Здорово! — воскликнула Рики. Малфой уставился на него, я тоже. Рики побагровел, даже волосы налились красным, нос его медленно становился длиннее — отпущенный им час истёк. К Рики возвращался его истинный облик и, судя по ужасу, с каким она взглянула на меня, с тем происходило то же самое. Одним махом обе вскочили на ноги. — Скорее за лекарством для желудка! — крикнула я, и друзья, не мешкая, помчались прочь из чужой гостиной, надеясь, что Малфой не успел ничего заметить. Я чувствовала что уменьшаюсь в росте: ноги болтались в огромных ботинках, полы мантии пришлось подхватить. Громко топая, они взлетели по лестнице в тёмный холл, по которому гулко разносились удары из чулана, где томились взаперти Крэбб с Гойлом. Бросив их башмаки перед дверью чулана, друзья в одних носках побежали по мраморной лестнице к туалету Плаксы Миртл. — В общем-то, мы не напрасно потратили время, — задыхаясь, выпалила Рики, едва за ними закрылась дверь. — Мы не разузнали, кто устраивает нападения, но я завтра же напишу папе, пусть проверят, что Малфои прячут под полом в большой гостиной. я внимательно рассматривала своё лицо в треснутом зеркале. Всё снова стало прежним.