Прерванный поцелуй

Гостеприимный рекан остался далеко позади, а машина, победив километры дорог, вернула Шредера и Рокси в его дом. И вроде бы ничего не изменилось – особняк на прежнем месте, все такой же, но теперь девушка влетела в него полновластной хозяйкой и даже протопала в кроссовках по татами. К ней тотчас бросилась служанка-японка, испуганно разъясняя, что это делать ни в коем случае нельзя, и округлившимися от ужаса глазами посматривая на вошедшего следом за подростком хозяина – как он воспримет такое поведение, в гневе он страшен, но снисходительная ухмылка мастера разрядила накалившуюся атмосферу. Быстро осознавшая свой промах девушка, разувшись, бочком подобралась к мастеру и постаралась вымолить прощение так, что японка смущенно отвернулась – бессвязный лепет из огорченных междометий перешел в нежные поцелуи. *** Закат застал двоих влюбленных на пороге доме. Удивленная девушка констатировала, что эта красота, подаренная природой, в Осаке не должна отличаться от Нью-Йоркской, но, тем не менее, закат был здесь совершенно иным. То ли Рокси смотрела на него совсем другими глазами. Теперь для подростка все было не так, как прежде. Вот бы скоротечный закат длился вечно: уходившее солнце, она и любимый человек, сидевший на полу за спиной подростка. Подавшись навстречу приятному вечернему ветерку девушка, обнажив плечи, скинула рубашку, но оставила руки в рукавах. Саки сперва поправил соскользнувшую бретельку майки подростка, а затем, опасаясь, что солнце позолотит легким загаром молочно-белую (и так нравившуюся Шредеру) кожу девушки, японец накинул одежду обратно, пряча открытый участок тела Рокси; она вся принадлежит мастеру, и только ему решать, что ей делать, а что нет. Мечтательный взгляд, открытая всему миру душа. Рокси впитывала в себя приятную атмосферу теплого японского вечера, пытаясь сохранить ее навсегда в воспоминаниях. Но память – довольно ненадежный друг в деле обогащения собственной души. Девушка с ужасом подумала: ведь она будет жить дальше, и каждый новый день, принося что-то новое, станет погребать великолепие заката под новыми воспоминаниями. Это же ужасно! Вот бы… - Жаль, нет фотоаппарата. Он пришелся бы сейчас очень кстати! – простодушно, не отвлекаясь от созерцания, воскликнула любимица мастера. Чуть ухмыльнувшийся Шредер бесшумно поднялся на ноги и скрылся в доме, а через минуту под руку подростка уже была подсунута коробка – Саки заботился обо всем заранее, нетрудно предположить, что его маленькой девочке в круговороте впечатлений захочется стать обладательницей именно этой вещи, первая необходимость в интересной поездке. Желания Рокси если и не приравнивались к собственным капризам эгоистичного мастера, то выполнялись почти так же быстро. Не веря своим глазам, девушка с восторгом приняла подарок. Мужчина откровенно баловал свою любимицу, подарки становились все дороже и изысканнее. Вряд ли родители смогли бы купить ей такую модель (а у красавицы мастера все должно быть только самое лучшее), а кроме того, Шредер делал все настолько естественно, как будто события происходили, лишь сообразуясь с собственным вектором развития, и никто дополнительно не влиял на них. Первые фотографии. Рокси, Саки, непременный закат; жалкие попытки, держа фотоаппарат одной рукой, запечатлеть их поцелуй… *** Ну вот опять! Не сидится же Шредеру дома! Рокси огорченно заурчала, но Саки лишь хитро ухмыльнулся: - Я же должен познакомить тебя со своими друзьями. Это же совсем другое дело! Правда, девушка предпочла бы побыть наедине с любимым, но ведь в его предложении есть рациональное и соблазнительное зерно. Теперь Рокси – основная составляющая часть жизни мастера, раз он взял ее на свою Родину, показал монастырь и рекан, а нынче собрался познакомить и со своими приятелями. Все узнают про их отношения, у них же все серьезно – и предстоящая поездка только очередное тому доказательство. В течение недели, пронесшийся как один день, мастер и подросток объехали половину страны: мелькали города, новые лица, память Рокси и фотоаппарата наполнялась новыми впечатлениями. Шумный и спешащий Токио напомнил подростку родной Нью-Йорк, но если на Родине беготня по улицам, быстрые скорости транспорта и гул большого города были привычны и не обращали на себя лишний раз внимание, то здесь все чужое; японская столица совсем не понравилась девушке. А Киото, наоборот, заинтересовал Рокси древними храмами, заполненными драгоценными реликвиями буддизма – религиозные места мастер и его любимица посетили в большом количестве, под бдительным оком Шредера девушка сама начала разбираться в принципах этой веры. Подростку все было интересно, и, казалось, ее любопытство не знало границ – она постоянно тормошила молчаливого Саки, требуя ответы на все возникавшие вопросы. Проходя вдоль ряда молитвенных барабанов, одними губами Рокси шептала свои мечты так, что мужчина не мог ничего услышать, убегала в специальные места, чтобы пообщаться с ками, прятала от любимого взятые таблички с желаниями, самостоятельно уточняя у местных монахов, среди которых попадались и знатоки ее родного языка, выбирая необходимую. И Шредеру не удавалось уследить, на какой девушка останавливала свой выбор. Вот только чутье и здравый смысл подсказывали главе японской мафии, что неспроста Рокси скрывала от него свои желания. Он мог исполнить любое из них – девушка это прекрасно знала, но тут, похоже, таилось что-то, о чем лучше, как посчитала любимица, мастеру и не знать. Что это?! Саки злился, исподволь, не прибегая к открытому допросу, пытался разузнать у подростка, что бы ей хотелось, но девушка ласково целовала японца и отвечала: - Чтобы мы были счастливы. Вот только Шредеру упрямо казалось, что у этой невинной фразы есть какой-то тайный подтекст, которой пока он не смог разгадать. А как же иначе? Зачем тогда загадывать такое? Что Рокси сейчас-то не нравится?! Но больше мастера раздражало то, что его маленькая пассия принялась изучать буддизм (особо активно ту его часть, где говорилось об исполнении желаний) именно с его подачи. Саки, разумеется, не торопился, да и особо не желал признаваться себе в этом. Его маленькая девочка очень сообразительна, до всего того, что ей было необходимо, дошла своим умом. *** Где подросток и мастер только не останавливались за время поездки, где только не спали: футоны, европейские кровати, даже как-то раз им достался просторный обтянутый прохладным шелком диван. Перед глазами мелькали города, новые для Рокси лица знакомых Шредера. Особенно девушке запомнился Ясунари-сан. Вся сливавшаяся в единый поток вереница людей, проходившая перед взором подростка, уже порядком ей поднадоела. Ее возлюбленный, в пути сама холодность, не обращал внимания ни на ласковые уговоры, ни на капризные упреки. Он действовал так, как считал нужным, неумолимо таская Рокси по своим друзьям, в какой-то момент девушке начало казаться, что она уже перезнакомилась с большей частью населения Японии. И на этот раз, не ожидая ничего нового или тем более интересного, Рокси покинула машину своего влиятельного спутника и приготовилась склониться в очередном вежливом поклоне перед зажиточным хозяином таунхауса. Но на пороге дома появился европеец, мгновенно с большим уважением поклонившийся Шредеру, а потом лихо подхвативший руку подростка и коснувшийся ее губами. Мужчина приветливо широко улыбнулся юной гостье и заговорил. На ее родном языке. - Ясунари-сан, – мрачно назвал его имя Шредер и по-хозяйски прошел в дом, не слушая радушные речи хозяина, обращенные к Рокси. Галантно подхватив девушку под руку, Ясунари, обладавший именем, никоим образом не соответствующим собственному облику: плотный светловолосый мужчина лет сорока с блеклыми глазами, от которых бежали в стороны смешливые морщинки, выдававшие его добродушный нрав. Настоящий американец! И, Рокси чуть прикусила от обиды губу, внешне он очень походил на ее дорогого отца… Но заметив, что его гостья внезапно загрустила, хозяин увлек подростка беседой, а рассказчиком и собеседником Ясунари оказался превосходным. Рокси и сама не заметила, как с головой окунулась в мир, выстроенный веселыми речами мужчины. Когда Ясунари с девушкой только добрались до гостиной его дома, Шредер уже успел устроиться в углу на подушке перед столиком, накрытым на три персоны. Хозяин, успевший по дороге объяснить странное несоответствие своей внешности и имени, являлся японцем по крови лишь наполовину – по матери, а вот его отец – американец, а самого Кавамура Ясунари когда-то давно звали Оливер Джонс. После раннего развода японка, забрав маленького сынишку, которому не исполнилось еще и года от роду, вернулась на Родину. Отец девушки, человек решительный и прямолинейный, никогда не одобрявший выбора дочери, но уважавший ее право на собственное мнение, предполагал, что союз настолько разных людей распадется быстро, и спокойно ожидал, когда это случится, а потому был несказанно рад обретению блудных членов семьи. Глава семьи быстро избавил внука от ужасавшего японца имени и фамилии и принял его в род как Кавамура Ясунари. А раз дед занимал далеко не последнее место в иерархии клана Фут, то будущее мальчика с вызывающей неазиатской внешностью было предрешено. Ясунари успешно прошел обучение ниндзюцу. Скрытный, талантливый, но не амбициозный, подобно Ороку Саки, молодой человек ничем не выделялся в клане – один из многих. Здоровое честолюбие Ясунари от этого нисколько не страдало. Но только Шредер, знакомый с Кавамура еще с юности, знал истинную цену этому человеку. Только поднявшись на вершину власти клана, Саки вытащил Ясунари из массы подчиненных и явил миру ниндзя настоящий алмаз, как хороший торговец показал товар с выигрышной стороны. Теневой мир озадаченно заговорил о Кавамура, который хоть во многом и уступал мастеру, но был достоин того высокого мнения, которое ныне о нем сложилось. А равных Шредеру не существовало, этот человек, действительно, уникален. Кавамура, мастер двойной игры, безжалостный и циничный убийца, обладавший острым умом и быстрой реакцией, на территории Японии, по сути, являлся правой рукой Саки. И вместе с тем: веселый, добродушный, мягкий; лучший друг и порядочный сосед, с семьей, состоявшей из жены и двоих детей – мальчика и девочки, живший на приличный доход от собственной компании инновационных разработок. Рокси уже и отвыкла от таких интересных собеседников, каким предстал перед ней господин Кавамура. Сам Саки довольно неразговорчив, из него лишний раз слова не вытащишь, а посещенные подростком и мастером его остальные друзья тоже особой болтливостью не отличались, да и к тому же родного языка девушки из них практически никто и не знал. А Ясунари-сан настоящая находка! Вот только Шредер мог бы вести себя повежливее, а то замкнулся в гордом молчании, друг старается, ублажает своих гостей, а мастер как будто и не замечает его трудов. Рокси, бросая многозначительные взгляды на своего любимого, сидела крайне недовольная его поведением, как бы он не оскорбил такого достойного человека, как господин Кавамура! Словно бы пополняя запас эмоций, израсходованный на холодного Шредера, девушка, увлеченная беседой с хозяином дома, тянулась к нему всей душой. Взоры на Саки практически прекратились. Шутки Кавамура, истории, талантливо рассказанные им в лицах, его гостеприимная предупредительность – все располагало слушателей к себе в этом человеке. Расположившиеся в свободных позах мужчины потягивали саке, а юную леди раскрасневшийся Ясунари потчевал приятно сладким сливовым вином. Видимо, разгоряченный алкоголем и веселыми разговорами Кавамура скинул пиджак, оставшись в кремово-бежевой рубашке, чья верхняя пуговица была расстегнута. Шредер же даже не ослабил узел галстука, как будто жаркая дружеская атмосфера вовсе не трогала его, что уж говорить о его участии в застольной беседе – оно сводилось к абсолютному молчанию. Смеявшаяся до слез от очередной шутки Кавамура Рокси откинулась назад и упала на колени Саки и, случайно взглянув в его пронзительные глаза, замерла. На их дне, как ей показалось, зрело осуждение – конечно, она ведет себя неприлично по японским меркам: громко смеется, валяется прилюдно на коленях у Шредера, да и вино, наверное, надо было пить не в таком объеме (хотя сейчас уровень самокритики у подростка был в разы выше, чем количество употребленного алкоголя)… Властным движением усадив любимицу на место, мастер, не извинившись, покинул комнату. В это время Ясунари наклонился совсем близко к подростку: - Тебе понравилось вино? - Да, очень! В руке искусителя вновь появился темный, расписанный цветущими сливами, глиняный кувшинчик, и его горлышко склонилось к пиале Рокси, но девушка запротестовала: - Не надо, мастер будет ругаться. - Чуть-чуть. Он и не узнает. После подростку сделалось еще веселее. Ясунари беззлобно подтрунивал над японскими традициями и мифологией и умолял не рассказывать об этом Шредеру, который, как истинный японец, ко всему относился серьезно, дабы не оскорбить и не задеть его. Девушка клятвенно пообещала, но как только Саки вернулся к столу, не выдержала и загадочно захихикала. А когда общество на время оставил хозяин дома, расслабившаяся Рокси, верх над которой взяла накопленная за день усталость, сонно прижалась к плечу любимого и задремала. Кому-то определенно пора отправляться под одеяло. Подхватив подростка на руки, Шредер перенес девушку в приготовленную специально для нее комнату, но очнувшаяся в полусне Рокси начала капризничать: - Ну, Саки… Чуть проснувшийся мозг подростка быстро сообразил, что может удержать любимого рядом – только сладкий поцелуй. - Саки… Обиды в голосе прибавилось, а губы так и не отрывшей глаза сонной девушки потянулись к лицу Шредера, но только мастеру сейчас было не до нежностей. Сегодня важная ночь в деле подготовки к его внушительной мести. Только ради того, чтобы Рокси сегодня не беспокоила его, любимица мастера по приказу влиятельного японца была хорошо вымотана балагуром Ясунари, который и вино подливал подростку с молчаливого согласия самого Саки, но при этом мужчина зорко следил за тем, чтобы Кавамура не превысил допустимую меру. Маленькую Рокси не надо напаивать. Девушка должна всего лишь точно проспать всю ночь. И хозяин дома старательно выполнял распоряжение мастера. Шредеру пора. Он, лихо увернувшись от заспанной девушки, не встретившейся губами с любимым, а потому, не обретя опоры, рухнувшей на быстро подсунутую мужчиной мягкую подушку, встал с ее постели. Пробормотав напоследок "Саки", уткнувшаяся лицом в подушку девушка окончательно уснула. Кавамура, резко изменившийся: сосредоточенный и собранный, уже поджидал мастера клана за дверью. - Проследи за ней, – велел Шредер и, не дожидаясь почтительного поклона Ясунари, покинул дом своего подчиненного, такого же "друга", как и все остальные посещенные им до этого из делового интереса японцы-ниндзя. Хозяин, который, как оказалось, вовсе и не был пьян, а только успешно делал вид, что при его бледной, быстро красневшей коже и несомненном актерском даровании было проще простого, должен стеречь сон подростка. Где-то посреди ночи, когда Саки уже был далеко от особняка, девушка вдруг проснулась. Испуганная тем, что находится одна в незнакомом помещении и совсем не помнит, как она здесь оказалась, Рокси тихонько позвала Шредера, но вместе него появился Ясунари, следивший за сном подростка с помощью установленного во всех комнатах его дома системы видеонаблюдения. Кавамура, "честно" сообщив, что мастер отдыхал в отдельной спальне, дружески посоветовал Рокси не беспокоить сон любимого человека. Ясунари, посидев с ней и рассказав одну из умиротворяющих волшебных японских сказок, убедился, что девушка вновь уснула, теперь уже точно до утра. Саки не придерется.