Спор

Время медленно тянулось день за днем. Лето постепенно подходило к концу, но теплые деньки еще не собирались заканчиваться, впереди ждала такая же теплая осень. Ая уже привыкла к окружению и невозможности уйти, и все, что ей оставалось, это попытаться насладиться вынужденным отдыхом. В какой-то степени она даже наслаждалась времяпрепровождением здесь. — Доброе утро, — зевнув, проговорила Ая. — Доброе, цветик. — Что на завтрак? — Лазанья. Ая потянулась и уселась на диван. Обычно они завтракали за просмотром ситкома. Девушка со временем привыкла к тому, что это было чуть ли не единственным, что смотрел Оффендер, и даже начала получать удовольствие. Иногда они смотрели мыльные оперы и смеялись над нелепостью происходящего. Иногда, будучи в хорошем расположении духа, Ая драматично передразнивала актеров на экране, Оффендер частенько подыгрывал, делая просмотр еще более забавным. После того, как Ая уйдет, будет вспоминать эти моменты с теплотой, возможно, самую малость, будет по ним скучать. Утром на первом этаже всегда очень пленительно пахло едой, готовил в основном Оффендер. Большая часть рациона составляла разогретые полуфабрикаты, иногда мужчина мог заморочиться и приготовить что-то изысканное, но это было исключением из правил. Ая старалась не подходить к плите, самостоятельная жизнь в одиночестве заставила ее ненавидеть готовку, поэтому такое важное и ненавистное занятие она доверяла Оффендеру, предпочитая только наблюдать. К тому же девушка была непривередлива к еде и могла съесть все более-менее съедобное. Единственное, что на постоянной основе Оффендер готовил самостоятельно, была выпечка, получалась она у него великолепно. Кто бы мог подумать, что кто-то вроде него печет такие божественные сладости. Ая иногда подшучивала, что ему нужно было идти работать кондитером, а не сидеть в лесу. — Завтрак подан, мадам. К сожалению, не в постель, — на это Ая усмехнулась, она уже привыкла к его подобной манере речи, кроме слов Оффендер больше ничего не предпринимал, поэтому Ая старалась не реагировать на подобное. Вкусно позавтракав, Ая по своему обычаю направилась в библиотеку. Ей очень нравилось представлять, что этот волшебный кабинет принадлежит ей. У нее всегда было желание иметь что-то подобное, но возможность никогда не подворачивалась. Собственный рабочий кабинет придавал важности происходящему в нем, даже если это были довольно нелепые вещи. Прежде чем можно было спокойно находиться в библиотеке, ей пришлось несколько дней убираться без перерыва, постоянно бегая, чтобы в очередной раз сменить воду. Все тело ужасно болело от колоссальной физической нагрузки, но оно того стоило. Оффендер даже почистил для нее камин, и Ая с нетерпением ждала холодов, чтобы можно было его зажечь и не спариться. Все книги она переставила на полки поближе к кабинету, аккуратно выставив по цветам. Книги были очень причудливыми, рассказывали о несуществующих растениях и животных. Были и обычные книги с самым обычным сюжетом, но Аю они привлекали намного меньше, такие она могла почитать и у себя дома. В ее арсенале появилось собственное перо с чернилами и большая записная книжка, в которой она делала зарисовки растений, у которых их не было, и добавляла описания. Когда Ая подняла разговор о том, чтобы использовать то перо, которое лежало в ящике, Оффендер предложил ей новое, а старое куда-то пропало. Кресло рядом со столом Ая так же привела в порядок и вычистила его, но не сидела в нем. Оно было слишком большим и утопала в нем, отчего времяпрепровождение в нем не доставляло никакого удовольствия. Не зная куда себя деть, Ая предпочитала весь день сидеть в библиотеке, это казалось ей более увлекательным, чем смотреть вместе с Оффендером очередной ситком с сюжетом, который она видела ни один десяток раз. Сегодняшний день Ая тоже провела в библиотеке вычитывая и записывая необычные вещи. Когда за окном окончательно стемнело Оффендер зашел в библиотеку, ему не нравилось здесь находиться. В этом месте на него накатывали неприятные воспоминания, от которых четно пытался избавиться. Он сжег пости все, что находилось в библиотеке в попытке забыть, но это не сработало. Каждый раз Оффендер заходил в библиотеку с большим нежеланием, но Ая часто теряла ход времени, и он был вынужден возвращаться в это место, чтобы отвлечь ее. Библиотека была погружена во тьму, только настольная лампа тускло освещала небольшой кабинет в конце библиотеки, до книжных полок свет не доставал. Свет обволакивал Аю, из-за чего со спины хрупкий силуэт казался почти черным. Увидев, как Ая сидит за столом и что-то пишет, Оффендер остановился, внутри медленно накатывало неприятное чувство, которое он быстро смахнул, не желая вспоминать прошлое. — Цветик, ты еще не устала? — низкий бархатный голос отвлек девушку от увлекательного занятия, когда он наклонился над ней, ставя руки по обе стороны от девушки. — Еще нет. — Может, выпьем сегодня? — это было предложение, от которого Ая не могла отказаться. Ая лениво потянулась, сидя на диване перед телевизором, разминая затекшие конечности. Пока Оффендер доставал алкоголь с закусками, Ая выбирала что-нибудь, что можно посмотреть. Вскоре на журнальном столике стояло несколько бутылок алкоголя с большим разнообразием снеков. Фильм, выбранный наспех, оказался невероятно скутчным, отчего был быстро выключен. Незаметно они просто начали разговаривать, потягивая алкоголь. — Мне тут вообще не снятся сны. Последний раз такое было… — сделала небольшую паузу девушка, раздумывая. — Никогда. Раз в неделю что-нибудь безумное, но приснится. — Это из-за того, что тут ужасно тихо по ночам, цветик. Нет городской суеты, — на ходу придумал Оффендер. Истинная причина была в нем. Он не давал ей видеть сны. Этому была веская причина. Фокус с восприятием устроен более примитивно, чтобы не было большого воздействия на мозг. Но в этом и кроется его минус: любое несовпадение с картинкой, и иллюзия рухнет. Ая на самом деле видела Оффендера таким, какой он есть, просто безликий немного обманывал ее мозг. Во сне такой трюк не сработает, и ей будет сниться настоящий он, без изменений. И чем больше это будет происходить, тем сложнее ей будет видеть иллюзию в реальности, и со временем она перестанет на ней работать. — Я когда жил в городе, это был полный бедлам, цветик. Все там какие-то злые, — продолжал рассуждать Оффендер, закуривая. — Ты постоянно куришь, разве это настолько приятно? — Это просто вредная привычка. Цветик, ты никогда не пробовала? — Не доводилось, в моем окружении не было никого, кто бы курил. А покупать целую пачку, чтобы просто попробовать, расточительство, — откинувшись на спинку дивана и попивая вино, рассказывала Ая. — Хочешь попробовать? Только учти, они крепкие, — Оффендер протянул девушке сигарету. Ая медленно наклонилась и, заправляя волосы за ухо, чтобы они не мешались, вдохнула табачный дым. В процессе губы касались его пальцев, а шея оголилась, открывая взору метку с розой. «Блядь, это чертовски сексуально», — сглотнул Оффендер, не отрываясь наблюдая эту сцену. Весь накал прервал кашель Аи. Сигареты оказались ей не по вкусу. — Кошмарно, как ты можешь скуривать по несколько пачек за день? — Дело привычки, цветик, — рассмеялся Оффендер. — Это, кстати, был непрямой поцелуй, — забавы ради ляпнул мужчина, закуривая. — Что? — вытирая слезы, переспросила Ая. — Это когда два человека касаются одного и того же предмета губами, — наблюдая за реакцией Аи, Оффендер растянулся в улыбке. — Только что придумал? — Это придумал явно какой-то фетишист, — выпуская дым в потолок, проговорил Оффендер. — Хочешь со мной переспать? Я умею обращаться с дамами, — резко выдал Оффендер, от чего Ая опешила. Она несколько раз моргнула, уставившись на мужчину, отвечать она не собиралась. — Просто шучу, цветик, расслабься. Оффендер надеялся, что она согласится на близость, хотя понимал, что подобное было бы не в ее характере. Оффендеру взбрело в голову, что она вообще может быть асексуальна, потому что как можно отказаться от секса с таким мужчиной? — Почему ты так яростно пыталась сбежать, что аж пырнула меня ножом? — перевел тему Оффендер. Редко у людей была такая тяга с свободе, особенно когда они находятся в настолько безвыходном положении. Это в каком-то роде его восхищало. И ему очень хотелось узнать причину. А Ая была как раз в таком состоянии, чтобы говорить максимально откровенно. — Ты мне это до конца жизни припоминать будешь? — Такое не забывается, цветик, — и это было правдой, она была единственной, кто попытался его убить при побеге и кому удалось его ранить. Даже когда он шутки ради притворялся человеком, никто не помышлял о том, чтобы его прикончить. Ая на какое-то время задумалась. — Мне очень хочется извиниться перед отцом, даже если он не хочет меня видеть. К тому же, я думала, что меня продадут в рабство. Кто бы мог подумать, что тот бред, который ты мне нагородил, окажется правдой. Вот и была раскрыта тайна такого рвения. Девушкой двигало не жажда свободы и принципы, а обычное сожаление. Это в каком-то роде разочаровало Оффендера, но насколько же сильно должно быть сожаление столь юной особы, что она готова была пойти на такое преступление? — И все? — А этой причины недостаточно? — Я думал, что тебя там ждет семья и будущий муж. Все оказалось куда печальнее. — Меня никто не ищет, — резко выдала Ая. — У меня… никого нет. Оффендер вскинул брови. — Такого не может быть, цветик, — на это она ничего не ответила. Сделала несколько больших глотков и уставилась в пол. — Ты ведь учишься, у тебя должны быть однокурсники, с которыми ты общаешься, они точно заметили пропажу. Ая посмотрела на него таким печальным взглядом, что, не будь он безликим, то мог бы и сам расплакаться. — На работе, наверное, заметили мою пропажу, — неуверенно выдала Ая, постукивая пальцами по краешку стакана. — Твоему отцу плевать на тебя? — Оффендеру было любопытно, что случилось между ними. Ая задумалась ненадолго, стоит ли рассказывать ему все, что лежало у нее на душе. Но алкоголь уже ударил в голову, и она не могла больше сдерживать то, что копилось в ней годами и что она так усердно прятала, пытаясь забыть. — Несколько лет назад, после ссоры с отцом, я сбежала из дома. После этого у меня началась черная полоса в жизни, которая никак не заканчивается. Дома у меня было несколько близких друзей и парень, с которыми мы планировали совместное будущее. Мы частенько ссорились с отцом, но эта ссора была особенной. После нее я больше не могла там находиться и просто сбежала, бросив все, мне хотелось как можно дальше уйти от этого места. Вернувшись в прошлое, я бы пошла к близким мне людям, но когда я очнулась, прошло слишком много времени, чтобы возвращаться. Меня никто не пытался найти, так что я решила, что все к лучшему, что там я на самом деле никому не была нужна и просто кинула их раньше, чем они меня. Это меня до сих пор успокаивает. После я не могла найти никаких близких отношений с другими людьми. Постоянно работала, пытаясь оплатить учебу, и почти не появлялась на парах, — после рассказа она на несколько секунд замолчала, а после громко рассмеялась, сделав еще несколько больших глотков. — Звучит невероятно жалко. Давно Оффендеру приходилось слушать рассказы людей о их жизни. Это была не самая худшая история жизни, которую он слышал, но, наверное, оттого, что они сильно сблизились, он искренне сочувствовал Аи. Впервые за долгие годы, он сопереживал человеку. В его глазах она становилась личностью, а не просто оболочкой с которой можно делать все что заблагорассудится. — Твоя матушка просто позволила этому случиться? — Она умерла, тоже меня бросила. — Разве мертвецы выбирают, остаться им или нет? — Она умерла, когда мы были детьми. Сначала у нее обнаружили болезнь, я не вникала, не до этого было, а после мы об этом не разговаривали. Шансы на лечение были, и мы делали все, чтобы она вновь встала на ноги. Но деньги заканчивались, а ей лучше не становилось. Мама сильно себя винила, что на лечение уходит все, что у нас было. У нас практически ничего не оставалось. И когда мы все были на грани, она покончила с собой, — Ая затихла. На глазах навернулись слезы, и она нахмурилась. — В последний раз, когда у меня была возможность ее увидеть, я отказалась, я не могла на нее смотреть, в ней я больше не могла узнать человека, которого так любила. Ая расплакалась, вспоминая прошлое. До этого она ни с кем не говорила об этом, старалась запихнуть поглубже в себя и забыть обо всем. Оффендер обнял ее, и, уткнувшись ему в грудь, она дала волю своим эмоциям и разрыдалась.