Спор

Первым, что увидел Оффендер, зайдя в незапертую комнату, была кровать, на которой лежала, завернувшись в одеяло, Ая. С первого взгляда, если не знать, что она в комнате, ее можно было легко пропустить. Ая лежала, свернувшись калачиком, накрытая с головой одеялом, абсолютно без движения, казалось, она даже не дышала. Оффендер в несколько шагов преодолел небольшую комнатку и уже привычным движением руки подставил стул поближе к кровати, поле чего сел на него, нависнув над Аей. — Уходи, — донесся тихий сдавленный голос из-под одеяла. — Оставь меня в покое. Оффендер не собирался ее слушать, не в этот раз. Безликий стянул с головы девушки одеяло, она попыталась удержать его, но ее сил бы ни за что не хватило, чтобы воспротивиться ему. Объемные рыжие кудри показались из-под одеяла, внося в комнату немного яркости. — Прекрати вести себя, как ребенок, — в его голосе читалось раздражение. Ситуация с Джеффом вывела его из себя. Ая вновь не послушала его и сделала, как ей заблагорассудилось, из-за чего сильно пострадала, и его ненаглядный братец пошел у нее на поводу, создавая еще больше проблем. — Почему ты оставила кулон? Зачем заставила Сплендора бездействовать? — но ответа не последовало, Ая все так же неподвижно лежала, словно она была в комнате одна. Оффендер резким движением перевернул Аю на спину, отчего та взвыла от боли, до крови прикусив губу. Большой рукой безликий обхватил лицо девушки, не давая ей двинуться, после чего, не дав ей даже слова вымолвить, накрыл ее губы своими. Длинный язык нагло проник в рот девушки, и слюна Оффендера начала наполнять его. Ая недовольно замычала и впилась ослабевшими руками в запястье Оффендера, пытаясь высвободиться из его хватки. На глазах выступили слезы от осознания своей полной беспомощности перед безликим. К счастью, это подобие поцелуя длилось недолго, и Оффендер вскоре отстранился и позволил Аи свободно двигаться. Она закашлялась, поперхнувшись его слюной; во рту был неприятный сладковатый привкус, от которого ее начало подташнивать. Откинувшись на подушку, она шумно выдохнула от накативших на нее чувств. — Убирайся, — злобно прошипела Ая, стирая рукой слезы, которые катились по лицу. — Не делай вид, будто я виноват в этом, — как ни в чем не бывало проговорил Оффендер и откинулся на спинку на спинку стула. — Я сделал все, чтобы обезопасить тебя от подобного. Похоже, все же стоило посадить тебя на цепь, — в ответ Ая зло посмотрела на Оффендер, но ничего не сказала. — Я жду ответа. Почему ты так поступила? Не заставляй меня нарушать правила и копаться у тебя в голове. — Почему ты так со мной поступил? — она негромко всхлипнула, пока слезы все катились по ее бледному лицу, она больше не пыталась их остановить. Оффендер медленно наклонился, чуть ли не вплотную поднеся свое безликое лицо к лицу Аи. — Как "так"? — Ты мог меня отпустить. Я узнала условия у Трендера. Ты мог позволить мне уйти, что было равносильно проигрышу, который тебе и так светит. Но ты все держишь меня рядом. Оффендер шумно выдохнул, и его горячее дыхание обожгло пересохшие губы Аи. — Потому что ты мне дорога, цветик, — Оффендер вновь откинулся на спинку стула, отчего тот жалобно заскрипел. — Как только все закончится, мне придется десять лет провести в этом проклятом лесу. Для тебя целая жизнь пройдет. Я хочу провести с тобой еще немного времени, прежде чем мы навсегда расстанемся. — Хватит издеваться надо мной. Я знаю, что тебе нравится мучить меня. Оффендер вновь резко наклонился к Аи, и его массивная рука оказалась на ее шее. Он слегка сжал ее, не перекрывая полностью доступ к кислороду, хоть Оффендеру в этот момент и сильно хотелось переломить эту тонкую шею. Ая дрогнула и с ужасом уставилась на приблизившегося Оффендера. — Да что ты вообще знаешь? — прошипел Оффендер. — Это ты меня мучаешь своими постоянными побегами, бойкотами, отказами от еды, своими бесконечными ранами и слезами. Не испытывай я к тебе чувств, которые, казалось, я уже не могу испытывать, я бы тебя давно убил, и плевать на этот спор. Десять лет — ничто для меня. Так, небольшая неприятность. На мгновенье Ая встала в ступор, а дыхание перехватило от столь странного и неожиданного признания в любви. Это казалось чем-то неправильным, чем-то лживым. — Нет! Заткнись! Заткнись! — для вымученной девушки это оказалось последней каплей. — Зачем ты так со мной поступаешь? Это забавно? Смешно? — Ая громко всхлипнула, пока слезы катились по разгоряченному лицу, а зеленые глаза неотрывно смотрели в безликое лицо. — Забавно было сначала влюбить меня своей готовкой, улыбкой и проклятой заботой, а потом, как ни в чем не бывало, признаться, что мало того, что ты не человек, так и все, что было, являлось не больше чем игрой, чтобы выиграть спор! Ты!… Ты!… — Ая тяжело дышала, боль от сломанных ребер все еще давала о себе знать, нужно было больше времени, чтобы они срослись. — А сейчас? Зачем ты сейчас продолжаешь это делать? Это забавно? Хочешь, чтобы я второй раз повелась на эту чушь? — Ая смотрела на Оффендера, ожидая хоть какого-то ответа. Его рука дрогнула и медленно отпустила шею девушки. Он не ожидал такого откровения, не ожидал, что ситуация с ее стороны выглядит так скверно. Теперь слова и поступки Аи обрели для него смысл, от этого становилось еще тяжелее. Молча, Оффендер бережно вытер с щек девушки катящиеся слезы. Ая тихо всхлипывала, но не отталкивала его, словно у него все еще был шанс оправдать себя. Привыкший читать мысли и понимать все, что происходило в головах у людей, он не понимал, насколько тяжело не иметь такой возможности. Только один этот факт усложнял отношения между ними по меньшей мере в сотню раз. Трендер явно постарался, чтобы вставить палки в колеса. — Цветик, я многое скрывал от тебя, но старался не врать. Я не пытаюсь выиграть спор, просто хочу провести с тобой немного больше времени. И я хочу, чтобы этот год, который ты провела со мной, ты хоть иногда вспоминала с теплотой. Я искренен, цветик. Зеленые глаза уставились на безликое лицо, пытаясь найти в словах Оффендера ложь, но Ае очень хотелось верить в его искренность. Всхлипнув, она отстранилась от руки Оффендера и вытерла остатки слез окровавленным рукавом. На коже все еще оставалось приятное теплое прикосновение от его руки. Сцепив руки в замок, девушка перевела на них взгляд, не найдя слов, чтобы ответить ему. Вздохнув, Оффендер выпрямился; его удовлетворяло даже то, что она не пыталась опровергнуть его слова. — Тебе запрещено выходить из дома. Я не хочу, чтобы ты умерла, — нарушил тишину Оффендер после недолгого молчания. — Что? Нет! Ты ведь не серьезно? — но ответа она не получила. На глаза вновь навернулись слезы. — Ты говорил, что если я попытаюсь сбежать, то буду заперта. Но я не пыталась! Оффендер, ну пожалуйста, — впервые за долгое время Ая назвала его по имени, словно это могло помочь в сложившийся обстоятельствах. До этого всегда старавшаяся держать дистанцию, Ая неосознанно наклонилась к безликому. Тяжелое давящее молчание повисло между ними. Зеленые глаза неотрывно смотрели на безликого. По щекам текли слезы, а руки дрожали. Оффендер сохранял молчание. Как бы ему ни хотелось дать ей свободы, сделать ее хоть немного счастливой, он не мог. Каждый раз все заканчивалось все хуже и хуже, и она все сильнее калечилась. Он не мог позволить ей умереть. — Я… — начала Ая, но на мгновенье затихла, не решаясь продолжить. — Понимаю, что облажалась. Я поняла это, когда потеряла кулон. Не думала, что он выпадет из кармана, я честно искала его, но так и не смогла найти, — Ая отвела взгляд в сторону, не в силах смотреть на Оффендера. Оправдания казались детскими, но она говорила правду, даже если он не поверит ей, она хотя бы попыталась. — Когда Сплендор вытащил меня из подвала, я поняла, что это конец. Я не хотела, чтобы ты узнал о произошедшем! Ты был бы сильно недоволен тем, что произошло, и потерей кулона. Но я просто… И вновь повисла гнетущая тишина. Ая чувствовала, как ее лицо начинает гореть то ли от стыда, то ли от накативших чувств, с которыми она больше не могла справляться. Слезы медленно собирались в уголках глаз, затуманивая и размывая картинку; сжав в руках одеяло, Ая безуспешно попыталась сдержать их. Когда первая слеза скатилась по щеке, она почувствовала, что и уши стали гореть. В груди у нее горела вина за произошедшее. Она могла предотвратить это, могла рассказать о потере кулона, о порванной ей же цепочке, но вместо этого предпочла молчать. Заставила волноваться Сплендора, рассорила братьев, разозлила Оффендера и сама своими же руками заперла себя в доме. — Прости, — всхлипнув, проговорила Ая. — Я знала, что ты разозлишься, знала, что запретишь мне выходить, если узнаешь. Поэтому решила, что смогу решить все без твоего участия, и втянула в это Сплендора, — слезы скатывались по лицу, обжигая и без того горящие щеки. — Я знаю, что виновата в произошедшем, но я не хочу сидеть тут дни напролет. Не хочу вновь быть запертой. Ая слегка вздрогнула, когда рука Оффендера аккуратно заправила вьющиеся волосы за ухо, слегка приподняв голову за подбородок, Оффендер вытер очередную катящуюся слезу большим пальцем. — Я понимаю, цветик. Но после того, что произошло, я больше не могу позволить тебе выходить одной. Мне казалось, мы поняли друг друга насчет кулона, — Оффендер мягко повернул голову Аи к себе, заставив смотреть на него. — Но, кажется, нам никогда не прийти к соглашению. Брови Аи медленно опустились, а взгляд зеленых глаз потускнел. Она больше не намерена была говорить, она ничего не могла сказать в ответ на это. Умом она прекрасно понимала, что все, что произошло — ее вина, ее ошибка, но внутри мерзко зарождалась обида. Отпихнув руку Оффендера в сторону, Ая легла на кровать, накрывшись с головой одеялом, словно маленький ребенок, прячущийся от чудовища. — Тебе не стоило врать мне, — раздался глухой голос из-под одеяла. — Не стоило притворяться человеком. И раз для тебя десять лет ничто, стоило сразу разорвать этот идиотский спор. Что-то важное я всегда узнавала либо от других, либо потому что у тебя не было другого выбора. И после этого ты говоришь, что что-то испытываешь ко мне. Не смеши, — фыркнула Ая. — Ты могла отстраниться или возненавидеть, — вздохнул Оффендер. — Что, в целом, и случилось. — Может, дело в том, что ты врал мне, а не в том, что ты не человек? — разреженно протараторила девушка. — И я не ненавижу тебя, — всего на мгновенье в комнате повисла давящая тишина, но Ая быстро нарушила ее. — Уйди. Не хочу больше разговаривать. — Хорошо, — Ая услышала шуршание одежды и тихий скрип стула. — Если что-то понадобится, позови, я приду. — Я знаю, — тихо произнесла Ая и почувствовала, что вновь осталась одна. Но не было привычного ей облегчения. Наоборот, на сердце стало еще тяжелее.