Дальше и темнее. (Тьма в тебе)

— Пришли прекрасные ангелы, пришли оберегать твой сон. Засыпай, малыш, милый мой малыш. Они будут оберегать твой покой. Пришли прекрасные ангелы, пришли оберегать твой сон.. Голос Андромеды стих, а ее сердце наполнилось нежностью, когда она посмотрела на крохотное лицо своей дочери. Нимфадора была таким беспокойным ребенком, могла не спать сутками - крутилась и вертелась, словно юла. Теперь, когда она, наконец, уснула, ее коротенькие волосы снова приобрели блекло-розовый оттенок, а пухлые ручки вернулись в нормальный размер. Очаровательно, подумала Андромеда, с облегчением осев в кресло и откинув голову на его плетённую спинку. Теперь она могла отдохнуть. Она просто не представляла как матери справляются с двумя или тремя детьми... Хотя, конечно, Андромеда прекрасно помнила как ее мать справлялась. Сплавляя ее с сестрами на ораву невежественных домовиков и кривив красные губы каждый раз, когда дети напоминали ей о своем существовании. Сука, невольно сморщилась Андромеда при этом воспоминании. Она никогда не понимала и, вероятно, никогда не поймет свою мать. Звук выдоха раздался в помещении и женщина резко подняла голову, обернувшись. Тед вымученно, но нежно улыбнулся ей. Должно быть, она устала больше, чем думала, раз не расслышала его прихода. — Милая. — поздоровался ее муж. Его широкие плечи были опущены, а лицо бледным - сказывалась усталость от работы на министерство и постоянная нервотрепка. Но в его голосе было что-то еще. Что-то, что заставило Андромеду выпрямить спину. — Что случилось? — Милая. — покачал головой мужчина в сторону коридора. Андромеда встала с кресла, Нимфадора издала короткий хныкающий звук в своей колыбельке, будто почувствовала ее движения. Они вышли в коридор, и, встав подальше от детской комнаты, одновременно посмотрели друг на друга. Тед слегка покачал головой и этого было достаточно. — Нет. — Меда... — Нет, нет, нет. — она прижала ладонь к шее, пытаясь увести свои мысли подальше. Но жалость в глазах ее мужа была неоспоримой. Знакомая, утаскивающая ее снова туда, в тот ветреный день. Руки Андромеды обняли бока, ее ногти вцепились в ткань кофты с такой силой, что на коже остались следы. — Сириус или Регулус? — спросила она, едва услышав тихое хныканье дочери. — Меда, — прошептал Тэд, оглядываясь на детскую комнату. — Тебе не стоит волноваться. — Сириус или Регулус? — женщина задохнулась, пытаясь разглядеть что-то еще в глазах мужа. Это мог быть только один из ее младших двоюродных братьев. Только они, кто вызывал у неё чувство волнения и боли с тех пор, как она покинула тот дом. Она оставила их — у неё не было выбора, она едва смогла унести себя; и уродливый шрам на бедре напоминал ей каждый божий день об этом. Тэд знал, как она волнуется, знал, что ей не безразлично, поэтому она мгновенно узнала это выражение на его лице. Что-то, что ее расстроит. Что-то, что ее разобьёт. — Скажи мне, Тэд. — на этот раз она попросила мягким тоном, с лёгким оттенком мольбы. Мужчина стиснул зубы, взглянув за ее плечо, тысяча и одна мысль таилась за его глазами, прежде чем его руки достали из пиджака свернутую на несколько раз газету. Он протянул ей, и женщина, не обращая внимание на его мрачный взгляд, развернула кулёк. — Регулус. — тихо произнесла она, вторя прочтённым строчкам. «Единственный наследник семьи Блэк погиб!» Не Сириус. Ядовитое облегчение расцвело в сердце Андромеды, — не Сириус, не Сириус, не Сириус, — а затем сразу же грудь запылала от горя и стыда. О, Регулус. Этот глупый мальчик. Женщина поджала губы, и, видимо, ее лицо исказилось, потому что на ее плечи тут же опустились чужие руки. — Мне очень жаль, милая. — заговорил Тэд спустя пару минут шёпотом. — Что случилось? — хрипло спросила женщина, развернув голову, чтобы увидеть глаза своего мужа. Тэд снова смешался. — Мало что известно. — произнес он по-прежнему шепотом. — В министерстве сейчас полный бардак, а этим делом не сильно интересуются, потому что.. — его голос стал ещё тише, когда он вздохнул. — Его замечали, Меда. Среди Них. Он был одним из Них. Андромеда кивнула. Да, она это подозревала. Регулус всегда был у себя на уме, и мог быть каким угодно, — изнеженным, странным, скрытным — но он всегда оставался сыном своих родителей. Конечно. — Наверное, он попытался сбежать... — предположил Тэд. — Сейчас многие бегут от Него. Он посмотрел на нее, но Андромеда промолчала. — Мельком видел Сириуса в Ордене, — его голос был извиняющимся, будто он испытывал вину, за то, что она слышит это. — Пытался поговорить, но он и слушать меня не стал. Парень храбрится, но я не думаю, что.. Андромеда закачала головой, прерывая его. Она положила ладонь на грудь мужа. — Не трогай его. Нам всем нужно время забыть. И она была глубоко благодарна мужу, когда он кивнул, немо соглашаясь. Тед ненавидел ее семью не меньше, чем она, но он не высказал ни слова или упрека против ее боли. За это она, в итоге, и полюбила его. Он оберегал ее чувства так, словно это было самым драгоценным, что есть в его жизни. Словно, он был готов умереть лишь за одну ее слезу. Но Андромеда не позволила себе заплакать. Ее брат умер, но война продолжалась. Смерть вокруг стала настолько простой, обыденной вещью, будто это нормально, что дети погибали в бою. Андромеда обернулась к комнате со слабым мерцающим светом, попрежнему чувствуя вес руки Теда на своём плече. Она не знала про ангелов, о которых пела дочери, не знала смогут ли они оберегать ее покой, существовали ли они вообще, когда за окном творилось такое, но одно она знала точно. Она никогда не отдаст свою семью этой войне.