Закупоренное тепло

Белль отложила книгу и прижала ладонь к затуманенной голове, переводя взгляд с моря использованных носовых платков на пустую бутылочку из-под зелья, невинно стоящую на прикроватном столике и насмехающуюся над ней отсутствием содержимого. Было совсем не удивительно, что Белль умудрилась выпить всё лекарство, пока Румпель отлучился из замка и никак не мог сварить ей ещё. Его не было уже два дня – он отправился на сложную сделку в Аграбу и собирался пробыть там до конца недели. Белль прикоснулась ко лбу тыльной стороной ладони, проверяя температуру. До конца недели она точно не вытерпит. Ей было жарко и холодно одновременно, а из глаз и носа текло так сильно, что она не могла сосредоточиться на книге, а значит – отвлечься от своих страданий. Если она собирается продержаться до возвращения Румпельштильцхена – придётся прибегнуть к отчаянным мерам. Ни одно из её обычных немагических лекарств против простуды и гриппа никакого эффекта не возымело. Пришло время провести кое-какое расследование. Если подумать, рыскать по Румпелеву кабинету в то время, пока её мозг работал не на все сто процентов, явно было не очень хорошей идеей, однако Белль прожила в замке достаточно долго и наблюдала за сделками Румпеля достаточно часто, чтобы знать: отчаявшиеся души склонны совершать отчаянные поступки, а Белль определённо была в отчаянии. Подъём по лестнице на башню и в обычные дни был делом утомительным, а отягощённый бременем простуды оказался и того хуже. Наконец Белль добралась до мастерской и решила присесть и отдохнуть, прежде чем приняться за довольно пугающую задачу – поиски на полках того, что ей было нужно. Она порадовалась, что ей хватило ума прихватить пустую бутылочку от зелья, чтобы свериться с ярлычком и понять, что именно искать. «Мелиссовое зелье – для лечения кашля, простуд и вросших ногтей на ногах», – гласил ярлычок. Белль подивилась бы «вросшим ногтям», но знала, что задаваться вопросами не стоит; когда дело касалось Румпелевых зелий, даже у побочных эффектов были побочные эффекты, и она принимала их довольно обширный спектр как нечто само собой разумеющееся. Белль принялась рыться на полках, вглядываясь в каждый ярлычок. Ни одна из бутылочек не оказалась ей полезной, и Белль начала уже терять всякую надежду отыскать нужное снадобье, когда наконец наткнулась на полку, на которой должно было храниться мелиссовое зелье, – прямо между зельем мгновенной невидимости и антидотом к жабьему яду, что в мире Румпеля наверняка имело смысл, но простых смертных, пытающихся хоть что-то найти, лишь запутывало. Может, в этом и заключалась его цель: ворам ни за что не украсть самые могущественные магические артефакты Румпельштильцхена, если они не смогут их найти в бардаке его кабинета. Увы, от мыслей о Румпелевой системе хранения Белль отвлёк бесспорный и безрадостный факт: полка с подписью «Мелиссовое зелье» пустовала. Белль прикончила не только свои запасы, но и все те, что Румпельштильцхен хранил в замке. Теперь ей оставалось лишь провести ещё три ужасных дня с этой жуткой простудой, дожидаясь, пока он вернётся из Аграбы и сможет сварить ещё зелья. Если только… Взгляд Белль метнулся к шкатулке, стоящей неподалёку. Она не была заперта, в отличие от остальных шкафов и шкатулок в мастерской, и Белль знала, что там Румпель хранит рецепты всех своих зелий. Ничто не мешало ей самой сварить немного мелиссового зелья. Ни в одном из тяжёлых магических томов, которые она прочла за то время, что провела в Тёмном замке, не говорилось, что лишь маги вроде Румпельштильцхена могут варить волшебные снадобья. Всё сводилось к простому смешиванию правильных ингредиентов в правильных пропорциях и в правильное время. Любой, у кого имелась хоть капля здравого смысла, мог это сделать. Вообще-то здравого смысла у Белль имелось больше, чем капля, а кроме того — обычно весьма практичный подход к магическим вопросам, вот только она не учла, что её несколько помутнённым мозгом полностью завладела простуда. Тем не менее она подошла к аппарату для изготовления зелий, стоящему в центре рабочего стола, и разожгла под ним огонь, а потом принялась рыться в шкатулке. Как и в самой мастерской, в шкатулке не было ни порядка, ни логики, и к тому времени, как Белль нашла карточку с нужным рецептом, из аппарата уже шёл приятный пар. Первые несколько шагов оказались довольно простыми, и Белль без особого труда отыскала все необходимые ингредиенты. Однако с последним вышла загвоздка. «Закупоренное тепло для дождливых дней. Две капли». Белль дважды обыскала всю лабораторию, но нужной склянки найти не могла никак. Казалось, на полках не было даже места, где она могла бы стоять. Зато Белль наткнулась на нечто очень похожее. «Закупоренное тепло для холодных ночей». Какая-то часть её мозга подсказывала, что это явно не одно и то же. Румпельштильцхен всегда подчёркивал, как важно употреблять точные формулировки, когда заключаешь сделки, и то же самое наверняка относилось и к зельеварению. Другая же часть её мозга предполагала, что Румпель просто был рассеян, когда варил последнюю партию этого закупоренного тепла, и назвал её иначе, но похоже и достаточно узнаваемо. Белль вытащила из бутылочки пробку и осторожно добавила в бурлящее зелье две капли. Зелье немедленно успокоилось и приняло тот же ярко-красный оттенок, что и микстура, которую она принимала от простуды до этого. Весьма гордясь тем фактом, что ей удалось изготовить зелье без помощи Румпеля и вопреки его жуткой системе хранения, Белль отцепила колбу от аппарата и погасила пламя. Будет нехорошо, если она случайно спалит Румпелеву мастерскую в его отсутствие. Белль отнесла колбу к себе в комнату, устроилась под одеялами, приняла сразу две ложки и закрыла глаза, надеясь, что за ночь зелье сотворит чудо и утром она почувствует себя лучше. Когда Белль проснулась, она тут же осознала две вещи. Во-первых, за окном до сих пор стояла ночь, луна висела высоко в небе, а до рассвета было ещё далеко. А во-вторых, ей было очень тепло. Даже неоправданно жарко. Зелье что, только усугубило её лихорадку? Белль сбросила с себя одеяла и уставилась на тёмный потолок. Если не считать этого жара, она вообще не чувствовала себя больной. В горле не першило, нос не был заложен, а глаза не слезились. По сути, она чувствовала себя очень хорошо. Только по венам текло это странное тепло. Лёжа в постели и пытаясь понять, что же вызвало такой необычный эффект, Белль вдруг осознала, что жар сконцентрировался между её ног, и почувствовала, как лицо заливает румянец. Она уже испытывала этот жар раньше – глубокими ночами, когда её мысли о Румпельштильцхене сворачивали в далёкое от невинного направление. Однако до сих пор это чувство никогда не бывало таким сильным. Необходимость облегчить этот жар, это тянущее ощущение, была невыносимой, и Белль задрала ночную сорочку до талии, скользнула рукой между бёдер и обнаружила, что уже стала влажной от желания. Она потёрла пальцами клитор, отчаянно пытаясь довести себя до головокружительного пика, но что бы она ни делала, ничего не помогало. Раздосадованная, Белль совсем сбросила с себя сорочку, щипая и потягивая один сосок, пока пальцы второй руки продолжали перебирать складки, и наконец издала мучительный вопль, так и не сумев достигнуть финала. Что-то подсказывало Белль, что в одиночку ей с этим не справиться. Тут требовалась помощь Румпельштильцхена, и Белль застонала при мысли о его руках и губах, ласкающих её тело, касающихся в самых сокровенных местах. Однако она едва ли смогла бы попросить его о подобном, да и вернуться он должен был лишь через несколько дней. Белль не могла ждать больше ни минуты. Желание сводило её с ума, и она должна была что-то с ним сделать. И если для этого придётся проявить изобретательность – так тому и быть. Не заботясь о наготе – в конце концов, кроме неё в замке никого не было – Белль прокралась по коридорам к спальне Румпеля, проскользнула внутрь и улеглась на кровать, откинув одеяла. Простыни и подушки до сих пор хранили его запах, и Белль почти что могла представить, что он здесь, с ней рядом. Завтра, перед его возвращением, она поменяет простыни, и никто ни о чём не узнает. Белль схватила подушку, положив её на постель пониже и обхватывая ногами. Прохладный хлопок приносил восхитительные ощущения напряжённому клитору и чувствительным складкам. Белль закрыла глаза, представляя прикосновение необычной кожи Румпельштильцхена к своей собственной. Протянув руку, она ввела в себя палец. Она знала, что мужское достоинство Румпеля было бы куда более впечатляющим в размерах – его кожаные штаны не оставляли простора для воображения – но довольствоваться приходилось тем, что имелось. Наконец она достигла так долго ускользавшего от неё оргазма, выкрикивая с бесстыдной самозабвенностью: – Румпель! X Когда Румпельштильцхен ранним утром вернулся в Тёмный замок, разделавшись, к своему удовольствию, с аграбийскими делами раньше, чем ожидал, зрелище, встретившее его в спальне, привело его в полнейшее замешательство. Мало того, что Белль лежала в его постели – она была при этом совершенно голой и сжимала в непристойном объятии одну из его подушек. Румпельштильцхен торопливо попятился прочь из комнаты, стараясь не наделать шума и не разбудить Белль. Если повезёт, он сможет спрятаться в мастерской и разыграть своё возвращение попозже, так что она и не узнает, что он случайно застал её в таком виде. А одновременно он надеялся разобраться с увеличивающейся проблемой в штанах. Белль была его служанкой, ради всего святого. Ему совсем не стоило думать о её обнажённом теле в таком ключе. Едва оказавшись в мастерской, Румпельштильцхен учуял в воздухе запах ингредиентов и немедленно понял, что произошло. Белль заменила «холодными ночами» «дождливые дни» и превратила простое лекарство от простуды в нечто… гораздо менее невинное. Румпельштильцхен застонал, опускаясь на стул и взмахивая рукой, чтобы развязать шнуровку штанов, а потом беря себя в руку и совершая несколько твёрдых движений. Белль, возможно, забудет о том, что случилось вчера, но Румпельштильцхен явно навсегда запомнит, как она выглядела после. Похоть, вызванная зельем, которое она приняла, можно было удовлетворить лишь в присутствии человека, которого больше всего желаешь… … а он нашёл её, довольную и счастливую, в своей спальне. В присутствии его висящей в воздухе магии. Могло ли быть так, что это его она желала больше всего? Одна лишь эта мысль заставила его немедленно излиться себе в руку. Это явно было неожиданное открытие.