Беспрекословно

      Дождливый осенний вечер. За окном льет, как из ведра. Приглушённый свет в комнате заиграл новыми красками. Даже при таком освещении, были заметны две фигуры. Одна подкинула немного дров в декоративный камин, распаляя и без того горячую атмосферу. Мертвую тишину нарушало лишь тяжёлое дыхание человека у стены.       Тихое потрескивание огня перебивали тяжёлые, томные вздохи. Распластавшись на полу, тело буквально не слушалось хозяина, не желая снова собираться в кучу.       Красные, растрепавшиеся волосы. Алые, распухшие от животных поцелуев, губы из-под которых выглядывали острые клыки. Одышка, смущённое лицо и уши. Полуприкрытые глаза. Именно такая картина сейчас предстала взору Исаги.       Курона сидел на полу, облокотившись на стену и тяжело дышал. На нём уже не было рубашки, вся шея истерзана зубами Йоичи. Краснеющие засосы и укусы по всему телу — ненаглядная картина. Исаги ухмылялся про себя. Его забавляло это зрелище. Неповторимое удовольствие для глаз и ушей. Осознание того, что это он довел Рандзе до такого состояния, заставляло мысленно расплываться в дьявольской ухмылке.       — Когда я говорил, что доверяю тебе, и ты можешь меня использовать, я имел ввиду не это, — еле шевеля губами, заикаясь, Рандзе поднял голову, смотря в глаза Йоичи.       — Даа? — с наигранно-вопросительной интонацией бросил Исаги. — А я подумал, что именно это ты и имел ввиду.       — Да что на тебя вообще нашло? Остановись, придурок.       Йоичи сел на корточки рядом с Куроной. Рукой он приблизился к его горлу, слегка сжимая его. Было неприятно, но терпимо. Воздуха быстро стало не хватать, поэтому Рандзе замолчал.       Сидеть в такой позе довольно неудобно, поэтому Курона состроил умоляющий взгляд, на что Исаги снова ухмыльнулся. Хватка на шее не ослабла, а только стала сильней, и Рандзе начал задыхаться.       — Можешь и не пытаться, — говоря это Йоичи отодвинул одну из ног Ранцзе, поудобнее устраиваясь между ними. — Просто постарайся быть тише.       Слезы, которые к этому моменту собрались в уголках глаз, невольно потекли по щекам, заставляя краснеть ещё больше. Дышать становилось всё труднее, а хватка на горле была только сильнее. В добавок, горячий воздух тяжёлым камнем оседал в лёгких, обжигая, словно кипяток, только что снятый с электрической плиты.       Исаги снова потянулся к искусанной шее, проходясь ещё раз по ранам, на этот раз сильнее прикусывая. Курона начал дрожать, слезы продолжали скатываться по щекам. Йоичи, добравшись до ключиц, продолжил мучить парня. Курона тихо, но несдержанно и развратно простонал, что не укрылось от «лица Блю Лока».       — Так бы сразу и сказал, что тебе такое по душе.       Исаги придвинулся ближе, грубо целуя, и без того, больные красные губы. Зрачки Куроны сузились больше. Он все ещё пытался сопротивляться, отпираться руками, но его конечности сгребли в охапку, и, отпустив горло, закрепили рукой над головой.       — Я же сказал не сопротивляться. Ха.. Видел бы ты сейчас, насколько уязвимо и беспомощно выглядишь.       Свободная рука Исаги опустилась на пах Куроны. Парень, не ожидая такого, чуть не задохнулся, протяжно застонав. Йоичи принялся поглаживать очертания члена через одежду, а Ранцзе закусывал нижнюю губу до крови. Не останавливая движений рукой, Исаги наклонился к уху его ассиста.       — С каждой секундой всё больше хочется заставить твоё податливое тело выгибаться, чтобы ты выкрикивал моё имя, в перерывах между стонами, — на последних словах рука сильнее сдавила пах, вызывая очередной хриплый стон.       Облизав мочку уха, Исаги провел дорожку поцелуев от ключицы к груди. Остановив своё внимание на сосках, он взял один в рот: кусая и лаская языком. Все ещё удерживая запястья над головой, свободной рукой берет второй сосок пальцами, перекатывая между двумя из них. Настолько сладкая пытка забирает слишком много сил. Курона даже не пытается сдерживаться — стонет, как грязная шлюшка в борделе перед парнем с толстым кошельком.       Исаги любил изводить. Не важно кого, главное — те эмоции, которые получаешь, наблюдая за тем, как человек бесится. Бесится и не может ничего сделать. Просто бессильный. Его забавляло поведение Кайзера, когда на матче ему не давали даже касаться мяча. Весь аспект злости виднелся на лице, завораживая. Чувство превосходства над кем-то — вот ради чего действительно стоит играть в футбол.       Как и сейчас, Курона полностью во власти Исаги. Он такой же бессильный, так же не может сопротивляться. Только жалостливо поскуливал, подталкивая Йоичи к дальнейшим действиям.       Такого рода игры приносили незабываемые ощущения. Ощущения превосходства, которое не переплюнет даже забитый гол, нет.       Но Куроне нравится. Нравится такой Исаги. Когда он властный, требовательный, не терпящий неповиновения. Такой, как на поле, или как сейчас. Рандзе кидает в дрожь только от одной мысли о нём. О том, как в темной комнате его тело выгибается, как он бессильно лежит перед Йоичи. И от властного огонька в синих, цвета «тихого» моря, глазах. И как потом он бережно донесет Курону до ванны, как аккуратно обнимет и прижмёт к себе, засыпая.       На самом деле, его не подчинение, это только игра для него, от которой срывает крышу, из-за которой хочется продолжать.       Прикоснувшись к резинке штанов, Йоичи услышал протестующее мычание, но, естественно, не остановился. Он продолжал ухмыляться, стягивая их вместе с бельем.       В глазах Исаги загорелись искорки, когда он прикоснулся к возбуждённой плоти. Дотронувшись до головки, он повел ладонь к основанию, слегка надавливая и вырывая новые стоны.       В глазах Куроны время от времени появлялись звёздочки. От удовольствия. От приятного тянущего чувства внизу. От пощипывающих укусов. От того, что в комнату в любой момент может зайти кто-то из знакомых одногруппников, застав их за столь «пристойно-обыденным» занятием. Чувство, что их вот-вот услышат, а потом будут косо посматривать на лекциях и матчах..       К черту. Какое им вообще дело?       Какое им дело до того, чем в столь позднее время занимаются в счастливой комнате «номер 13»? Правильно, никакого. Это просто не их собачье дело.       От движений языка хочется не то спрятаться, не то отдаться полностью. Беря в рот член, Исаги начинает двигаться, задавая удобный ему темп. Привыкнув, берет глубже, помогая рукой и постепенно наращивая движение. Не особо умело, но Куроне и этого достаточно, чтоб забыться в собственных стонах. Исаги же ухмыляется и выпустив довольный вздох, пускает вибрацию. Свободной рукой он стер слюну, стекающую по подбородку.       На долго Рандзе не хватило, он кончил с особенно громким стоном, который, кажется, слышало всё общежитие. И как теперь в глаза одногруппникам смотреть-то?       Отодвинувшись, Исаги вытер капли спермы со своего лица, непонятно откуда взявшейся, салфеткой. Снова усмехнувшись (в который раз за вечер?), он кинул пару таких же, кажется, ушедшему из этого мира, Куроне, направляясь в сторону душа.       — На, и не сиди на холодном, простудишься.       — Какая забота. Исаги-кун, мне кажется, ты немного перестарался.       — Возможно, прости.       — Люблю тебя.       — И я тебя.