666 ZZXX

Хлопок. Громкий и противно режущий слух, заставляющий вздрогнуть и крепко сжать кулаки. Одно осознание того, какую силу приложили для того, чтобы дверь едва ли не оторвалась с петель, в следствии чего по периметру прошёлся звук мощного хлопка, заставляет страх оббежать все тело. Однако она не останавливается. Продолжает идти гордой походкой, зная, что ее совсем скоро догонят. — Я сказал, стой. Ну и что с того, что он сказал. Она тоже ему сто раз говорила — он не послушал, она тоже не будет. 1:1. Хваса сегодня одета в каблуки и красное платье длины миди, что божественно подчеркивает все достоинства ее фигуры, на которую многие мужчины и женщины засматриваются. Это его и бесит, и радует одновременно. Он слишком ревнив, чтобы спокойно относиться к чужим голодным взглядам, что будто вылизывают ее силуэт, но и понимает, что все они в проигрыше, им можно только смотреть на неё, в то время, как она полностью принадлежит лишь ему одному. Девушка идёт быстрее. Цокот ее каблуков раздражает обоих. Длинные волнистые волосы раскачиваются при походке от бедра, и их хочется намотать на кулак, а потом… Не успевает она ухватиться за ручку двери, как ее с силой тянут на себя за руку и ведут в сторону, подальше от чужих глаз, которые стопроцентно провожают их до тех пор, пока они окончательно не скрываются. Он прижимает ее своим телом к стене настолько сильно, что спиной чувствует каждую малейшую неровность идеально ровной стены, и держит за подбородок, но она упрямо отворачивает голову. Не смотрит на него, только потому что он использует не всю силу. Намджун разобьёт себе голову, но больно ей не сделает. Он усмехается и говорит ей низким голосом в самое ухо: — Как же ты меня заебала, — желваки играют на лице, зубы скрипят от злости. — Да пошёл ты, — пытается вырваться, но Ким полностью обездвиживает собой, — я тебя предупреждала. Я говорила, что в один прекрасный день взорвусь. Ты сам виноват. — Да? — ужасно бесится, да так, что еле удаётся держать себя в руках. Ее хочется искромсать, сломать, превратить в пыль. А ещё хорошенько отодрать. — А не ты ли флиртовала с тем хмырем, так предлагала ему себя! — Значит тебе можно трахать других, а я должна ждать тебя, как рабыня? Намджун правда пытается не убить ее. Это просто невозможно, когда она так провоцирует. Чертовка. — Посмотри на меня, — не сжимает сильно ее подбородок, решая дать ей возможность самой повернуть голову. Хваса не торопится. — Посмотри на меня! — повышает голос, смешивая тон с рычанием, а девушка вздрагивает. Только не от испуга. Он немного добавляет сил и заставляет посмотреть на себя. — Я трахаю только тебя. — Ох, я сейчас расплачусь. — Помолчи, — лбом её лба касается, — тебе, кажется, пора вправить мозги. — Себе вправь, — ей удаётся ударить его коленкой в пах. Он злобно шипит, полностью готовый ее прихлопнуть, но резко рвёт ее платье спереди, позволяя ткани свисать вниз и целовать прохладному воздуху ее обнаженный живот и все, что ниже. — Псих конченный. — Заткнись. — Не буду! Попробуй заткнуть меня, — бросает вызов, гордо вздёрнув подбородок, и тут же проигрывает, замолчав: он проникнул под нижнее белье, пальцами собирая влажность. Она закусывает губу и откидывает голову назад. Намджун чувствует своё превосходство над ней и ухмыляется, не прекращая движения пальцев. — Заткнул. Впрочем, как и всегда, малыш. — Скотина, — с выдохом, когда он активнее проводит по чувствительному месту. — Нечестно играешь, — руки, до этого отталкивающие его от себя, теперь крепко сжимают его накаченную шею. — Но тебе это нравится. Всегда нравилось. Хваса молчит, ибо да, нравится. Такой Намджун сводит ее с ума. Злой, потому что она съела все мозги, еле сдерживающий себя, чтобы не навредить ей, и такой горячий. У Хвасы сильный для девушки характер, властный и упрямый, но Намджун ещё хуже. Он не представляет никакой угрозы её свободе, потому что уважает её личное пространство, но умеет оставлять последнее слово за собой. Этот баланс в их отношениях нравится каждому из двоих. Намджун кусает ее подбородок, иногда проглатывает её глухие стоны и двигает в ней пальцами, пока она купается в наслаждении и отдаётся ему полностью. — Намджун, — тянет последнюю гласную. — Тебе хорошо? Девушка упрямо заставляет себя не издавать ни звука, но Намджун и без слов понимает, как ей хорошо. Голова откинута назад, зубы кусают нижнюю губу. — Смог бы тот хрен сделать тебе так же хорошо, м? — теперь кусает ушко. — Проверю, потом скаж… — речь ее обрывается, ибо Ким резко прекращает свои действия. Хваса открывает глаза и видит перед собой разъяренного мужчину, что сейчас напоминает огромного быка, который вот-вот сорвётся и разорвёт на части. Она заставляет себя не улыбаться, потому что ей опять удалось вывести его из себя. Впрочем, как и всегда. Это легко. Зная о том, какой он ревнивый, Хвасе не составляет труда играть с его нервами. Она свободолюбивая, он принимает это только из-за того, что сильно любит, и сдерживает свою собственническую натуру. Хваса не терпит его замашки с ревностью, но что поделать, если иногда хочется. Намджун скрипит зубами, грубо поднимает ее на руки и несётся к припаркованному чёрному джипу. Он снимает с блокировки свой дорогой Инфинити, что выпущен в ограниченных количествах, садит ее на переднее пассажирское, садится за своё и уезжает с заведения, куда они были приглашены на приём. По дороге, по которой они едут, девушка понимает, что они едут в особняк. Она смотрит на своего жениха, а тот смотрит только вперёд. Челюсти сжаты, как и руки на руле, и молчит. Страшно злой. Поэтому и гонит, как бешеный. На встречной полосе появляется дорожная автоинспекция, но кто они такие, чтобы читать правила дорожного движения хозяину дорогого и редкого внедорожника с номером 666 ZZXX. Весь свет знает, кто такой Ким Намджун. Его боятся, его уважают, его боготворят, но всё-таки больше первое. Ким своим взглядом ставит всех на колени; он никогда не кричит, ровно говорит низким голосом, и этого достаточно, чтобы по-настоящему напугаться. Ни одна душа не смеет сказать что-то против, дышать без его разрешения, глаза на него поднимать, за исключением той, ради которой он готов бросить целый мир. Намджун не может обращаться с ней так, как со всеми, он особенно нежно относится к ней, а девушка этим пользуется. Она правда часто капает ему на нервы, зная, что Намджун не навредит. Они оба знают, что Хваса это делает, чтобы позабавиться, привлечь его итак повышенное к ней внимание, но сейчас она понимает, что переборщила. Хваса привстает, поворачивается к нему, опирается на колени, обнимает его сбоку и шепчет на ухо: — Извини, я была плохой, — гладит его грудную клетку, царапая сквозь рубашку длинными и острыми ногтями. — Я правда плохо себя вела. Накажешь плохую мокрую девочку? — кусает мочку уха. — Выпорю, — рычит он и сворачивает к дому. Они входят в дом, целуясь, как в последний раз. Хваса висит на нем, вовсе не жалея брендовую рубашку, сдирает её с его крепких плеч, бёдрами крепче обхватив его пояс. Он кидает её на диван в гостиной, и только тогда они перестают целоваться. Хваса тут же удобно располагается, согинает ноги в коленях, ждёт его, готовится к тому, что сейчас Намджун хорошенько её отлюбит, но тот без слов уходит в спальню, не откликаясь на её зов. Все понятно, он обиделся. Такое бывает крайне редко, но если и случается, то правда серьезно. Хваса вину свою признаёт, оттого и не обижается в ответ за то, что жених обижен на неё, а идёт следом в спальню. Намджуна в комнате нет, но зато слышен шум воды в душевой. Так даже лучше. Он всегда долго моется, значит у неё достаточно времени. Хваса, накинув на изодранное платье банный халат, спускается вниз, просит горничную принести пакет из машины, а затем отпускает её домой. Этой ночью должно быть никого из посторонних. Распаковав, девушка смотрит на безумно красивое белье и улыбается, представляя реакцию Намджуна. Надо же как всё совпало: Хваса перед самым началом приема купила себе красивейший набор нижнего белья, но и подумать не могла, что наденет его сегодня же. Она быстро переодевается, перед зеркалом пальцами расчесывая длинные волнистые волосы, а вышедший из душа Ким проходит мимо в гардеробную, будто бы и не заметил её. Хваса лишь про себя усмехается. «Ну ладно, Ким Намджун. Сейчас я так извиняться буду, что будешь потом упрашивать меня, чтобы я тебя так всегда обижала». Намджун выходит из гардеробной в одних штанах, и сразу же начинает литься тихая музыка из колонок. — Присядь сюда, — указывает на стул Хваса. — Извиняться буду. Намджун молча садится на стул и с ухмылкой смотрит на невесту, ждёт её действий. Хваса ему его же ухмылку возвращает, медленно шагая и руками проводя по своему телу. Тело, обтянутое в чёрную кожу, потрясающе. На ней чёрный кожаный комплект и такие же кожаные подтяжки, держащие чулки в крупную сетку. Белье идеально подчеркивает её грудь, талию и бёдра. На самом деле, Намджун еле сдержался, когда проходил мимо девушки, ведь любимая задница, покачивающаяся из стороны в сторону, пока она поправляла свои волосы, срывала крышу. Фигура Хвасы всегда взрывает его голову, ведь в ней собраны все его фетиши. Намджуну никогда не нравились худые, он любит пышные формы, чтобы можно было ухватиться. Он точно выиграл эту жизнь раз ему досталась такая невеста с потрясающим телосложением. В меру упитанная, с изящными изгибами, сумасводящими бёдрами и задницей, в общем все, как надо. Его невеста, одетая в простую одежду, опускает все рычаги, а тут при таком наряде, Намджун искренне не понимает, как держится, как не нападает на неё, словно обезумевшее животное. Хваса радует его своим бельём не в первый раз, но каждый раз, как первый. Да и ранее кожи не было. Она, красиво выгибаясь, опускается на колени, после приняв позу кошки, и ползёт к нему, не отрывая с мужчины глаз. Перед Намджуном самая настоящая ведьма, колдунья, нечисть, кто угодно, но точно не человек, ведь Ким полностью под её властью, ведомый ею. — Тебе нельзя вставать, — предупреждает она перед тем, как развернуться к нему спиной и выгнуться ещё сильнее в спине, демонстрируя такой желанный вид для мужского взгляда. Она под ритм опускает таз, затем поднимает, при каждом движении покачивая ягодицами. Когда наступает определенный момент в песне, Хваса задерживает поднятый таз в воздухе и крутит задницей, и вместе с её попой крутятся и глаза Намджуна. Он едва ли не задыхается от восторга. Ким точно не думал, что она будет танцевать для него, делая такие движения, от которых крышу срывает. В брюках слишком тесно, но он сдерживает себя. Дальше будет ещё интереснее, ещё жарче. Хваса, поднявшись, идёт к нему и садится на колени своего мужчины, Намджун тут же хватает её за талию и зарывается носом в её ключицы. Девушка немного привстает, чтобы вжать лицо жениха в свою грудь, до которой полностью дотронуться мешает бюстгальтер. Намджун буквально издаёт рык и слегка прикусывает кожу, руками всё сильнее сжимая ягодицы. Хваса двигается под музыку, нарочно задевая бугорок на его штанах. Ким подходит к краю. Девушка это понимает и, вместо того, чтобы отдаться ему, тем самым сделав хорошо и для себя, и для него, встаёт и оказывается позади него. Опускает свои ладони на его плечи, спускается ниже и позволяет своим волосам щекотать его шею. Проводит по грудным мышцам, прессу, немного царапает и в считанные секунды оказывается перед ним. Поворачивается к нему спиной, выпячивает попку, наклоняет корпус вперёд и медленно опускается, дотрагиваясь рукой до своих ног. Эта картина окончательно сводит Намджуна с ума. Хваса будто затылком видит его плотоядный взгляд и делает движение вправо и влево — он слюни пускает. Хваса медленно поднимается, ладонью проводя по ягодицам и разворачивается. Затем вновь опускается с раздвинутыми коленями, задерживается в таком положении, улыбается взгляду мужчины, знает, что ему нравится, и ложится на пол, переворачивается на спину вертикально. Следующее её движение подводит обоих к финишу. Она, прижав спину к полу и опираясь на ноги, поднимает задницу и проводит рукой по промежности, не ожидая, что Намджун сорвётся. По плану девушка должна была потанцевать ещё, но видно не судьба. Намджун подлетает к ней, словно ужаленный, и, оставив её одну ногу между своих двух, а вторую прижав к своему левому бедру, вгрызается в девичьи губы. Он сильно возбуждён, на ласку нет времени. Даже на кровать их обоих не перемещает, раздевает прямо на полу. — Ты же не кончишь раньше меня? — ухмыляется она, нарочно задирая. Свободной ногой проводит по его ноге. — Сомневаешься в моей силе? — шею кусает. — Дышишь так прерывисто, будто вот-вот кончишь. Неужели я тебя так завела? — Теперь всегда будешь так просить прощения, — говорит он и входит в неё, сразу же начиная движение. — Размечтался, — прерываясь на стоны, говорит она, дыша ему прямо в ухо. — Мы оба знаем, что ты тоже виноват, но в этот раз я пошла на уступку. Ещё раз опустишь взгляд на чужую жопу, я до смерти зацарапаю ту девку, которая заигрывала с тобой, а потом выколю глаза и тебе. Будешь знать, как через чур мило улыбаться всяким сучкам. Ах, — резко вскрикивает Хваса из-за слишком глубокого и резкого толчка. Намджун видно рассердился её словам, поэтому и решил проучить, но слегка не рассчитал силу. — Намджун, больно, — тихим голосом хрипит она, зажмуриваясь, и невольно выпускает слезу. — Малыш, — тут же сожалеет мужчина, понимая, что сделал ей по-настоящему больно. Идиот. — Малыш, прости, — ртом ловит вытекающие слёзы, а после целует в губы, — извини, родная. Извини. Искренне извиняется, сожалея о сделанном. Через поцелуй передаёт извинение, поглаживает по талии, к бёдрам спускается, шею нюхает, носом о её линию челюсти трется. В ней не двигается, боится ещё больнее сделать, всё лицо аккуратными поцелуями покрывает, тело оглаживает. — Двигайся уже, — притворно хмурится и в следующую секунду не может сдержать стон удовольствия. Ей нравится, когда Намджун особенно нежен. Такое бывает не всегда, но когда бывает, душа точно покидает тело. Она приобнимает его за плечи и сильнее прижимает жениха ближе, растворяясь вместе с ним в моменте, который сносит крышу обоим. — Люблю тебя, — говорит ей Намджун, оставляя следы на шее, — сильно. А ей ведь большего не надо. Пусть Намджун всегда говорит ей о своей любви, пусть рядом будет, а она его злить и придумывать несуществующее, создавая тысячи причин для ссор, которые всегда приводят к признанию. Это последнее намджуновское «сильно» до сих пор эхом в голове отдаётся, на её душе цветы порождает, улыбку вызывает. — Ты же знаешь, что мне кроме тебя никто не нужен. — Знаю, но напоминай мне об этом чаще, — сама его целует, — иначе я с ума сойду. Так люблю тебя. Но я не перестану злить тебя, так и знай. — Каждый выражает любовь по-своему, — улыбается Намджун, двигаясь внутри неё так, что она едва ли с Землёй не прощается. Он резко принимает сидячее положение, чему девушка даже рада. Она мгновенно реагирует и, заставив его упасть на спину и сжав его руки по сторонам от его головы, вплотную прижимается к его прессу и глубоко целует. Её волосы падают ему на лицо, щекочут, она одной рукой их отбрасывает и, всё так же целуя, двигается на члене, взяв под свой контроль процесс. Намджун сам подарил ей короткую власть, теперь сам же её отбирает, перемещая руки обратно на их законное место — задницу и выбирая свой ритм. В постели вести может только он. Хваса не может быть против. Ей нравится ему подчинятся, потому что ей нравится сильный и местами грубый Ким Намджун, единственный у кого получается противостоять её тяжелому характеру. — Люблю, — говорит она, приближаясь к пику. Воздух кончается. Перед глазами миллионы вспышек. Комната наполняется частыми охами. — Люблю, — хрипит он низко, следом за ней ныряя в блаженство. Оба часто дышат. — Ещё хочу, — говорит ему Хваса спустя минут пять, поглаживая по волосам улёгшегося на девичье тело Намджуна. Тот весь подбирается, радостно облизываясь. И откуда у него столько сил и энергии? — Но я не хочу на полу. Спина болит. — Перемещу нас на кровать, а потом хочу взять тебя у стены. Если ты будешь в состоянии, то потом испробуем кухонный стол. Я тебе спать сегодня не дам. — Тогда завтра меня с работы отпросишь. Боюсь, на утро я с кровати не встану, — его в щеку целует, пока он несёт её на второй этаж. — Будь моя воля, ты бы вообще не работала, — с надеждой в её глаза смотрит Намджун. — Не начинай, лучше отжарь меня, — девушка его губу кусает, за что получает укус в ответ и шлепок по заднице. — Ты все ещё стесняешься сказать «трахни меня», — смеётся Ким, укладывая свою невесту на черную постель, — но не переживай, я всё итак выполню, душа моя.