Виварий/Vivarium

Чин-чин. В голове звенят бокалы. Чин-чин. Один шот, другой, это не она, это многоликая толпа, что стоит у барной стойки, хохочет и пьёт. Чин-чин. Все такие красивые, весёлые, и ей тоже хочется танцевать, и она танцует. Ей для этого даже не надо накидываться. Ева поднимает руки над головой, жмурится и отдаётся ритмам музыки, они огибают её тело, она вся оптекаемая, податливая, и люди вокруг неё такие же, и они все двигаются под музыку. Зал живёт своей жизнью. Атмосфера праздника усиливается многократно при мысли, что завтра выходной, а сегодня самый лучший день в году — у Евы день рождения. И она подпрыгивает, хлопает в ладоши и с головой уходит в опьяняющее счастье. Ей выпала карта родиться двадцать четвёртого декабря, в праздник всех праздников: пока все вокруг отплясывают во имя Санты и его помощников, Ева празднует Рождество — своё и того крутого парня, родившегося две тысячи лет назад. Чин-чин за всех счастливых людей в этот час! Хочется, чтобы этот вечер не заканчивался никогда, хочется быть частью праздника как можно дольше. Не успевает закончиться одна песня — начинается другая, и толпа неустанно двигается, и Ева вместе со всеми. Ей жарко, ей так хорошо! Светомузыка бодрит и не даёт остановиться. Голова кругом! Когда включается дым-машина, люди преисполняются ещё большим счастьем. Ноги утопают в молочных клубах, и Еве тоже радостно. Чин-чин! Дым растёт, ползёт вверх по ногам, клубится, лазерные цветные лучи тают в нём, и это кажется волшебством. Туманное море достигает плеч, и это уже океан. Туманный Альбион в четырёх стенах огромного зала. Ещё немного, и туманные волны захлестнут всех. И люди тонут, кашляют, стонут, но из-за музыки их воплей не слышно. Сквозь едва прозрачный дым проступают изувеченные страхом лица. Девушка рядом с Евой кричит и рвёт на себе волосы, кто-то падает, и многоликая толпа топчет несчастного. Еве плохо, она не может дышать. Задыхается и хватается за горло. Вокруг всё искажается, Ева находит барную стойку и, будто в полной темноте, двигается на ощупь. Хочется вдохнуть глубоко-глубоко, не хватает воздуха, горло горит. Тело становится то лёгким, невесомым, то тяжёлым. Она сползает на пол, но тут же поднимается обратно. Кажется, она оглохла. Ева ничего не слышит. Оборачивается — и не видит никого. Опускает глаза вниз — под ногами копошатся люди, извиваются, будто змеи. Она переступает через них, запинается, падает. Встаёт. Снова запинается. Но всё равно идёт дальше. Хрипит. С трудом проталкивает воздух — то, что от него осталось, — в лёгкие. Ева не понимает, в сознании она или уже нет. Даже когда наконец выбирается на улицу и сгибается пополам от удушающего сухого кашля, никто не торопится ей на помощь. Остро-сладкий привкус во рту сменяется металлическим, голова такая… словно катающийся шар по кругу. Ева протягивает руку, не в силах различить что или кто перед ней, она даже не понимает, жива ли она сама. Или это тот самый ад, которым пугают грешников? Она снова заходится в кашле, захлёбывается им, сипит, падает на колени и пытается ползти. Вечер. Снег. Асфальт. Всё смешалось, не различить ни неба, ни земли. Кто-то подхватывает Еву под руку и тянет наверх, женский голос отчитывает её: — Что же ты так напилась? Её всё ещё удерживают. Кажется. Кто-то говорит: — Тут недалеко фельдшерский пункт, надо отвести её туда. — Нет там уже никакого фельдшерского пункта, там сейчас соцкабинет психологии, — спорит кто-то. — А вроде им только кабинет один отдали, а пункт остался на месте. Ева задыхается. Ноги уже не держат её, ей очень плохо. Перед глазами темень. Когда она открывает глаза в следующий раз, то снова слышит голоса. Молодая девушка куда-то её ведёт, а Ева уже не может держать голову, ей всё ещё нечем дышать. — Ложись сюда, — откуда-то из темноты говорит девушка. Вдох-выдох, вдох-выдох. Хрип. *** — Что там у тебя? — из соседнего кабинета выглянул Стив, медбрат, и, жуя бутерброд, кивнул на лежащую девушку на кушетке. Лин рылась в ящике стола. — Девушке плохо, задыхается. Вызывай «скорую»! Стив быстро достал из кармана халата телефон, набрал «скорую» и сообщил адрес и состояние девушки. Просил поторопиться, так как ей совсем худо. — Может, доктора Крейна позвать? Может, он что-то сможет сделать до приезда «скорой»? Лин покачала головой. — Не знаю… Наверное… Хотя он нам потом точно сделает выговор, она же не наш пациент. Когда его дежурство, он вечно всех отшивает, кто приходит не за психпомощью. Стив, решив не трогать лишний раз врача до приезда «скорой», стал рыться в ящике медицинского шкафа, бормоча себе под нос: «Может, у нас есть кислородная маска?» Всё-таки тут до недавнего времени располагался социальный фельдшерский пункт. — Где же эта скорая? — сетовала Лин, поглядывая в окно. Дверь в кабинет открылась, и вошедший мужчина строго спросил: — Хелен! Стивен! Долго я вас буду ещё ждать? Что у вас тут происходит? Лин обернулась и пояснила: — Девушка в очень тяжёлом состоянии, задыхается, мы вызвали «скорую» и ищем кислородную маску. — Стивен, посмотри, есть ли в ящике беродуал, — не менее строго сказал мужчина, подошёл к кушетке и проверил пульс девушки. Лин и Стивен переглянулись. Парень ещё раз порылся и достал коробочку. — Нашёл! Вот! Он её мужчине. — Дайте со стола стетоскоп, — потребовал мужчина. Лин быстро взяла стетоскоп и передала его. — Вот, держите, доктор Крейн. Мужчина забрал из рук Стива ингалятор, вставил его в рот девушке и дождался следующего тяжёлого вдоха. И вместе с ним пшикнул лекарство. Затем вставил оливы в уши, поправил дужки и, отодвинув полу платья на запахе, приложил акустическую головку к её груди. На глазах бледная кожа девушки начала понемногу розоветь. — Что встали? Выходите кто-нибудь встречать «скорую», — повесив на шею стетоскоп, велел доктор Крейн. Лин и Стивен снова переглянулись. И свалился же этот молодой врач на их головы! Кто-то пожаловался на его непрофессиональное общение с родственниками пациентов в Аркхеме, и судебный отдел назначил ему наказание в виде дополнительных дежурств в социальном кабинете по оказанию психологической помощи. Крейн, заступив две недели назад на первую смену, сразу же дал понять, что он недоволен таким положением дел. А Стив и Лин уловили посыл: бесплатный труд, даже во благо общества, этому доктору не по душе. Мимо окон пронеслась скорая, а следом — полиция. Ни одна из машин не остановилась около здания. — Я заполню карту, а вы, как девчонка оклемается, дождитесь «скорую» и передайте им её. И больше никого не принимайте, мне нужно отлучиться. Спорить с доктором Крейном себе дороже, и Лин кивнула. Стив принёс из соседнего кабинета новую карту, положил её перед Крейном на стол и ушёл на улицу, накинув куртку. Девушка тем временем немного оклемалась, по крайней мере, дышала уже ровнее, не хрипела и не хваталась в страшном удушье за горло. — Мисс, как вас зовут? — спросила Лин. А девушка что-то бормочет, Лин наклоняется к ней, прислушивается, пожимает плечами. — Ну что там? — устало спрашивает доктор Крейн и нетерпеливо потирает переносицу, потом поправляет очки. — Бормочет, чтобы вызвали «скорую»… — Скажи ей, что уже вызвали, — доктор Крейн очень недоволен. Лин вздыхает. — Бормочет, что она из клуба «Парадайз» и что там, кажется, что-то случилось, — Лин не знает, верить девушке или нет — та всё ещё в бреду. — Что? — спросил удивлённо доктор Крейн. Он поднялся из-за стола, дошёл до девушки и приподнял её веки. Затем взял руку и проверил пульс, снова проверил её глаза. — Стивен! — позвал он парня, и Стив появляется в просвете входной двери. — Скажи «скорой», когда приедет, что уже всё в порядке… — Да она ж ещё бледная, — перебил Стив, кивнув на девчонку. Доктор Крейн посмотрел на него так, что Стив пожалел не только о своих словах, но и о своём рождении вообще. Парень что-то буркнул и скрылся за дверями, а Лин, которая тоже хотела сказать про недостаточное здоровье девушки, прикусила язык. С чего вообще доктор Крейн так озаботился здоровьем мимопроходимки? Он их пачками гнал взашей, каждого второго называя чуть ли не наркоманом, а тут вдруг… вот. Подставил стул к кушетке, сел, достал из кармана блокнот и стал в него что-то записывать, будто ему правда не всё равно на эту девчонку. Иногда проверял её глаза, приподнимая веки, один раз пощёлкал перед лицом пальцами, проверяя реакцию. Она не сразу, но повернула голову на звук, приоткрыла глаза, посмотрела на пальцы, закрыла глаза и снова повернула голову набок. Сонная, видно, что ей нездоровилось ещё. Ей бы и правда в больницу, отлежалась бы ночь, а утром, если всё ничего, её отпустили бы на все четыре стороны. — Хелен, — обратился к Лин доктор Крейн, — принеси ключи от машины с моего стола. Лин, ничего не понимая, пожала плечами и принесла ключи из соседнего кабинета. Девушка всё ещё была в полубессознательном состоянии, на вопросы доктора Крейна не отвечала, не всегда даже реагировала на них и на него. Мимо окна снова проехала скорая, не остановившись. — Неужели «скорые» едут к «Парадайз»? Интересно, что там случилось? Лин сунула руки в карманы и проводила взглядом ещё одну машину с мигалками. — Что бы ни случилось, справятся без нас. Доктор Крейн снял халат, унёс его в кабинет и повесил в шкаф, а вернулся с курткой. Лин, помня, что он хотел куда-то отлучиться, посмотрела на девушку. — Вызвать ей такси? — уточнила Лин. — Нет, я отвезу её в больницу сам, — доктор Крейн помог девушке сесть, а когда попробовал поднять её на ноги, голова у неё завалилась вперёд, и волосы свесились. Пришлось доктору сунуть ключи от машины в карман, а девушку подхватить и взять на руки. Он что, вдруг за пару минут стал добряком? Ему вдруг стало не наплевать на всех вокруг? Доктор Крейн толкнул ногой входную дверь и вышел с девушкой на руках на улицу. Стив, всё ещё ожидавший скорую, проводил его ошалевшим взглядом, а потом заглянул к Лин и шёпотом спросил: — Это точно наш доктор Крейн? Лин так же ошарашенно ответила: — Не уверена. А потом, помолчав, добавила: — Может, у него бешенство? Бешеные лисы же становятся обманчиво ручными, может, и наш доктор Крейн… того… Меж тем доктор Крейн, усадив девушку на переднем сиденье и пристегнув её ремнём, вернулся к дверям. — Хватит болтать! Дождитесь «скорую» и закройте кабинет. Хелен! Найди журнал лекарств и внеси туда беродуал, завтра я распишусь за него. Когда он ушёл обратно к машине и сел в неё, Лин фыркнула: — А нет, всё у него как обычно.