Электрум

Какузу просканировал новоприбывшего незрячими люминесцирующими глазами, наконец, отвлекаясь от пересчитывания в уме полученных денег за последнюю миссию. Орочимару. В книге Бинго за него была назначена не маленькая цена, как и за всех присутствующих здесь, но зацепило его даже не это, а знакомый отголосок, тоненьким шлейфом тянувшийся следом за змееподобным. Драгоценный отголосок, забыть о котором через столько лет ему не позволит жадность, составляющая практически всю его сущность. - Итак, позвольте вам представить, знаменитый змеиный санин Орочимару из Конохи, - Пэйн, все такой же до омерзения полумертвый, напоминающий прежний ад, что зубы крошились от желания его уничтожить, представил новичка. - Кто согласен быть его напарником? Сасори, возможно... - У меня никого нет, - Прохрипел, как ржавым металлом по стеклу, наслаждаясь кровью бывшего "напарника", впитывающейся в черные нити из его руки. Слабак, даже ответить ничего не смог, не зря он не запомнил даже его имени. - Какузу, сколько раз можно тебя просить так не делать, - Пэйн укоризненно покачал головой, вглядываясь своими мертвыми глазами в его. Так мерзко, что сдержать атаку получилось с огромным трудом, но сейчас важен был лишь этот... Орочимару. - Как интересно, - прошипел коноховский выкормыш, горящими глазами следя за последними каплями крови из уже остывающего трупа. - Но какая растрата ресурсов... Какузу его проигнорировал, любуясь знакомыми драгоценными искорками в очаге чакры своей новой жертвы. Он даже отпустил немного Цвета из искореженного, чужого Сердца, надеясь хоть на какую-то реакцию, но ее не было - змееныш ничего не видел. Это становилось интереснее. Что он сделал такого, раз его невеста отметила его? Она никогда не доверяла безумцам. Собрание рассосалось само собой, подтвердив его право на этого человека, что немного умерило его жажду убийства - приятно, когда твоему мнению подчиняются сильнейшие, которых ты в любой момент можешь убить... Ради этого действительно стоит жить в этом раю. - Итак, как вы встретились? - Оставшись с новым напарником наедине, он тут же приступил к допросу, двигая нитями в такт своему дыханию. - Ты не мог ее забыть, это невозможно. Золотые глаза и серебряные волосы, легкая и хрупкая, мягкая, драгоценная... Ее горло так приятно было сжимать в руках и чувствовать, как ее Цвет медленно переходит в тебя... Ну? Вспоминай! - Никогда не встречал такую, - отозвался настолько флегматично, что можно было и поверить. Вот только его Серебро всколыхнулось, слишком мудрое, чтобы не понять, слишком жадное, чтобы забыть... Младенец. Личинка человека со смешными розовыми завитушками на голове и внимательными зелеными глазами, что видели, действительно видели! Он ее нашел. - Если соврал, я тебя убью, - Какузу хмыкнул, уже вычеркивая змееныша из списка живых, как не представляющего из себя ничего полезного, кроме денег за труп. Напоследок окинув Орочимару блеклыми зрачками, запоминая каждую любимую и ненавистную искорку, он шуншином переместился в свою комнату в подземельях Акацуки, развалившись на кровати. Своего первого имени он не помнил, да и не хотел - зачем вспоминать то слабое, ничтожное существо, которым он был? Тогда он верил в заповеди, верил Братьям, что оказался в раю, послушно кормил свою Сестру... Пока две мятежницы его не разрушили, собравшись возвыситься, превознося свою Истину выше привычной Правды. Остальные не верили, что это возможно, запретив даже думать о возможности существования чего-то выше и лучше, но он не стал себя ограничивать столь узкими рамками - эти идиоты отрицали все, что не могли понять, даже Золото, в честь которого не воспели ни единой молитвы, для них словно не существовало. Ооо, он был умнее, всегда был умнее всех их вместе взятых! Его первая дарованная Сестра, милейшая Невеста, одна из старейших, так же стала задумываться о побеге тогда, даже пример мятежниц, низвергнутых в Кошмар и проклятых на становление Братьями, ее не остановил. Аре, его нежная воительница, Пурпур и Золото, стала копить свой второй Цвет, искренне уверенная, что он так же слеп, как и остальные. Вот только его глаза не были застланы догмами и не были закрыты мертвым железом - он самолично содрал его вместе с плотью. Она кричала, как же она кричала тогда! Какузу до сих пор помнит тот вкус "несуществующего" Цвета, скользящего по его нерве, переполняющего Сердца, вырванные из девичьей груди с таким огромным наслаждением и с еще большим наслаждением впаянные в его полумертвое тело. Именно тогда он понял разницу между полумертвыми Братьями и полуживыми Сестрами, несправедливую, слишком большую лишь из-за места их рождения... Тогда он не смог побороть свою жадность и похоть, пожирая ее, вырывая одно Сердце за другим - она раскрыла целых четыре самостоятельно, наполнив их сладким Золотом! Аре погибла, а он, нарушивший табу, убивший свою Невесту, был низвергнут в Кошмар, где провел практически вечность - время там текло еще медленнее, чем в промежутке, ведь Цвета в их аду практически не существовало. Но заветы, которым слепо следовали Братья, в какой-то мере спасли его, так что он им даже немного благодарен. Он возвысился вновь, уже как Колдун, подобрав себе наиболее подходящее имя и напичкав свое тело еще большей грудой железа, чтобы смаковать Цвет медленно и незаметно, скрывая его количество даже от себе подобных. Завет не соврал - у возвысившегося повторно автоматически прощались все грехи, более того, он считался чуть ли не святым, что смог раскаяться и вернуться в рай. Прекрасный статус, что даровал ему новую Сестру вне очереди, в честь него, бывшего убийцы, даже устроили праздник! Как он тогда смеялся, сжимая тоненькое горло его новорожденной Невесты, по своей детской наивности смотрящей на промежуток с искренней любовью. Да, любовь - пусть он и не понимал Золото так же, как и остальные, но он мог наслаждаться им больше, чем кто бы то ни был. Эле, его драгоценная Эле, была просто кладезью этого Цвета! С ее рождением в течении долгих циклов его рождалось достаточно много, чтобы кормить сестричку и раскрыть ее Сердца. Четыре, не более, чтобы пташка не упорхнула вверх и не оставила его одного... чтобы вырвать их друг за другом, наслаждаясь пиром, а после вновь наполнить ее Цветом. Самое прекрасное, что только могло быть, из-за чего он действительно стал считать это место раем - его не трогали. Он был неприкосновенным, святым, чистейшим из всех, и пока жива Эле, покарать его не могли, ограничиваясь лишь укоризненными монологами Патриарха и попытками поговорить Китобоя, что был таким же "особенным", возвысившимся дважды, но слабым и сочувствующим Сестрам, отказавшимся казнить свою первую Невесту-мятежницу. Идиоты, все они идиоты. Эле была прекрасна, холодно-равнодушная и одновременно заботливо-сентиментальная, умудряющаяся незаметно для всех поддерживать своих Сестер, напуганных Цветом, приходящим с каждым циклом все меньше и меньше по их странной связи, о которой другие Братья лишь догадывались. Она была мудра, не кричала от боли и не вырывалась из его рук, распаляя еще больше, как когда-то Аре, не лишая его разума в экстазе, от того она и жила, его маленькая, охраняемая ото всех драгоценность. Пока не пришел он. Остальные сразу признали в нем нового Брата, но он сразу почуял неладное - новенький смотрел на Промежуток равнодушными холодными глазами, в которых плескалось Золото, совсем как у его Сестры. Откуда у несмышленыша может быть такое сокровище, откуда он мог вообще знать о его существовании? В нем не было ни мертвого железа, ни чужих Сердец, ооо, все было намного хуже - Сестры сами отдавали ему оберегаемые Сердца, он же наполнял их Цветом, рисовал им, общался без голоса - никто не слышал от него ни слова, словно был ближе к милым Невестам, а не их надзирателям. Какузу-Колдун терпел, пока новенький не лез к его Эле, даже получал некое извращенное наслаждение от беспокойства других, не понимающих, откуда в их Сестрах берется лишний Цвет, откуда в их глазах блестит надежда и изредка мелькают улыбки на лицах... Понимал лишь Монгольфьер, но этот слабак добровольно отошел на второй план, никак не мешая своей Оле общаться с чужаком. Но вскоре... Чужак добрался и до его Сестры, заполняя ее Сердца доверху. Сначала ему даже нравилась их игра, практически безграничный, неиссякаемый Цвет, сосудом для которого стала его милая Эле, без единой затраты с его стороны. Он даже думал, что чужак - златоглазый, как звали его видящие Сестры, его понимает, раз постоянно обрекает ее на муки, зная, что он придет и вырвет все раскрытые Сердца, но у этого подонка были свои планы. Он желал развратить его Сестру, забрать ее себе, слиться с ней в единое и возвысить ее, прорвав тургор Промежутка. Он и был этим Промежутком. Первая пришедшая мысль - уничтожить ее, выпить до дна, смакуя по капле, мучая, чтобы эта вечно-безразличная мерзкая девчонка вскрикнула хоть раз от боли! Но она всегда была полна Цветом и вместить все в себя за один раз Колдун просто не мог, слишком мало Сердец у него было, слишком легок металл в его теле. Он копил, даже вырвав одно у Сестры из теплицы, бесконтрольной и поэтому доступной, только чтобы узнать, что этот чужак начал геноцид. Он был восхищен им, без устали убивающем, разрывающем не слабых голодных Сестер, а покрытых железом Братьев, таких грозных ранее и таких беззащитных перед ним, настоящая феерия смерти в этом полумертвом Промежутке! Кто, как не душа этого Предела мог убить неживых? Колдун радовался, выпивал Цвет, который златоглазый уже просто не мог поглотить, скрупулезно и жадно разливая его по чужим Сердцам, что нашел и отобрал, о количестве которых не мог мечтать ни один из ему подобных, он готовился к Прорыву. Да, пришлось потратить больше половины, симулируя свою смерть, отдавая ровно столько, сколько и сильнейший из Братьев, чтобы не создать ни единого подозрения у собственного создателя, чтобы было время выждать начала конца... И он настал. Как он и думал, чужак выбрал именно его Эле, похожую на него, как близнец, особенно этими безразлично-любящими золотыми глазами. В тот момент он даже облизал губы длинным, гнилым языком от предвкушения - что бы вытворила его мудрая, миролюбивая Сестренка, умей она убивать? Была бы такой же холодной и безжалостной, как создатель, или же рыдала золотыми слезами над каждым убитым? О, он хотел это видеть, как она, хрупкая и ранимая, что сожмешь и растает, со своей неизменной улыбкой перерезает кому-то горло... Как он резал оставшихся Сестер, чтобы направиться следом за этими двумя по еще не исчезнувшему мосту. Накопленного Цвета как раз хватало. Вот только выше их не было. Столько ярости он в жизни не испытывал, воя искалеченной глоткой на пустынной улице ночного города, раздирая горло ногтями от боли каждого вздоха, сотрясаясь от впервые забившегося Сердца - всех Сердец - в теле, чувствуя, как утекает Цвет из нервы. Но в Пределе было много Цвета и много Сердец, он же, изначально немертвый, мог жить очень, очень долго, с трудом поддаваясь бурному потоку Лазури. Странные сооружения, машины, непонятные люди и та, что плакалась Сестрам еще в Промежутке - Находка, пришедшая из Предела еще выше, знающая путь дальше. Ему оставалось только одно, то, что он умел лучше всего - убивать. Сначала он был слаб, разрывая похожих на Сестер существ - их звали детьми и молодыми девушками. У них было лишь одно Сердце, зато у каждого оно было полным Цвета до краев, заглушая его безграничный голод и жадность, отсрочивая смерть Находки, прикованной железными цепями к железной же кровати на каком-то заброшенном чердаке, иногда, чисто ради развлечения, наполняемой им Цветом, чтобы тут же вырвать раскрытые Сердца. Она кричала, она всегда кричала и молила, напоминая об ошибке, совершенной с Аре - но сейчас он не мог так легко сорваться и убить свой ключ дальше, к его собственности, украденной буквально из под носа. Милая-милая Находка, лишь с ним она поняла, что такое боль, за что и благодарила его сорванными связками и содранными ногтями. Ему не надо было ни есть, ни спать в привычном понимании людей этого Предела, ведь они и служили ему источником энергии, в своих глупых газетенках называя его каннибалом и серийным маньяком, чьей отличительной чертой были именно вырванные сердца. Еще одна отрада, как он читал эти незнакомые буквы, что видел пару раз лишь в покоях Эле, рыдающей Находке, его новой Сестре и Невесте, которую рвало и трясло в судорогах от описываемых и явно преуменьшенных зверствах, записанных на его счет. Колдун копил Цвет и жил в свое удовольствие, захлебываясь в наслаждении, а когда чувствовал, что очередное Сердце буквально распирает, то просто выходил на улицу за следующим. Прекрасный Рай! Но выше значит лучше, не так ли? В один день его нашли, смешные человечки в одинаковой одежде, все твердящие свое "руки вверх" и "отойди от девушки"... Такие смешные, такие слабые, такие вкусные... Находка умоляла их уйти, убежать и спастись, но они были слишком глухими, чтобы слышать ее голос, слишком слепыми, чтобы видеть его облик. Погибли они за секунду от его железных нитей, соединявших разрозненные части тела в одно, хотя кто-то, стоит отдать ему должное, успел выпустить пару снарядов из своего смешного мертвого пистолетика, который без Цвета не мог нанести никакого урона. Как же его нареченная Сестра тогда рыдала, впервые увидев кровь местных! Увы, но нужно было уходить, пока она совсем не сошла с ума, превратившись в бесполезный овощ, что могло случиться буквально в каждую секунду. Тогда он, едва сдерживая себя, чтобы не убить ее, стал наполнять свою путеводную звезду Цветом, не удержавшись от маленькой шалости, используя как можно больше Пурпура и Сирени, но увы, они были враждебными только Эле. Знак прорыва Находка нарисовала сама, то ли из-за оставшейся наивности, то ли из-за надежды на освобождение от него, но нежным уговором она поддалась практически сразу, выпуская его в свой Предел. Или же нет? Момент перехода он запомнил очень отчетливо, на контрасте с его первым, прошедшим мимо сознания. Была одна Сестра, имя которой он уже и не помнил, что была уверена - если есть Пределы по Вертикали, они должны быть и по Горизонтали. Сейчас он в этом убедился, вглядываясь в мириады светящихся, живых Пределов, что раскинулись перед ним, словно демонстрируя себя, соблазняя и предрекая самих себя на смерть. Увы, во всем этом многообразии найти след Эле он не мог, какой бы она не была драгоценной, но даже ее сияние меркло на фоне всех этих звезд. Вот только Создателя найти он все же мог, как никак, является его частью, его Кошмаром... Радость Находки, понявшей, что в ее Предел Колдун не собирается, резко сменилась отчаянием, стоило ей почувствовать, как из груди выдирают все Сердца за раз - живой она больше была не нужна. В следующее мгновенье он открыл глаза уже в совершенно ином Пределе, намного более насыщенном и прекрасном, чем тот, со смешными слабыми человечками. Здесь первое, что он увидел - кровь. Поле боя, на котором убивали и умирали сотни, приняло его, как родного сына. Первое, что он понял - его Сердца слишком слабы, слишком малы... Первый умерший послужил отличной заменой и отправной точкой его величия. Шли времена клановых войн, полное раздолье для такого, как он, даже присоединение к деревне служило не ограничением, а ступенькой, неким ориентиром, чтобы не потеряться в этом Пределе и найти их. Ее. То, что принадлежит Какузу - именно так его назвали из-за слишком иной точки зрения на все, должно принадлежать только ему. Но ее нигде не было. Почти восемьдесят лет, более точно он не скажет, привычка считать все появилась у него несколько позже, он искал тот мельчайших след, что и дернул его выбрать именно этот мир... Наконец, он дождался - немертвому не трудно ждать, тем более такой долгожданный сюрприз, как не просто прорыв любимой Сестренки, но целая ее реинкарнация в смертную. Интересно, а сейчас она будет кричать от боли, если наполнить ее Пурпуром и вырвать Сердца?

***

- Саааакура-чан! Как ты думаешь, мы попадем в один класс? А? А? - Блондин в смешном оранжевом костюме оживленно прыгал вокруг небольшой группы детей, которых уверенно мог назвать друзьями. - Распределяют по силе, теме. - Хмыкнул Саске, хотевший привычно потереть лоб, но тут же отдернувший пальцы, стоило им наткнуться на стекло очков. -Тц! Где ты их откопал вообще? - Это нам вместо повязок шиноби, пока не закончим Академию! - Наруто улыбнулся во все тридцать два, исполняя какой-то замысловатый танец, радостно оглядывая свою "команду". - Мы круты! - То есть мне это носить целых пять лет? Ни за что! - Ино, повязавшая очки наподобие ободка, сморщила носик от негодования, но увидев умоляющий взгляд Наруто и невозмутимый Саске, тут же смягчилась. - Ну, если только иногда я смогу их снимать... С тем же кимоно на праздник их же не оденешь! Верно, Сакура? Сакура..? - Верно, - девочка вяло улыбнулась в ответ, рефлекторно потрогав свои очки, что Ино повязала ей так же, как себе и Хинате. Странное предчувствие чего-то недоброго, больного и отвратительного, чего-то давным давно забытого, охватило ее, вот только окружающие явно не собирались давать ей время подумать, постоянно тормоша и отвлекая. - Время пролетит очень быстро, и не заметишь, как будешь скучать по школьным временам. По ее мнению, Лазурь действительно с каждым днем текла все быстрее и быстрее, ускоряя свой и без того не медленный ход, словно боялась куда-то не успеть, и это пугало, все же в легкомыслии этот Цвет замечен никогда не был. Два года пролетели слишком незаметно, отпечатавшись лишь легким золотистыми узорами на лице, едва различимыми, из-за слишком большого количества Золота, прошедшего по ее Нерве. Такое было у малышки Оле, чья мечтательная Сирень разукрасила ей все лицо, да и у разнузданной Ире Янтарь окрасила веки. Как заметил Наруто, они появились еще раньше, но показывались лишь во внутреннем мире, сейчас же "побочный эффект" потихоньку стал пробираться в реальность. - Харуно-химе, все, как вы и говорили! - Распихав ближайших людей под их недовольные возгласы, впрочем, тут же извинившись перед всеми глубоким поклоном и громогласным "извиняюсь!", перед ней выскочил Синохара, за которым несмело шагали и остальные учащиеся второго корпуса. - Нас всех пригласили в Академию! Харуно-химе, я вас лю... - Распределение началось, пошли, - хмуро зыркнув на замершего гражданского, всюду снующего за Сакурой, разве что в госпиталь его не пускали, Саске подтолкнул своих ко входу. В любви розоволосой успели признаться уже пара человек, она же, по наивности душевной, отвечала всем так же и недоумевала в итоге, что от нее ждут и почему дерутся между собой, на что сам Саске уже устал набивать фейспалмы. Единственный "бескровный" выход, который он нашел - вот так вот уводить от темы, постоянно обещая себе поговорить с ней потом. Не смотря на раздражающего Наруто, Учиха был с ним солидарен - он и так остался в деревне один, не считая мелюзги, за которую отвечал головой, так что остаться одному еще и на долгие года не хотелось, а заканчивать раньше ему строго-настрого запретили, чтобы не привлекать внимания... Как и пользоваться шаринганом, гордо сверкающим двумя томое - первый появился в момент "гибели" брата, второй при передаче цвета от мамы, единственной, кто мог принять пурпур отца. Будь иначе и взыграй в нем гордыня, что сможет выдержать всю силу главы клана, то просто комой он бы не отделался. - Ну же, в очередь! Имя, клан, затем кладете руку на этот шар! Ты, шумный, иди первым! - Усатый дед, явно старше хокаге, ткнул узловатым пальцем в нос явно этого не ожидавшего Узумаки. - Ээ, я! То есть я? То есть да! Узумаки Наруто! Из клана... Узумаки? - Напрочь растерявшийся блондин под десятками взглядов едва не перевернул стойку с круглым, матовым камнем, похожим на обсидиан, засветившимся тускло-голубым только от одного его присутствия. - Он светится! Сакура-чан, смотри, я крут? - S-класс, - недовольно пожевав губу, провозгласил дед, что-то чиркая в своем свитке. - Следующий! - Учиха Саске, - окинув распорядителя презрительным взглядом, черноволосый торжественно водрузил ладонь на шар под дружный восторженный вздох девчонок. Хмыкнул, посмотрев на надувшегося Наруто. - Сакура, смотри, я крут? - S-класс! - Росчерк в блокноте стал более резким. - Как же напряжно... Нара Шикамару. Сакура, смотри, я крут? - Даже не дождавшись вердикта от деда, Шикамару покосился на флегматично кивнувшую розоволосую, прищурив один глаз. - Ахах, это же почти как на удачу! Лобастая, ты наш талисман! - Ино, легко выпорхнувшая уже под вздохи мужской половины, изящно положила руку. - Сакура, смотри, я крута? Нервничающие детишки засмеялись, сбрасывая напряжение, когда после "волшебной фразы" Яманака ожидаемо попала в высший класс. Теперь каждый, даже если и не рассчитывал на что-то выше В, со смехом поминал несчастную Харуно, ни капли не расстраиваясь из-за более низкого ранга. - Харуно Сакура, безклановая. - Под ожидающие взгляды и вырывающиеся смешки сама девочка была выпихнута вне очереди под грозные нахмуренные брови старика. - А-класс! - Неправильно, - зеленые глаза холодно прищурились, смотря без малейшего страха в наливающиеся кровью глаза деда. Не будь это так важно, она бы легко приняла и это, но все друзья поступили в S, ожидая и ее. Шар работал очень однобоко, слушая лишь Лазурь из Сердца в солнечном сплетении и напрочь игнорируя то, что она специально заполнила этим Цветом, немного больше и левее, когда решила стать шиноби. - Ты будешь со мной спорить, мерзавка? Да я войну прошел! Таких выскочек, как ты, убивают первыми! Тебе же чакры на сильные техники не хватит, твой максимум это чунин! Знай свое место, девчонка! - Забрызгав слюной всех окружающих, старик вскочил с места, привлекая взгляды к протезу вместо ноги. - Брат рассказывал, что есть и другие способы. - Как бы невзначай заметил Саске в никуда, давя усмешку при виде воспрянувшего духом Наруто. - Да-да, бывает, если контроль сильный, он может и не показать! - Поддакнула Ино, тоже посмеиваясь с блондина, в этот момент ставшего похожим на бездомного котенка. - А Сакура-сан ирьенин, - едва слышно подтвердила Хината, тут же спрятавшись в тени глубокомысленно закивавшего Чоуджи. - Проклятье! Лови! - В девочку швырнули еще один шарик, но поменьше, легко умещающийся в ладони. - Если умеешь чакру направлять, то вперед, если нет, то маршем в А-класс! Шарик был красивым, в отличии от темного камня-стекла, он сверкал словно бриллиантовой крошкой на белом фоне. Залюбовавшись, напрочь игнорируя вновь закипающего деда, Сакура перелила сначала маленькое Сердце, что служило для всех очагом, заставив шарик сиять нежно-голубым под ехидный оскал старика, после, почти без остановки, и второе лазурное Сердце, аккуратно держа в ладошках уже небольшое голубое солнышко под дружное "Сакура-чан, смотри, ты крута!"