Порча на счастье

Это утро проходило по классике. Будильник, сборы в школу, пара сигарет, метро, холл, класс. Из уроков сегодня вообще хрень непонятная какая-то. Первым история, потом алгебра, два русских, физра, география. "Ну хоть на физре отосплюсь" — радостно подумал Антон, решительно перешагивая порог класса истории. Он в тайне радовался, что сегодня нет английского, ведь Шастун не до конца понимал, как ему вести себя с учителем. Вроде, тот пытается помочь и даже рассказал свою нелегкую историю, но что-то останавливало Антона, в его попытках довериться Попову. Но об этом он подумает позже, ведь учитель истории уже зашёл в класс. Пройдя за свою парту, Антон не удосужился даже учебники вытащить из рюкзака. Он просто бросил его на соседний стул, плюхнулся на второй и положил голову на сгиб локтя, показывая всем, что не намерен сейчас разговаривать. Через пару минут пришел сосед по парте, про которого Антон, признаться, полностью забыл. Он поднял голову только тогда, когда его легонько похлопали по плечу. Одноклассник взглядом указал на портфель Антона на его стуле, и тот без лишних слов убрал его, снова рухнув на стол. Прозвенел звонок. Он означал начало каторги Антона. Учитель ебал класс во все щели своей историей. Он не хотел слышать о том, что ребятам, которые не сдают его предмет, не нужно столько нагрузки. Решив просто игнорировать учителя, Антон положил свою голову обратно и попытался успокоиться. Спустя ровно сорок минут, прозвенел спасительный звонок. Весь класс, чуть ли не с визгами от счастья, вылетел в коридор. На них даже не косились, понимая, как трудно и скучно одновременно им было на истории. Антон спокойно шел по коридору, пытаясь смириться с тем, что сейчас такая ненавистная им алгебра. Ее вела старая женщина, и Антон удивлялся, почему она еще не рассыпалась от времени. Ее никто не спрашивал, но вид математички был лет на восемьдесят. Погрузившись в свои мысли с головой, Антон даже не сразу заметил Позова, подошедшего к нему. Поэтому, аж подскочил от неожиданности, когда на его плечо легла чья-то рука. — Антон, — сказал Дима, ожидая, когда одноклассник обратит на него внимание. — у нас алгебру отменили. Заболела старуха, — Антон хмыкнул в ответ на столь точное обзывательство для учительницы. — вот я пришел спросить. Ты что делать этот час будешь? — спросил он, а после того, как Антон неуверенно пожал плечами предложил — может, сходим куда-нибудь погуляем? Признаться, Позов не рассчитывал на положительный ответ, но посчитал нужным просто попытаться. Казалось, Антон задумался. Хотя нет. Он просто стоял и охреневал. Его сейчас... Что? Позвали гулять?! Пиздец. Дима по своему растолковал молчание Антона, по этому и сказал: — Да не волнуйся, Антон. Мы успеем вернуться. Антон не мог выдавить из себя ни слова поэтому, просто молча кивнул. И вот, они уже идут по улице. Дима отвлекся на минуту, отправляя кому-то сообщение, но Антону, в принципе, было плевать на это. Он просто шел, вдыхая свежий осенний воздух и наслаждаясь минутой спокойствия. После одной, удачно подкинутой Димой темы, одноклассники начали довольно увлеченно обсуждать что-то. Если посмотреть со стороны, то может показаться, что они знакомы уже давно, ведь их разговор был таким простым и непринужденным, что обоим было очень комфортно. Антон чувствовал, как толстый слой льда, которы он выстраивал вокруг своего сердца годами, начал потихоньку таять и рушиться. Спустя полчаса веселых бесед по поводу и без, было принято решение возвращаться в школу. Гулянки это, конечно хорошо, но перспектива пропускать урок своего классного была довольно опасна. Уже на обратном пути Антон понял, что впервые после смерти Лёши он по-настоящему улыбнулся. Не натянуто или хищно, как он делал это обычно, а искренне, без капли поддельности. Он не знал как, но Дима определенно смог поднять Шастуну настроение. И плевать, что достаточно было Антону один раз пересечься глазами с этими синими омутами, которые принадлежали его учителю английского, как настроение Шастуна могло упасть ниже плинтуса, главное, жить в этом моменте и не смотреть на будущее. На остальных уроках Антон откровенно спал, даже не скрываясь. И если Павел Алексеевич, учитель русского, реагировал более-менее нормально, понимая, как Антону сейчас нужен покой, то вот географичка не хотела мириться с тем, что на ее уроках кто-то халтурит. Она была относительно молода (если, конечно, тридцать три можно назвать возрастом молодых), но слишком требовательна. Никто не спорит, как учитель она очень умная и способная, но как человек полная параша. "У меня иногда создавалось ощущение, что она только и ищет повод, чтобы выгнать кого-нибудь с урока." — обиженно подумал Шастун. Впрочем, он не сильно расстроился. Если учитывать, что это последний урок, то Антон со спокойной душой может идти домой. Но у судьбы, видимо, были немного другие планы, и Антон понял это, когда сзади его окликнули: — Шастун! — услышав этот голос, Антон готов был выкинуться из окна, но делать нечего, надо было снять абсолютно все эмоции с лица, спокойно развернуться и посмотреть в эти омуты. Пересилив себя, ученик повернулся на голос и как можно спокойнее сказал: — Да, Арсений Сергеевич. — А ты чего не на уроке? — учитель задал самый логичный вопрос. Решив, что врать бесполезно и небезопасно, Антон решил сказать правду: — Меня выгнали. В свое оправдание скажу, что географичка — неуравновешенная психушка, которая так и ищет повод сократить количество учеников, пребывающих на ее уроке. — Так, Шастун. — строго сказал Попов. — Во первых, нельзя так говорить про преподавателя. Во вторых... — он на секунду задумался. — Пошли. — безо всяких объяснений он схватил тонкое запястье ученика, а у того не было ни сил, ни желания вырываться. Только когда они зашли в кабинет, Шастун решил спросить: — А зачем, собственно, вы привели меня сюда? — Помогать мне будешь. — абсолютно серьёзно сказал Попов и показал рукой на стол с кучей бумаг. На вопросительный взгляд ученика он ответил: — Тебя выгнали с урока, и я не знаю за что, но считай, что это исправительные работы. Мне одному тут сидеть до вечера, а с тобой справимся за пару часов. От этого заявления глаза Антона полезли на лоб. Только представьте, два часа! Это неимоверно много. Поэтому, Антон начал отнекиваться: — Арсений Сергеевич, я не могу остаться. — увидев вопросительный взгляд учителя, начал пояснять — мне сегодня на вечернюю смену, я не могу не прийти. — Точно, я в прошлый раз забыл уточнить. Ты работаешь что ли? — после утвердительного кивка Антона, начало вырисовываться много других вопросов. — А... — Попов не договорил, вспоминая историю жизни Шастуна. Но Антон, видимо, понял, какой вопрос хотел задать учитель. Шастун резко погрустнел и низко опустил голову. — Блин, Антон, прости, пожалуйста. Я реально сглупил, когда сказал это. От удивления Антон резко поднял голову. Перед ним сейчас... Извиняются? Это что-то новенькое. Обычно его либо ругают, либо обличают, либо показывают полное равнодушие в его сторону. А это абсолютно новое и непонятное чувство. Антон бросил мимолетный взгляд на чуть приоткрытую дверь, и в его больную голову пришла, как по-началу казалось, гениальная идея. Попов, заметивший этот взгляд, тут же сказал: — Даже не ду... Но Антон его не дослушал, так как уже со всех ног бежал по коридору. Он понимал, что это было глупым решением, но ничего не мог с собой поделать. У него действительно не было ни желания, ни времени сидеть с учителем и перебирать скучные бумаги. Он понимал, что завтра, возможно, надо будет ответить за этот поступок. Но это проблема завтрашнего дня, а жить надо сегодняшним.