Бессердечный

Утро начинается с пинка в бок. Он несильный и не обидный. Чего ещё должен ожидать раб, когда хозяин застаёт его спящим? Перед глазами полы чёрного плаща и ноги в кожаных сапогах. Взгляд раба покорно скользит по длинным ногам, любуясь каждой линией, очерчивает каждую мышцу, немного задерживается в паховой области и с сожалением переходит на пояс, к которому всегда пристёгнут одноручный меч. Мысленно обвив талию, а потом и восхитительный торс, в плену узкой рубашки, раб, наконец добирается до изящной шеи с россыпью родинок, и задрав голову, сталкивается глаза в глаза с хозяином. Он готов смотреть в эти глаза бесконечно, как колдун в свой хрустальный шар. Но всё с точностью, до наоборот. Его хозяин — маг, а Джон — рабочий инструмент в его занятиях магией. — Хватит пялиться. Вставай. Сегодня мне нужны твои слёзы. Шерлок Бессердечный бросает эту фразу мимоходом. — Идём со мной, Джон. Джон спокоен. Он всегда подчиняется действиям Шерлока, молча и не сопротивляясь. Словно ему безразлично всё, что его ожидает. Джон давно простил Шерлоку всю боль и безжалостные пытки, на которые тот смотрит всегда с равнодушием. Взгляд его холодных, кристально чистых серых глаз, завораживает. Мало, кто может смотреть в светлый омут, где молчит тьма. Этот маг одним своим видом вызывает страх и отвращение. Нет, его лицо не было уродливо или искажено демоническим влиянием от занятия чёрной магией, хоть и носило его отпечаток. Высокий и изящный, худой, с бледной кожей. Красивое молодое лицо с рельефными скулами, темными бровями и ресницами, чувственными полными губами. Нежная линия миндалевидных глаз и холодный надменный взгляд, резкий росчерк морщин на лбу. Чёрные шелковистые кудри придавали ему обманчивую романтичность, а тонкие запястья и красивые длинные пальцы с едва розоватыми лунками ногтей — кажущуюся хрупкость. Он был красив, но отталкивал своей необычностью и надменностью. Маг был циничен, и гордился своим превосходством во всём. Он презирал людей вокруг себя, лишь эксплуатируя их. Джон каждый раз видел в стальном блеске глаз отражение своих мучений. Каждый всплеск боли, пронзавшей его скованное цепями тело, летел пульсацией навстречу двум пожирающим огням, чтобы вызвать всплеск жестокого удовольствия в чёрных блестящих зрачках. Прости… Он готов к тому, что скоро будет изрезан сверкающими гранями ритуального ножа. Он может добровольно подставить своё тело под удар, но подмастерья мага раздевают и растягивают его на грубом деревянном столе, чья поверхность отполирована спиной, пропитана потом и кровью Джона за долгие годы неволи. Приковав цепями, его оставляют. Шерлок расставляет в нужном порядке инструменты, заносит над Джоном нож. Вздрагивают от холодных ударов мышцы, спрятанные под бледно-розоватой тонкой кожей. Каждую нервную клеточку бьёт невыносимая боль и перекатывается в мозг. Прости… Джон всегда шепчет «прости», едва первые ростки боли начинают проклёвываться сквозь поры кожи. Тоненькие и слабые, едва увлажнённые только что проступившей кровью, они робко поднимаются, мучимые жаждой и ждут заботливого полива. Порезы растут, кровь стекает по бокам, катится вниз, дрожит и застывает на рёбрах и спине. Прости… «Прости», — опять шепчет Джон, и на ресницах собирается влага, которую Шерлоку так необходимо собрать в длинную узкую колбу с закруглённым концом. У Джона тонкие светлые ресницы, которые подрагивают в такт боли, закрывая яркие, как от огня, вспышки страданий. Брови изгибаются над голубыми глазами, смягчают застывшую покорность и придают взгляду мягкость. «Прости» — Джон представляет мысленно голос Шерлока, которым он просит прощения, за всю боль, за всю жестокость и безразличие. Капли слёз собираются в уголках век, щекотно сбегают по коже. Глаза заволакивает пелена и сквозь разводы влаги, Джон видит радугу. Она переливается, чистая и яркая и стекает в пустой пузырёк. Шерлок запечатывает стекло и уходит, бросив распятого Джона истекать кровью на столе. Солнце садится. Сон, обыкновенный и сладкий, накрывает, успокаивает усталое тело. *** Джон каждый день готов принять всю расплавленную ненависть в себя. Шерлок прижимает его голову к жёсткой поверхности стола, щека затекает, лицевая кость готова треснуть, когда сильные цепкие пальцы фиксируют голову раба, а другая рука засаживает меж его обнажённых ягодиц набухший крепкий член. Внутри хозяйничает боль. Джон стонет, но не от этого. Он мечтает хоть раз отдаться сам: притянуть к себе худое тело, обвить руками, словно лёгким ветром, нежно поцеловать жестокие губы, направить в себя сладкую боль и самому испытать блаженство. Вскоре член в нём становится больше, напряжённее, твёрже, перед самым извержением, натирая набухшей головкой простату. Джон стонет сквозь зубы, мучительно дрожит, треснувшие ногти впиваются в грубое дерево стола. Его разрывает желание кончить. Шерлок кончает, громко шипя, выгибаясь с хищной грацией. Из горла выползают прозрачные змеи заклинаний. Джон знает каждое, испытав их на себе не раз. Шерлок любит обездвижить его тело, разложить на столе, и разрешает подмастерьям насладиться безропотной плотью. Он садится в изголовье, прикрывает лениво веки, и наблюдает за тем, как молодые загорелые бёдра сокрушительно сталкиваются со сливочной податливостью бёдер Джона, сгибая линии колен. Крепкие дублённые подушечки пальцев впиваются в щиколотки. Россыпь чёрно-синих пятен покрывает кожу пыльцой бездушной страсти. Прости… *** Джон никогда не забудет тот день. За ним пришли, чтобы забрать из дома, и продать за долги семьи на невольничьем рынке. Бросив быстрый взгляд на вооруженных людей, он не стал сопротивляться, чтобы не навредить своим близким. Они ни в чём не виноваты, а он молод и вынослив. Его купили сразу же, но надежда обрести хорошего хозяина тут же рухнула в пропасть забвения. Он увидел молодого человека, одарённого безумной красотой и каменным сердцем. Стальной ошейник внезапно разомкнулся, цепь со звоном зазмеилась на землю, и Джон удивлённо уставился на своего обладателя. Тот ещё держал руку поднятой и поманил раба к себе пальцем. Джон последовал туда же, куда пошёл его хозяин. Они сели на двух лошадей, и те неторопливо зацокали по дороге копытами, покачивая шеями в такт шагам. Какое-то время они ехали молча. Джон разглядывал раскинувшейся ландшафт. У него совершенно случайно вырвался вопрос, как будет долог их путь. Хозяин посмотрел на него, Джон запомнил только холодную синюю вспышку и почувствовал, как его челюсти словно сковал лёд. Слёзы боли потекли из глаз, а хозяин удовлетворённо улыбнулся, чёрные зрачки сузились до размера иголочных точек. Тряхнув головой, отчего дерзкие кудри каскадом рухнули на плечи, маг пришпорил своего коня, и вскоре скрылся из вида. Лошадь Джона, неторопливо продолжила хорошо известный ей путь. *** Самонадеянный гордец и одарённый маг. Умное и проницательное бессердечие. Красивая жестокость. Искусная сволочь. Джон дал бы тысячу эпитетов этой гордости и красоте. Он бы шептал всё это на ухо своей любви. Зачем любить того, кто всю жизнь будет считать тебя лишь вещью? Он лишь пользуется им, выжигая боль и узоры из слёз на безропотном теле. Он может зарезать с безразличием на лице, может принести в жертву. Для него, тело Джона — лишь источник энергии, когда отдаёт его на растерзание похотливым и нетерпеливым ученикам. А сам сидит в изголовье распятой жертвы, и незримо пьёт всю боль до капли, вдыхает каждый крик. Их взгляды в этот миг — единое целое. Джону кажется, что он проникает в сознание мага и видит там прекрасного юношу с робкой улыбкой и невозможно ясными хрустальными глазами — отражение неба на Земле. Кожа юноши как жемчужный агат, чиста и светится перламутром. Джон слышит счастливый смех… Никогда им не стать равными. Даже на миг. Джон с тоской смотрит на небо, закусив губу. Зачем его сердцу такое испытание? — Джон не знает, но очень хотел бы узнать! *** Утром, он долго возится в сарае, в поисках молотка и гвоздей, когда на дворе раздаётся страшный шум и яростные крики. Джон выглядывает наружу и видит схватку на мечах: двое неизвестных мужчин атаковали мага. Бросив всё, Джон выбежал и застыл, не зная, что ему делать дальше. Сердце колотилось от предчувствия беды. Один из нападавших заметил его; взмахнул рукой, посылая магический удар. Грудь Джона пронзила боль, и он рухнул без сознания. Солнце светит в правый глаз, ресницы склеились от солёной влаги. Джон приподнимается, озираясь по сторонам. Тишина на дворе. Может, он заснул и ему пригрезились драка и незнакомые люди? Тянет откуда-то дымом. Этот запах тревожит, и Джон поскорее встаёт с земли. Его шатает словно от усталости. Из щелей и окна скособоченного старого сарая, выползает густой жёлтый дым. Джон распахивает дверь и продирается сквозь вонь, на ощупь. Нападавшим удалось обезоружить мага, снять его защиту. Он прикручен к одному из опорных столбов сарая, руки вздёрнуты над головой. Он извивается, тщетно пытаясь освободиться. Его одежда облита чем-то липким, с кудрей капает жёлтая густая субстанция. Джон втягивает носом воздух: пахнет смолой. Пол устлан сеном, нападавшие перевернули тигель, рассыпав угли. Джон закашливается от поднимающегося едкого дыма, делает попытку прикрыть нос рукавом. В стороне он замечает блеск меча и поднимает его. Странная гримаса искажает лицо Шерлока. Приоткрыв разбитые губы, пачкая кровью белый оскал зубов, он хрипло смеётся. Джон чувствует его отчаяние и бессилие. Шерлок в бешенстве, но всё так-же относится к людям с презрением. Он смотрит в глаза своему рабу, усмехается, уверенный, что тот не упустит возможность расквитаться. Он дразняще задирает повыше голову, обнажая горло, выставляя его напоказ: давай же, руби — отомсти мне! Джон замахивается, рубит по натянутым верёвкам. Хватает беззащитного мага и набрасывает холщовый мешок на облитую смолой фигуру, резко обхватывает за талию и взваливает себе на плечо. Вытащив из дыма и огня тело, он неаккуратно бросает тюк с хозяином на землю и слышит стон. Джон довольно улыбается. Это его маленькая месть за презрение. *** Шерлок пьёт вино из горьких трав, и в задумчивости крутит на пальце вновь обретённое кольцо из прозрачнейшего гелиодора, с запечатанным внутри камня защитным заклинанием. От тела и волос всё ещё пахнет смолой, царапая неприятными воспоминаниями. Бессердечный закусывает губы и смотрит на жёлто-оранжевые языки пламени в камине. Вдоль позвоночника внезапно пробегает холодный ветерок, ужас сжимает горло. Он видит, словно наяву, лицо своего раба. Голубые глаза, испуг, решимость, взмах меча… Он обрадовался: лучше умереть с перерезанным горлом, чем сгореть заживо. Джон так странно посмотрел на него, когда Шерлок захотел его наградить… Сон не шёл. Испепелив с дюжину невинных мотыльков, круживших под потолком, Шерлок встал со своего ложа, которое сегодня на удивление казалось жутко неуютным, и вышел во двор. Джон сидит на крыльце дома для слуг и рабов. Он смотрит на звёзды. Шерлок подходит к нему, опускает руку на плечо. Джон вздрагивает. Он оборачивается, поднимает голову и внезапно сталкивается с тихим печальным взглядом мага. — Пойдём со мной. Это не похоже на привычный приказ, но Джон, не колеблясь, повинуется. Шерлок ведёт его в свою спальню. Заставляет присесть. Протягивает бокал с вином. — Пей. Джон подчиняется. Зубы задевают стекло, в воздухе растекается тонкий неловкий звон. Вино слишком терпкое, с бархатной горечью и ароматом полыни. Шерлок опускается рядом. Неожиданно выбивает бокал из рук раба. Летят рубиновые капли. Шерлок притягивает рывком к себе раба. Его поцелуй грубый, эгоистичный. Джон замирает от вспыхнувшего в нём возбуждения. Он готов ко всему, что может с ним случиться, едва их губы разомкнутся. Шерлок останавливается, ловит ладонью затылок Джона, не дав отстраниться. Джон смотрит в серый сумрак глаз мага. Его начинает пугать такая близость. Шерлок берёт его руки в свои, кладёт себе на бёдра. Пальцы Джона словно опустили в кипяток. Не сумев подавить стон, он отводит взгляд. Бархатный голос касается его слуха, чувственные нотки не ускользают от полуоглохшего, полуослепшего происходящим Джона. — Я тебя хочу. Сердце мучительно бьётся, кровь шумит в ушах. Джону предстоит сделать лишь одно движение, и его мечта осуществится. И он протянулся, запустив руку в обожаемые кудри. Они послушно легли на пальцы. Воздух сковал аромат желания, исходивший от Шерлока, закружилась голова… Кудри мягкие и ласковые. Ресницы затрепетали и сомкнулись от смущения, как крылья бабочки. Джон проводит руками по столь желанному атласу кожи, надолго останавливается на выступе скул. Маленькие поцелуи украшают лицо Шерлока россыпью розовых звёздочек. Тот с шумом втягивает воздух и ложится на спину. — Я должен сказать… Джон хмурится. От тихого бархатного голоса по телу теперь бегут мурашки. — Я не изменю свою судьбу ради тебя. Эта ночь будет единственной, как и наша близость. Всё дальнейшее — на твой выбор. Уходи или останешься моим рабом. — А сейчас? — Джону больно и тяжело, кончики пальцев покалывает, в глазах собирается туман. — Сейчас я хочу тебя. И всегда хотел. Прости. Шерлок снимает кольцо. Этот жест говорит Джону о многом: партнёр обнажается перед ним, намеренно ранит свою душу и отдаётся целиком во владения страсти. Без кольца Шерлок уязвим, как и все остальные смертные. Он кладёт его под подушку, приподнимается на локтях и смотрит на Джона. — Ты… хочешь меня? Джон бережно накрывает его губы своими, отвечая на вопрос. ______________________________________________ Их казнят ровно в полдень на широкой городской площади, где собрались празднично одетые представители местной власти и простые горожане. Джон дрожит, боится сейчас больше всего на свете своей неловкости. Они привязаны к столбу, спиной к спине. Двигать руками практически невозможно, их крепко примотали. Джон пробует пошевелить кистями. С трудом тянется, и прикасается к холодным пальцам мага. В ответ они вздрагивают, и в тот же момент, с трепетом обхватывают, делая попытку переплестись. У Джона теплеет внутри от этого жеста. Он с намёком посильнее сжимает ему суставы. Перекатывает между пальцев кольцо, заставляя его тихо замереть на самых кончиках. Шерлок ждёт. К его левой ладони прикасается тяжёлый инородный предмет. Стараясь быть как можно спокойнее, он задерживает дыхание, и пытается попасть безымянным пальцем ровно в круг кольца. Ещё секунда и на фалангу падает груз магической защиты, пуская приятные искорки по всей руке. Шерлок победно улыбается и сжимает пальцы Джона как можно крепче. Он не сбежит без него. — Latio i lande Kheliodor! — кричит Шерлок в тот момент, когда палач втыкает факел огненной головой между пропитанных смолой брёвен.