Если твоё сердце вдруг остановится

— А если моё сердце вдруг остановится, что ты будешь делать? Он останавливается, скрещивает пальцы за спиной и внимательно, с интересом смотрит на своего телохранителя, перекатываясь с пятки на носок и скользя взглядом по очертаниям лица парня напротив. Почему ему в голову вдруг так внезапно пришла идея спросить у Пика это? Мужчина также перестаёт идти, становясь около своего защищаемого, и глядит на него в ответ. Мягко и нежно, словно на собственного только что родившегося ребёнка, и улыбается, ища подходящий ответ среди тысячи вариантов. Выдаёт наилучший попавшийся: — Если твоё сердце вдруг остановится... в его затишье остановится и моё. Они друг для друга были всем. *** Вару в очередной раз норовит что-то украсть с торжественно-огромного стола, накрытого для, буквально, сотни гостей. Сегодня опять встречи у родителей, а парню приходится там присутствовать, ибо "ты же наш единственный сын, как мы без тебя!". Так и хотелось проматерить их и всё высказать прямо в лицо, но, к сожалению, Вару делал это тихо и у себя в голове. Отцу перечить нельзя было. Наказания бывали страшные. И даже Пик тут не поможет. Кстати о нём... куда этот рогатый делся? Зеленоволосый только сейчас почуял отсутствие своего телохранителя. Он осмотрел местность вокруг своего поля зрения - нигде нет излюбленной фиолетовой макушки. Обычно он всегда рядом, вот тут, под боком, рукой подать... или же взять, как любил это делать Вару. Но сейчас он куда запропастился? Парень боялся даже сдвинуться с места, пока не пришли родители, поэтому решил оставаться на месте до прихода Пика. Не мог он на долгое время пропасть, сам ведь клялся присматривать за своим опекаемым постоянно.  За это время Вару пока сворует что-нибудь с огромного стола, где уже были расставлены дорогие и богатые подачки, в виде трёхъярусных тортов, множества куриц и говядин, а также салатов и всего остального прочего. Но то, что больше всего привлекало глаз Остина, было белое вино, которое стояло прямо перед его носом, на середине стола. Оно было родительское, поэтому трогать бутылку и пальцем строго запрещено. К тому же, парню ведь только 16, пить ещё не разрешается. Но, несмотря на все запреты, Вару всё равно иногда позволял себе опробовать глоток-два сладкого напитка.  Итак... в голове парня уже сложился примерный план своих действий, как он будет незаметно лить вино к себе в бокал, как пронесёт его в свою комнату... а может, если удастся, сворует бутылку и допьёт остатки прямо с горлышка... разделяя удовольствие с его телохранителем. О, да, как же давно Вару об этом мечтал... как они с Пиком остались бы только одни в комнате Остина, в кромешной темноте, пили бы с одного горлышка сладкое белое вино и лили друг другу на груди, слизывая остатки, а затем обменивались мокрыми поцелуями... Странные и озабоченные мечты у парня, но как есть. Переходный возраст, хочется новых феерических ощущений с любимым человеком. И особенно хочется любви. Не такой, как у всех. Какой-нибудь сумасшедшей, когда подросток влюблён во взрослого, когда у них не нежность, серенады под окном и гиперопека, а разборки за последнюю каплю шампанского, драки, желательно с исходом где-нибудь на кровати Остина, и просто весёлое времяпровождение, словно с другом, но с которым можно обмениваться поцелуями. В тайне ото всех, это было бы ещё круче. Чтобы когда-нибудь кому-нибудь сказать и получить в ответ реакцию по типу: "да ты чё, серьёзно с ним?! Неее, ты гонишь, чувак!". Было бы реально весело и круто. Но Вару сильно боялся этих чувств. Вдруг он погрязнет в вязкой любви и привязанности, что потом ему будет дико больно расставаться с возлюбленным? А если тот вообще отвергнет парня, как он потом ему в глаза смотреть должен? А что будет, если тот погибнет за Вару? Как он будет нести на себе бремя того, что распрощался с любимым человеком по своей же вине, но всё ещё остаётся любим? Слишком всё сложно и муторно, поэтому Остин пока не планировал никаких смазливых признаний, лишь подавая открытые намёки в формате шуток. Прошло уже порядка пяти минут, а парень до сих пор сидел за столом в гордом одиночестве, лишь наблюдая за бегающими туда-сюда официантами и прислугой. Без Пика и в принципе без людей так скучно... побесить даже некого, ну что за беспредел! Остин уже успел сильно заскучать от пустоты помещения и только захотел поспать на столе, положив руки на стол в качестве подушки, а на них лоб, но не тут то было - спустя буквально минуту его окликают в дверном проёме. Голос Вару узнает из тысячи - это был его обожаемый телохранитель. Такой басистый, строгий, но в то же время такой плавный и мягкий тембр... просто будоражил от кончиков пальцев до макушки, заставляя мурашки бегать бешеными приятными волнами по всему телу. Вару оглянулся назад - Пик уже ждал его там, в дверях. Пулей подскочив из-за стола, Вару ринулся навстречу мужчине, подбегая к тому и становясь рядом уже через пару мгновений. — Что случилось, рогатый? Вместо ответа Пик лишь лукаво улыбнулся и кивнул головой на выход, как бы намекая на какие-то довольно таки приятные новости, но обсуждать их надо явно не здесь. Оба парня вышли из главного зала, где должна была проходить встреча, прикрыли дверь и встали друг на против друга, смотря точно в глаза. Остин обожал такие гляделки, потому что можно было проникнуть в глубину души Пика, найти там спокойствие и блаженство, которое присуще внутреннему миру Вару. Но никак не ему самому - такому вредному эгоисту. Да и очи телохранителя... всегда были какими-то другими, когда он смотрел точно на опекаемого. Более нежными, что ли... ведь эти янтарные драконьи глаза часто олицетворяли холод, строгость и гнев по отношению к другим. — Отличные новости, — наконец начал озвучивать принесённую весть Пик. — Твои родители... я уговорил их на то, чтоб они отпустили тебя с этой встречи. А ещё... — он со звоном начал рыться у себя в кармане, ехидно смотря на плавно меняющееся лицо Вару с заинтересованного на дико довольное. В скоре мужчина достал какой-то ключ и демонстративно показал его Остину. — Это ключ от подсобки, где спрятаны дополнительные бутылки вина и шампанского. Специально для тебя откопал. Ты ведь не хочешь в пустую провести время, пока они будут там веселиться? На морде Вару сейчас были просто все эмоции - и радость, и удивление, и сомнение, и восторг... В итоге Остин тихо запищал, попрыгав на месте, а затем уже кинулся телохранителю на шею, почти что душа его от неописуемой радости. — Боже, Пикуша, ты лучший! — в полголоса произнёс младший, чувствуя крепкие руки у себя на талии и тихий хмык со стороны мужчины, которого крепко обнимал. Задерживаться долго Вару не хотел, поэтому он поспешно отстранился, напоследок чмокнув телохранителя в обе щеки и быстро взяв его за руку, потащив прямиком к кладовке. — Тогда идём, нельзя терять ни минуты! Сзади послышался тихий смешок и спокойное «идём», явно сказанное на выдохе. Пик покорно двигался за Вару, уже нагнав его и идя рядом, не отпуская руки опекаемого. С этого как раз Остин и ловил дикий кайф, поскольку от одного прикосновения до крепкой ладони и пальцев мужчины сразу кружило голову, лучше любого алкоголя. Ох, да, пусть этот вечер и эта ночь запомнятся обоим надолго. Вару уже был полностью настроен. И вот наконец они добираются до кладовки незамеченными, тихо проникают туда, воруют сразу две бутылки - белого вина и шампанского, смеются, пытаясь спрятать краденное куда-то под рубашку Эллингтона, но понимают, что это невозможно.  Остаётся лишь надеяться на то, что их никто не заметит. Благо спальня Остина была близ каморки с запасами. По пути туда парни также остались незамеченными, перед этим вставив ключ в дверь и закрыв её. Мол, ай какой плохой официант или прислуга, забыл такую драгоценную вещь в двери! Особый плюс был в том, что сейчас весь персонал был в главном зале, и по коридорам очень мало кто шастал. Так оба парня проскочили в комнату к Вару, закрывшись там на замок. Остин выдохнул: — Слава богам, пронесли незамеченными... — Согласен, слава богам... — поддержал его Эллингтон, ставя бутылки на стол и снимая сумку и ремень на груди для пистолета, кладя их рядом вместе с оружием, ибо оно слегка неудобно находилось на бедре.  Вару же не включает свет, оборачиваясь к телохранителю и наблюдая за каждым его движением рук, уже представляя, как будет снимать эту ненужную рубашку, медленно расстёгивая каждую пуговицу, любуясь телом мужчины, пока тот целует его шею и ставит свои метки под тихие тягучие стоны младшего... Заметив, что Остин засмотрелся на Пика, тот коротко хмыкнул и подошёл прямиком к опекаемому чуть ли не вплотную, прижимая того к двери и опираясь о неё одной рукой, а другой дотягиваясь до выключателя, нащупывая и нажимая на него, от чего яркий свет слепит глаза Вару и он щурится, вылетая из своих мыслей моментально. Ухмыляется только шире, кладёт свою ладонь на ладонь Пика и вновь опускает переключатель. — Мне больше по душе сидеть в темноте, так что давай оставим это так, — тянет слова Вару, ехидно смотря на телохранителя и не давая ему возможности включить столь ненужный и неприятный верхний свет. — Это приказ, мистер Эллингтон. Он пару секунд молчит, но всё же кивает, не включая и не пререкаясь с защищаемым. Тот довольно лыбится, убирает ладонь с переключателя, что делает и Пик, а затем медленно проводит по груди мужчины снизу вверх, чувствуя, как она вздымается при новом глубоком вздохе. Возбуждает? — Дай угадаю... ты ведь не просто так попросил моих родителей о том, чтобы они отпустили меня со встречи? Да ещё и просто вот так пропустил меня в кладовку, выкрал вместе со мной алкоголь... — с той же ухмылкой Вару привстал на цыпочки, а также уже схватил телохранителя за галстук, чутка притягивая того к себе. Всё равно их носы уже почти соприкоснулись. — Это намёки, верно? Пик вновь не отвечает, щурясь также, как и Остин, медленно кладя руки тому на талию, как бы показывая то, что парень абсолютно прав. Это был идеальный момент и идеальный вечер для того, чтобы провести его вместе со своим возлюбленным. Никого на этаже нет, все заняты и находятся в главном зале, до которого идти... как пешком с Камчатки до Калининграда. Именно сейчас и именно так их никто не должен был услышать, потревожить, а уж тем более помешать затеянному. У обоих было приятное чувство в животе, называемое в простонародье бабочками, которое спускалось и ниже, уже превращаясь в полноценное возбуждение. Они прекрасно понимали друг друга без каких либо слов, поэтому в этот момент - откинув все переживания, смущения и сомнения в помойку - парни наконец смогут побыть только вдвоём. Одни. В тёмной комнате. На одной кровати. Пик аккуратно наклоняется к бледной шее Вару, нежно целует, пока младший запрокидывает голову, закрывает веки и поджимает губы от удовольствия одного соприкосновения чувствительной зоны с губами старшего. Выгибает спину, двигаясь навстречу телохранителю, обхватывает обеими руками его шею, чувствует, как тот задевает эрогенные зоны и ставит неяркие метки... По всему телу Остина проходит волна мурашек, заставляя его резко выдохнуть не без тихого стона. Но не только от этого действия, а от сумасшедшего желания. Пара движений, и они оказываются на кровати в сидячем положении, а то есть Вару на бёдрах Пика. Всё как Остин и хотел - старший продолжает нежно и медленно оставлять засосы на своём опекаемом, а тот спокойно расстёгивает ненужную рубашку своего телохранителя, не стесняясь выдавать тягучие стоны и выдохи наслаждения прямо мужчине на ухо. Как только Вару снимает с Пика верх, кидая его куда-то на пол и проводя ладонями по крепкому торсу Эллингтона до его плеч, старший затягивает Остина в их первый поцелуй. Первый, но уже такой страстный и желанный... Языки переплетаются, создавая общую слюну, тела горят от возбуждения, руки водят туда-сюда по телу партнёра, они всё никак не могут насытиться присутствием чужой кожи на своих ладонях. Слишком жарко, слишком хорошо, слишком мало...