Сны о перьях и смерти

Каждую ночь Резарену снится один и тот же сон. Яркий, радостный, преисполненный давно утраченной надежды на справедливость и искупление. В этом сне он не носит регалии Правой Руки Черного Жреца. Он не скован цепями долга и ответственности перед всей Империей. И даже Песня Света затихает, отступает на границу сознания. Вместо нее Резарен слышит смех. Легкий, искренний смех брата и сестры. Видит их улыбки и знает, что они улыбаются ему. Они… любят его. Вне Тени, окруженный сотнями лживых масок, Резарен почти забывает каково это — любить по-настоящему. Знать, что вот она — часть тебя. Неотъемлемая, как сердце или кровь. Принадлежащая без остатка. Даже Тассия, преданная и теплая, не способна подарить такой любви. В ней всегда остается строптивый дух воина, сомнения в том, что маг способен защитить себя лучше храмовника. Чуждое, южное. И от кого только рыцарь-командор Несса могла этому научиться? Во снах это не столь важно. Тассия — с ее глупыми предупреждениями и щенячьим взглядом — не важна. Ведь они втроем. Они снова семья. Во снах их неизменно окружают белые перья. По залитой светом комнате разбросаны растерзанные подушки. Совсем как в детстве, когда Резарен не слишком умело создавал силовое поле, а Мириам метала ножики в повисшие в воздухе предметы. Подушки, игрушки, всякая мелочь. Мать злилась на них. Резарен без сожаления гонит образ родительницы и потягивается на полу. Она омерзительна ему. Сколько раз он слышал о всепрощении, сколько раз раздирал горло, воспевая милосердие, но сам так и не смог простить. Мать отняла у него самое дорогое. — Не отняла, — шепчет Неб, обнимая Резарена за плечи. Брат холодный, и Резарен невольно дергается в объятиях, но не решается оттолкнуть. Даже такой контакт слишком ценен. — Мы рядом, Рез. «Мы рядом, Рез» — Неб повторяет это каждую ночь. Мириам молчит. Ничего, кроме смеха, от нее не услышишь. Не вытянешь даже заклинанием. Спустя пару тысяч ночей с бегства сестры Резарен почти забывает ее голос. Чем дальше исчезают воспоминания о Мириам, тем громче звучит голос Неба, и тем больше в воздухе летает белых перьев. Признаки почти очевидны, но Резарен не одержим. Он уверен, что за повторяющимися видениями кроется нечто иное. — Почему мы всегда здесь? — спрашивает он у Неба. Пытается изменить окружение — переместить их в сад, в тронный зал, на трибуны Великой Арены в Минратосе, на вершину Серебряного Шпиля. Он хотел бы показать им весь мир. Познакомить с теми, кто разделяет их идеи о равенстве. Дать шанс покинуть этот извечный круг. Но змеи вновь и вновь кусают друг друга за хвосты. — Я хочу прогуляться. Давайте уйдем. Неб останавливает пустые попытки. Качает головой. Мириам замирает на подушках. — Пока что нам придется остаться, — печали в голосе Неба хватило бы, чтобы наполнить море Нокен слезами. Резарен моргает часто, чтобы не заплакать. Чувствует прикосновение холодных пальцев к волосам. Неб вновь его обнимает. Как когда были детьми, и Резарен часто болел. Как в вечер перед Истязанием, не давая свалиться в обморок от волнения. Как не обнимет больше никогда за пределом закольцованного сна. Резарен обнимает в ответ. Цепляется пальцами за грубую ткань туники. Чувствует лишь обжигающий холод и мягкость перьев, летящих откуда-то свысока. У комнаты нет потолка. Вверху только бесконечная бель иллюзорного света. Так откуда берутся перья? Лебяжьи? Гусиные? — Мы можем быть рядом, Рез, — шепчет Неб, отстраняясь. Все-таки плачет, а Резарен понимает, как же ему не хватало жизни в этих глазах. Сейчас брат совсем как раньше. Только по белой тунике растекаются кровавые пятна. — По-настоящему. Не в Тени. Резарен замирает. Все вокруг кажется нестерпимо реальным. Даже Неб обжигает своей теплотой. — Как? — голос не слушается. По-ребячески дрожит от напряжения. Резарен прикусывает язык, пытаясь проснуться, но Тень держит крепко. Значит, этот сон нечто большее, чем наступающее безумие. Хочется рассмеяться, представляя себя со стороны: могущественный магистр, почти Черный Жрец, дрожит в объятьях незнакомого демона. А тот и рад издеваться. Любопытно, личину Неба примерило Отчаяние или все же Желание? — Назови себя, — приказывает Резарен и резко отстраняется. Неб не меняется в лице. Ступает навстречу, грудью упираясь в навершие посоха. Сон резко перестает казаться безмятежным. — Ты помнишь мое имя. Ты сам мне его дал. Неб. — Нет! — Резарен кричит, а пространство вокруг начинает покрываться трещинами, осыпаясь подобно старой фреске. Его мечты — всего лишь старая, всеми забытая фреска в Создателю не нужном городе. Может, стоит прекратить? Отпустить прошлое и стать, наконец, тем, кем его желала воспитать мать? Эти мысли хлещут Резарена, словно он сам — раб. Въедаются в лицо рисунками из соли. Он почти физически ощущает ровные линии затейливого рисунка. Падает на колени, в бессильной ярости пытаясь содрать кожу. Лишь бы не чувствовать больше той боли, что преследовала годами. — Выслушай меня, Рез. Прошу тебя, — Неб садится рядом, поджав под себя колени. — Я знаю, на что ты пошел, чтобы сохранить мое тело. И я благодарен. Но разве тебе самому достаточно этого? Разве ты не хочешь, чтобы мы снова стали семьей? — Сейчас ты станешь убеждать меня, что я всегда желал лишь этого. А одержимость — такая малость, — Резарен едко усмехается. — Я не поведусь на это, демон. — А я не стану тебя убеждать. Просто… — Неб замолкает. Смотрит на сестру. Загребает в ладони комья белых перьев. — Мертвое не всегда должно оставаться мертвым. Я не должен. Мы нужны тебе, Рез. Оба. Черный Жрец обратится к тебе и еще нескольким ученикам с одной просьбой. Убеди его, что именно ты, как никто иной, достоин заняться ее исполнением. И… нужна будет Мириам. Она будет против поначалу, но без крови близнеца ничего не выйдет. — Чем бы ты ни был, я не стану проливать кровь своей сестры в каком-то сомнительном ритуале, — стремясь сбежать от разговора, Резарен подскакивает и идет к Мириам. Пусть она молчит, совсем как Неб в реальности. Пусть она, почти наверняка, лишь плод его воображения. Но с ней ему будет легче спрятаться от духа, пока сон не растает и мерное дыхание Тассии не вернет разум в самое обычное утро. — Исчезни. — Тебе и не придется. Она сама прольет ее. В конце концов, я бы пошел на все ради своего Отражения. Резарен не оборачивается. Закашливается. Что-то странно щекочет в горле. — Вечный круг, Рез. Змеи, пожирающие и возрождающие друг друга. Разорви его. Верни меня и докажи, что смерть обратима. Я буду ждать. Резарен кашляет, выдирает из глотки белые перья в черной, липкой слизи. Где-то над головой, в отливающем золотым светом белесом мареве, победоносно ухает сова.

***

Каждую ночь Резарену снится один и тот же сон. Все повторяется: безмятежные игры, избитые откровения, мольбы и сомнения. Пока однажды он все-таки не сдается.