Chaotic Neutral/Хаотично-нейтральный

Томура с любопытством уставился на монитор, который показывал комнату, в которой находились Бакуго и Мидория. Бакуго забрали из летнего лагеря героев или чем там, блядь, они занимались в лесу, потому что он был злым, сильным и немного глупым, и поэтому, вероятно, его легко было настроить против героев. Мидория — это совсем другая история. Для начала, Тога не должна была приводить Мидорию с собой. Томура, хорошо это или плохо, видел в Мидории Изуку единственного настоящего героя, единственного героя, который хотел помогать людям без разбора, и он хотел позволить ему вырасти, чтобы он мог увидеть перемены, которые мог вызвать такой сильный и сострадательный мальчик. Он также, к лучшему или к худшему, был влюблен в него. Было ли это немного странно — быть двадцатилетним злодеем, влюбленным в героя, которому только что исполнилось восемнадцать? Да, да, так оно и было, но плюсом того, что он был боссом на своей стороне фронта, было то, что никто не мог сказать ему, что он был неправ, чувствуя то, что он чувствовал. Даже Сэнсэй понял это. Сэнсэй наблюдал за Мидорией столько же, сколько и Томура, и пришел к тому же выводу, что мальчик был настоящим героем практически без предубеждений. Он спас бы жизнь убийце, если бы ему представилась такая возможность — и фактически спас. Конечно, сейчас этот парень заперт в Тартаре, но он буквально убил невинного ребенка. Даже Томура думал, что этот парень был пустой тратой жизни, поэтому тот факт, что герой встал между убийцей и этим грубым Старателем и спас ему жизнь, был — удивительным. Сенсей, используя свои способности эмпата, чтобы понять, что Томура на самом деле чувствует к Мидории Изуку, на самом деле улыбнулся — и не одной из тех странных улыбок, от которых у Томуры по спине пробежали мурашки. Подлинное счастье. А затем он поздравил Томуру с его ‘романтическим пробуждением’ — совсем не странная фраза — благодаря кому-то достойному. Кто-то, на кого брат его любимого сэнсэя смотрел бы снизу вверх и восхищался бы. Это было довольно круто, если Томура был честен, получить добро от своего Сенсея, даже если он еще не собирался заниматься этим дерьмом. В любом случае, однако, он не должен был находиться в комнате ожидания в задней части секретной базы Лиги. Итак, там был Мидория, в наручниках, но без средства подавления причуд. Он, очевидно, знал это, он немедленно проверил, и эта зеленая молния промелькнула по его коже, а затем он просто… пожал плечами и остался в наручниках там, где был. Любопытно. Затем Бакуго проснулся, и Томура не был идиотом, он видел спортивный фестиваль — даже герои прибегли к наручникам, перчаткам и кляпу, чтобы заткнуть сопляка, так что Бакуго почти ничего не говорил, но он кричал и пытался, бессмысленно, выбраться из взрывоустойчивой перчатки, которые были прикованы к земле, конец цепи глубоко вмурован в цемент, а Мидория? Что делал Мидория? Смеялся. Он смеялся над Бакуго, и по его лицу текли настоящие слезы. Еще любопытнее. — Тога, ты сказала, что он был… милым, когда ты забирала его из летнего лагеря героев, верно? — Спросил Томура, не отрываясь от монитора. Тога издала довольный мурлыкающий звук. — Я, конечно, сделала это! Там была девушка, Очако-тян, и она была очень милой, и я бы с удовольствием посмотрела, как она истекает кровью, но она назвала меня уродкой! А Изу-тян, ну, он вздохнул, как будто устал от ее дерьма, и сказал ей «заткнуться и держать свои причуды при себе хоть раз в ее чертовой жизни», если точно процитировать его, Шигги-тян. Томура кивнул, все еще не уверенный, кем, черт возьми, на самом деле был Мидория, кроме действительно хорошего и порядочного героя без предрассудков или причуд, разрушающих его добрую душу, потому что как мог мальчик, который был таким добрым, каким всегда казался Мидория, огрызаться на своих одноклассников и смеяться над одним, пока он кричал и, вполне вероятно, боялся за свою жизнь? В этом не было никакого смысла, а Томуре нужны были ответы. — Курогири, иди, сними намордник с взрыво-отродья, а потом иди обратно. Я хочу услышать, что они могут сказать друг другу. Курогири произнес категорическое «да» и сделал, как ему сказали. В ту секунду, когда намордник был снят, Бакуго орал на Мидорию со скоростью мили в минуту. — Деку! Ты тупой бесполезный ублюдок, на тебе даже нет средств подавления причуд! Почему мы все еще здесь, когда ты мог бы вытащить нас отсюда к чертовой матери? Томура повторил фразу «Я не буду стирать его в пыль, пока у меня не будет полной картины» пять раз в голове, когда он почувствовал, что его стакан распадается в его руке, гнев заставил его сжать все пять пальцев вокруг него из-за того, как этот титулованный маленький случай с проблемами управления гневом разговаривал с Мидорией. — Зачем мне это делать, Каччан — Спросил Мидория притворно-смущенным тоном. — Зачем тебе — я понимаю, что ты функционируешь с меньшим количеством мозгов, чем у настоящей блохи под рукой в любой данный момент, но мы буквально в плену на гребаной базе злодеев прямо сейчас, придурок! Мидория покровительственно кивнул, а Даби хихикнул где-то позади Томуры. — Хорошо, и мы герои, так что база злодеев, вероятно, не лучшее место для нас, верно, Деку? — Бакуго зарычал. Мидория наклонил голову. — Ошибаешься, Каччан. — Неправильно — как я, блядь, ошибаюсь, ты на самом деле никчемный, без причуд, идиот?! Томура хмыкнул. Мидория явно не был лишен причуд. Еще раз любопытно. — База злодеев — это именно то, где тебе самое место, ты, подстрекающий к самоубийству придурок. Даби присвистнул. «Ладно, беру свои слова обратно, мне нравится этот парень». Спиннер и Даби неделями спорили о том, интересен Мидория или нет. Очевидно, Спиннер был прав, когда утверждал, что Мидория был настоящим героем, а Даби ошибался, когда утверждал, что Мидория был ложным благодетелем, но Тога также была права, когда она вмешалась и оценила, что он, вероятно, больше, чем все видели на поверхности, казалось. — Какое, черт возьми, мать Тереза блять, это имеет отношение к чему-либо, Деку?! Мидория хмыкнул. — Ну, ты либо умрешь, либо сдашься и присоединишься к ним, а затем умрешь позже, так что я действительно не вижу недостатка в том, чтобы быть здесь, Каччан. Тога ликовала, как будто смотрела спортивную игру, и Мидория выигрывал. — Ты… Подожди, почему я умру, если присоединюсь к ним? Они, блядь, не убьют меня за попытку присоединиться к их… — Я бы дал неделю, прежде чем Даби — прости, Тойя — понял, что ты мини-Старатель, и кремировал тебя на месте. Все повернулись, чтобы посмотреть на Даби, который выглядел на удивление бледным, но ничего не сказал. Значит, Мидория раньше всех понял, кто такой Даби, да? Томура все больше и больше убеждался в том, что, несмотря на то, что он был влюблен в сопляка-героя, он вроде как выбрал самого морально серого и в то же время доброго и умного героя, который только был, казалось. — О боже, это все равно что разговаривать с сумасшедшим. Ладно, какое, черт возьми, отношение «Старатель» имеет ко всему этому? Томура издал болезненный стон от того, насколько глупым на самом деле был светловолосый ребенок. Может быть, в конце концов, он не был таким уж отличным материалом для Лиги. — Вы оба вспыльчивые, жестокие куски дерьма, у которых нет совести, пока победа в пределах видимости? Это только начальное наблюдение, так как я знаю тебя, к сожалению, и я знаю, насколько чертовски травмирован Шото. Вы когда-нибудь пытались убить своего первенца и не понимали, что он присоединился к злодеям с явной целью убить вас? Это действительно уравняло бы вас двоих как близнецов. — Даби, мы поговорим об этом после… — начал Томура, но остановился, когда понял, что Даби выглядит так, будто он пытается не заплакать. Он был злодеем и мудаком, но даже Томура знал, когда нужно оставить кого-то на хрен одного, чтобы они могли сломаться в псевдо-уединении. — Как, черт возьми, ты… они ударили тебя по голове, когда забирали тебя или что-то в этом роде? В твоих словах еще меньше смысла, чем обычно, Деку. — Бакуго на самом деле имел наглость казаться слегка обеспокоенным после того, как потратил свои первые слова, ругая Мидорию без уважительной причины, и Томура все еще периодически напоминал себе, что явно многому можно научиться, слушая их разговор, прежде чем стереть в пыль белокурого сопляка. — Это я, или ты просто перестал обращать внимание на уроки в средней школе, когда твое эго и твоя причуда появились примерно в одно и то же время, и теперь изо всех сил пытаешься следовать элементарной логике из-за этого? Поможет ли вам, если я добавлю громкие звуки к своим объяснениям? — Что ж, у мальчика определенно есть некоторое нахальство, я отдаю ему должное, — прокомментировал Компресс задумчивым тоном. — Деку, я нахуй клянусь, когда я верну свою причуду, ты, блядь, умрешь. — О, о, нет. Каччан собирается взорвать меня. Еще раз. Это ново и креативно, и совсем не повторяется, учитывая, что ты взрывал меня с тех пор, как у тебя появилась возможность это делать, — ответил Мидория ровным, невеселым тоном. — Этот белокурый ребенок - угроза! —Твайс восклицал. Все ждали, что другая его личность возразит ему и каким-то образом похвалит Бакуго, но этого так и не произошло. Очевидно, Бакуго был достаточно мудаком, чтобы обе его стороны согласились с этим. — Я не делал этого с тех пор, как у меня появилась возможность- — Тогда ты все еще делаешь это слишком много, потому что у меня заканчивается торс, который не является рубцовой тканью, — сухо перебил Мидория. Все напряглись при этих словах. Как, черт возьми, парень мог сидеть там и так небрежно говорить о том, что его так часто взрывали, что у него не было неповрежденной кожи? — Ты, лживый маленький засранец, у меня нет- — Хорошо, держись, — вздохнул Мидория, разрывая наручники без… не активируя его причуду. Это совсем не пошло на пользу сердцу Томуры. Он был могущественным злодеем, и его очень привлекал кто-то, кто был столь же могущественным, черт возьми, подайте на него в суд. Плюс, он вроде как хотел просто… наблюдать, как Мидория ломает вещи, которые должны были быть трудными, не потея и не используя свою причуду. Объективно было чертовски круто, что у него был такой уровень силы. Он не стал бы слушать никаких возражений по этому поводу, большое вам спасибо. А потом он снял рубашку, и это тоже не пошло бы на пользу сердцу Томуры, если бы не тот факт, что он не преувеличивал. Вообще. Его тело, от пояса брюк до ключицы, было усеяно шрамами от звездных вспышек, которые были признаком близкого взрыва бомбы. — Дерьмо, — прошипел Даби, и Томура почувствовал, как жар его причуды вспыхнул позади него, но не смог найти в себе силы сказать ему, чтобы он подавил его. Не тогда, когда парень был примерно так же испорчен жестоким обращением с причудами, как и сам Даби. Бакуго впервые за все время промолчал. Мидория не злорадствовал, не подчеркивал тот факт, что он был прав, и он также не встал со стула, на котором сидел, но он снова надел рубашку, к большому разочарованию и благодарности Томуры. Ему было трудно выбирать между тем, чтобы обращать внимание на пресс — милостивый милосердный господь, пресс — и на шрамы, и они вызывали у него очень разные и противоречивые реакции. Было трудно иметь дело с возбуждением и яростью одновременно. — Ты серьезно собираешься просто сидеть там? — Бакуго зашипел, когда Мидория не сделал ни малейшего движения, чтобы освободить его. — Да. — Почему?! — Думай об этом как об эксперименте. — Это эксперимент. — Да. — Прекрати давать мне уклончивые ответы. — Почему? — Это раздражает. — Почему? — Боже мой, этот ребенок такой веселый, — хихикнул Даби. Томура должен был согласиться, наблюдать, как он все больше и больше раздражает блондина, было довольно забавно, если не обращать внимания на ужасающие шрамы по всему его телу. По крайней мере, он забавлял Даби и отвлекал его от того факта, что он больше не мог плакать как нормальный человек, даже если бы захотел. Никому не нравилось, когда он плакал кровью, и меньше всего самому Даби. — Потому что я хочу получить ответ! Что за гребаный эксперимент! — О! Я имею в виду, как долго они все будут наблюдать за нами с помощью этой камеры в углу комнаты, прежде чем поймут, что я просто буду сидеть здесь и наслаждаться тем, как тебя заводят, пока они решают, что с нами делать? А ты как думаешь? Еще около пяти минут? Может быть, меньше теперь, когда я указал на это, но опять же, ты слишком глуп и непостоянен, чтобы на самом деле заткнуться только потому, что у тебя есть аудитория, так что, насколько я тебя знаю, ты просто продолжишь говорить, как будто я ничего не сказал… — О боже мой, заткнись нахуй, Деку! Видишь ли, вот почему я всегда взрывал тебя. Ты слабый, раздражающий, и тебе нужно напомнить о своем месте в жизни, или ты просто продолжаешь, блядь, болтать, забывая, что твое место ниже меня. Ниже всех. — Я говорил вам, ребята, что он просто продолжит говорить, — пропел Мидория, подмигивая в камеру. Томура не стал разбивать стакан, которым Курогири заменил последний, из-за крайнего шока от этого подмигивания. Господи, это было несколько пугающе привлекательное подмигивание. Конечно, может быть, стакан превратился в пыль, потому что он также хотел стереть Бакуго в порошок за то, что он намекал, что Мидория был меньше его, когда все, чем был Бакуго, было агрессивной причудой и отвратительной личностью, но в основном это было гребаное подмигивание. Черт, это было бы плохо для его здоровья, если бы Мидория сделал еще одну смехотворно сексуальную вещь, пока он наблюдал за ним. — О, Шигги-тян, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, мы можем оставить его? Он такой веселый, и, похоже, ложные герои тоже подвели его! — Умоляла Тога с бешеной ухмылкой, в которой была смесь паники и желания защитить. Томура должен был согласиться, казалось, что Мидория Изуку был таким хорошим героем, потому что он знал, что значит нуждаться в нем больше всего на свете, и все же его никогда не спасали и не защищали. Даже сейчас он был регулярно вынужден общаться с кем—то, кто издевался над ним на протяжении большей части их общего детства, что вызывало вопрос — знали ли учителя и игнорировали это, или были глупы и невежественны в этом? Что бы это ни было, они все равно подвели Мидорию, позволив Бакуго вообще работать над тем, чтобы стать профессиональным героем, не говоря уже о том, чтобы позволить ему работать над этим рядом с кем-то, кого он физически и эмоционально оскорбил. — Я не знаю, как насчет того, чтобы оставить его, но мне не нравится заставлять его оставаться в той комнате с мальчиком, который издевался над ним, — прокомментировала Магне, в голосе которой звучал страх за Мидорию. Томура отчасти согласился, он хотел, чтобы они расстались как можно скорее, но он также не мог передавать информацию только потому, что питал слабость к Мидории. Голос в его голове, который звучал подозрительно, как Сэнсэй, напомнил ему, что это было не просто слабое место, и что становилось все яснее и яснее, что у него и Мидории было очень похожее, очень болезненное прошлое, когда люди, которые должны были их спасти, даже не пытались, но он проигнорировал это как он мог и сказал себе, что найдет способ загладить вину перед Мидорией, как только они закончат слушать двух мальчиков. — Как бы мне ни было неприятно это признавать, учитывая то, как он несколько переборщил из-за меня и явно пострадал от своих собственных усилий, я бы предпочел вытащить его оттуда раньше, чем позже. Я бы убил Старателя, если бы у меня был шанс, но это не значит, что я хотел бы сидеть напротив него, когда вокруг никого нет, — прокомментировал Даби немного тише, чем обычно. — Неужели он… Он читает рэп до причудливых рэп-песен? — Недоверчиво спросил Спиннер, привлекая всеобщее внимание обратно к экрану, и да, Мидория Изуку читал рэп до эпохи квирка, к большому неудовольствию Бакуго. Томура собирался рассмеяться, но потом этому сопляку просто пришлось заговорить. — Знаешь, Деку, я хотел бы вернуться в прошлое и не говорить тебе, чтобы ты покончил с собой. Не потому, что я сожалею об этом, а потому, что было бы намного проще, если бы я просто убил тебя сам! — Бакуго завизжал, звуча гораздо более маниакально и бессвязно, чем у любого члена Лиги, кроме Moon fish, и даже для остальной части Лиги Лунная Рыба была несколько тревожной. Мидория только моргнул, глядя на него. — Предполагается, что это каким-то образом должно быть для меня новостью? Бакуго просто взревел, на самом деле ничего не сказав. Мидория закатил глаза и посмотрел в камеру. — Вытащи меня отсюда, пока он не начал кричать слово «сдохни», как будто это его коронная фраза, и я расскажу Тойе, как сильно не похож на их отца Шото, не солгав об этом. Оставь меня здесь, и он сможет поцеловать легкий доступ к своему младшему брату и Ласково попрощаться. — Убери его к чертовой матери из этой комнаты, Шигараки, — прорычал Даби. Томура вздохнул. Как получилось, что похищение двух героев было таким утомительным? — Курогири, уведи милого из комнаты, пожалуйста, — устало приказал он. Как только Курогири стал виден на экране камеры, Даби расслабился. — Милый, да? Как я, блядь, не подумал об этом раньше? — он тихо пробормотал: Мидория вышел из варп-врат Курогири с веселым видом. Он стоял в комнате, полной злодеев, и выглядел чертовски бодро. Томура, если бы он всерьез не был влюблен в этого парня, вполне мог бы отправить его обратно в UA, просто чтобы не пытаться выяснить мотивы парня, потому что он был более запутанным, чем видеоигра в режиме «extra hard» без инструкций, объясняющих игроку, чего от него ожидают. — Тойя! Твои волосы выглядят дерьмово, покрась их назад, — было приветствие Мидории. Томуре недостаточно платили за его работу, действительно недостаточно. Даби зашипел, как будто он тоже понятия не имел, что делать с Мидорией Идзуку. Тога хихикала, как будто все это каким-то образом шло по ее плану, Спиннер выглядел совершенно ошеломленным тем, что лучший герой тоже каким-то образом вписался в группу злодеев, Компресс ничего не выдавал благодаря маске, а Магне выглядела так, как будто хотела наседать на ребенка, пока он выплакивал свою травму. Томуре действительно не платили достаточно, чтобы иметь дело с этими людьми. — Что, черт возьми, не так с моими волосами?! — Потребовал Даби после добрых дополнительных тридцати секунд колебаний в поисках ответа. Мидория покосился на него. — Ты видел волосы своего брата? Это произведение гребаного искусства, и ты сидишь здесь, когда это происходит, когда ты мог бы иметь свою собственную мятную смесь? — Смесь с мятой? — Тога восторженно взвизгнула. Мидория усмехнулся и кивнул. — Привет, Тога. Извини за Урараку, она, гм, ну, она… она вроде как просто отстой. — Она действительно любит, да, Изу-тян, — немного печально ответила Тога. Мидория сочувственно хмыкнул. — То, что происходит прямо сейчас, — прошептал себе под нос Томура. Его день складывался примерно на ноль процентов так, как он и предполагал, и если бы Сэнсэй наблюдал за ним, он, честно говоря, не знал, был бы он удивлен или потрясен. — Я утешаю Тогу, потому что мудак-квиркист осудил ее за потребность, основанную на причудах, — театрально прошептал Мидория, стоя намного ближе к Томуре, чем раньше. Как, черт возьми, он оказался менее чем в полудюйме от лица Томуры, а он этого не заметил?! — Эй, ты, не отвлекайся, ты сказал, что расскажешь мне о Шото, так скажи мне, — рявкнул Даби. Мидория лишь несколько повелительно приподнял бровь и отвернулся, а Томура взвесил возможные последствия того, что Даби вытряхнул пыль из-за того, что Мидория отстранился от него, когда он был так чертовски близок. — Да, я сломал все свои пальцы, убеждая Шо, что его огонь был его, а не вашего отца, и в итоге меня, типа, взорвало нахуй в результате взрыва его огня, встречающегося с холодным воздухом, так что тебе придется постараться получше, чем огрызаться, как капризный подросток, чтобы напугать меня, но конечно, я сказал, что поговорю о Шото, так что ты хочешь знать? — Ну, ты сказал, что он не такой, как наш отец. Ты уверен? — Спросил Даби. — Нет, нет, я намеренно позволил себе уничтожить кости в своих руках, чтобы помочь тому, кто похож на Старателя, — невозмутимо ответил Мидория. — Черт возьми, откуда такое отношение, когда один из нас шпионит за твоей школой?! Мидория немедленно прочистил горло и изобразил ту же безмятежную солнечную улыбку, что и обычно. — Какое отношение? — спросил он самым наивным и растерянным голосом, который Томура когда-либо слышал. Тога поежилась. — Это пугает, Изу-тян. — Это называется персонажем героя не просто так, Тога. Я хороший человек, но это тоже не значит, что я гребаная тряпка. Это просто означает, что люди, которых я спасаю, получают самую лучшую версию меня. — Это… имеет тревожный смысл, — задумчиво прокомментировал Спиннер. — Мм, так или иначе, Шото. Дай-ка подумать, эм, его любимое развлечение — красть кредитные карточки твоего отца и покупать себе, своему классу и настоящим незнакомцам самые дорогие вещи, которые он может придумать, а затем возвращать карточки до того, как Старатель поймет, что они пропали, так что он никогда не заметит исчезновения денег. Даби громко фыркнул. — Он был в ужасе от своего огня, а также ненавидел его, когда начинал в UA, как будто он случайно использовал его во время кавалерийского сражения, а потом меня затащили в гребаный темный угол, чтобы он мог рассказать мне драматическую историю о причудливых браках, а затем представить свою теорию заговора, что я дитя тайной любви Всемогущего… в которую он почему-то все еще верит, — добавил Мидория с веселой ноткой в голосе. Даби издал болезненный и смущенный стон при этих словах. — Да, он также объявил войну мне вместо Бакуго на спортивном фестивале первого года, и Бакуго с тех пор ненавидит его, но потом, ну, как я уже сказал, сломанные пальцы, крики, пламя, бум, мы стали друзьями и так далее и тому подобное. Так что теперь он прекрасно использует свой огонь, никогда не причиняет ему вреда или что-то в этом роде. Даби вытер небольшую струйку крови из своего глаза, настолько он был близок к тому, чтобы заплакать из-за ожогов, и Томура старательно делал вид, что не замечает этого, как и все остальные в комнате. — А наш папа — он видел, как Шо использовал свое пламя, и подумал, что он победил? Мидория хмыкнул. — Вроде того. Перед нашим матчем он подошел ко мне и сказал, какой я слабый и что Шото — его «величайший шедевр», а я фактически сказал ему, что Шото — это Шото, а не что-то вроде него, так что он тоже не самый большой мой поклонник. — Я, блядь, знал, что ты мне нравишься, — хихикнул Даби. Томура почувствовал себя несколько собственником при этом замечании, но сдержался, чтобы дать Даби время послушать о своей семье. — В любом случае, единственное, что я могу тебе сказать, это то, что изначально Шо был тем, что «я здесь не для того, чтобы заводить друзей», и, очевидно, я воспринял это как личный вызов, и теперь ему нравится гладить со мной по воскресеньям кролика Коды и он говорит, что хочет кошку. Даби моргнул. Томура моргнул. Все в комнате, кроме Курогири и Мидории, моргнули. — Что? Он думает, что кошки милые. — Я подарю ему кота, — пробормотал Даби. — Чувствую, что это может испортить котенка, которого его парень планировал подарить ему на день рождения в следующем году, но, конечно, он может завести двух кошек, — заключил Мидория с усмешкой. Сердце Томуры предательски затрепетало от того, насколько реальной была эта кривая усмешка по сравнению с его ‘героической’ улыбкой. Конечно, улыбка героя была яркой и теплой, но кривая улыбка, которую он сейчас носил, казалась намного более подлинной мидорийской по своей природе. — У него есть парень? — Спросил Даби. Томура практически чувствовал запах защитной энергии старшего брата, пробивающейся на поверхность под его покрытой шрамами кожей. — Шоджи, да. — Тот гребаный мутант? — Спросил Даби, и прежде чем кто-либо успел моргнуть, он был прижат к стене разъяренным Мидорией, покрытым причудливой молнией, рычащим ему в лицо. — Скажи это еще раз. Давай, скажи это еще раз. — …Что? — Веди себя так, как будто иметь причуду мутанта — это снова плохо. Я только что потратил двадцать гребаных минут, слушая гребаную чушь Бакуго, пока ты был здесь и смотрел, как будто мы были выставкой в зоопарке, и я действительно не могу представить, чтобы Шо злился, что я немного ранил тебя за то, что ты квиркист, после того, как мне пришлось сидеть и иметь дело с его психопатической бредовой задницей без Крика, чтобы успокоить меня. У Спиннера были практически мультяшные глаза-сердечки, когда он смотрел на Мидорию с безудержным благоговением, и Томура едва удержался, чтобы не закатить глаза от обожания на его лице, но он понял это. Спиннер столкнулся с большой дискриминацией в отношении причуд, как человек с видимой причудой мутанта, и Мидория, который смотрел на Даби сверху вниз, как будто он был воплощением смерти и неофициальным ангелом-хранителем тех, у кого причуды мутантов. Томура понял это, даже если он вроде как ненавидел, когда кто-то другой смотрел на Мидорию так, словно был влюблен в него. — Ладно, черт возьми, прости, что оскорбил причуду парня, — выпалил Даби. Мидория похлопал его по ебаной щеке, как будто Даби был непослушным малышом, а не кровожадным злодеем, прежде чем отступить и запрыгнуть на барный стул, как будто он только что не был очень близок к собственной кремации заживо, и Томура в очередной раз задался вопросом, что, черт возьми, происходит вокруг него. Его так и подмывало написать Сэнсэю и попросить его посмотреть через камеры, чтобы он мог быть уверен, что все это происходит на самом деле, а не галлюцинации или что-то в этом роде. — Хорошо, теперь единственная проблема в том, что Шото несколько, — Мидория сделал паузу, прикусив внутреннюю сторону щеки, когда он задумчиво наклонил голову, прежде чем продолжить, — подавлен. Наверное, это самое подходящее слово для этого, он чертовски подавлен, и люди склонны думать, что это означает, что он такой же, как его отец, на первый взгляд. Даби нахмурился. — Но это не так, верно? Я имею в виду, ты сказал, что это не так. — Нет, — Мидория покачал головой. — Он просто научился прятать свои эмоции так глубоко, что даже сам не уверен, что они собой представляют большую часть времени, так что вам как бы нужно научиться читать его, не ожидая словесных объяснений. Например, когда он смущен или… другие вещи, о которых я сомневаюсь, что его брат хочет знать подробности, его левая сторона немного дымится. — Другие вещи? — Спросил Даби, сузив глаза. Зеленые глаза Мидории загорелись озорством, и Томура заставил себя вздохнуть про себя, а не вслух. Этот парень был более хаотичным, чем большинство членов его собственной партии! Он был образцом хаотичного нейтрального расклада персонажей! — Да. Например, когда он спрашивает меня, что это значит, и я отвечаю честно, или спрашивает меня, что такое фото члена, и все такое. Даби снова зашипел. Тога хихикнул. — Он спросил тебя, что это за фото члена? Разве это не говорит само за себя, Изу-тян? Мидория ухмыльнулся. — Я сказал Шоджи продемонстрировать. Даби, что, по-видимому, было семейной чертой, случайно разжег огонь в своей левой руке. — Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что мой младший брат не спрашивал тебя, что тот имел в виду, или что такое фотография члена, или что-нибудь еще в этом роде. Пожалуйста? — О черт, наверное, не стоит упоминать тот раз, когда он случайно сжег свою одежду, тренируясь с огнем перед примерно семью из нас, — сказал Мидория. На отлично слышимой громкости. Глядя прямо на Даби. Томура уходил. Он увольнялся и становился линчевателем, это звучало более мирно, чем то, что творилось вокруг него сейчас. Тогда на лице Даби появилось опасное выражение. — Почему, черт возьми, я должен не хотеть слышать об этом? Если это все, что было, почему это должно меня беспокоить? Мидория с минуту молчал, а затем, к общему ужасу Томуры и Даби, ответил: — Так они с Шоджи сошлись. — Что, черт возьми, происходит в школе героев? — Спросила Магне, глядя вверх, как будто надеялась, что божество может ответить ей. — И что ты делал, хм? — Спросил Даби. Томура бросил на него злобный взгляд. Мог ли этот человек просто так ничего не отпускать? Хотя, когда он подумал об этом, Томура вроде как тоже хотел получить ответ на этот вопрос. Мидория злобно ухмыльнулся. — По просьбе Шото я фотографировал его обнаженным с Шоджи, обернутым вокруг него, чтобы скрыть только важные моменты, и отправлял их Старателю с подписями, которые читаются как названия порнофильмов. Вся Лига, казалось, коллективно затаила дыхание, ожидая реакции Даби, но они не стали долго ждать, прежде чем Даби обнял Мидорию за плечи и захихикал. — Хорошо, я принял решение, ты лучшее худшее влияние, о котором Шото мог только мечтать, и я так чертовски рад, что ты встретил его и намного больше, чем кажется на первый взгляд. — Спасибо! Эй, Шо, я нравлюсь твоему брату, — сказал Мидория с ухмылкой, покачивая своим… своим телефоном. Томура обернулся к Тоге. — Почему у него все еще есть гребаный телефон, Тога? — О, расслабься, Шигараки, я отключил данные о местоположении. Шо, хочешь, я дам твоему старшему брату свой телефон, чтобы вы двое могли поговорить? — Да, пожалуйста, Изуку. Спасибо, что позволил мне, а также, я ненавижу тебя за то, что ты рассказал ему о Шоджи и фотографиях. — Но ты действительно так думаешь? —…Нет. не совсем. Как я могу ненавидеть режиссера Половинчатого и Его Парня с Семью Членами? Ты мой любимый гремлин хаоса и ты это знаешь. Мидория хихикнул и бросил свой телефон ошеломленному, но странно гордому Даби, который повозился с ним, прежде чем беззвучно пробормотать Томуре, что он, на самом деле, по какой-то причине отключил данные о своем местоположении, а затем вышел с глупой ухмылкой старшего брата на лице. — Хорошо, я должна спросить… должна, — спросил Магне тоном, который напомнил Томуре раздраженного и несколько обеспокоенного родителя. — Что, черт возьми, у тебя за дела, Мидория? — Хм. Ну, я мог бы быть мудаком и намеренно ходить по кругу, как я делаю с Бакуго, но мне на самом деле нравится Тога, и она выглядит так, будто может закричать, если я не признаюсь в этом в ближайшее время, так что, эм, я вроде как друг Хими-тян вне школы? Томура моргнул. Снова моргнул. Однако реальность вокруг него не менялась. — Как? Что? Когда? Что? — рявкнул он на них обоих. — Да, так что она помешала мне покончить с собой, когда я еще учился в средней школе, и я всегда старался дать ей кровь, чтобы остановить ее… Хими-тян, полная убийца без крови, это та версия, которая у тебя сейчас есть, потому что чертовски сложно давать пакеты с кровью известным злодеям, когда ты ученик-герой. Томура решил обратиться к теме «Я чуть не убил себя, когда учился в гребаной средней школе» позже, когда Тога не смотрела на Мидорию со звездами в глазах и мягкой улыбкой на лице, которую он определенно никогда раньше не видел, и он мог ответить на это, блядь, должным образом. Он также сделал мысленную пометку работать намного, намного усерднее, чтобы добыть кровь для Тоги. Она не только нуждалась в этом, но и спасла Мидории жизнь. У Томуры была благодарность, которую нужно было выразить, и идеальный способ сделать это. — Как лишается крови Тога? — Спросила Магне обеспокоенным тоном. — Ей нужно приличное количество каждый день, иначе ее причуда будет вести ее все ближе и ближе к убийственному безумию, так что у нее не останется другого выбора, кроме как убивать, чтобы получить это. Я проанализировал ее причуду для нее в качестве благодарности за всю эту спасительную вещь, и, честно говоря, да, она случайно убивает людей, когда она кровожадна, но это ее вина, или это общество задирает нос только потому, что они сами не хотят пить кровь и отказываются помочь приспособиться ее причудливые потребности? — Мидория бросил вызов с оборонительным видом. Хм. Он защищал Тогу. На самом деле он сильно защищал Тогу. Было бы мило, если бы Томура притворился, что Тога не врала ему о дружбе с его любовью нахуй. Они были друзьями, и Тога была очень хорошо осведомлена о том, что Томура чертовски сильно влюблен в Мидорию. О-о-о, нет. Нет, нет, Томура игнорировал это и проходил мимо, иначе он мог случайно стереть в пыль весь чертов бар. — Мммм! Мне нужно гораздо больше, чем даже три человека могут безопасно обеспечить за день, хотя то количество времени, без которого мне пришлось обойтись, прежде чем я нашла вас, ребята, после того, как Изу-тян не смог продолжать находить меня, чтобы дать мне свои средства, что некоторые из этих повреждений немного… постоянные? — Призналась Тога с нехарактерно застенчивой улыбкой. Мидория притянул ее к себе и успокаивающе погладил по волосам, и это было немного восхитительно, наблюдать, как он ведет себя как старший брат Тоги, когда она была, в лучшем случае, всего на месяц или два младше его и технически гораздо более независима с точки зрения ее жизненного положения. — Это не повреждение, Хими-тян, это просто небольшое отличие от того, что людям нравится считать нормальным, хорошо? — Мидория пробормотал достаточно тихо, чтобы только Томура и Магне, два самых близких к ним человека, услышали. Магне чуть не растаяла от прелести ученика-героя, заверяющего Тогу, что с ней все в порядке такой, какая она есть, а Томура был… одурманен. Тут не было двух вариантов, Мидория Изуку был героем для злодеев в той же степени, в какой он был для людей, которых действительно принимало общество, и если это не делало его по-настоящему хорошим человеком, то ничего не делало. Все оговорки, которые Томура ранее использовал, чтобы сдерживать свои чувства и сосредоточиться только на физической привлекательности Мидории — на личном уровне — исчезли, потому что Мидория принял Тогу такой, какая она есть, Мидория заботился о Тоге, заботился о защите людей с причудами-мутациями, о Даби и его семейном дерьме, о людях, которых все остальные отвергли без раздумий, и у Томуры не было веских причин останавливаться, чтобы не признаться себе, что он больше влюбляется в парня. — Тога, милая, — начала Магне. Желтые глаза Тоги метнулись к ее Старшей Сестре. — Ммм? — Скажи нам правду, насколько плохо то, что белокурый мальчик сделал с Мидорией здесь, когда они были моложе? Тога усмехнулась так презрительно, что Томура слегка вздрогнул. Тога не часто и не легко становилась осуждающей или серьезной. — Для начала, кто сказал, что он остановился? Ты видел его там, он бы разнес Изу-тян на куски, если бы у него была свобода, и по-настоящему, по-настоящему? Мол, хуже большинства злодеев — люди, которых мы тоже считаем злодеями, не такие, как мы есть. Он использовал Изу-тян в качестве мишени для своих упражнений в причуде, когда Изу-тян был без причуд! — ядовито прошипела она. — Ты был без причуд, милый? — Тихо спросила Магне. В глазах Мидории вспыхнуло что-то, чему Томура не мог дать названия в течение секунды, прежде чем он ответил. — До дня вступительных экзаменов в UA, да. Моя причуда довольно легко ломает мне кости, так что она не появлялась, пока я не стал достаточно сильным, чтобы справиться с этим. Мне было четырнадцать, когда я сдавал экзамен. — Теперь ты все контролируешь, не так ли? — Спросил Спиннер с легкой тревогой. Мидория задумчиво промурлыкал. — Я использую его в процентах. Я начал где-то между одним и пятью процентами. Теперь я могу легко использовать до семидесяти процентов и до восьмидесяти, если я поднажму, но еще немного выше, и мои кости снова превратятся в пыль. Спиннер заткнул рот. Томура понимал эту реакцию. Он был немного в ужасе от того, что причуда Мидории нанесла такой физический ущерб его телу, и немного запаниковал внутренне при мысли о том, что кости Мидории превратятся в пыль под его кожей только потому, что он использовал свою причуду. Он хотел — он хотел защитить его. Конечно, Мидория был далек от хрупкости и не зависел в своей безопасности от других, но Томура все еще хотел забрать его и помешать миру причинить ему боль еще больше, чем это уже было. И это началось с окончательных ответов о поведении отродья Бакуго — потому что он, черт возьми, больше не был кандидатом Лиги, но это не означало, что с ним нельзя было как-то справиться, пока он был у них под стражей, не так ли? — Хорошо, какой бы тревожной ни была эта информация, не мог бы ты, возможно, рассказать нам, почему Бакуго обошелся с тобой так бессердечно? — Спросил Компресс, уже на той же странице, что и Томура. Его лицо, как всегда, было скрыто маской, но Лига знала его достаточно хорошо, чтобы уловить защитную напряженность и беспокойство в его голосе. — Я имею в виду, я не в его голове, но, насколько я могу судить, это потому, что я не планировал позволять тому, что у меня нет причуд, мешать мне быть героем, и он ненавидел идею, что кто-то может быть героем без него, когда ему нужно, чтобы его кричащая причуда сказала, что он подходит для этого. Школы и взрослые играли на его заблуждениях о том, насколько он важен и удивителен, и каждый раз, когда они это делали, для него становилось все большим и большим личным оскорблением то, что я не считал наличие причуд необходимым, если хотел спасать людей. Господи, Спиннер вернулся к этому с глазами поклонения герою. Томура даже не винил его, но если бы люди могли перестать влюбляться в его Мидорию хотя бы на пять минут, это было бы чертовски здорово. — Хорошо, значит, ты был амбициозным ребенком, что в этом плохого? У него не было реалистичных ожиданий от самого себя, чувак! — Твайс вмешался в разговор. Мидория, однако, воспринял это спокойно, почти снисходительно улыбнувшись в сторону Твайса, как будто пытался убедить его, что то, что он сказал, не было обидным. — Хорошо, это объясняет — но не оправдывает — ненависть мальчика к тебе, но физические нападения? Использование своей причуды против тебя? — Спиннер нажимал. Казалось, он боролся с тем фактом, что, хотя Мидория на самом деле был лучшим героем, чем даже Стейн первоначально думал, он вел такую жизнь, которая привела бы большинство людей прямо в их Лигу Злодеев. Это было трудно проглотить, даже Томура мог это признать. — Я вообще не могу этого объяснить. Я знаю, он ненавидел, что я заступался за других детей, над которыми он издевался, и я знаю, что он ненавидел, что независимо от того, как сильно он использовал свою причуду на мне, я никогда не прекращал это делать, но вы слышали его там. У него нет веских причин, кроме простой ненависти к тому, за что я выступал, — заключил Мидория, пожав плечами. — Хорошо, — смущенно ответила Магне. — Подстрекательство к самоубийству, почему это произошло? — Твоя догадка так же хороша, как и моя, старшая сестра Магне, — легко ответил Мидория, доказывая, как много Тога говорила с ним о Лиге и как мало Мидория использовал эту информацию против них, когда они выступали против UA в одном предложении. — Обычно это были просто паучьи лилии на моем столе, но в тот день, когда я встретил Хими-тян, он сказал мне спрыгнуть с крыши, чтобы я получил причуду в своей следующей жизни, и, честно говоря, дело было не столько в получении причуды, сколько в том, чтобы не иметь дело с его дерьмом. — Как Тога спасла тебя? — С любопытством спросил Томура. К его удивлению, Тога покраснела, а Мидория нежно улыбнулся. — Вонзила нож мне в плечо, чтобы напугать меня, — ответил он со слишком большой нежностью, учитывая фактические слова, которые он сказал. — Изу-тян! Я просто хотела отвлечь твое внимание от края крыши, — заныла Тога. Мидория выжидающе смотрел на нее, пока она игриво не зарычала. — Хорошо, хорошо, я так же вроде как хотела твоей крови. Но в свою защиту скажу, что у меня было предчувствие, что кровь Изу-тян будет лучшей, и это так! Компресс повернул голову в сторону Томуры. — Я пожалею, что спросил, каково это на вкус, не так ли? — тихо пробормотал он, когда Тога радостно замурлыкала, в то время как Мидория с привычной легкостью взял у нее набор для сдачи крови и начал сливать свою кровь в пакет для нее. — Я чувствую, что мы действительно это сделаем, но я также хочу знать, — признался Томура. Они обменялись взглядами еще на несколько секунд, прежде чем повернуться к Тоге и Мидории, который позволял Тоге играть со своими волосами, в то время как он буквально истекал кровью за девушку. Неужели этот парень просто должен был становиться немного совершеннее с каждой минутой? Разве он не мог облегчить Томуре поддержание какой-то профессиональной границы между ними двумя, между героем и злодеем, в то время как вокруг были люди, которые, вероятно, могли видеть, как он был влюблен в него? — Тога, что… Какова на вкус кровь Изу-тян? — С опаской спросил Компресс. Тога повернулась к нему, все еще зарывшись одной рукой в зеленые кудри Мидории, и Томура задумался, такие ли они мягкие, какими кажутся. Выражение лица Тоги стало неожиданно серьезным и любящим, когда она ответила: — Безопасность, принятие и дом. Магне сдвинула солнцезащитные очки в сторону, вытерла слезу с левого глаза и улыбнулась им обоим, как будто она не могла бы больше гордиться необычной парой друзей. — Хими-тян, — подсказал Мидория. Тога закатила глаза. — Хорошо, хорошо, это вроде как конфета на вкус. Как поп-рок, покрытый сахаром. Никогда раньше не встречала никого, у кого была бы законно сладкая кровь, например, сладкая сладкая, а не просто неметаллическая. — Молодец, — прошептал Мидория. Томура не понимал, что Тога сделала хорошо, но улыбка Тоги сказала ему, что она была очень довольна похвалой. — Могу я спросить, что мисс Тога сделала хорошо, Мидория? — Спросил Компресс. Томура сделал мысленную пометку купить парню колоду карт или еще какую-нибудь дрянь в благодарность за то, что он попросил от его имени. Тога, казалось, съежилась под любопытными взглядами Лиги, и Томура задался вопросом, как часто она чувствовала себя так застенчиво без Мидории, которому она явно доверяла, чтобы он прятал ее, когда она чувствовала себя слишком незащищенной. Казалось, она немного прижалась к Мидории, но Томура перестал испытывать какую-либо ревность по поводу их отношений. Это было явно платоническое, скорее семейное, чем что-либо еще, хотя он немного завидовал тому, как легко они прикасались друг к другу, это был не тот контакт, которого он хотел с Мидорией. Он хотел нравиться, держать парня за руку и прочее дерьмо, гладить его по волосам, целовать его — в общем, вещи, которые, во всяком случае, не были семейными по своей природе. Мидория выдернул иглу из руки, вытащил трубку из пакета с кровью и вытащил из кармана брюк гребаную сумасшедшую соломинку, прежде чем воткнуть соломинку в пакет с кровью и передать его Тоге, прогнав ее через всю комнату, чтобы она выпила. — Хими-тян ведет себя так, как будто ее не смущают ее причудливые потребности, но это так, и я поощрял ее в течение последнего года или около того быть более открытой с вами, ребята, об этом, но она думает, что вы все считаете ее странной или одержимой, и она не любит признавать что реальность ее ситуации отличается. — Ты просто носишь с собой скрученную соломинку для крови Тоги? Это восхитительно! Как безумно, что этот парень-герой отдает свою кровь, как будто он коробка сока, он такой же странный, как и мы! Мидория проигнорировал Твайса, но не жестоко, и сосредоточился на Магне, которая, казалось, сжимала свои несуществующие жемчужины с болезненным выражением лица. — Дело не в том, что она тебе не доверяет, а в том, что я первый человек, который вообще никогда не заботился о крови, так что она не ожидает этого от людей. Я исключение, а не правило, верно? Магне серьезно кивнула. — Ну, дело в том, что я получаю много сообщений о том, что она чувствует себя несколько неловко из-за всех шуток о питье крови. Я серьезно, однажды учитель вырвал у меня телефон из рук, прежде чем я успел его прочитать, и весь мой класс по теории героики услышал «Изу-тян, они ведут себя так, как будто мои потребности в питательной крови — забавная черта характера, забавная, а не серьезная биологическая потребность, что делать?» Мне зачитывали это, и я должен был притвориться, что мы, блядь, играли в ролевые игры, — застонал Мидория. Томура фыркнул. — И они купились на это? Сопереживающая текстовая ролевая игра о вампирах? Приподняв бровь, Мидория фыркнул в ответ. — Правильно, потому что студент-герой номер один, переписывающийся с членом Лиги злодеев о своих потребностях в питании крови, как причудливый диетолог, звучит намного правдоподобнее. Пожалуйста, пойди и скажи кому-нибудь, кому угодно, что я сижу в вашем баре злодеев и сплетничаю со всеми вами, получая удовольствие, заставляя их поверить в это. — Черт возьми, Шото был прав, ты жесток, Мидория, — хихикнул Даби из-за остальных. Мидория со стоном провел рукой по лицу. — Какую историю он рассказал, чтобы подкрепить эту конкретную точку зрения, Даби? Даби ухмыльнулся немного маниакально, когда попал в поле зрения Томуры, и поднял покрытую шрамами руку, на ходу прищелкивая пальцами. — Инцидент в раздевалке Минеты, когда ты пытался убедить Моному скопировать твою причуду, чтобы он переломал себе кости в процессе- — Я не несу ответственности за попытки заставить воинственных гомофобов заплатить за их фанатизм, — перебил Мидория, но Даби только шире улыбнулся и продолжил перечислять вещи. — и на самом деле был разочарован тем, что он не смог! Что-то, что он отказался описать, что, по-видимому, просто известно в кампусе как Дикий момент Мидории… Томура был очень заинтересован в этом. —В тот раз, когда ты занимался сексом с Каминари и притворился, что забыл, чтобы это не повторилось- Было странно одновременно безумно ревновать и веселится, но это было именно то, что чувствовал Томура. Безумно ревновал к Каминари — он знал, кто это был, и он был симпатичным в очень обычном смысле, что не давало ему особых надежд на то, что Мидория заинтересуется им — и очень веселился, потому что это, казалось, было недостаточно хорошо для второго раза. — и в тот раз, когда ты «забыл», что был на уроке английского, и сидел там, ругаясь по-английски, добрых двадцать минут, зная, что остальная часть класса не говорит свободно, поэтому только учитель поймет тебя, прежде чем Сущий Мик смог заставить тебя остановиться, что, по-видимому, было твоей местью за он испортил этот Дикий Момент. — Есть ли в этом какой-то смысл, Даби? — Весело спросил Мидория, убирая телефон обратно в карман после того, как Даби бросил его ему. Даби очень серьезно кивнул. — Я решил усыновить тебя как своего нового младшего брата. Ты очень плохо влияешь на Шо, и ты действительно гремлин хаоса, как он тебя называет. Я думаю, что я бы сам не справился со своими обязанностями гремлина хаоса, если бы на самом деле не усыновил тебя. Мидория сморщил нос. — Фу. Я уже целовался с Шо раньше. Я не стану его братом. Ни сводным, ни названным, ни каким либо ещё. Томуру немного тошнило от того, как он завидовал героическим соплякам в этот момент. Конечно, Мидория был героем, и он был исключением из общего правила о том, насколько герои отстой, но тот факт, что теперь было два героя, которые, как минимум, поцеловали человека, который становился любовью всей его жизни, было… Не весело. Вероятно, он мог бы забыть о Шото, поскольку тот, казалось, был самым близким законным другом Мидории, но парень Каминари был на тонком гребаном льду в своей книге. Этот лед, вероятно, треснет, если он когда-нибудь узнает, что электро-идиот снова пытался переспать с Мидорией. — Да, я знаю, он упоминал об этом, но, учитывая, что его реакция была очень неправильной, но очень правильной, а твоя — трахаться, это было все равно что целовать семью, я думаю, это можно забыть, нет? — Как это может быть одновременно неправильным и правильным? — Спросил Спиннер, смущенно нахмурившись. — Шо еще не знал, гей он или нет, — добавил Мидория, пожав плечами. — Как он мог не знать, был ли он геем, если он живет почти исключительно с очень мускулистыми студентами-героями мужского пола? — Спросил Даби, весело фыркнув. — Это Шо. Он бы не узнал, что он гей, даже если бы ты поставил его перед голым Эдшотом и трахнул, а не просто сказал это вслух. — Прости, мой младший брат влюблен в героя Эдшота? Верни мне свой телефон, мне нужно нанести ему травму. — О, конечно, мы просто скажем ему, как тебе нравится Хоукс, пока мы с ним, хорошо? — Мидория хихикнул. Даби запнулся. — Как, черт возьми, ты это узнал? — Очевидно, я разговариваю с Хоуксом. — Откуда, черт возьми, он это знает? — Даби в панике завизжал. —…Без комментариев. — Новый младший брат, ответь на вопрос, прежде чем ты обнаружишь, что тебя вышвырнули из окна. Мидория сделал паузу, прежде чем вытащить свой телефон обратно и пару раз постучать по экрану, подняв универсальный палец ‘подожди минутку’ в направлении Даби. — Изу! В чем дело, чувак? — Хоукс ответил по громкой связи. Даби напрягся, но, казалось, не смел пошевелиться или даже нормально дышать. Томура был занят, пытаясь понять, какого черта Мидория и Хоукс были знакомы по именам, но в приветствии определенно не было никакого кокетливого подтекста, и он сомневался, что Мидория позвонил бы парню, если бы у них все равно были какие-то романтические отношения. Возможно, ему нравилось создавать хаос и трахаться, но ему не нравилось причинять боль, когда он заботился о ком-то, и он заботился о Шото и, следовательно, о Даби. — Эй, Кейго, да, ты можешь просто напомнить мне о том времени, когда ты объяснял, как ты узнал, что Даби влюблен в тебя? — Его штаны, блядь, мало что скрывают, Изу. Это даже не история, это поучительная история о том, как носить брюки с большим прогибом в промежности. Или даже просто правильно разложить вещи в твоем нижнем белье, например, серьезно, не нужно так много предусмотрительности, чтобы просто заправить… Даби закричал. Пронзительно и пронзительно закричал. —… Изу, пожалуйста, скажи мне, что ты сейчас не тусуешься с Даби? — Хорошо. — Изуку! — Я тусуюсь с Даби. — Почему? — Скука и похищение. —…Это ты похитил Даби? — Почему он думает, что ты похитил меня?! — Потребовал Даби оскорбленным тоном своих слов. — Это то, что он сделал бы, просто чтобы посмотреть, сможет ли он, — фыркнул Хоукс. — Остальная часть Лиги тоже здесь, ты знаешь, — сказал Мидория, как будто это могло как-то расслабить героя номер три. — О, черт возьми, ты буквально самый непредсказуемый человек в моей жизни, Изу! — О, спасибо, Кейго. Это много для меня значит, — усмехнулся Мидория. Томура размышлял, стоит ли ему просто быть героем, поскольку к тому моменту они казались более непредсказуемыми, чем злодеи. — Ты серьезно позвонил мне только для того, чтобы смутить Даби? — Совершенно верно. — Что он сделал? — Он был злым из-за влюбленности Шо в Камихару! — Это гражданское имя Эдшота? Ты же знаешь, Изу, я не утруждаю себя слежкой за скучными людьми. — Ах, но подумай о том, что они оба находятся на равном уровне эмоционального запора и приличия! Это был бы матч, заключенный в организационном аду, Кейго! Подумай обо всех этих поклонах, назывании друг друга «сан» и каллиграфических приглашениях на свидание! — Пожалуйста, прекрати пытаться свести Эдшота и Шо, Изуку. — Я не делал этого с тех пор, как он связался с Шоджи, в свою защиту. —… Справедливо. Но если серьезно, это твоя версия адекватной расплаты? Злодей дразнит своего младшего брата — косвенно — из-за его увлечения героем, ты звонишь мне и заставляешь меня говорить об очень неудобной эрекции, пока я, предположительно, на громкой связи? — На данный момент не должно быть места для удивления относительно того, как я защищаю Шото. Он похож на новорожденного олененка, пытающегося ходить по льду, но с меньшей грацией и пониманием ситуации. Он нуждается в защите! Даби фыркнул на это. — Черт возьми, это так верно. — Что происходит в моей жизни?! — Закричал Томура. Он был готов взорваться, если случится еще одна странная, полностью противоположная его ожиданиям вещь, он просто знал это. — Ты довел Шигараки до нервного срыва? — Спросил Хоукс, звуча слишком удивленно и далеко не достаточно подчеркнуто из-за идеи о том, что Мидория находится рядом с потенциально нестабильным злодейским вдохновителем. — Это еще предстоит выяснить. О-о-о, я знаю, расскажи ему об этом, Кейго! — Котором из них? — Тот, что был, когда мы напились и подшутили над «Старателем». — Я собираюсь выйти за него замуж, — пробормотал Даби. — Нет, ты, блядь, этого не сделаешь, — огрызнулся Томура. — Мальчик-герой не твоя гребаная игрушка! Ястреб, — тихо прошипел Даби в ответ. — Ты уверен в этом? Ты действительно можешь умереть, Изу. У меня нет времени на твои похороны, планы слишком обширны, чтобы я мог организовать их самостоятельно, мне все еще не удалось найти живого льва, которого ты хочешь там увидеть, и… — Живой лев? — Магне одними губами обратился к Томуре, озадаченно нахмурившись. — Я уверен, я уверен, — говорил Мидория. — Знаешь, твоя жизнь настолько хаотична, что это меня напрягает. — В том-то и прикол! Ты же знаешь, у них в подвале есть Бакуго. Это может убить его. — Я этого не слышал. Даби ухмыльнулся на это. Может быть, Хоукс был менее героичен по современным стандартам, чем они все думали? Даже Томура мог согласиться с этим, учитывая, что он, казалось, был частью гребаного Культа Хаоса Мидории или что бы это ни было, что каким-то образом поддерживало его жизнь и вызывало ужас, куда бы он ни пошел. — Я знаю. Итак, что за штука? — Ты уверен, Изу? Точно, действительно уверен? — Да, на добрых девяносто процентов. — Дай ему телефон. Мидория нажал на кнопку громкой связи, чтобы звонок был частным, и с усмешкой передал его Томуре. — Я так пожалею об этом, — пробормотал Хоукс почти про себя. Томура нахмурился, но терпеливо ждал, когда он скажет то, что теоретически могло заставить его убить Мидорию. — Хорошо, Шигараки Томура, ты — злодейская любовь Изуку. Аааа и телефон стал пылью. — О, чувак, я только что получил это после того, как случайно использовал свою причуду и разбил экран на последнем! — Мидория заскулил. Томуре чертовски повезло, что он не смог вытереть пыль с себя, потому что он бы обязательно сделал это, увидев, как восхитительно Мидория звучал таким тоном. Даби уставился на Мидорию. — Что ты заставил Хоукса сказать ему? — Кто злодей, в которого я влюблён, — ответил Мидория с нераскаявшимся весельем, ухмыляясь и многозначительно шевеля бровями. Даби уставился на Томуру, который смог только сдержанно кивнуть, прежде чем снова повернуться к Мидории. — Это он? — Спросил Даби, указывая на Томуру с излишним недоверием, на его вкус. Мидория кивнул, озорно подмигнув. В направлении Томуры. Так чертовски повезло, что он не смог разложиться сам, серьезно. — О, это чертовски бесценно, — хихикнул Даби. Томура смерил его взглядом. — Пожалуйста, продолжай издеваться надо мной, парень, у которого, по-видимому, встал просто от того, что он был рядом с Хоуксом, и ему не удалось это скрыть. Очевидно, Томура теперь точно знал, как заставить Даби замолчать в будущем, если не что иное, судя по его внезапному молчанию. Он решил сосредоточиться на этом и очень целенаправленно, а не на том факте, что Мидория каким-то образом был влюблен в него. Конечно, он был способен вести себя нормально, несмотря на это знание, меняющее мир. — Несправедливо, Хоукс в то время был в нижнем белье, — вмешался Мидория. Томура моргнул, глядя на него, прежде чем поднять бровь на Даби. — Почему ты был рядом с Хоуксом, когда он был только в нижнем белье? — Даби сжег его одежду. Забавно, как это только что произошло, не так ли? — Я мог бы усыновить тебя, но я, черт возьми, убью тебя, — пригрозил Даби. Мидорию это не беспокоило. — Конечно, потому что это отлично пройдет с Шото. —…Черт. Хорошо, я убью того, кто тебе нравится. — Твой выбор — Шото, Хими-тян, Шоджи, потому что Шо любит его, Амаджики, потому что он такой же олененок, как и Шото, Айзава и вроде как Шигараки. — Шигараки? — Повторил Даби. — Я имею в виду, дай мне день, чтобы действительно поговорить с ним, и это, вероятно, будет Шигараки. Мне не нравятся многие люди, люди не такие уж приятные, понимаешь? — Как ты вообще можешь его уже любить, малыш? — Спросил Спиннер, выглядя более обеспокоенным тем, что Мидории нравится Шигараки, чем что-либо еще, что было грубо. — Хими-тян любит поговорить. Очень много. Так что я наслышан обо всех вас. Очень много. — Итак, просто для ясности, ничто из того, что он сделал сегодня, не вызвало такой легкой симпатии к нашему лидеру? — Мистер Компресс подтвержден. Мидория хмыкнул. — Я имею в виду, он вроде как продолжает смотреть на этот экран, как будто это борьба за то, чтобы не убить Бакуго. Я рассказываю, так что здесь есть на что посмотреть. Томура хмыкнул. Это действительно было чертовски сложно — не просто ворваться в комнату и не стереть парня с лица земли. Однако, прежде чем он смог ответить на этот вопрос, Мидория повернулся к Тоге с лицом, которое, как был уверен Томура, вся Лига узнала как лицо Мидории «Я-собираюсь-сотворить-семена-хаоса». — Хими-тян! Превращайся в меня, иди и сведи Бакуго с ума! Тога взволнованно взвизгнула. — У тебя самые лучшие идеи, Изу-тян! Есть что-нибудь запрещённое? — Хм. Никаких убийств или увечий, в том числе из-за потери крови, но допускаются незначительные порезы и ссадины. Кивнув, как будто она ожидала ограничений, Тога повернулась к Томуре. — Могу ли я? Пожалуйста, Шигги-тян? Я в долгу перед этим ублюдком за каждый божий день, когда он причинил боль моему Изу-тян! Томура тяжело вздохнул. — Я думаю, что я собираюсь уволиться после того, как сегодняшний день закончится, но хорошо, иди и выполняй работу Культа Хаоса Мидории, Тога, — согласился он, устало махнув рукой в сторону Курогири, давая ему разрешение перенести Тогу ставшую Мидорией в комнату, прежде чем хлопнуть себя ладонями по лицу и снова вздохнуть. — Ой, не делай этого, тогда с каким злодеем я должен получать удовольствие, сражаясь? — Мидория замурлыкал. Прямо ему в ухо. Он чувствовал дыхание Мидории на своей шее. Имея лишь долю секунды, чтобы решить, как реагировать на то, что над ним мурлыкают, он предпочел спрятать лицо в ладонях. Никто не мог видеть, как он становится таким ярко-красным, черт возьми. — Я верю, что моя жизнь была бы спокойнее, если бы я присоединился к настоящему сумасшедшему дому в качестве добровольного пациента, — пробормотал Компресс откуда-то слева от Томуры. Мидория все еще не отошел от того, что был прижат к боку Томуры. — О-о-о, Твайс! Можешь ли ты сделать мои копии? Пойти и помочь Хими-тян поиграть? Я хочу посмотреть, сможем ли мы заставить Бакуго действительно впасть в сертифицированное безумие, и я просто чувствую, что одного меня для этого недостаточно. Томура поднял бровь, не то чтобы кто-то мог это увидеть. Мидория стал бы потрясающе хорошим злодеем, учитывая все обстоятельства. Он был умен и использовал свои знания как оружие, что сделало бы его ценным с чисто профессиональной точки зрения, даже если бы у него не было самой необычной причуды, с которой когда-либо сталкивался Томура, кроме Сенсея. Раздался характерный звук белого шума, и Томура медленно поднял глаза, обнаружив, что телевизор, который Сенсей использовал для общения с ними, включен, причем не только на аудио, но и на видео. О чем думал Сэнсэй, раскрывая свое несколько уязвимое физическое состояние герою, даже если этим героем был Мидория? — Мой мальчик, тебе нравится? Томура открыл рот, но, очевидно, день еще не закончился. — Конечно, папа, — прощебетал Мидория. Подожди, блядь, чего. — Он только что сказал «папа»? — Даби задохнулся. — Это он и сделал, Даби. Это он и сделал, — промурлыкал Сэнсэй. Он ухмылялся. Сэнсэй никогда раньше не выглядел таким чертовски счастливым, что, черт возьми, происходит? Неужели у Томуры все-таки были галлюцинации? — Как ты думаешь, может быть, ты закончишь быть таким разрушительным маленьким дьяволом на сегодня, Изуку? — А я должен быть таким? — Мидория надулся. — Ну-ну, ты же знаешь, что я никогда не хотел мешать твоему чудесному хаотичному веселью, но я верю, что Бакуго готов убить Тогу, и я знаю, как ты ее любишь, так что, может быть, ты захочешь вернуться, мой мальчик? — Конечно! Курогири, сначала моя комната, а потом подвал, пожалуйста, — ответил Мидория, одарив Курогири улыбкой, когда он проходил через варп-врата. У Мидории была комната на их базе? Блядь, где?! Нет, нет, нужно было заняться более важными вещами, такими как- — Сенсей, я— какого хрена?!— Томура взвизгнул. Было ли это самой умной идеей — накричать на своего ужасного босса? Его ужасный босс, с которым он говорил о чувствах к мальчику, который оказался его сыном? Нет, нет, это было не так, но Томура был на… нет, далеко за пределами его лимита похуизма на день, и его сдержанность была потрачена почти исключительно на то, чтобы не показывать явного удовольствия от присутствия Мидории в баре. — Ах, объяснение, да, это действительно кажется подходящим. Очень хорошо. Изуку — мой биологический сын, хотя я позорно бросил его и его мать, когда он родился, чувствуя, что они отвлекают меня от работы. Так уж получилось, что Изуку рос с трудом. Все, что вы знаете, все, что вы узнали сегодня о его детстве, было печальной правдой его жизни. Помимо подробностей о его происхождении, он не сказал никому из вас ни единой лжи — да, включая его влюбленность в тебя, Томура. Томура раньше в тот же день покраснел бы, заикался и отрицал, но он был в том моменте, когда он был просто благодарен за то, что ему не солгали о чем-то столь важном, как его первые настоящие романтические чувства к кому-то, и рад получить реальное объяснение торнадо хаоса, которым был Мидория Изуку. — Я полагаю, это подтверждает, что Хоукс — двойной агент, переметнувшийся на нашу сторону из-за Изуку после того, как он немного, кхм, уничтожил лидера HPSC и заставил их также перейти на нашу сторону. Глава HPSC и Хоукс работают над разными заданиями, которые позволят достичь одной и той же цели — получить информацию о каждой важной фигуре в сообществе героев. Хоукс, благодарный за то, что Комиссия больше не контролировала каждую секунду его жизни, и любящий Изуку, был более чем счастлив использовать свои таланты, чтобы помочь нам в достижении наших целей. Томура заметил, что Даби выглядит шокированным, но довольным, и слегка улыбнулся. Может быть, в конце концов, у них с Хоуксом будет счастливый конец, теперь, когда он знал, что Хоуксу можно доверять. — Шото, как и Даби, знает, кто такой Изуку и что он на самом деле собирается делать в UA. Он был на нашей стороне с их первого года, когда Изуку полностью уничтожил свои руки ради выгоды Шото. Вы можете быть уверены, что Шото никогда не был в большей безопасности, чем с того момента, как Изуку распознал признаки жестокого обращения и взял его под свое крыло. Даби нежно усмехнулся, явно уже привязанный как к своему биологическому младшему брату, так и к тому, которого он усыновил… Сын их босса. — Будучи студентом UA, Изуку постепенно выяснял, кто действительно доволен существующим обществом ложных героев и кто верит в такого героя, как сам Изуку есть. Да, он действительно герой, и да, он намерен им оставаться, но он никогда не склонится перед людьми, которые ожидают, что он будет таким же, как Старатель, и не принесет ничего, кроме разрушений, убивая мелких карманников только потому, что он может. Я так горжусь им. Мне трудно это выразить, но достаточно сказать, что его поразительный интеллект играет большую роль в том, почему наше планирование в последнее время улучшилось. Вы все, косвенно, выполняли приказы Изуку, данные через меня. Спиннер прошел через поклонение героям и сразу поверил, что Мидория был настоящим Богом среди людей, насколько мог судить Томура. — Я встретил Изуку, когда ему было двенадцать. Он был… Я не буду сплетничать, но я признаю, что мальчик в нашем подвале не оставит это место нетронутым за те ужасы, которые он сотворил с Изуку. Он — истинная мера злодея, ребенок который был настолько властолюбив, настолько обманут обществом героев, что верил, что нет абсолютно ничего плохого в физическом, умственном и эмоциональном насилии над Изуку. На самом деле, он все еще верит в это. Не то чтобы вы могли его слышать, так как я отключил канал, но в настоящее время он читает лекцию Тоге-которая-Изуку о том, что он якобы лучше моего сына и больше достоин жизни. Скажите мне, что это не настоящее злодейство — верить в такое с четырехлетнего возраста, и я покажу тебе шрамы, которые мне удалось залечить на Изуку. То, что вы видите, — это всего лишь тридцать процентов ущерба, который был нанесен ему, та часть, которую невозможно было исцелить, как бы мы ни пытались. Томура поймал себя на том, что шипит, как кот, услышав это откровение. Мидория был покрыт шрамами, его тело было рассказом о насилии и преследовании только по той причине, что общество героев сделало это приемлемым, и это было тридцать процентов от того, что с ним изначально сделали? Даже если бы Сенсей хотел, чтобы Бакуго покинул убежище живым, Томура, вероятно, пошел бы против приказа и убил бы его только за это. Он огляделся и обнаружил, что все в комнате, за исключением Компресса, и Твайса, поскольку их лица были скрыты, застыли в одинаковых выражениях ужаса и отвращения от того, что пережил Мидория. Конечно, он был олицетворением ожидания неожиданного, но при всем этом он был хорошим и добрым. Он заслуживал всего хорошего, а вместо этого прошел через ад, и Томура знал, что в комнате не было человека, который не убил бы за него. Забавно было то, что, кроме Бакуго, Томура не считал Мидорию человеком, который хотел бы, чтобы кто-то умер за причинение ему вреда, что было немного иронично, поскольку у него были все основания быть таким же маниакальным, как Тога и Твайс вместе взятые. — Ах. Я вижу, вы все понимаете, что Изуку, несмотря на то, что живет отдельной от вас жизнью, на самом деле один из нас. Да, в этом он особенный. Как еще мы могли бы привлечь Сотриголову и самого директора Незу на нашу сторону? Томура резко втянул воздух. Сотриголова? Он был огромной угрозой, и он играл на их стороне! И Незу, ну, самое умное существо на свете, тоже был в их команде. Он ухмыльнулся, чувствуя, как победа течет по его венам, как уверенность. — Теперь, что касается настоящего момента, настоящих новостей — кто-нибудь из вас уже понял причуду моего мальчика? Тишина. Томура знал, что он не догадывался, что в этом было что-то особенное, кроме того, что Мидория получил смешные характеристики силы, выносливости и скорости. Сэнсэй улыбнулся немного зловеще. — Это причуда Всемогущего. — Что? — Томура ахнул. С поистине злобным злодейским хихиканьем Сэнсэй кивнул. — В самом деле! Мой мальчик, в своей бесконечной мудрости, играл в долгую игру. Спас жизнь этому белобрысому сопляку, когда он был без причуд, когда герои на сцене стояли и смотрели, как ребенок умирает, потому что у них не было якобы правильной причуды. Теперь, я уверен, никто из нас не подумал бы, что это большая потеря для этого ребенка, в частности, быть убитым так рано, но эти герои, они знали только, что он был четырнадцатилетним мальчиком, и все же они стояли и смотрели, как он задыхается, пока мой мальчик, бессильный, бросился на злодея и спас жизнь своему обидчику, потому что это было правильно! Томура вздрогнул от гордости за Мидорию и абсолютной ненависти к Бакуго, которые он слышал в голосе своего Сэнсэя, но это было приятное чувство. — Несмотря на это, когда он совершил такой героический поступок, несмотря на то, что бесполезные ложные герои на сцене ругали моего мальчика за то, что он мешал, и хвалили Бакуго за то, каким героическим он был, когда боролся за спасение собственной жизни, Всемогущий наблюдал и, на этот раз, не был идиотом. Он увидел героический потенциал в Изуку и предложил ему свою причуду, причуду, за которую я боролся всю свою жизнь поскольку он по праву принадлежал моему брату! Что ж, теперь она снова в семье и готова к использованию против ложных героев. Скажи мне, как долго, по-твоему, общество героев будет существовать, если Изуку действительно решит уничтожить их? С его умом и силой все рухнет в одно мгновение! И все же это не совсем его цель, не совсем. Нет, идея Изуку была более продуманной, чем это. Его идея состояла в том, чтобы медленно пробиться в центр внимания как образец героизма, а затем перевернуть сценарий. Покажите миру, что такое на самом деле быть настоящим героем, как настоящий герой не делал различий и не играл роль судьи в том, кто заслуживал спасения, в то время как ложные герои стояли, практически совершая непредумышленное убийство! И пока он это делает, он помогает мне составлять наши боевые планы, или, по крайней мере, те, в которых он не будет участвовать в битве. Пауза. — Видишь, Томура, он действительно не лгал. Ты его самый любимый противник. Он, ну, на удивление кровожадный малыш, стоит его вывести из себя, и… Ах, ну зачем рассказывать, когда он может показать? Взгляните на экран, я полагаю. Томура переместился, стараясь не показывать, насколько большим комплиментом он счел то, что он на самом деле был любимым злодеем Мидории, с которым он сражался, когда он обратил свое внимание на экран, показывающий камеру содержания Бакуго, как раз в тот момент, когда Мидория вышел из варп-врат и- Милостивый милосердный господь, он не может разумно ожидать, что будет смотреть это, когда отец Мидории наблюдает за ним, пока он смотрит это. Это нечестно. Он не сделал ничего, чтобы заслужить этот ад. Мидория, вместо того, чтобы надеть свой костюм героя или джинсы и футболку, в которых он был, когда его похитили из тренировочного лагеря — был ли он похищен, или он просто решил заглянуть в гости к Тоге? — был в странной смеси костюма героя и злодея, обтягивающего, черного и мучительного для сердца и здоровья Томуры. У него был набор метательных ножей, привязанный к левому бедру, и катана, перекинутая через спину, в то время как простая черная кожаная маска для глаз, похожая на ту, которую Спиннер носил в своем странном стиле пятна, была единственным украшением его лица. Он был само совершенство. Если раньше Томура не мог удержаться от признания, что у него есть настоящие чувства к Мидории, то теперь, что ж, было бы невозможно притворяться, что эти чувства не были невероятно сильными и серьезными. Достаточно, чтобы он проглотил свой остаточный страх и получил разрешение Сэнсэя, как отца Мидории, пригласить Мидорию на свидание. Раздался потрескивающий звук, когда звук, связанный с визуальным изображением комнаты, был возвращен Сенсеем, как раз вовремя, чтобы услышать несколько испуганных ругательств Бакуго, когда Тога позволила ее маскировке растаять и показать, кем она была на самом деле. Они с Мидорией стукнулись кулаками, прежде чем она нежно поцеловала его в щеку и пожелала удачи. — Итак, Каччан, твой слабый здравый смысл уже уловил, что здесь на самом деле происходит? — Протянул Мидория, грациозно опускаясь на свое прежнее место с жестокой ухмылкой. — Какого хрена, ботаник? — Рявкнул Бакуго. — Я бы действительно не стал начинать с этого дерьма, Каччан. Я имею в виду, конечно, тебе может быть интересно, действительно ли я — это я, так что здесь… Мидория сделал паузу, позволяя зеленому шипению его причуды пробежать по его коже, прежде чем выключить причуду и изогнуть бровь в сторону мальчика напротив него. —теперь ты знаешь, что это я, а не Хими-тян. Итак, догадки? Неужели я превратился в Ному? Неужели Лига промыла мне мозги? Неужели я двойной агент, приехавший сюда, чтобы спасти тебя? Что у тебя есть, Каччан? Прозвище произносилось с чуть большей язвительностью каждый раз, когда его произносили, и Томура почувствовал, как в ответ на его лице растягивается легкая ухмылка. — Вероятно, чертовски промыли мозги, зная, насколько ты чертовски тупой, — усмехнулся Бакуго. Мидория только покачал головой с легкой жалостью. — Знаешь, это только частично твоя вина, насколько ты чертовски тупой. Я имею в виду, что ни один учитель никогда по-настоящему не ожидал, что ты действительно что-то сделаешь, верно? Не было никаких требований, чтобы домашнее задание возвращалось вовремя, тебя не заставляли читать вслух в классе или даже не предупреждали о выполнении порученной работы, просто нескончаемый дождь комплиментов по поводу твоей идеальной, яркой причуды. Откуда тебе было знать, что тебе оказали медвежью услугу. — Медвежья услуга? Я буду гребаным номером один, никчемный идиот. Даже если эти ублюдки из Альдеры подвели меня, это ни на йоту не остановило меня! — Разве нет? Я имею в виду, что ты до сих пор не понял, что мы находимся на территории Лиги злодеев, и я совершенно очевидно не связан, меня не контролируют или что-то в этом роде, и все же ты, кажется, почему-то думаешь, что у тебя есть власть в этой ситуации. — Черт, ты когда-нибудь просто доходишь до сути, ты так чертовски раздражаешь- Прежде чем он успел закончить предложение, в плечо Бакуго вонзился метательный нож, и Мидория, похоже, даже не пошевелился, чтобы сделать это, и в воздухе не было никаких зеленых угольков, указывающих на то, что он использовал свою причуду для быстрого и точного броска. Бакуго хрюкнул, но не издал крика боли, о чем Томура догадался по положению его плеч, которые он подавлял. — Заткнись, Бакуго, — холодно сказал Мидория. Бакуго напрягся из-за отсутствия остроумного прозвища и посмотрел на Мидорию чуть более настороженно. — А теперь вот что должно произойти — мой отец собирается принять твою причуду. Затем он собирается манипулировать твоими воспоминаниями, чтобы ты помнил, что ты Деку без причуд, но не что-то еще. Ты не будешь помнить, что мы с Химико лучшие друзья, или что Даби, по-видимому, усыновил меня как своего младшего брата, или что Сотриголова на нашей стороне и ненавидит тебя, или что Незу тоже на нашей стороне и ненавидит тебя. Ты не будешь помнить, что «Все за одного» — мой биологический отец. Ты не будешь помнить ничего, кроме того, как больно устранение причуды — это, конечно, то, что я отбился от самого Шигараки, немного ослабев в процессе, чтобы спасти твою жизнь, так как ты стал слабым и беспомощным, не имея причуды, чтобы поддержать твои проблемы с гневом. Есть какие-нибудь вопросы, прежде чем ты лишишься права быть на курсе «Герой»? Томуре не понравился намек на то, что ему придется использовать свою причуду на Мидории, но он мог бы это сделать, если бы это помогло ему. Он бы сделал это, если бы это было нужно Мидории, чтобы его план мести сработал и его прикрытие осталось нетронутым. У Бакуго были вопросы, казалось, их было много, но они были выкрикнуты и искажены, он говорил так быстро и истерично. Мидория склонил голову набок и красивым образом напомнил Томуре высшего хищника, когда его глаза сузились, глядя на Бакуго. — Никаких вопросов? Хорошо, потрясающе, в таком случае, Курогири, пожалуйста, иди и возьми Даби, чтобы он мог помочь сопроводить Бакуго к папе, — сказал Мидория, говоря спокойно, хотя его глаза горели ядом. Даби радостно шагнул через варп-врата в комнату для допросов, прежде чем поднять Бакуго на ноги, случайно слегка обжигая его в процессе. У Томуры не было жалости к ублюдку, когда он шипел на ожога на плече, хотя он надеялся, что его отец использовал исцеляющую причуду, чтобы исправить это, чтобы он не заслужил жалости героев после того, как Мидория ‘вытащил их’. — Томура, — раздался голос Сэнсэя. — Да, Сэнсэй? — Хватит тосковать по моему мальчику. Или пригласи его на свидание, или я скажу ему, что одобряю блондина в UA, а мое мнение много значит для Изуку, Томура. У вас двоих есть потенциал стать парой, которая изменит мир бок о бок, но тебе нужно собраться и действительно выразить свой интерес, чтобы воплотить эту мечту в реальность. Ты правильно понял? Томура сглотнул. Не совсем то, что он ожидал услышать от Сэнсэя, но это избавило его от неловкости спрашивать разрешения на движение, поэтому он пробормотал утвердительный ответ как раз в тот момент, когда крик Бакуго был слышен через телевизор, сигнализируя о его прибытии в комнату Сэнсэя. Томура знал, что у его Сенсея была безошибочная способность к замене памяти, он видел ее в использовании раньше, так что все, о чем ему оставалось беспокоиться, это использовании его распада на Мидории. Несколько минут спустя Курогири открыл свои ворота, и Мидория вернулся в бар, снова в одежде, в которой он был, когда пришел, вместо безумно горячего наряда, который он надел, чтобы подразнить Бакуго. Томура задавался вопросом, был ли в этом наряде какой-то другой смысл, кроме попытки показать Бакуго, что он был там свободен и ему было достаточно комфортно, чтобы сменить костюм, но, в конечном счете, ему было все равно, так как это был чертовски хороший наряд, чтобы увидеть Мидорию в нём. — Вы, ребята, смотрели, верно? Все кивнули, и Мидория виновато улыбнулся Томуре. — Извини, что тебе приходится так использовать свою причуду, я знаю, что тебе не нравится портить людей, которые этого не заслуживают, но у тебя достаточно контроля, чтобы заставить это работать. Мне нужно, чтобы ты испортил мою кожу на предплечье, чтобы это выглядело так, как будто ты пытался схватить меня, чтобы помешать мне уйти, а затем немного на моем лице, чтобы это выглядело так, как будто ты пытался убить меня, хорошо? Это действительно было чертовски нехорошо, Томуру тошнило от мысли даже немного стереть Мидорию в порошок, но он мог это сделать. Ради Сэнсэя и Мидории и их мечты о лучшем будущем для отбросов общества он мог бы это сделать. Тем не менее, Мидории будет очень больно, когда это будет сделано, и приглашение парня на свидание, когда он пытался не кричать в агонии из-за тебя, звучало не очень весело для Томуры, который никогда в жизни никого не приглашал на свидание, поэтому он дернул головой и ушел в другую комнату. Мидория наступал ему на пятки. Он не приглашал Мидорию на свидание при других, его статистика неловкости и так была достаточно высока. Томура знал, что судьба — штука непостоянная. Составьте план, и Бог будет смеяться — разве он не читал эту цитату где-то раньше, из эпохи до причуд? Что ж, Бог, конечно, хорошо смеялся, когда речь заходила о Томуре и планах в последнее время, потому что прежде чем он успел открыть рот и произнести эти слова, его прижали спиной к стене и— О. О. Мидория целовал его. Мидория, блядь, целовал его. Он действительно должен поцеловать его в ответ. Это была бы нормальная реакция на поцелуй кого-то, в ком ты был совершенно уверен, что это твоя предназначенная вторая половинка или что-то в этом роде, верно? Хорошо, он мог это сделать, он мог поцеловать в ответ, это было просто прижатие его губ к губам Мидории, это не было ракетостроением или сложной головоломкой, это было просто давление на губы Мидории его собственными губами. Он мог бы это сделать. Оооо, черт возьми, он целовался с Мидорией. У него тоже был сердечный приступ? Это было очень неподходящее время, чтобы упасть замертво, наконец-то поцеловав кого-то, о ком он буквально мечтал, но, по крайней мере, он не упал замертво, прежде чем поцеловал его, предположил он. Он действительно не знал, что делать со своими руками. Он был немного параноиком, опасаясь, что может случайно испортить Мидорию в неподходящем месте или вытереть пыль с его одежды, что было бы— Было бы— Он что, всерьез только что заставил себя стонать, думая о том, как будет стаскивать с Мидории одежду?! К этому моменту Томура был убежден, что он сам себе злейший враг. Кто стонет из-за мысли, которая пришла ему в голову совершенно по ошибке? Это даже не было похоже на то, что они полностью целовались, и стон был ожидаемым, хотя то, как Мидория нежно покусывал нижнюю губу Томуры, было довольно приятно, если не сказать больше. Мидория немного отстранился, и Томура почувствовал себя очень стесненным, когда значительная масса Мидории прижала его к стене — не то чтобы ему это не нравилось, о нет, было более чем приятно, когда так много Мидории прижималось к нему, хотя ему было немного грустно, что поцелуй уже закончился. Мидория протянул руку и осторожно заправил прядь волос Томуры за ухо и выдохнул, как будто пытался успокоиться, и разве это не хорошая мысль, ведь Мидория был так же тронут поцелуем, как и Томура. — Я бы остался дольше, если бы мог, но у этого идиота уже изменились воспоминания, и мне нужно вернуться туда, чтобы ‘спасти’ его. Ты можешь сначала сделать мне лицо? — прошептал он. Внезапно Томура заметил, что в его глазах было так много разных оттенков зеленого. Он молча кивнул, и Мидория нежно взял его за руку, прежде чем наклониться и снова поцеловать Томуру, одновременно поднося его руку к своему лицу. Если бы не тот факт, что ему пришлось сильно сосредоточиться на поверхностном разрушении кожи, не повредив мышцы под ней, Томура мог бы потратить гораздо больше времени на размышления о том, как приятно было обхватить щеку Мидории такой, какой она была, но распад было использован слишком рано и то, как Мидория сжимал челюсти, выглядело действительно больно. Томура чувствовал себя чертовски виноватым за это. — Мы должны купить тебе какие-нибудь перчатки для художников, чтобы ты мог сделать это без активации распада в следующий раз, — размышлял Мидория. Томура глупо моргнул. В следующий раз? Он действительно хотел следующего раза, даже после того, как испытал причуду Томуры? Однако он все еще был настроен избегать разоблачения своих слабостей, поэтому он не озвучил эту мысль, отложив ее, чтобы, возможно, поговорить об этом с Мидорией позже. — Ты хочешь, закончить с твоим предплечьем сейчас? — спросил он дрожащим голосом. Мидория кивнул. — Ммм. Как только это будет сделано, я разобью стену в комнате для допросов, и вы, ребята, должны начать кричать, как будто вы преследуете меня. Затем я сломаю внешнюю стену и выведу Каччана отсюда. Это нормально? Томура утвердительно хмыкнул и обхватил голыми пальцами предплечье Мидории. На этот раз он мог видеть выражение лица Мидории, когда тот использовал свою причуду, и хотя он выглядел смущенным — кто бы не был, на самом деле — он не выглядел агонизирующим. Может быть, лицо просто было более чувствительной областью к разложению? Что-то, над чем Томура мог бы поработать позже, над целью, которая не принадлежала ему… Кем бы ни был Мидория. Черт! Он должен был пригласить Мидорию на свидание. Он должен был это сделать, иначе Сэнсэй осуществил бы свою угрозу и уговорил Мидорию вернуться к Каминари — в конце концов, Сэнсэй не сыпал пустыми угрозами. — Мидория, ты хочешь, эм, на- я- свидание? Трахните его бензопилой. Широко улыбаясь, но не насмешливо, Мидория кивнул и высвободил свою раненую руку из хватки Томуры. — Конечно, но я не встречаюсь с парнем, который называет меня Мидорией. Изуку лучше. — Ам. Да. Изуку. Серьезно, где ближайшая бензопила? Несмотря на травмы, Мидория — Изуку — вел себя так, будто с ним все в порядке, чему Томура даже не удивился. Он не раз видел, как Изуку мог просто продолжать идти, независимо от того, насколько он был ранен, но все же, он ожидал, что он быстро уйдет, как только появятся раны, чтобы он мог попросить Исцеляющую Девочку вылечить его. Поэтому, когда вместо этого он наклонился и поцеловал Томуру в щеку так чертовски сладко, Томура был более чем немного удивлен. — Я жду твоего личного внимания в следующий раз, когда Лига встретится с моим классом, хорошо, Томура? — Изуку замурлыкал. Это мурлыканье было гребаным оружием, и, похоже, им владел вероятный мазохист без всякого стыда. Опасный, если не слегка — очень —горячий. — Рассчитывай на это, героическое отродье, — парировал Томура. Он понятия не имел, откуда вдруг взялись храбрость и дерзость, и у него было чувство, что они скоро исчезнут, так что он не собирался подвергать это сомнению, пока они у него были, особенно когда это заставило глаза Изуку зажечься каким-то угрожающим жаром. Неужели все, что ему нужно было сделать, чтобы заставить его выглядеть так, это угрожать подраться с ним? Может быть, именно поэтому Сенсей казался таким уверенным в том, что из них получится хорошая пара, помимо их общего болезненного прошлого — Изуку был потрясающе увлечен борьбой с парнем, с которым встречался, потому что если и было что-то, что мог сделать Томура, так это сражаться с героями курса, как будто это его- Ладно, это буквально было его целью в жизни, но все же. — Идеально. И не смей относиться ко мне легко, — свирепо ухмыльнулся Изуку. Томура был влюблен, и он никогда не позволит хаотическому вихрю вероятного мазохизма, насилия и хаоса перед ним исчезнуть. Ни за что на свете в этом гребаном мире. А затем он запечатлел на губах Томуры последний, до дрожи в коленях, горячий поцелуй и исчез во вспышке зеленой молнии. — Я так пишу Шо об этом, — хихикнул грубый голос Даби. Томура повернулся, чтобы посмотреть на него, и обнаружил, что его бирюзовые глаза стали более живыми, чем когда-либо, благодаря Изуку, воссоединившему его и его младшего брата, казалось. — По поводу чего? — Мы заключили пари на то, есть ли у Мидории кинк на боль,ведь парень, кажется, едва замечает сломанные руки и прочее дерьмо. Шо думал, что нет, и у меня есть доказательства обратного. Блестяще! — злорадствовал мудак, прежде чем уйти, постукивая по экрану своего телефона. Томура даже не злился на него из-за пари, так как Даби, хоть и раздражал, как черт, он был одним из его людей и заслуживал того, чтобы найти хоть немного покоя в своей собственной измученной истории жизни. Томура пожал плечами. У него определенно не было гребаных проблем с тем, что Изуку нравится немного боли, хотя у него было чувство, что пройдет некоторое время, прежде чем он будет готов понять, что ему нравится в этом отношении. Надеюсь, у него будет чертовски много времени, чтобы сделать это, хотя. Вернувшись в главный бар, он с улыбкой огляделся. Была ли его жизнь хаотичным беспорядком насилия и беспорядка? Абсолютно. Был ли его идеальный парень идеальной парой для этого? Абсолютно, блядь, таким он и был. Изменит ли Томура что-нибудь из этого? Нет, нет, черт возьми, он бы этого не сделал. Кацуки с трепетом сел напротив директора Незу. Прошло два дня с тех пор, как Деку удалось вытащить их из комнаты без окон и дверей на базе Лиги злодеев, спасая Кацуки, и он, наконец, почувствовал, что готов разобраться со своим будущим. Ни Деку, ни он не знали, где их держали, так как они входили и выходили только из комнат, в которых не было окон, чтобы показать им их окружение, и Деку был в такой гребаной панике после того, как Красти попытался стереть его в порошок, что он просто выбежал с активированным «Один за всех», сфокусированным с ужасом стараясь убраться как можно дальше, насколько это было в человеческих силах. На этот раз Катсуки не винил его. Его лицо и рука слегка сгнили, волосы растрепались, а глаза были дикими, было ясно, что он прошел через опасный для жизни ад, хотя Катсуки ненавидел, что его пришлось спасать в первую очередь. Ему бы не понадобился дерьмовый ботаник, чтобы сделать чертову вещь, если бы этот ублюдок с картофельным лицом не украл его чертову причуду, но он украл, так что Кацуки остался девицей в беде, без возможности спастись. Если бы у него была его причуда, он бы сражался с этими ублюдками, и даже если бы он был немного ослаблен, он бы уничтожил их вместе с собой, в отличие от гребаного бесполезного Деку. Кацуки был материалом номер один, и он мог справиться с этим дерьмом. Деку занимал место где-то в рейтинге героев 50-11, а остальные, которые не могли взломать, подверглись нападению главного злодея, и это было понятно. — Итак, Кацуки, я позвал тебя сюда сегодня, чтобы поработать над твоей учебной программой, — заявил директор Незу. Кацуки кивнул, не похоже, что ему сейчас нужно было тренироваться с причудами, что было хорошо, так как это освободило бы время для него, чтобы отточить свои боевые способности. — Теперь, когда вы переходите на общее образование, вам определенно доступно больше академических предметов, хотя вы также можете попробовать курс поддержки или управления, если хотите. Что тебе больше нравится? Кацуки моргнул и почувствовал желание позволить взрывам вспыхнуть в его ладонях, напугать маленького ублюдка с крысиным лицом за то, что он осмелился предположить, что Кацуки был чем-то меньшим, чем материал для курса героя, но, конечно, он не мог. Не было никакой причуды, которую нужно было активировать, не нужно было пугать. Он был без причуд и слаб, точно так же, как Деку был до того, как Всемогущий дал ему причуду, причуду, которую не мог принять картофельное лицо, согласно Всемогущему, что объясняло, почему он остался бесполезным и жалким, в то время как Деку все еще был силен и находился на пути героя, когда это должен был быть другой обходным путем. Если бы в мире все было правильно, они были бы на месте друг друга, а не в той ситуации, в которой оказались на самом деле. Покорно вздохнув, Кацуки начал просматривать дополнительные варианты курсов для Общего образования. Слабак без причуд не принадлежал к Поддержке, где даже им, по общему признанию, было чертовски сложно экспериментировать с опасными вещами, как они это делали, и у него, черт возьми, не хватало терпения управлять другим героем, не тогда, когда он сам должен быть героем. Где кто-то вроде него, без причуд и слабый, действительно принадлежал. Ниже остальных.