Воспоминание

Июнь 1995г. Россия. Перестройка. Союза Советских Социалистических республик нет уже как 3 года. За это время страну наводнили дешёвые китайские товары настолько плохого качества, что они были не то, чтобы одноразовыми, а не работали изначально. Криминал одномоментно стал очень привлекателен для молодёжи. А вседозволенность задушила всё то доброе, чистое, светлое, что так старались вкладывать родители в своих детей на всём протяжении развалившегося государства. И если дети воспринимали происходящее как данность, а подростки быстро адаптировались к новым условиям, то людям среднего возраста пришлось трудно. Но хуже всего, конечно, пришлось тем, кто всю жизнь прожил в социалистическом государстве и их жизнь уже клонилась к закату. Таким стариком оказался заслуженный тренер СССР Анатолий Владимирович Тарасов. Всё было чужеродным и всё было не так. Его скверный характер с годами только ухудшился, как и здоровье. Но он помнил, что нужно держать себя в руках. Ведь окружающие люди не виноваты в том, что лидер страны не справился со своими обязанностями по защите стабильной жизни своих граждан. Они такими не были, они такими стали от вседозволенности. Это всегда плохо кончалось. И глупо было бы делать одно и тоже и ждать другого результата. Американская пропаганда сделала своё дело. Человек человеку больше не друг. Зато теперь вместо кваса - кола, а вместо столовой с гречей и котлетой — бургеры. Все довольны? Анатолий Владимирович вернулся с прогулки и у подъезда долго возился с ключами. К нему подбежал паренёк подросткового возраста. -я вам помогу! Взял ключи и в самом деле помог подняться на этаж. Вот только как только открыл дверь квартиры, тут же принялся шарить по ящикам в поисках ценных вещей. Тарасов ругался на него осыпая проклятиями и даже схватил в прихожей зонт-трость, чтобы огреть воришку, но тот оказался проворнее и отскочил врезавшись в полку с кубками. А вместе с ними на него вывалился и альбом с фотографиями 20летней давности сборной СССР по хоккею. Он удивлённо посмотрел на старика перед собой и на фотографию. После чего поставил магнитофон на тумбочку у дивана и собрал все фотографии и осторожно протянул их владельцу. -извините. Тарасов забрал альбом. -а если бы ты их не увидел, то просто бы обчистил пожилого человека? -да. Мальчик так легко сказал правду, что заслуженный тренер в удивлении на него уставился. Не померещилось ли такое чудо, учитывая обстановку и обстоятельства их разговора в целом. - я не знал. Не думал. А вы то? Вы же знаете, что сейчас в стране происходит. Почему доверяете незнакомцу? Мы больше не в СССР. А вы застряли. Меняйтесь. Иначе в следующий раз, вам попадётся более беспринципный воришка, который не только магнитофон вынесет, но и наведёт взрослых и тогда только стулья и останутся. Анатолий Владимирович рассмеялся с надрывом и какой-то горечью. От этого у него опять защемило в сердце и он присел на диван. -как же мне повезло, что мне попался такой принципиальный вор, который не берёт у бывших хоккеистов и их тренеров! Мальчик опустил голову, а затем решительно сел на диван рядом. -вы же не просто неизвестный тренер. Вы - кумир поколения моих родителей. Мне папа про Вас рассказывал. Он тогда был на несколько лет старше меня сейчас. Говорил, что вся страна смотрела матчи. В любое время суток! Все болели за ЦСКА и сборную. Что когда вас сняли, был большой скандал. Я даже в своём воображении не могу себе представить, чтобы сейчас люди, обычные люди, которые не имеют личного интереса, вообще за кого-то переживали. Тарасов слушал мальчика и сердце потихоньку отпускало. Качнув головой вперёд, он слабо улыбнулся, а затем тяжело вздохнул. -всё так и было. В другой жизни. Двадцать лет тому назад. В 1972 году…. ***1972г.*** Все лучшие хоккеисты из разных клубов в одной команде. Сборная СССР. Подготовка к суперсерии. Тренировки идут целыми днями. Физические упражнения, сменяются теоретической частью и вечером лёд. Сборная играет друг против друга, показывая своё мастерство. Тренерам не положено заводить любимчиков, поэтому им достаётся на тренировках больше всех. Но ЦСКА привычные. Они не обижаются. Новенькие же, смотря на товарищей, тоже стараются не жаловаться. Спорткомитет хочет контролировать всё и на всех уровнях. Поэтому присылает надзирающего. Противного Балашова. После общения с этим человеком, хочется пойти помыть руки. Но отказаться возможности нет. Да ещё Харламов водит с ним дружбу. Опасно это. Плохо кончится. Да разве ж он кого слушает? Олимпиада. Япония. Саппоро. Игра за игрой. Спортсмены показывают хорошие результаты. Тарасов на них даже не ругается на тренировках. Всё идёт на удивление гладко. Поэтому в полуфинал со шведами сборная выходит в расслабленной форме. Что конечно же сказывается на результате. Ничья, это не проигрыш, но по ощущениям именно он. После матча хоккеисты орут в раздевалке так, что их слышно в коридорах задолго до нужной двери. Спорят, кто виноват. Анатолий Владимирович вдыхает воздух и выдыхает, успокаивая нервы. Хочется кому-нибудь врезать, но это непедагогично. Да и не поможет это. Виноват ведь не конкретно один плохой хоккеист. Здесь таких нет. Как и команды. Он делает шаг в раздевалку и там мгновенно воцаряется гробовая тишина. -все на лёд — тихо. Вкрадчиво. Опасно. Уже у дверей его настигает голос вечного спутника команды во всех поездках, спортивного врача Самуила Марковича: -Анатолий Владимирович, у Михайлова сейчас плечо разлетится. Тетива напряжения дрогнула. Это был тот самый случай, когда малейшая мелочь провоцирует на большой взрыв. Выпустить пар физически необходимо. -ну так затяните так, чтобы не разлетелось! Это помогает. Но не намного. На льду хоккеисты пытаются угадать, чего от них хочет тренер, но безуспешно. Скорость набирается быстро. Падают они эпично. Балашов бьётся за бортиком в истерике. Кулагин тоже пытается вмешаться. Радует то, что несмотря на помехи, сборная слушает исключительно его. -Крылья, стоять! Но тут, где-то за спинами других игроков раздаётся мятежный голос семнадцатого. -не останавливаться! Тарасов мотает головой так, будто отмахивается от назойливой мухи. -я сказал… -не останавливаться! - перекрикивает его Харламов. Проигнорировать не получится. Свисток и Харламов оказывается прямо напротив. -мы не ЦСКА, Динамо и Спартак, мы — сборная Советского Союза. Если бы взглядом можно было убивать, то Валера бы был уже мертв. Но так нельзя. А он, тяжело дышит, нервно подрагивает, но упрямо смотрит прямо в глаза. Приходится признать, что слегка перегнул. Конечно же не вслух. -Тренировка окончена. Удовлетворённую улыбку успешно удалось удержать внутри. Всё же, когда тебя понимают, это чертовски приятно. -Самуил Маркович, ты извини. Покричал немного. Ты Михайлова залатай получше. Он мне в финале нужен. -конечно. Сделаем, Анатолий Владимирович. Через час, когда Кулагину удалось успокоить Балашова, он заглянул в номер отеля Тарасова. -уф, ну и задачку ты сегодня всем задал. Что на тебя нашло? Тарасов открыл коньяк и разлил по бокалам. -да ладно тебе, Борь. Нормально всё. Лучший друг взял бокал и уселся в кресло. -конечно нормально. Особенно после того, как Харламов потешил твоё эго. Тарасов закатил глаза, взял свой бокал и сел на кровать напротив друга. -всё не так. Они должны быть командой, а они...только и знают, что считать личные достижения. Кто сколько забил, сколько времени провёл на льду, сколько успешных передач сделал… - Он махнул рукой. - ну ты же сам наверняка слышал. Спартак, ЦСКА...Они так орали, что их наверное слышали даже шведы в своей раздевалке на другом конце стадиона. -а, т.е. это ты так попросил их быть потише? Кулагин с лёгкой подначивающей улыбкой смотрит на друга. Тарасов понимающе улыбается и чокается. -за победу в финале ***1995*** Тарасов тряхнул головой отгоняя воспоминание. -И они выиграли. Стали победителями олимпиады 1972г…После этого их ещё долго узнавали на улицах и просили автографы и совместные фото. -а с вами? -я никогда не был любителем быть в центре внимания. - Он вздохнул — в лучах славы больше всех любили купаться первая тройка: Михайлов, Петров и Харламов… Он даже сейчас произнёс их фамилии, будто бы был там, на тренировке...на секунду запнулся, но постарался продолжить как можно ровнее. -Харламов, кстати, в один из таких приливов фанатской любви, сфотографировал нас совместно. На полароид… В альбоме, посмотри. Фотография лежит в самом конце, в отдельном конверте. Мальчик разглядывает её и не знает, что сказать. С фотографии на него смотрит молодой хоккеист. Большой и сильный, который улыбается от уха до уха и обнимает тренера двумя руками. И он. Маленький худенький человечек, буквально потонувший в объятиях своего игрока, с горящим взглядом. Однако несмотря на разницу в габаритах, сразу становится понятным, кто принимает из них двоих решения. И это совсем не светящийся счастьем хоккеист. Он возвращает фотографию на место и боится задавать вопрос, который так и вертится на языке. -а меня Коля зовут. Он не знал, зачем представляется. Не понимал, почему ему так отчаянно хочется задержаться здесь подольше. И почему он испытывает какие-то незнакомые до этого момента эмоции. И что, это за эмоции он тоже не знал. Он просто приклеился к дивану и был готов слушать этого старика бесконечно. Тарасов понимающе кивает. -Анатолий Владимирович Тарасов. Они пожали друг другу руки. -можно я буду к вам приходить навещать? -мы же больше не в Союзе и тимуровцы не в чести? -я всё равно приду. -приходи. Мальчик ушёл, а Тарасов прилёг на диван, мысленно переносясь на тренировку ЦСКА. Звук бьющихся о бортик шайб, холодный лёд, горячие сердца и одна цель на всех — победить. Любой ценой. А мальчик, едва проснувшись с утра, вновь побежал к нему. Вот только в квартиру его не пустили. Навещать было больше не кого. -инфаркт. Дверь захлопнулась перед носом оглушительно громко. Ему здесь делать больше не чего. Он достал сигарету и закурил. В сердце появилась пустота. Хотя чего, он и знал то его минут 40 ? Вряд ли больше. Однако спустившись вниз, он затушил сигарету и выбросил её в урну. А вместе с ней и остальную пачку. Всё не должно быть так! Он ведь и сам не вписывается в это общество бандитов. И вот, как только он встретил того, кто был в миллион раз лучше любого из тех, кого он знал, он умер. Умер! Это не когда поругались/помирились. Его больше нет. Совсем нет. Вообще нет. Пока он шел и думал об этом, то встретил знакомую компанию. -пойдём с нами трясти молокососов? -нет. -что? -я сказал нет. Драка не помогла вытеснить душевную боль физической, однако он убедился в правильности принятого решения. Он больше не будет бандитом. Не будет кошмарить слабых. Не будет воровать. Не будет тем, кого сам презирает. Периоды смуты не длятся вечно. Всё так или иначе стабилизируется и образуется. Страна это переживёт. И он тоже. А ценности, в любой стране независимо от её названия и политического строя одни. Добро всегда побеждает зло. И он сделает всё, чтобы не подвести Тарасова и ему на небесах, не было бы стыдно, за последнего оболтуса в своей жизни. Он справится. Обязательно справится.