1983

Глава 1. Добро пожаловать в прошлое!

      — Ну здравствуй, «Семейная закусочная Фредбера» … — я стояла посреди огромной парковки, а передо мной величественно возвышался источник всех бед Харрикейна.              Еле заметная улыбка появилась на моём лице, пока глаза рассматривали то самое место, о котором я могла только читать, проводя бессонные ночи в отделении полиции. Даже издалека было слышно, как дети веселились и смеялись, наслаждаясь всеми минутами пребывания в этой пиццерии. Но мне было жутко от осознания, что именно там и произойдёт то несчастное событие с младшим Афтоном. И возможно даже в ближайшем будущем.       Маленькими шажками я стала направляться в сторону главного входа закусочной, растягивая момент. На кирпичной стене красовался главный маскот заведения — Золотой Фредбер, который приветствовал каждого посетителя, заманивая внутрь. Радостные дети с шариками в руках бегали около входа, играясь с игрушечными зверятами будто с живыми. Но что-то было не так. Было ощущение, что кто-то или что-то наблюдало за ними. Или же за мной.       Мой взгляд устремился на изображение Фредбера. Его чёрные глаза сверлили и разглядывали меня, словно пожирая моё тело изнутри. Сердцебиение тут же участилось, а в лёгких стало не хватать воздуха. Что-то начинало душить меня. Добрая улыбка стала превращаться в оскал, а на лапах моментально появились острые когти. Резкие движения его тела предупреждали о грядущей опасности. Казалось, будто передо мной стоял живой зверь, готовый напасть в любой момент и растерзать, ничего не оставив после.              «Зря ты сюда пришла. Уходи, — неожиданно прозвучал шепот в голове, словно ветер. Две черные точки продолжали таращиться на меня, поглощая своим взглядом каждый сантиметр моего тела. Чьё-то громкое дыхание тяжёлым весом опустилось на мои плечи, из-за чего мне стало холодно. Звериный рёв продолжал усиливаться, выпуская из своей пасти капли какой-то жидкости, падающие прямо на меня. — Он и тебя убьёт».              Детский смех с каждой секундой становился все сильнее и сильнее, бив по барабанным перепонкам, играясь с ними, как с настоящим барабаном. Две ярко-красные точки заблестели в глазах Фредбера, словно два прицела, готовых застрелить меня в любой момент. Страх парализовал моё тело. Как я собралась спасать кого-либо, когда мне самой нужна помощь; когда мне самой страшно?              «Спасать? Но кого я собралась спасать?» — в моей голове один за другим стали мелькать газетные вырезки двадцатилетней давности, на которых были изображены радостные лица тех детей, чьи души уже давно покинули их невинные тела; пропажа целой семьи, явно связанное с этим местом, и мой отец… который в своё время тратил свою молодость, чтобы в конце остаться практически ни с чем.              Тем временем, смех перерос в истошный крик, наполняя глаза главного маскота кровью. Кровью загубленных жертв. Казалось, что что-то стоит за мной, ожидая, когда я обернусь и встречусь с ним лицом к лицу; когда я буду готова сдаться и сбежать, как последний трус.       — Нет. Ты не убьёшь меня, — смотря прямо в глаза Фредбера, я продолжала идти. Весь страх тут же пропал, но вместо него появилась злость. Сильная злость к самой себе. Но что-то внутри меня до сих пор опасалось чего-то; чего-то яростного и безумного. — Кто, как ни я сможет всех спасти. А если я сама трусиха… — шаги становились увереннее и больше. — … то, что я вообще здесь делаю?!              Встав вплотную к изображению, я продолжала смотреть на него. Мы играли в гляделки, в которых проигравший становился мишенью. Ещё некоторое время золотой зверь пожирал меня, будто испытывая на прочность, но вскоре принял своё поражение. Передо мной, как ни в чём не бывало стоял тот самый добрый медведь, каким он и казался для каждого ребёнка, посещающего это заведение.       Наконец я могла зайти туда без какого-либо страха или волнения. Прямо сейчас, именно в этот момент. То, о чем я так давно мечтала станет явью, потому что…              — Куда это ты? — чья-то рука преградила мне дорогу, не давая войти. Из тени медленно вышла женщина, явно недовольная незнакомкой, жаждущей войти в пиццерию полной детей. Но я узнала её.              Передо мной стояла миссис Вильсон. Черты её лица более не были грубыми и резкими, напротив, мягкими и плавными. Её нельзя было назвать молодой, но вид был довольно свежим. Я помнила её старой и дряблой старухой, которая умерла долгой и мучительной смертью, не имея ни одного родственника. В полном одиночестве.              — Ты же не отсюда, я права? — едва ли заметная ухмылка появилась на лице миссис Вильсон. Её карие глаза без стыда разглядывали меня словно экспонат на выставке; словно прощупывали меня полностью, из-за чего по телу прокатился ряд мурашек.       — Да, вы правы. Просто… — я понимала, что снова выдуманная ложь не приведёт ни к чему хорошему. Мне хотелось сказать всё прямо, без какой-либо утайки, чтобы она поверила мне, но… кто в здравом уме будет верить незнакомому человеку, появившемуся в этом городе впервые. –Мне правда нужно туда. Пожалуйста, — шёпотом я произнесла последнее слово.       — Зачем тебе туда?              Солнечные лучи начинали потихоньку заходить за горизонт, предупреждая о грядущей ночи. Из здания один за другим не спеша выходили одновременно радостные и грустные дети, явно нежелающие расставаться со своими любимыми игрушками и закусками. Все шли домой. Тем временем женщина продолжала осматривать меня каким-то осторожным взглядом, и вскоре на её лице появилась мягкая улыбка.              — Я…       — Чшш… Можешь ничего не отвечать, — не успев сказать и слова, миссис Вильсон перебила меня, но так и не решилась докоснуться до моего плеча. Чуть отойдя от входа пиццерии, женщина протянула мне руку.       — Но…       — Я всё вижу по твоим глазам. Пошли со мной, — не ожидая услышать эти слова от миссис Вильсон, я резко сделала небольшой шаг назад. — Пошли-пошли.              Женщина осторожно взяла меня за руку, ожидая моей реакции, но я не стала сопротивляться. Несмотря на то, что мы были вообще не знакомы, я… доверяла ей, как и она; доверяла всем своим сердцем и верила, что она как-то сможет мне помочь и ответит на некоторые вопросы, столь волнующие меня в данный момент. Всё это время в глазах миссис Вильсон читалась материнская забота, которой так не хватало ей на протяжении многих лет. Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней, ведь я даже не задумывалась, где буду жить, пока нахожусь в этом месте.       Мы шли молча, практически не смотря друг на друга. Тем временем потихоньку включались фонарные столбы, чтобы освещать ночную дорогу заблудившимся людям. Я прекрасно знала путь к дому миссис Вильсон, ведь жила совсем неподалёку. На первый взгляд здание казалось намного ухоженнее того, который я помнила в недалёком прошлом, когда ещё была в своём мире: газон был аккуратно подстрижен, а на территории не валялись груды мусора, копившегося годами.              — Чай или кофе? — в доме миссис Вильсон была достаточно уютная атмосфера. Слегка потрескивающиеся свечи освещали небольшую кухню женщины, в которой она по-видимому проводила большую часть своего времени. — Что ж ты такая кислая, — немного разочарованно посмотрела на меня спасительница.       — Мне правда надо было туда. Почему вы меня не впустили?              Джазовая мелодия на фоне немного расслабляла, из-за чего миссис Вильсон шёпотом напевала любимые песни. Запах кофе был бы приятным дополнением к вечеру, если бы я была просто в гостях у давней знакомой. Сидя за столешницей, я перебирала фрукты, лежащие в корзинке. За окном продолжало темнеть, и можно было увидеть изумительный закат, которым так сильно славился Харрикейн.              — Одной тебе там делать нечего. Ты же неместная. Быстро запомнят. Тебе же это не нужно, я права? — я понимала, что Вильсон прощупывала меня, чтобы понять, какой я человек, потому мне не особо хотелось играть в её игры.       — Но… Почему вы так говорите? — отбросив корзинку с фруктами в сторону, я посмотрела ей прямо в глаза. От неожиданности она отвела взгляд, продолжая варить кофе. — И знаете, очень опасно с вашей стороны так просто впускать в свой дом незнакомого человека.       — Да, незнакомого… или же знакомого? — чуткий взгляд вновь устремился в мою сторону. — Я чувствую, что ты здесь не просто так, но… откуда ты? — достав сигарету из столешницы, миссис Вильсон зажгла её и сделала небольшую затяжку, выдохнув дым в сторону окна, из-за чего появился еле ощутимый запах табака. — Будешь?       — Нет, спасибо.       — Хотя да, лучше не надо, — сделала очередную тяжку женщина. — Знаешь, у меня есть предчувствие… и оно говорит, что я могу тебе доверять. А к нему я всегда прислушиваюсь. Да и ты сразу пошла за мной как будто знаешь меня. Ладно, не буду больше тебя донимать, — немного подумав, Вильсон продолжила. –Если хочешь, то можешь пожить какое-то время у меня. Женщина я одинокая: муж умер, а сын даже видеть меня не хочет. Тебя-то хоть, как зовут? — несмотря на то, что Вильсон сидела ко мне спиной, был слышен её тихий смешок.       — Ан… Ванесса, — запнувшись, я вспомнила имя, которое назвала мистеру Харрисону.       «Теперь, пока я буду находиться здесь, никакой Анны Хейз не существует. Есть только Ванесса… Ванесса Шелли!»       — Ванесса… Знаешь, что, Ванесса? Сходим мы завтра в твою пиццерию. Как раз к сыну зайду, а то сегодня не получилось, — в её голосе можно было услышать грусть, которую миссис Вильсон всеми силами старалась скрыть.       — Правда? Но зачем вы это делаете?       — Что именно?       — Помогаете мне.       — Я уже говорила тебе — предчувствие. Ладно давай уже. Уже темнеет, а я вижу, ты очень устала после сегодняшнего дня. На втором этаже вторая дверь справа. Располагайся, как у себя дома, Ванесса, — улыбнувшись, я встала из-за столешницы и направилась в сторону лестницы.       — Миссис Вильсон… спасибо вам.       — А я ведь даже не говорила, как меня зовут, — сделав последнюю затяжку, женщина потушила бычок, с улыбкой принявшись за чашку с кофе.              Я не знала, как могла бы отблагодарить миссис Вильсон за её доброту, ведь, зная женщину в течение многих лет, я даже не могла и подумать, что у неё было такое доброе сердце. Табачный дым простирался по всему коридору, преследуя меня до самого пункта назначения. Изредка скрипучие половицы пугали меня своей неожиданностью, а на первом этаже до сих слышалась спокойная мелодия из старого радио.       Наконец, зайдя в комнату, я могла расслабиться и отдохнуть. После всех событий, которые случились со мной в этот день мне не мешал сон, потому, раздевшись до нижнего белья, я легла на широкую и мягкую кровать, захватившую меня полностью. До сих пор оставалось столько вопросов и загадок, о которых сейчас совершенно не хотелось задумываться; хотелось просто уснуть и проснуться у себя дома, как ни в чём не бывало…       Темнота. Здесь слишком темно, чтобы увидеть хоть малейший свет. Тишина. Здесь слишком тихо, чтобы услышать хоть малейший звук. Непонятное пространство, в котором я сейчас находилась, пугало меня своей неизвестностью и таинственностью. Казалось, что вдалеке, где-то там в кромешной тьме, кто-то находился, и если я сделаю хоть один неверный шаг, то случиться что-то непоправимое… или же неизбежное.       Словно под гипнозом я шла в неизвестном направлении. Из-за всепоглощающей темноты нельзя было разобрать практически ничего. Ноги шли сами по себе, не поддаваясь контролю. Было ощущение, что сейчас я чья-то кукла, которой управляют невидимыми нитями. Холодный ветер изредка царапал кожу, оставляя кровавые следы, которые стекали на ледяной пол, отдаваясь эхом в голове. Было тяжело дышать, будто что-то сдавливало мою грудь, не давая нормально сделать вздох.       Неожиданно передо мной зажегся еле видимый свет, исходящий от прожектора, висевшим на потолке. С каждым мгновением он становился всё ярче и ярче, ослепляя меня, но, привыкнув, я увидела перед собой его…              — Привет, Ванесса. Я рад тебя здесь встретить, — передо мной сидела плюшевая игрушка золотого Фредбера. Его глаза, а точнее две белые точки, пристально смотрели на меня, контролируя, чтобы я никуда не сбежала. На плюшевой мордашке всё также красовалась его улыбка, но было в ней что-то фальшивое.       — Фредбер… — в глазах потихоньку начали появляться слёзы, но из-за холода они превращались в болезненные льдинки. По всему телу вновь прошлись мурашки, но уже не от холода, а от страха.       — Я знаю это может показаться слегка странным, но, пожалуйста, выслушай меня, — детский голос эхом раздался по всему пространству, а глаза золотого медвежонка стали бегать из стороны в сторону, будто ища кого-то. — Мы слишком долго находились в этой тюрьме, которую называли своим телом. Только ты сможешь помочь нам. Только ты сможешь вытащить нас отсюда, – не веря своим глазам, я продолжала смотреть на плюшевого Фредбера.       — Тот мужчина в костюме кролика забрал нас, — голос маленькой девочки появился чуть поодаль от Фредбера. Резкий свет показал его обладательницу. Это была игрушечная Чика: вся грязная и растрёпанная. В её невинном голосе читалось сожаление и ужас, через который ей когда-то пришлось пройти.       — Сьюзи…       — Он пытал нас, а после положил наши тела догнивать в этих страшных аниматроников, — продолжил игрушечный Бонни, на чьём теле не было руки и верхней части челюсти, из-за чего голос казался деформированным.       — Джереми…       — Но тогда мы были ещё живы, — будто раскат грома раздался голос плюшевого Фредди, взгляд которого казался каким-то пустым и неживым по сравнению с другими игрушками.       — Габриэль…       — Я видел, как мама с папой оплакивали меня, но я ничего не мог с этим поделать, — еле слышный плачь громким эхом отразился по всей комнате. Из открытого глаза плюшевого Фокси выкатилась единственная слезинка, напомнившая мне, что всё, о чём они говорили, было правдой; горькой и страшной правдой.       — Фриц… мне так жаль…              Ватная рука уже была готова протянуться и обнять бедных детей, для которых была уготована такая ужасная и несправедливая судьба, как вдруг что-то металлическое и холодное коснулось моих плеч. Обернувшись, я увидела чуть приоткрытый чёрный ящик, освещаемый прожектором. Недолго думая, маленькими шажками я начала подходить в предвкушении найти в нём ответы на свои вопросы, которые так не давали мне покоя.       Проведя руками по шероховатой поверхности ящика, я не спеша стала открывать его крышку, задержав дыхание. Сердце билось, как бешеное, а всё тело тряслось. Резкий и отвратительный запах ударил по моему носу, заставив скорчиться. Но любопытство дало верх. Наконец, откинув крышку, я смогла рассмотреть содержимое чёрного ящика: вывернутые ноги, поломанные шеи и вспоротые животы. Какими-то обрывками в нём лежали расчлененные трупы детей, в чьих открытых глазах читался страх. Словно ненужное мясо после скотобойни они покоились в этом ужасном месте. Их тела были обмазаны уже запёкшейся кровью, а по чертам лиц можно было понять, что передо мной лежали именно те дети, о которых я когда-то читала в газетных вырезках.       Из-за отвратительных зловоний тут же подступили рвотные позывы. Я не знала, что мне делать: бежать или остаться? Тело совершенно меня не слушалось, а вместо этого руки начали копаться в останках детей, будто ища что-то. Выворачивая кишки и сжимая каждую внутренность их беззащитного тела, я смогла найти его — маленький окровавленный медальон с изображением золотого Фредбера, который когда-то мне попался в заброшенной пиццерии. Голова закружилась, а холод с ещё большим усилием стал окутывать моё тело.       Неожиданно ящик затрясся, вытряхивая всё содержимое на пол. Из него начало выкарабкиваться бесформенное существо, отдалённо напоминавшее Фредбера. Всё его тело полностью состояло из плоти и крови, чей гниющий запах выворачивал меня на изнанку. Увидев меня, он устремился в мою сторону, заревев во всё горло:              – ПоМоГи НаМ…                     Задыхаясь, я начала жадно глотать воздух, которого так не хватало буквально пару секунд назад. Холодные порывы ветра продолжали гладить мою кожу из-за открытого на ночь окна. Окунувшись в мягкую постель, я и забыла, что вчера уснула прямо так, в нижнем белье, даже не укрывшись. Так, немного потянувшись, я услышала неожиданный стук в дверь, из-за которого пришлось резко растрепать белоснежное одеяло и укрыться.              — Утро доброе, Ванесса! Ой, не смотрю, не смотрю, — открыв шторы, миссис Вильсон впустила в комнату солнце, чьи ласковые лучи начали греть моё оледеневшее тело под одеялом. — Или же не утро. Неважно. Вот прикупила пару вещичек тебе, надеюсь, что подойдет по размеру. Не в одном же пальто все время ходить, — подмигнула мне женщина, положив на постель пару пакетов с вещами, которые она купила совсем недавно.              И правда за окном уже было давно не утро, а посмотрев на часы, оказалось, что время уже давно перевалило за полдень. Сама же миссис Вильсон оставила меня наедине с собой, видимо ожидая на первом этаже, пока я оденусь. На вид вещи были довольно модными и стильными для того времени: джинсовые шорты с тёмным поясом в комплекте, белая безрукавка с ярким принтом, клетчатая рубашка и чёрные кеды — единственное, что смогло мне подойти.       Только при свете я смогла разглядеть комнату, которая служила моим убежищем, пока я буду находиться в этом таинственном мире: светлые обои и пол придавали помещению больше пространства, незаурядные картины на стенах делали обстановку более уютной, а большая двуспальная кровать с белоснежным балдахином была идеальным вариантом для этой комнаты.       Не став больше затягивать, я сразу же спустилась к женщине, потягивающей очередную чашку с кофе. В комнате до сих оставался табачный запах. При солнечном свете дом Вильсон казался более уютным и приветливым, а скрипучие половицы делали дом живым. Увидев меня, она обрадовалась, разглядывая на мне её покупки.              — Вижу, что тебе подошли вещи, — встав напротив зеркала, женщина стала поправлять мои волосы, причесав и сделав из них хвост. — Так-то лучше!       — Я даже и не знаю, как могу вас отблагодарить за всё, — настенные часы, висевшие на кухне, отбивали ритмичный такт.       — Перестань, прошу, Ванесса, — приобняв, миссис Вильсон продолжала смотреть в мои глаза. Спустя пару секунд она добавила. — Как я и обещала… мы с тобой сейчас пойдем в семейную закусочную Фредбера!       — Правда?       — Конечно, правда. Пошли, — дом Вильсон прощался с нами, скрипнув очередной половицей, но было у меня какое-то странное ощущение; ощущение того, что вернёмся мы обратно совершенно другими людьми.              Всё время, пока мы были в пути, я предвкушала настоящей встречи с маскотами, находящимися в этом заведении. Наконец, я не чувствовала себя лишней, ходя по родным улицам Харрикейна. Обыкновенные прохожие казались приветливее и добрее. Солнечный свет теперь не был моим злейшим врагом, а, наоборот, другом, который защищал и оберегал меня.       Дойдя до здания закусочной, перед нами всё также возвышалось изображение золотого Фредбера, более не пугавшим меня, потому что в этот раз я была готова. Открыв дверь, миссис Вильсон торжественно произнесла:              — Добро пожаловать в семейную закусочную Фредбера!              Множество праздничных украшений висело по всей огромной комнате, по которой бегали и веселились дети, а где-то чуть дальше ребята постарше играли в аркадные автоматы, из-за чего в здании было очень шумно. За длинными столами сидели их родители и доедали последние кусочки от некогда аппетитной пиццы. Все стены были увешаны разнообразными плакатами и детскими рисунками. С потолка свисали десятки маленьких звездочек, создавая волшебную атмосферу. Мне не верилось, что сейчас я нахожусь именно в этом месте; здесь и сейчас.       Пройдя дальше, я увидела ту самую сцену, на которой выступали Фредбер и Спринг Бонни перед своими юными фанатами, но вживую здесь величественно стоял только золотой заяц. Его вид пугал и воодушевлял меня в одно и то же время, ведь передо мной сейчас находился облик того самого убийцы. Резкие и механические движения делали главного маскота неживым и пустым, а зелёные глаза устремлялись в какую-то даль, словно наблюдая за кем-то.       Посмотрев в ту сторону, я заметила толпу подростков в масках, а между ними маленького мальчиками, который плакал. Было слышно, как парни пугали и смеялись над бедным ребёнком, но никто не хотел вставать и помогать ему. Будто боялись последствий. Оставив миссис Вильсон одну, я устремилась в их сторону. Мне не хотелось проблем, но, видя всю эту картину, у меня не оставалось других вариантов.              — Что вы делаете? Прекратите, — не выдержав, я подошла к толпе, которая и не собиралась прекращать издеваться над мальчиком, и закричала, чтобы на меня обратили внимание.       — А ты кто такая? Шла бы ты отсюда, пока хуже не стало, — какой-то парень в маске Фредди был явно недоволен моим вмешательством, а потому даже не смотрел в мою сторону, продолжая донимать ребёнка.       — Зачем вы обижаете маленького мальчика? Посмотрите, какие вы большие. Это отвратительно, — небольшой страх подступил ко мне. Их было четверо, а я одна. Но больше некому было заступиться за мальчика, которому было в десять раз страшнее, чем мне, поэтому останавливаться было слишком поздно.       — Он мой младший брат. Что хочу, то и делаю. Вопросы? — из всей толпы выделился кудрявый парень с загорелой кожей в маске Фокси, который спокойно подошёл ко мне вплотную. В тени я смогла разглядеть его голубые глаза, смотрящие на меня с некой издёвкой и несерьёзностью, желающие меня уничтожить.       — Хоть он и твой младший брат, но это не даёт тебе право издеваться над ним, — в моём взгляде читалась ненависть; ненависть к тем, кто способен на такие ужасные поступки. Я пыталась делать вид, что мне не страшно, но в глубине души понимала, что лгала самой себе.       — Я сказал иди отсюда. Мой отец хозяин этой забегаловки. Одно слово и тебя здесь больше не будет, соплячка, — отвратительный смех раздался за спиной парня, но одна его случайна фраза… и я понял, кто он.       «Неужели… это Майкл Афтон, — промелькнуло в моей голове. — Тогда этот мальчик, его брат… Кэссиди … если он сейчас живой, то совсем скоро…»       — Да-да-да. Катись отсюда! — подначивали другие ребята из компании Майкла, продолжая громко смеяться.       — Смотрите-ка! Малыш Кэссиди уже в штаны наложил! Иди давай и поживей, пока мы в хорошем настроении, цыпочка, — подмигнул Майкл. Хохот его дружков стал ещё громче, из-за чего они стали передразнивать меня и оскорблять, посылая меня отсюда.       — Да пошёл ты, урод. Как таких, как вы вообще земля носит. Сборище моральных уродов.       — Что ты сказала, тварь? Повторила, — было ощущение, что передо мной стоял не простой подросток, а бешеный зверь, готовый напасть на свою жертву в любой момент. Только этой жертвой была я. — Я СКАЗАЛ ПОВТОРИЛА, — проорал последнюю фразу Майкл, из-за чего не по себе стало и его дружкам, резко прекратившим безобразный хохот.       — Я сказала. Пошел. Ты. Урод, — отчеканив последние слова, я ждала. Ждала, когда парень в маске Фокси набросится на меня и словно лис растерзает на мелкие кусочки.       — Ах ты, су…              Неожиданно на всё помещение раздался резкий хруст, из-за чего внимание Майкла и его компании переключилось с меня на него, но в его последнем взгляде я смогла понять, что просто так он от меня не отстанет. По середине комнаты, как ни в чём не бывало находился золотой Фредбер, внутри которого явно был человек. Он стоял неподвижно, как статуя, будто играл в игру «Зелёный свет» и боялся проиграть. Детей и их родителей потихоньку стали выводить из заведения, а пару человек начали тащить костюм медведя в какую-то комнату. И только сейчас я смогла разглядеть лужу крови на полу, которая исходила от главного маскота закусочной.       Пройдя вслед за сотрудниками, я заглянула за приоткрытую дверь и увидела, как окровавленного парня доставали из костюма. Всё его тело было обезображено, и в некоторых местах можно было увидеть выступающие внутренние органы, от которых осталось лишь одно название. Вся комната была усыпана пылью и паутиной, потому на тело стала попадать грязь, придавая ему ужасающий вид.       Я видела, как самим рабочим было страшно и отвратительно. Они не знали, что теперь делать и как поступать, ведь сейчас перед ними лежал еле живой друг, который ещё продолжал тяжело дышать и мучиться от невыносимой боли. И было очевидно, чего он желал больше всего на свете — умереть.       Не обращая на меня никакого внимания, мимо пролетела миссис Вильсон, а вслед за ней не торопясь мужчина в тёмно-фиолетовом костюме, который одарил меня холодным взглядом. Но что-то мне показалось странным во всей этой ситуации… он улыбался. Странной и нелепой улыбкой, которую раньше я ни у кого не встречала.              — СЫНОК! — рыдала миссис Вильсон, обнимая уже бездыханное тело парня, из-за чего вся её одежда уже успела испачкаться в крови. То были слёзы настоящей матери, потерявшей собственного ребёнка. Она плакала громко и навзрыд, прося прощения за все свои ошибки, из-за чего ком подступил к моему горлу. Тем временем рядом стоящий мужчина продолжал улыбаться и смотреть на всё происходящее, показав сотрудникам удалиться из комнаты, явно желая остаться с Вильсон наедине.              Тогда я впервые увидела смерть своими глазами. Она была ужасна во всех своих проявлениях, потому я и стала её ненавидеть. Тут же я заметила, что рядом со мной стоял тот самый мальчик с широко раскрытыми и заплаканными глазами. Я поняла, что он видел эту сцену целиком и полностью, из-за чего, присев на корточки, я обняла его. Моя рубашка сразу же стала мокрой от слёз; слёз полных страха и тревоги за собственную и чужие жизни.              — Ничего страшного, Кэссиди, — я продолжала поглаживаться одной рукой его слегка кудрявые волосы, но по левую руку я увидела те самые две точки плюшевого Фредбера, таращащиеся на меня. — Я тебя защищу. Обещаю.