Кроличьи выходки

— Да он издевается? — шипит Чонгук, пытаясь успокоиться. Он делает глубокий вдох. Этот несносный кроль опять куда-то свалил и по-любому со своим другом Юнги! Этот песец с шилом в заднице вечно втягивает Тэ в какие-то передряги, из которых вытаскивать их задницы приходится Чонгуку. Он злился, когда Юнги в обличии песца угодил в капкан; злился, когда они с Тэхёном застряли в какой-то пещере, откуда хер пойми как умудрились позвонить ему, но сейчас он в бешенстве, ведь они снова удрали на поиски приключений и где их, блять, теперь искать?! Этот маленький крольчонок ведь снова может угодить в неприятности, поэтому с ним нужно быть рядом почти постоянно! Он так сильно за него беспокоится, ведь Тэ обещал быть дома в шесть, а сейчас уже половина восьмого. Он никогда не задерживается, хоть и неуправляем, но до чёртиков пунктуальный, чтобы опаздывать и слишком честный, чтобы нарушать данные собой обещания. Именно поэтому сейчас Чонгук едет в горы Тань-Шаня, о которых узнал от брата Юнги – Намджуна, мол младший там крутит шашни с одним парнем. Ох и надерёт он им уши, когда увидит! И не дай бог, Тэхён легко одет... Чон ему не только уши, но и жопу надерёт! Он останавливается у небольшого домика и выходит из машины, только собирается постучать во входную дверь, как из неё вылетает Юнги. Испуганный Юнги. — Какого хуя, Мин Юнги? Вы с Тэ вообще страх потеряли? — Чонгук складывает руки на груди, но теряет маску серьёзности, когда чужие руки трясутся слишком сильно, они красные от холода. — Что происходит? — Тэхён потерялся, — шепчет Мин и тянет старшего за собой куда-то в горы. — Он хотел поиграть в снегу, а я запрещал, но он меня не послушал и в своём животном обличии скрылся там. Чимин ищет его, а я пришёл сюда, чтобы проверить, вернулся он или нет. — Нахуя вы сюда вообще припёрлись?! — Чонгук ощутимо злится, но эмоциям завладеть собой не позволяет, он лучше их направит в нужное русло. — Не дай бог с ним что-то произошло, Юнги, я буквально с вас шкуру спущу. — Я и сам очень надеюсь, что он в порядке, но... Ты же знаешь, что кролики плохо переносят низкую температуру... — Прибью его, когда увижу, — рычит Гук и идёт следом за младшим, — как давно он пропал? — Почти час найти не можем... — Ясно, — выдыхает Чон и меняет облик на звериный. Теперь вровень с Юнги идёт не человек, а чёрный лис, который вырывается вперёд и старается учуять родной запах этой безответственной и шиложопной малявки. Он не знает, сколько проходит времени с начала его собственных поисков, но он видит какие-то очертания. Видит, как снежный барс держит в зубах маленького и беззащитного белого крольчонка. Его, мать вашу, крольчонка... Чёрный лис привлекает к себе внимание неоднозначным звуком и он уже готов броситься на барса, и плевать, что сам меньше по габаритам, как ирбис осторожно опускает крольчонка на снег и аккуратно, скорее даже трепетно, бодает его носом. Кролик приобретает человеческий вид и теперь Чонгук видит всю проблему целиком, ведь Тэхён необычайно бледный, а губы отдают синевой, сам он лишь в кофте и джинсах. Слишком замёрз. Чон за считанные секунды подрывается к нему, на бегу меняя обличие, и судорожно поднимает со снега, ощущая, что мальчишка холодный, и его дыхание совсем слабое, а кожа и вовсе имеет мраморный оттенок. — Малыш... — Чонгук спешно кутает его в свою тёплую куртку. Тэ дрожит в его руках, не подаёт никаких признаков того, что находится в сознании; Чон поднимает его на руки и быстро несёт в сторону дома Чимина, которого почему-то до сих пор не видел. Юнги выбегает с другой стороны гор ему на встречу и прикрывает рот ладонями, когда видит бледнющего лучшего друга, который висит в руках Чонгука, словно неживой. — Что с ним? — шепчет Юнги, когда настигает их. — Чонгук, что с ним случилось?! Он ранен? На него напали?! — Переохлаждение, вот блять что! — рычит мужчина. Старший прижимает Тэ к себе покрепче, но при этом до ужаса боится просто даже на руках держать; Юнги распахивает перед ним дверь и указывает на диван, на который можно положить омегу. Чонгук укладывает его и дрожащими руками снимает с младшего сырую, холодную одежду, а после переодевает в тёплые домашние вещи, которые Юнги ему заботливо предоставляет. Альфа снимает одежду и с себя, оставаясь в нижнем белье, вплотную прижимается к любимому, его к себе жмёт, чтобы согреть. — У вас здесь есть врач? Неси все одеяла и включите грелку или что-то такое! — он активно растирает конечности младшего и периодически прощупывает пульс Тэ, прикладывается ухом к его груди, дабы услышать стук любимого сердца. — Господи, я, блять, прибью вас за то, что упустили его из виду! И его, блин, прибью, за то что удрал! Он такой х-холодный, — шепчет испуганно Чонгук. — Я врач, — незнакомец с пепельными волосами спешно заходит в дом и сразу же скрывается в другой комнате, немного погодя он снова появляется в гостиной. — Всё не так плохо, как кажется. Тэхён должно быть просто перенапряг своё животное, поэтому сейчас он в таком состоянии, скорее всего, он просто устал. Мы отогреем его, Чонгук-щи, всё будет хорошо. Явно альфа подходит ближе к чонгуковой паре и кладёт на грудь Тэ пару грелок, обернутых полотенцем, он заботливо-нежно касается его лба и кивает своим мыслям. — Но в любом случае, нельзя слишком быстро его отогревать; температура тела примерно тридцать два градуса, почернения кожи я не вижу, как и волдырей, а значит, что у него примерно вторая степень переохлаждения или может даже первая. Чудо ещё, что он не провалился ни в какую яму, коих там, где я его нашёл, много. — Так тот барс – это ты, — хмурит брови Чон. — Спасибо, что нашёл и вытащил его оттуда, — он прикрывает глаза на несколько секунд и снова возвращает взгляд на своего мальчишку. — Глупый и упрямый кролик, — бурчит он любовно и носом бодает мягкую, но холодную щёку, — запру тебя в клетке, засранца, и никуда больше не отпущу, — стихает и смотрит так... болезненно. Ему больно за этого непоседу, всегда больнее, чем за себя самого, оттого и руки до сих пор нещадно дрожат, и сердце никак не успокоится. Они пять лет вместе, а вот такая херня в виде его взбалмошности не впервые происходит, но чтобы настолько... Как бы Тэхён не был непоседлив, но он никогда не подвергал себя опасности намеренно... А Чонгук хоть и ворчит, но аккуратно поворачивает гибрида на бок и теснее прижимает к себе, обнимает и кутает в одеяла. Тэ дёргается, и что-то невнятное бормочет совсем тихо, поднимает голову и слабо приоткрывает глаза. — Г-гуки, — шепчет и дрожит сильнее, прижимаясь к горячему телу напротив. — Дурачок мой, — Чонгук целует его в лоб и обнимает покрепче, носом в волосы утыкаясь, гладит по спине, укрывает одеялом плотнее и шепчет негромкое: — как же ты меня напугал, глупый. — М-мне х-холодно, — сипит он и прячет лицо в чужую обнаженную грудь, снова засыпая. — Всё хорошо, маленький, всё будет хорошо, — продолжает шептать ему Чон. Он рассматривает спокойное лицо, наблюдает, как возвращается нормальный оттенок его кожи, и она теплее на ощупь становится, но всё равно прижимает этот комочек к себе, словно боится, что если его отпустит, то тот тотчас заледенеет. Чонгук гладит его по пепельным волосам, накручивая их волны на палец, периодически целует в щёки и трогает лоб, растирает ладошки, осыпая пальцы поцелуями и сам жмётся ближе, жадно вдыхая естественный запах младшего. Чимин тоже иногда подходит: что-то бурчит себе под нос, трогает тэхёнов лоб и снова уходит на кухню, где Юнги каждый раз спрашивает его о состоянии лучшего друга и бранит себя за то, что не удержал его. Омега тычется макушкой в родную грудь и спокойно похрапывает, уже согревшись и пригревшись рядом с любимым, а Чонгук тем временем медленно, но верно погружается в сон. Тэхён просыпается первым, обнаруживая себя в родных руках. Чонгук всё ещё обнимает его и тихо сопит, периодически хмурит брови от беспокойного сна и прижимает своего крольчонка к груди. Тэ осторожно выпутывается из его объятий и встаёт с дивана; сейчас он чувствует себя намного лучше, чем прежде. Мягко и трепетно он касается чужой щеки и оставляет на ней нежный поцелуй, из-за чего мужчина расслабляется окончательно и снова спит спокойным сном. Осторожными и максимально тихими шагами Тэ топает на кухню, а там его встречают две пары глаз: одни испуганные и одни довольные. — Привет? — пепельноволосый рассматривает гибридов и прячет руки за спиной. — Тэхён, — выдыхает Юнги и поднимается с места, медленно настигая кролика, — я, чёрт возьми, убью тебя! — шипит он и накидывается на испуганного мальчишку с объятиями. — Чонгук тебя точно прибьёт, слышишь? Ты так нас всех перепугал! Зачем в лес удрал, дурень?! — Я... Я уже жалею, — Тэхён теряется и опускает взгляд вниз, опускает руки и поджимает губы. — Что вообще произошло? Я... Я помню, что испугался охотника и прятался, но он заметил и мне пришлось бежать... Вы... Вы слышали выстрелы? Я боялся обратиться в человека, а потом увидел барса и... И всё. — Какой же ты дурак! — Юнги обхватывает его лицо в ладони и снова крепко обнимает. — Никогда больше не убегай, понял? — Больше никогда не буду и я... Мне, кажется, нужно себя беречь, — шепчет Тэхён и наконец обнимает друга в ответ. — Как ты себя чувствуешь? — Юнги отстраняется, обхватывая друга за плечи, трогает его лоб и щёки. — Голова не кружится? Ты хочешь кушать? Может у тебя что-то болит? — Всё хорошо, — слабо улыбается Ким и прикрывает глаза на несколько секунд. — Я уже согрелся и восстановил силы полностью, должно быть, я отключился потому, что сильно испугался и слишком замёрз. — Я люблю тебя, Тэ, — Юнги поджимает губы и гладит младшего по волосам. — Пожалуйста, больше не подвергай себя опасности, ладно? — Хорошо, хён, я обещаю... — Этим барсом был я, — вносит свою лепту Чимин, — ты слишком сильно замёрз и я очень рад, что всё не получилось хуже. — Спасибо, что нашёл меня, — Ким низко кланяется перед старшим и снова поджимает губы, чтобы не расплакаться. — Ч-Чонгук он... Он сильно ругался? Это вы ему позвонили? Вы позвали? Он, — омега начинает заикаться, — он всё это видел? — Видел, — кивает Юнги и протягивает младшему стакан с тёплым какао. — Тебе нужно пить больше тёплой жидкости. — Твой Чонгук приехал сам, матерился всё время и был очень испуган за тебя, — Чимин делает глоток кофе и продолжает: — Ты всех нас очень напугал, хотя нужно было всего-то послушать Юнги, когда он говорил тебе о том, что это опасно. Официально здесь запрещена охота, но это не останавливает браконьеров. Ты же понимаешь, что тебя вполне могли убить? Понимаешь, что могло произойти с твоей парой, если бы он обнаружил твой маленький— — Чимин, Господи, замолчи! — Юнги вскакивает и закрывает рот своему парню. — Зачем ты его пугаешь?! Ким нервно сглатывает и ставит стакан с напитком на стол, отходит на пару шагов назад, врезаясь в стену, а затем срывается обратно в гостиную, когда снова врезается во что-то твердое. Это "что-то" оказывается "кем-то", оно оказывается Чонгуком, который растерянно смотрит на омегу свысока и перехватывает за запястье, когда тот намеревается сбежать. Тэхён дёргается, чтобы спрятаться где-нибудь подальше отсюда, но ему сделать этого не дают. — Я знаю, что виноват! — кричит он неожиданно громко. — Знаю, что вы все испугались за меня, я и сам испугался очень! Больше так не буду, я обещаю! И понимаю, что меня могли убить, просто пристрелить и всё! А ты... Ты бы не пережил этого! Я больше не буду так! — Тэ, зайка, ты чего? — Чонгук испуганно, но нежно обхватывает его плечи и пытается заглянуть в глаза, но младший снова дёргается и выворачивается из рук. — Тэхён? Солнышко, успокойся, всё хорошо! — Юнги выбегает следом за другом. — Просто... Просто я всё понимаю, честно, и я больше так не буду! — Тэхён снова дрожит, хватает свои волосы руками и садится на корточки в миг меняя облик на кроличий. — Боже, Тэ, — Чон тоже садится на корточки и берёт маленького кролика в ладони, прижимая его к себе, словно защищает от других. — Кто его так довёл? — цедит он сквозь зубы подозрительно спокойно. — Я тебе говорил быть с ним аккуратнее! — Юнги гневно смотрит на Чимина, который приобретает растерянный вид. — Чимин, ты... Ты! Ты дурак, вот ты кто! Ну ты же мог быть помягче, ты же умеешь! — Я умею это только с тобой! — возмущённо отвечает Пак, он подходит чуть ближе к Чону и смотрит внимательно на маленькое дрожащее существо у него на руках. — Прости меня, Тэхён, я действительно должен был быть мягче к тебе, просто... Просто я забыл, что ты и без этого был очень испуган, и сам очень за тебя переживал... Кролик дёргает носом и прячет мордочку в грудь Чонгука, но дрожать перестаёт, хоть и фыркает забавно. Чон ничего не говорит, в силу того, что этот Чимин его омегу нашёл, и именно это его сейчас и спасло от злости Чонгука, а молча собирает их вещи и уходит к машине, аккуратно придерживая свою поклажу. Он садится на переднее сиденье и кладёт кролика рядышком, тяжело вздыхает и говорит: — Я бы не стал на тебя кричать, знаешь? Ведь знаю, что ты действительно и без этого напуган, ну зачем мне было ещё больше на тебя давить? — по мягкой шерсти поглаживает и по ушкам тоже аккуратно. — Я люблю тебя, Тэ, и я очень сильно испугался за тебя, когда Юнги сказал, что ты потерялся в горах. Не узнав Чимина в облике барса – я готов был перегрызть ему глотку, воспринимая за потенциальную угрозу тебе. И неужели после этого я должен был кричать на тебя? После того, как увидел тебя беззащитного и замёрзшего? Ни за что, зайка беленький, не на того напал. Кролик ушки поднимает, запрыгивает к возлюбленному на колени и трётся мордочкой о живот упёрто, а затем принимает человеческое обличие, сразу же бросаясь в чужие-родные объятия. Чонгук прижимает его к себе и крепко обнимает в ответ, затем отстраняет только чтобы обхватив любимое лицо расцеловать его целиком и полностью, так, словно они год и более не виделись. — Правда не будешь кричать? — осторожно спрашивает Тэ. — Совсем-совсем? — Не буду, обещаю, — усмехается Чонгук и гладит его по волосам. — Но жопу тебе надрать я обязан. — Эй! — омега отстраняется и стукает старшего по груди легонько. — Я сейчас снова кроликом стану, ведь животных лупить нельзя! — Да шучу я, кроха, шучу же, — смеётся он в голос и прижимает своё чудо к себе. — Пообещай, что действительно не будешь кричать, — шепчет он негромко. Так. Пришипился. Значит сейчас ещё что-то расскажет, точно вам говорю! — Я сейчас что-то новое узнаю, за что могу на тебя разозлиться, верно? — щурит глаза старший. — Ага, — тихонько кивает. — Ладно, я обещаю не кричать на тебя, чтобы там не случилось ещё. — Хорошо, — Тэхён отстраняется и заправляет пепельную прядку за ухо, отпуская взгляд вниз. — Возможно... Ну, есть такая вероятность... Малюсенькая совсем, так что... Возможно у нас будут лисо-кролики? — глаза Чонгука становятся похожи на монетки. — Ну или кролиски? Слушай, а мне теперь интересно как это назвать, — задумчиво бормочет он. — Лисчата? — Погоди, — шепчет Чон, и, ей богу, у него на лбу крутится колесо загрузки. — Кролисята? Нет, всё равно звучит странно... — Тэ, погоди, я... Колёсико крутится, крутится... — Лисолики? — Ты в положении?! Надо же, дошло! Тэхён поднимает на него хмурый взгляд и коротко кивает. — Да, а что? — нет, ну это вообще тупик. — Ким Тэхён... — одно имя, а сколько эмоций! — Ты меня своими выходками в могилу загонишь, — бурчит Чон и закрывает лицо ладонями. — Ну чего ты, — омега губы обидчиво дует, а ушки самопроизвольно опускаются, — я и без тебя знаю, что дурак, — бурчит, но мужчину своего по волосам тихонько гладит. — Мой ты дурачок, — вздыхает брюнет и слишком неожиданно прижимается к младшему, пряча лицо в его грудь. — Твой разумеется, кто бы ещё меня пять лет терпел? — Любой, кто сильно полюбит, — усмехается Чонгук и прикрывает глаза, смаргивая слёзы. — Я позволяю себя терпеть только тебе и... — снизу доносится сдавленный всхлип. — Чонгуки? Ты чего... П-плачешь? — Нет, блин, со смеху умираю! — и снова всхлипывает. — Как я вас двоих-то терпеть буду? — а теперь смеётся. Бедняга, совсем с катушек из-за этого омеги слетел... — Мы будем хорошими, вот увидишь, любимый! — увещевает и в макушку целует многократно. — Я люблю тебя, Гуки, всё будет хорошо! — Я знаю, непоседа, знаю, — он поднимает голову и расплывается в нежной улыбке, гладит возлюбленного по щеке и накрывает его губы своими, чувствуя моментальную отдачу. Тэхён его в ответ целует и умудряется слёзы с щёк стирать, пальцы в волосы запускает и обнимает за шею. А в мыслях думает о том, что Чонгук действительно с ними с ума сойдёт, да только вот от счастья.