Мальчик-Которого-Нет - 1

      - Ай! – воскликнула я и осознала себя сидящей на полу возле кровати.       - Харо? – сонно позвал Невилл.       - Все хорошо, - прокряхтела я, не спеша подниматься.       - Точно все хорошо? – засомневался мальчик.       - Да-да, - заверила я и заставила себя встать. – Просто сон приснился.       - А, ну ладно… - с зевком ответил Лонгботтом.       Я выдохнула, взобралась на кровать и нащупала на тумбочке волшебную палочку. Через пару минут полог моей кровати был укреплен связкой чар, не позволяющих проникнуть наружу звукам и свету. После этого я засветила Люмос и оглядела себя в наколдованном зеркале.       В отражении не было ничего необычного. Я. Моя пижама в рисунок из забавных пандочек. И на фоне - темно-зеленый полог в тонкую серебряную полоску.       Но ощущения разнились с отражением. Я чувствовала на плечах тяжесть ткани и мягкое обволакивающее тепло. Появилось и не желало исчезать иррациональное чувство защищенности. Будто за моей спиной стоял кто-то родной, положа ладони мне на плечи.       - И как это понимать?       И лишь еще раз посмотрев на свое отражение, я заметила, что моя кожа и черты лица вернулись к своему нормальному состоянию.       - Значит, не совсем сон.       После этого я со спокойной душой погасила свет и улеглась, планируя подумать о случившемся утром.       А утром проснулась с четким пониманием всех ночных событий. Мне будто кто-то снова, как с памятью Гарри, вложил в голову знания.       - Доброе утро, - зевая, поприветствовал меня заспанный Драко, направляясь в ванную комнату.       - Ага, доброе, - чуть отрешенно ответила я, положив ладонь себе на плечо.       Стоило сосредоточиться – и под пальцами возникло ощущение шелковистой ткани, но мантия так и осталась невидимой. Отныне и до конца моей жизни, если только я не совершу глупость и не захочу снять дар Смерти, мантия-невидимка будет частью меня. Скрывшись так, чтобы мальчики не могли меня видеть, я снова сосредоточилась и, подхватив пальцами края капюшона, накинула его на голову. В тот же миг меня будто окатило смертельной прохладой. Выйдя из укрытия, я помахала Невиллу, но тот, хоть и стоял ко мне лицом, ничего не заметил. Опытным путем я убедилась, что под мантией-невидимкой меня не видно и не слышно.       - Удивительно, - прошептала я, сбрасывая капюшон и появляясь в своем закутке между кроватью и одежным шкафом.       - Что удивительно? – спросил Лонгботтом.       - Да так… - отмахнулась я и порадовалась, что открывшаяся дверь ванной избавила меня от необходимости что-то объяснять.       Пока я выбирала рубашку и носки (настроение с вечера значительно улучшилось, так что из запасов были извлечены ярко-желтые носки в щербато ухмыляющиеся белые и черные черепушки), удалось обдумать и уложить в голове новые знания.       Нет ничего удивительного в том, что за многие столетия потомки Игнотуса Певерелла растеряли многие знания о семейной реликвии. Удивительным было то, что тайна мантии-невидимки с чисто сказочным простодушием сохранилась в сказках Барда. Игнотус, которому когда-то Смерть сама даровала мантию со своего плеча, передал сей уникальный артефакт лишь перед самой смертью, когда давняя знакомая явилась за ним. И сыну своему наказал передавать мантию дальше лишь в самом конце жизни, перед уходом за Грань. Смерть к потомкам Игнотуса более не являлась лично, но благодаря тому, что они носили ее дар, каждый из них чувствовал приближение конца жизненного пути. И именно переданная вот так, на пороге смерти, мантия-невидимка позволяла следующему владельцу пользоваться всеми ее особенностями.       Но в какой-то момент традиция прервалась. И мантия-невидимка стала казаться ее владельцам лишь удивительным и редким артефактом, мало чем отличающимся от многих других. Тот же Карлус Поттер и вовсе поместил мантию в семейный музей, не считая нужным ею пользоваться. И оттуда реликвию стащил Джеймс…       Оставалось лишь радоваться, что отец Харолины в юности был беспечным мальчишкой, которого история собственной семьи интересовала не достаточно сильно. Джеймс пользовался мантией, как обычной мантией-невидимкой. А когда его поймал Дамблдор, переживал о гневе отца больше, чем о потере семейной реликвии. Отобранная у Поттера, мантия не задержалась в загребущих лапках долькоеда, вернулась к Джеймсу спустя несколько часов. Но Альбус, уже сообразивший, что же побывало в его руках, не отказался от идеи заполучить уникальную вещь. И все следующие годы искал возможность. И смерть Джеймса показалась Дамблдору таковой.       Десять лет старик изучал мантию-невидимку любыми доступными средствами, пытался как-то зачаровать. И в какой-то миг решил, что хоть мантия и называется реликвией Поттеров, служить она будет тому, у кого находится в руках. А раз за десять лет артефакт так и не исчез из сейфа директора, то смерть Джеймса разорвала связь мантии с предыдущим владельцем.       Смерть восстановила справедливость и вернула мантии-невидимке ее первоначальный вид – невидимой, но очень сильной защиты.       - Это читерство, - тихо фыркнула я, но от полученного преимущества отказываться не собиралась. Теперь я не только могла скрыться из виду. У мантии были и другие возможности.       И одной такой я воспользовалась прямо во время завтрака, бесстрашно взглянув на Дамблдора. Тот, судя по добродушной улыбке, еще не узнал об исчезновении мантии-невидимки.       «И не узнает, - мысленно позлорадствовала я. – Сейчас мантию не видно магическим зрением. И даже эльфы или гоблины не смогут ничего рассмотреть на моих плечах».       Прикосновение к своему разуму почувствовала секундой позже – дедушка не упустил редкую возможность. Я тут же разорвала зрительный контакт, ежась от неприятного ощущения холодка в голове, хотя знала, что великий светлый ничего не прочтет – мантия-невидимка защищала своего владельца от проникновения в разум полностью.       - Ой, не завидую я рыжим братцам, - вдруг прервала мои эксперименты Панси.       На мой вопросительный взгляд девочка подбородком указала на дальнюю часть нашего стола, где всегда собирались игроки факультетской сборной. В этот раз Флинт и остальные почему-то сели не спиной к остальному залу, а лицом. И дружно весьма недобро посматривали на стол Гриффиндора.       - Декан еще ночью снял с львов сотню баллов, - просветил всех Блейз. – МакГонагалл с утра устроила ему скандал, напирая на то, что виновность не доказана. Но наш профессор и слушать не стал.       - Но этого мало! – возмутилась симпатичная четверокурсница, имени которой я не знала.       - Мало, - покивал Блейз. – Но доказательств на самом деле нет. Декан даже не может назначить этим придуркам отработки.       - За отравление студента, которое могло закончиться летально? – хмуро спросил Драко. – Отработки? Их исключить надо!       - Но не исключат, - сказала я и пожала плечами. – Они – Уизли. Дети Артура Уизли, маленького и верного друга директора.       Если еще вчера я была к рыжему семейству довольно лояльна, то нападение перечеркнуло любые добрые чувства.       - Друга? – фыркнула Гринграсс. – Слуги, я бы сказала.       Многие за столом покивали, а Блейз продолжил сплетничать:       - У старших давно зуб на близнецов. Это уже не первая их такая проделка. И ты, Харо, не первый, для кого шуточки Уизли заканчиваются совсем не весело.       - Но что Флинт может сделать? – спросила я философски. – Если он поймает этих… где-нибудь в укромном месте, то нам же только хуже будет.       - Завтра первый матч по квиддичу, - ухмыльнулся Забини. – Слизерин против Гриффиндора. За один день запал наших ребят не пройдет. А на поле… под шумок…       - Мало ли что может произойти, - подхватил размышления смуглокожего мальчика Драко.       Будто подтверждая, что Малфой и Забини мыслят в верном направлении, Флинт зло оскалился.       - Ой… - тихо пискнула я. – А может… не надо. Из-за меня.       Внезапно из-за стола гриффиндорцев раздался смех и раскатистое «Ква!», на миг заглушившее гул голосов в Большом зале. Тревор оторвался от поедания мошек из своего блюдца и громко возмущенно ответил явно нецензурной тирадой.       - Ладно, ладно, мой прекрасный принц, так и быть, я того стою. Но хватит комплиментов. Ты и так одарил меня сверх меры!       Говорила я тихо, но ребята вокруг все равно услышали и засмеялись. Я довольно улыбнулась, радуясь тому, что никто не напомнил мне о зеленой коже и жабьем облике. Похоже, я на самом деле была своей среди змеек. И меня планировали защищать всей толпой.