Сделай мне одолжение

— Сделай мне одолжение. — сказал парень в белом костюме, — Сними свой амулет и заставь забыть о ней. — Что? — Бьянка неожидала такой наглости со стороны своего экс-парня, — Ты расстался со мной потому что думал, что я манипулирую тобой с помощью песни сирены, а сейчас просишь спеть тебе и забыть какую-то глупую девчонку? — Да. — отрезал Ксавье. — Мне это нужно, Бьянка. Девушка понимала, что если она это сделает — потеряет последнее уважение к себе из-за чувств к этому парню. Но в этом был шанс начать все сначала. Не находя в себе сил не использовать данную возможность, она поднялась из-за стола и взяла его за руку. Ксавье последний раз посмотрел на девушку, которая ему искренне нравилась, но Уэнсдей плевать на других людей, как и на него. Она позвала чертово Тайлера на бал, даже не извинившись перед длинноволосым парнем за свой проступок. Глупая, не умеющая проявлять хоть каплю жалости Уэнсдей Аддамс. Больше он не будет рисовать её портреты и проецировать, что она разговаривает с ним, улыбается и смеется с его иногда глупых шуток или хотя бы не держит лицо серийного убийцы перед ним. Если бы Уэнсдей только могла испытывать эмпатию. Но мы находимся в реальном мире, где она эгоистичная и не его. Уэнсдей заметила долгий грустный и одновременно разочарованный взгляд, но не придала значение этому. Как всегда. Ей так хотелось хоть иногда быть более мягкой, эмоциональной. Не чересчур, как это имеется у Энид, но не быть такой холодной и через чур сдержанной. Однако она не может быть такой. Уэнсдей Аддамс — не может давать слабину, ей не нужны люди или их дружба, тем более отношения. Ей хватает Вещи и порой назойливой, эмоциональной соседки по комнате. Она отвернулась и продолжила танцевать. Тайлер смотрел на неё, улыбаясь в все тридцать два зуба, что бесило Уэнсдей. Хотя ей он немного и нравился, он хотел помочь ей уехать и был через чур добр к ней, что тоже она считала немного лишним. Сирена и Ксавье зашли в туалет, чтобы исполнить просьбу парня. У него появились сомнения, что так нельзя делать и чувства должны проходить сами. Но он не мог этого ждать. Ему слишком больно. Ксавье слишком хороший, а Уэнсдей — холодная, безэмоциональная, не умеющая ценить людей, но такая красивая и интересная внутри… У них ничего бы не вышло. Эта история точно бы не закончилась хэппи-эндом, как это бывает в всяких драмах. Это жизнь. — Ты точно уверен, Ксавье? — спросила Бьянка, держась за свой амулет на шее, — Я не уверена, что смогу все вернуть, если ты захочешь. — Уверен. — произнес Ксавье. На самом деле парень уже не уверен и эта фраза звучало довольно неубедительно с его уст в данный момент. Уже было поздно вернуться назад и сказать «нет». Он должен сделать это ради себя. Бьянка сорвала с себя амулет, что было сложнее на самом деле, чем просто взять и снять с себя побрякушку. По её телу прошел ток, но девушку удержал Торп. Держа его за плечи, голубоглазая увидела все их моменты: первую встречу, игру в прятки, спасение Ксавье, спасение Уэнсдей, их маленькие разговоры и остальные моменты. и начала петь голосом сирены, чтобы ее любимый мог забыть маленькую черноволосую девчонку. «Пусть мысли твои больше не будут Запутаны в локонах девушки этой. Пусть разум опустошится и станет Белым, чистым холстом, Как пеной сходящей на берег. Забудь её взгляд, забудь её губы Ты больше не можешь о них мечтать. Твой ласковый взгляд больше не сможет Принадлежать ей. Ты не влюблен в неё больше, Как пару минут назад, как в детстве, Увидев её. Ты можешь смотреть на неё, Разговаривать ни о чем, но это не будет, Как раньше из-за глубоких чувств к ней. Пусть песня моя, станет договором твоим С подавленными чувствами к ней.» Ксавье открыл глаза. Бьянка уже поняла, что совершила огромную ошибку и ей не стоило этого делать. Было уже слишком поздно. Она смотрела на него с сочувствующим взглядом. Парень просто одарил её своей улыбкой и вышел из злосчастной комнаты. Бьянка осталась одна. Торп не полюбит её как раньше, если подавит чувства к ней. Даже с помощью чертовой песней. Ей было больно, что она настолько глупа. Отражение в зеркале настолько раздражало её, что она кулаком разбила его. Бьянка чувствовала пустоту внутри, которую никак не могла пока перекрыть. Она чувствует вину. Она глупая дурочка. Окровавленные костяшки в миг побелели, а осколки зеркала упали в раковину. Девушка пустила слезу из-за ноющей боли в пальцах, но быстро сполоснув руку и вытерев лицо, она направилась обратно на бал. Конечно же, она держала лицо и делала вид, что все хорошо. Ксавье тем временем уже налегал на пунш, в котором уже, разумеется, была водка. Буквально час назад он вообще не хотел пить, однако сейчас его мнение изменилось. Опрокинув два стакана залпом, он вышел на танцпол, где все ещё танцевала Уэнсдей с Тайлером. Парень в чисто белом костюме почувствовал странное чувство внутри себя, будто что-то не так. Будто у него должна быть другая реакция на неё. Художник был больше замкнутым интровертом, что не любил находится в центре внимания и танцевать на глупом балу. Выпитый им алкоголь перевернул его позиции и вот, он уже отжигает под какую-то не совсем удачную композицию диджея Кровососа. Уэнсдей заметила это и осознав, что это довольно странно от человека, который пол вечера сидел за столом и хмуро смотрел на нее, не собираясь танцевать с своей спутницей, а тем более один. Ксавье не такой. Аддамс решила поправить свои ненавистные каблуки, отойдя в холл. На диванчике сидела поникшая Бьянка, её явно что-то беспокоило. Черноволосая села и начала поправлять застежку на туфельках. — Кто придумал вообще каблуки? — задала риторический вопрос Уэнсдей. — Тебе всегда настолько плевать на чувства других, Уэнсдей? — не сдержалась Бьянка. Второй человек за сегодняшний день говорит об этом. Сегодня день прямолинейности и высказывания недовольств? Вроде нет. — Я завидую тебе только в этом, — сказала Бьянка, — Это, наверное, так здорово не думать ни о ком, ни о чьих чувствах. Я бы хотела так же. — Почему ты не со своим кавалером? — решила перевести тему Аддамс, — Он там просто отдается танцполу, на него не похоже. — Ого, ты говоришь будто знаешь, что на него похоже. — язвительно бросила сирена, — Я чувствую вину за то, что послушалась его и сделала, то что должно было осчастливить меня, но я не получила этого. Уэнсдей не найдя, что стоит сказать собиралась уйти. Ей плевать на проблемы Бьянки и Ксавье, это их отношения и они её не волнуют от слова совсем. Но русалка остановила её, взяв за руку. — Ты даже не спросишь что произошло? — Бьянка вопросительно посмотрела на девушку в черном платье. — Меня это не касается и как ты подметила мне плевать на чувства других, — Уэнсдей вырвала руку от схватки сирены. — Подожди, — Бьянка сделала паузу, — Ксавье попросил меня заставить забыть тебя и подавить чувства к тебе. Уэнсдей немного шокировало это, но не больше, чем подарок на её четырнадцатилетие в виде целого маленького кладбища с усопшими и личным моргом, где она потом стажировалась. Девушка сглотнула, это был глупый поступок со стороны парня, по её мнению. Не то, чтобы её это тревожило или вызвало какую-то эмоцию, просто это глупо. Бьянка поняла, что Уэнсдей все так же плевать закатила глаза и ушла обратно. Аддамс собиралась вернуться к своему «кавалеру» Тайлеру, но её остановил разговор двоих парней. — Тайлер, я надеюсь, что у Вас с Уэнсдей все получится, если ты не будешь таким козлом, каким иногда бываешь. — сказал Ксавье, явно не контролирующий свои слова. — Дружище, ты видимо перепил, я думал тебе тоже она нравится, — ответил ему Тайлер. — Нет, ты что?! — слишком громко сказал Ксавье, чем планировал, — Она бесчувственная маленькая стерва с синдромом Дьявола. Ей плевать на всех, даже на тебя, Тайлер! Ей не плевать только на свою писанину и раскрытие дела «Кто же такой наш монстр». Она обвинила меня, прикинь! Меня, блять! Бьянка стояла рядом с ними и не понимала почему в нем осталось столько злости и чувства к ней, она сделала все как надо. Видимо из-за долгого неиспользования своих сил и скопленных эмоций что-то пошло не так. Это надо было исправить, она побежала в свою комнату, чтобы перечитать песни Сирен. — Все сказал? — спросила Уэнсдей с каменным лицом, как всегда, — Или есть, что дополнить? — Ты так отчаянно делаешь вид, что тебе все равно, что даже противно. — выкинул из своего рта Ксавье. — Блять, будь добра не обманывая себя. — Пойдем, тебе пора в комнату. — спокойно сказала Аддамс. — Я тебя проведу и мы поговорим. — Нет! — грубо сказал парень, — Иди к черту, Уэнсдей Аддамс! Мне не нужна твоя резкая, якобы забота и теплота ко мне. Уэнсдей впервые ощутила, что ей правда больно? Она не ожидала этого от себя, ведь ей и правда было плевать на него, как и на всех других. Но почему же её дыхание настолько сильно сбилось и появился ком в горле, когда он послал её? Обычно ей было перманентно на все. Почему же сейчас так больно, когда он злостно посмотрел на неё и ушел? Уэнсдей решила уйти к себе в комнату. Все видели, как на неё накричал он и ей больше не хотелось находиться здесь. Хотя обычно ей было плевать. Что сегодня за день такой? — Не преследуй меня или все, что я сказал тебе мало? — Ксавье повернулся в след идущей Аддамс. — Я тебя услышала и приняла все твое недовольство, которое ты вылил на меня. — она вздохнула, чтобы набрать воздуха. — Я не иду за тобой, я иду к себе. — Тебе даже сейчас не хватает смелости показать свои истинные эмоции. — бросил Ксавье. Ей был брошен вызов насчет смелости, а её у Аддамс не занимать. — Я хотя бы не забываю людей с помощью песни экс-подружки сирены. — произнесла Уэнсдей, она смотрела на него свысока, хоть и была ниже его. — Может быть я не эмоциональная и холодная, но до такой глупости никогда бы не опустилась. Я до сих пор думаю, что монстр — ты, но сделаю это, чтобы ты осознал все что ты натворил. Она решилась на один шаг, который не похож на Аддамс. Не то, чтобы она прям противилась, но никогда не думала, что сделает это. Её роста на каблуках не хватало, ей пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться до его губ с которых только что хотела сорваться какая-то фраза. Ее девственные губы коснулись его, она чуть ли не силком целовала Ксавье, держа его щеки двумя руками. Если она и представляла свой поцелуй, то точно не такой, где она насильно целует парня, которому она нравилась. Она много раз видела, как целуются её родители, что было мерзко или поцелуи в её любимых детективах или в фильмах ужасов, где зачем-то вводили любовные линии. Уэнсдей было странно испытывать соприкосновения губ наяву, но явно было бы приятнее, если поцелуй происходил из желания двоих, а не из побуждения проучить Ксавье. В этот момент Бьянка уже бежала обратно с книгой, чтобы все исправить, однако её остановило то, что она увидела. Одинокая слеза скатилась с её нижних ресниц. Барклай продолжила стоять, будто вкопанная, не имея сил уйти от туда. Уэнсдей уже было хотела отстраниться, ведь то, что она читала про песню сирен, оказалось видимо неправдой, потому что он ничего не почувствовал. И тут наступила пелена, которую было никак не убрать перед его и ее глазами. Все воспоминания пронеслись с бешеной скоростью, все его чувства влюбленности были отданы теплом по телу двоих и короткое замыкание в конце, когда она оторвалась от его губ. Парень ошеломленно взглянул на объект воздыхания. Она его поцеловала? Аддамс опешила, его симпатия к ней исходит ещё с первой встречи и никогда не угасала, но она не подала виду. Поняв, по его взгляду, что он все вспомнил Уэнсдей собиралась уйти, но он схватил её за руку. — Уэнсдей, извини, — Торп поправил свои длиные волосы, — Я наговорил много лишнего и сделал, что не следовало. Ты можешь злиться на меня или возненавидеть, ты имеешь на это полное право. Но я так думаю, о том, что я сказал, только от части. Ведь ты мне и понравилась своим холодом и безэмоциональностью. Девушка вздохнула. Она ему не доверяет. Она никому здесь не доверяет. Но слышит и видит, что извинения искренны. Уэнсдей практически не знает, что ей делать, кроме того, что надо завершить расследование о том, кто же все-таки монстр. И если это не Ксавье, то…