Детская травма

Иногда Уэйд был невыносим. Он имел своеобразный юмор, асоциальный в каком-то смысле. Сортирный, поправит Питер. Но Питер и сам имел подобный юмор, жаловаться уж точно не ему. Если и был человек со стороны, способный оценить, кто прав, кто виноват, то это была Мэри Джейн Уотсон. Мэри Джейн уверяла, юмор Паркера не шел ни в какое сравнение с юмором Уэйда Уилсона. У Уэйда вовсе крышу сносило временами. Уэйд мог говорить такое, о чем Питер боялся даже подумать. И именно это сделало их друзьями со школы. Их тандему подходил десятый год. И, если честно, в последнее время дружба трещала по швам, потому что за дружбой скрывалось другое чувство, которое требовало больше усилий, времени, такта. Всего этого им не хватало. Разговор напрямую никак не шел, дурацкие намеки все только усугубляли. Намеки, приправленные стебом. До серьезности этим двоим было далеко, и каждый понимал, кто виноват — здесь была не нужна Мэри Джейн, чтобы это выяснить — они сами. Но Питер давно был готов пойти на откровенный разговор, расставить все точки и, наконец, перестать изводить себя, хотя понимал наверняка, что Уэйд не готов. Питер и Уэйд познакомились в двенадцать, в тринадцать подружились, в четырнадцать жизни друг без друга не представляли: все долгосрочные планы включали друг друга. Окончить школу, поступить в один колледж, попасть в одно общежитие, найти работу поближе друг к другу, купить дома рядышком и жениться на сестрах или женить детей. Завести собак и назвать парными именами. До татуировок дело так и не дошло, но Питер знал, что стоит ему предложить, Уэйд поддержит любую мало-мальски дурацкую затею. Потому что Уэйд всегда поддерживает идеи Питера или потому что Питер предлагает только то, что точно знает, Уэйд поддержит, тем не менее — они окончили школу, поступили в один колледж, жили в одной комнате в общежитии. И переломный момент когда-то должен был наступить, дальше Питер уже не уверен, что все пойдет по их плану. Потому что Питер был влюблен в Уэйда. А Уэйд становился кошмарным слушателем, когда дело касалось чувств, особенно своих. Пит знал, что дело гиблое. Паркер все думал, почему Уэйд был таким. Ведь они провели вместе детство. Почему Уэйд казался таким травмированным? Из рассказов Уэйда или слухов Пит знал, что до встречи с ним Уэйд потерял маму из-за болезни в шесть лет, воспитывался отцом, если это можно было так назвать, за ним никто не следил и не контролировал. Но ведь Питер и сам был в похожей ситуации, его родители погибли в аварии, когда ему было семь, он остался на попечении у дяди с тетей, но, может быть, разница все же была. Питер всегда знал, что его любят, пускай не сами родители, в то время как Уэйда любила только его покойная мама. Тяжело получать любовь с того света. Но ведь Уэйд был не единственным сиротой на планете, почему он был таким… невозможным? Если Пит спросит его, почему он стал таким, какой есть, Уэйд пожмет плечами и скажет: — Детство было тяжелым. — Какое детство? — усмехнулся Паркер. — Мы буквально все время проводили вместе. В каком месте тебе было тяжело? Уэйд посмеялся и выдал: — Не все. Пока ты спал в пижамке в своей комнате, мне приходилось накачивать отца до полусмерти, чтобы спокойно поспать самому. Кстати, если тебе понадобится ПДК этанола в крови, ты знаешь, где меня найти. — Ты куда? — спросил Питер, когда увидел, что Уэйд засобирался из комнаты. — Нужно до Шиклы сгонять, она обещала дать конспект по экономике. — Но ты можешь взять конспект у меня? — вопросительно предположил Питер. Уэйд сконфуженно посмотрел на него в ответ. — Это не тот конспект. Ладно, до вечера, Пит. Все было именно так: Уэйд уходил проводить время с преподшей, Питер оставался повторять лекции Конорса перед завтрашней лабораторной. Обычно разговор на этом и закончился бы, если бы не полицейские на пороге их комнаты. — Офицер? — вырвалось у Уилсона, когда тот не дал ему прохода. Питер поднял голову на нежданных гостей. Это были мужчина и женщина в полицейской форме. Они не спешили проходить внутрь. Кажется, их целью было остановить. — Мы разыскиваем Уэйда Уинстона Уилсона. Он здесь проживает? Комендант указал этот номер комнаты. Питер и Уэйд переглянулись. — Он здесь разлагается, — усмехнулся, не выдержав, Паркер. Женщина улыбнулась с нахмуренными бровями. — Извините? — Он имеет в виду разбросанные грязные носки, — отмахнулся Уэйд. — А зачем вы его разыскиваете? — Это вы? — предположил мужчина. — Уэйд Уилсон, у нас к вам будет пара вопросов. Мы можем поговорить? Наедине. — В чем дело? — насторожился Питер, поднимаясь с кровати на ноги. — Уэйд, ты что-то натворил? — Я? Нет? — он не был уверен, что все те действия в отношении отца или любых других ублюдков считались законными, или распитие алкоголя, когда ему еще не исполнилось двадцать один, или травка на стадионе, или та Молли от старика Кейбла. Бесчисленные разборки с поножовщиной на территории колледжа считались ли безнаказанными, если правда на его стороне? Сколько раз он пытался заработать не совсем традиционным способом? Платил ли он налоги из прибыли? Конечно же, нет. Ему крышка. — Офицер, я уверен, что здесь какая-то ошибка, — начал было Питер, видя задумчивость Уэйда. — Спокойно, дорогая, папочка сам все уладит. Вы здесь из-за моего отца? — предположил Уилсон. — Нет. — Собираюсь ли я давать ход делу с кислотой, нет, должен вас разочаровать, мне так даже больше нравится, — Уэйд умел заговаривать зубы. Год назад, еще на втором курсе, его сокурсник Аякс плеснул ему в лицо кислотой. Уэйд звал его Френсисом по какой-то только ему ведомой причине. Это так злило бедолагу, что на одной из лабораторных Аякс не рассчитал и схватил пузырек с серной кислотой, брызнув содержимое в задиру. Уилсон потом жаловался, что Френсис перевел всю кислоту на его лицо, забыв оставить на лабораторку. Всем занизили балл за потасовку, а Уэйд остался коротать оставшуюся жизнь с пожеванным кислотой лицом, а точнее щекой и немного шеей. Френсис отчислился тем же днем из колледжа, и больше Уэйд его не видел. Струсил, должно быть. Неприятно, но что поделать. Где его теперь ловить? — Кислотой? — переспросил офицер. — Нет, мистер Уилсон, мы здесь не по этой причине, — опровергла догадки полицейская. — Нам очень жаль, что делу не дали ход, но вы, насколько я знаю, отказались подавать в суд. — Я? Разумеется, отказался, мне нельзя пропускать лекции Шиклы. Она та еще демоница. — Вы говорите о миссис Демонович? Она преподает экономику? — полистав материалы в папке-планшете, уточнил офицер. Женщина взяла дело в свои руки, пока Уэйд пытался увести тему. — Мы здесь не по этой причине. Мистер Уилсон, вам знакомо имя Кейн Марко? — Кто? — поморщился Уэйд. Питер к этому времени подошел к нему, они переглянулись с непонимающими лицами. — Кейн Марко посещал ту же школу, что и вы. Возможно, вы знали его по прозвищу Джаггернаут. — Верзила? — вспомнил Уэйд и приподнял брови. — Джаггернаут старик, конечно, помню! Что с ним стало? Сторчался? Или суицид? — По всей видимости, вам знаком этот человек. Я спрошу еще раз, мистер Уилсон, могли бы мы уединиться и ответить на ряд вопросов? Разговор носит конфиденциальный характер, так как мы не знаем, были вы жертвой, свидетелем или соучастником. — Может быть, нам понадобятся очевидцы? Мой друг Питер вполне мог бы помочь, он толковый парень, — оживился Уэйд, указывая на Питера. Уилсон все еще не доверял полицейским, ему нужен был голос разума рядом, и так сложилось, что этот голос принадлежал Питеру. — Питер? — переспросила женщина, проверяя папку. — Питер Бенджамин Паркер? Это вы, я не ошибаюсь? — Что, я следующий в вашем списке подозреваемых, да? — Вообще-то, вы в списке предполагаемых жертв, но если это сократит наш визит, — женщина взглянула на напарника, который пожал плечами. — Давай, Мардж, я должен быть дома к восьми. Может, это внесет продуктивность в нашу работу. Мистер Паркер, начнем с вас? К вам у нас только пара вопросов. — Не ожидал, что и я попаду в замес, но это даже весело, — хмыкнул Питер, показывая на две кровати в комнате. — Присаживайтесь, я закрою дверь. Офицер подметил два стула и поставил их возле кровати Питера, так как та казалась опрятнее. Когда Питер закрыл дверь и подошел к своей кровати, присел на ее край рядом с Уэйдом, офицеры сидели напротив каждого из них с открытыми папками. — Начнем. Мистер Паркер, вам знакомо имя Кейн Марко по прозвищу Джаггернаут? — женщина обратилась к Питеру. — Вообще-то, да, но я только знал, как он выглядит, и все. Когда я перешел в шестой класс, ему было уже семнадцать. Он несколько раз оставался в шестом. Мне было двенадцать, я даже не знал, о чем с ним разговаривать. Мы не общались. — Он пытался сблизиться с вами или совершал какие-либо действия по отношению к вам, склоняя к интиму? Питер поморщился, а Уэйд прыснул. — Вы имеете в виду домогательства? — каких усилий стоило Питеру произнести это вслух. Однако эти усилия не учитывались высшими силами, потому что Уэйд заржал в голос. Питер толкнул его в плечо, чтобы замолчал. Щеки начинали гореть, но Уэйд все еще хихикал. Разговор обещал быть неловким. — Да, к сожалению. Питер, нам нужно знать, вели ли вы переписку на каких-либо ресурсах? Фейсбук, мессенджеры? Может быть, Мейл? — Нет! — возмущенно вырвалось у Паркера. Он взглянул на Уэйда, тот был уже красным от смеха. Казалось, он лопнет. — То есть вы не общались нигде? Ни в живую, ни на каких ресурсах? — Так точно, — выдохнул Питер. Этот разговор почему-то смущал его так сильно. Может, потому что Уэйд сидел совсем рядом и все слышал. — В таком случае, с вами мы закончили, мистер Паркер. Спасибо за ваши честные ответы, они помогут следствию. А теперь к вам, мистер Уилсон. Вы общались с Кейном? — Да, — все еще посмеиваясь, ответил Уэйд. — Да, конечно, мы общались. Он был старше, и пездюки, вроде меня, тянулись к чувакам покруче. Знаете, как это бывает, дедовщина в средней школе и все дела. В старшей уже бережешь лицо, держишь марку, думаешь о своем внешнем виде и об оценках, о будущем. А когда ты в средней школе, все, что тебя интересует, это проект по английскому — меня это не касалось — и чуваки покруче. Потому что либо они тебя, либо ты их. Все просто, — Уэйд пожал плечами, улыбаясь. — Было здорово. — Хорошо. А как насчет переписок? Нам известно, что вы вели переписку с Кейном. — Да… То есть нет, мы не общались. — Точно? Настроение Уэйда сменилось, он замолчал. Здесь Питер больше не слышал усмешки, поэтому повернулся к другу. Уэйд выглядел растерянным, это был его вид, когда он попался. Так в чем же он попался? Разговор с полицейскими становился интересным. — Потому что нам доступны материалы ваших переписок. И двадцать восьмого июля в семь часов шестнадцать минут после полудня вы пишете Кейну, цитирую, это не мои слова, «Этот ублюдок вырубил меня до утра», на что Кейн ответил вам: «Дерьмо, бро». — Да, — Уэйд покивал головой, видимо, понимая, что выкрутиться больше не получится. — Но мне было двенадцать, я почти ничего не помню, что писал и почему. Возможно, мы и перекидывались парой фраз по переписке. — Мы попытаемся напомнить вам, — ответила женщина, перелистнув страницу. — Тринадцатого августа в девять часов две минуты после полудня Кейн пишет «Помнишь, эти прозрачные шортики, в которых ты был дома, когда я пришел? Можешь скинуть фотку?» Уэйд выпучил глаза, слушая фрагменты их переписки, содержание которой он правда почти не помнил. Он представил, как в действительности мог отправить фотки себя в проклятых шортах какому-то чуваку, которого оставляли на второй год столько раз, что можно было уже переснимать День сурка, и сглотнул. — И что я ответил? — спросил опасливо Уилсон. — «Засунь их себе в задницу», — прочитала она достаточно отстраненно и подняла глаза на него. Уэйд медленно опустил плечи от облегчения, потому что, кто знал, что Уэйд десятилетней давности мог учудить? Он не мог сейчас отвечать за действия, которые совершал, будучи подростком. Уэйд был очень буйным подростком. И непредсказуемым. Может быть, он мог скинуть свою фотку в шортах однокласснику? Кто его знает? Питер сидел в шоке, едва понимая, о чем речь. Полицейская заговорила: — Что-нибудь припоминаете из этого? — Я? Нет. Если быть честным, ощущение, что вы читаете нам чью-то переписку из интернета. Не мою точно. Я мог такое ответить? — задался он вопросом вслух. — Но это происходило с вами, мистер Уилсон, так что, скорее, это вы можете нам ответить. Есть еще несколько ключевых моментов, которые мы собираемся уточнить у вас, прежде чем вынести вердикт. Сами вы помните, чтобы Кейн проявлял домогательства по отношению к вам? — Что? Да нет. Мы корешились, пока не появился Пит, — Уэйд лениво указал рукой на рядом сидящего парня. — О, про мистера Паркера в переписке тоже ведется речь, почему мы и спросили у Питера, был ли он жертвой, — оживилась женщина. А вот этот момент Уэйд помнил. То, из-за чего он напрягся, когда полицейские упомянули переписку, было как раз оно. Переписки о Питере. — Двадцать четвертого сентября в одиннадцать часов в пятнадцать минут после полудня Кейн спрашивает… — Извините, офицер, но могу я уточнить один момент? — прервал зачитывание Уэйд. Полицейская замолчала. — У вас есть какие-то вопросы? — спросила она. — Какой-то пункт о неразглашении у вас в протоколе имеется? Мне просто… для справки знать. Не ради своих целей интересуюсь, ради общего порядка, да, именно так. Просто мало ли?.. Женщина взглянула на него не совсем довольно. Она потупила глаза на распечатки и прокашлялась. — Вы же согласились, чтобы мистер Паркер присутствовал. — Да, но… — Уэйд запнулся, бросил взгляд на Питера, ничего не понимающего, но очень увлеченного беседой, и сдался. — Ладно. Пускай. — Кейн спросил: «Ты уже мастурбируешь, Уэйд?». Вы ответили: «Иногда». «А на кого?», спросил Кейн, — сказала она, перелистывая страницу, и пока она это делала, то посмотрела на двух ребят перед собой. — Уэйд ответил: «На твою мамашу хаха». Питер от неожиданности прыснул. Уэйд слушал, улыбнулся, уловив смысл. Тем временем женщина-коп не издала ни звука больше, на лице ее было такое непроницаемое выражение, как будто она читала переписку не двух девиантов, а энциклопедию. Это поражало и восхищало одновременно. — Кейн пишет дальше: «А я думал, на того ботана из шкафчика». Вы ответили: «Отвянь, Пит нормальный чувак. Хоть и в странных очках». «На них и дрочишь?», спросил Кейн. Вы проигнорировали. Питер, услышав речь о себе, повернул голову к Уэйду. Уэйд не смотрел на него. Воспоминания обрушились, как лавина на горнолыжника. Он помнил, как они с Питером познакомились. Они оба помнили. Был конец учебного дня, в школе уже почти никого не оставалось. Уэйд получил неуд за контрольную по математике, шел по пустому коридору и возмущался вслух: — Как это вообще можно запомнить? Корень из ста шестидесяти девяти? Я что, Пифагор, вашу мамашу? — Тринадцать, вообще-то, — ответили откуда-то. Уэйд остановился с табелем оценок в руке и оглянулся. Ему это послышалось? — Кто здесь? — Это я, — ответили тогда. Уэйд обернулся. — Спасибо за подсказку? Вся надежда лишь на то, что он не унаследовал шизофрению от своей матери, потому что иначе дело — дрянь. — Можешь в благодарность высвободить меня из шкафчика. Уэйд усмехнулся от облегчения. Это были не голоса в голове, это был голос из какого-то шкафчика. — В каком ты? Что ты вообще там делаешь? — Меня заперли. Я здесь, — Паркер постучал по дверце, Уэйд догадался по звуку, и поспешил открыть ее. — Привет, — сказал Уэйд, взглянув на парня в шкафу. Питер немного застрял, Уэйд помог ему высвободиться. — Привет, и спасибо, — ответил Паркер, пряча взгляд от неловкости. Уэйд рассматривал знакомое лицо. — Да не за что. Ты из класса математики, верно? Видел тебя в первых рядах. Меня Уэйд зовут. — А меня ботаном с первых рядов. Но мое имя Питер. Приятно познакомиться. Они пожали руки. Так и началась их дружба. — Четырнадцатое октября десять вечера тридцать три минуты Кейн пишет: «Как думаешь, Питер стонет или пыхтит, когда кончает?», — читала вслух женщина дальше. Питер смотрел на Уэйда, не отрываясь, потому что подумать не мог, что его могли обсуждать в этой переписке. Уэйд набрал побольше воздуха в легкие и бесстрашно обернулся, встречая взгляд друга. Как еще можно смотреть на человека, которого обсуждал за спиной, а затем затеял дружбу? Пришло время сознаваться. — Вы ответили, Уэйд, «Я думаю, стонет». Кейн пишет: «А я думаю, что пыхтит. Не хочешь проверить это?». Уэйд пишет: «Я думаю, что он не захочет проверять это со мной, так что закроем тему». «возьми себя в руки, Уэйд. хаха. буквально. подумай о Паркере и подрочи уже. отпустит», парировал Кейн. Уэйд ответил: «Пошел ты. тебя отпускает?». Больше тему про мистера Паркера вы не поднимали. Вам есть, что сказать по этому поводу, мистер Уилсон? — Я? — опомнился Уэйд, поворачиваясь к офицерам. — Я смотрю, вы зачитались этой перепиской, как любовным романом. — Скорее, детективом, — поправила полицейская. Уэйд поднял брови, восприняв эту фразу на свой счет. — Вам интересно, что было потом, почему переписки о Питере прекратились? — поинтересовался Уэйд с вызовом. — Мы подрались с Джаггернаутом. На тот момент мы уже подружились с Питом, вот что было дальше. Он сидит перед вами, можете спросить у него лично, домогался ли я его. — Прошу простить мою коллегу, — вступился мужчина. — Мардж имела в виду… — Да понял я, что имела в виду Мардж, — прервал Уэйд. — Был ли Питер жертвой домогательств со стороны меня или Кейна? Пит, ответь им. — Нет, — спокойно отозвался Питер, все еще пребывая в шоке. Он вскользь посмотрел на полицейских, но потом снова уставился на Уэйда и сглотнул, слушая его. — Нет. — Нет, — подтвердил Уэйд. — Был ли я жертвой? Тоже нет. Бля, я даже такого не помню, я даже не понимал, что он пытался вывести меня на разговор, я думал, все говнюки в этом возрасте думают только о сексе. — Прошу простить меня, — сказала Мардж, — Фред, возможно, стоит прочесть этот фрагмент тебе. Фред принял из рук напарницы папку-планшет и прокашлялся. — Восемнадцатое ноября четыре тридцать после полудня. Кейн пишет: «Уэйд, я взял билеты на нас двоих. буду ждать тебя возле кинотеатра. Только никому не говори, с кем пойдешь и куда». Уэйд спрашивает: «Почему?». Кейн отвечает: «Да просто не надо говорить никому. и все». Уэйд пишет: «Питеру могу сказать?». Кейн: «Ему не надо говорить в первую очередь». Уэйд: «Почему?». Кейн ответил: «Увидишь». На этом переписка заканчивается, затем девятнадцатое ноября восемь двенадцать утра Кейн пишет первым: «Где ты был?». Уэйд ответил: «Заснул». — Ты… — прокомментировал Питер, — продинамил его?.. Уэйд улыбнулся одним уголком рта, но головы не повернул. Он теперь вообще не будет знать, как смотреть ему в глаза. Пока Питер хихикал, как он считал, с удачной шутки, полицейские листали папки. — На новый год ровно в полночь Кейн пишет вам: «С новым годом, уэйд! Скинешь дикпик?». Вы ответили: «Пошел к черту, загугли если хочешь, и тебя с новым годом». Повисло молчание. Мастерское увиливание Уэйда от намеков Кейна Марко заслуживало отдельного внимания. — Уэйд, вы знали, что Кейну на момент вашего двенадцатилетия было двадцать один? — Что? — спросил Уэйд, нахмурившись. — Как он мог учиться в средней школе с нами? — Он подделал документы. Нам очень жаль, что дело почти десятилетней давности расследуется только сейчас. Кейна Марко подозревают в педофилии. Мы опрашиваем предполагаемых жертв, вы в этом списке. Но мы не знаем, были ли ваши сообщения заранее кодифицированными или запланированными? Уэйд прокашлялся. — Как вы себе это представляете? Все, о чем я думал в те времена, как избежать тумаков от отца. Думаю, чужие задницы интересовали меня в последнюю очередь. Питер с грустью посмотрел на друга, ему было так жаль его, но Уэйд старался это игнорировать. Ему сейчас было не до жалости. — Так бывает, в психологии это называют механизмом вытеснения неприятного события, особенно, что вы были ребенком. Детская психика гибкая. Но это неточно, вы знаете, по переписке трудно судить. До Уэйда постепенно доходило, что все те мерзости, что писал Джаггернаут, были не для мерзости, чтобы Уэйд похихикал, это были домогательства! А Уэйд даже не понимал этого. Он вдруг засмеялся. Все посмотрели на него. — Я даже не думал, что он все это всерьез пишет, я думал, он так стебется! Я в самом деле продинамил педофила? — Да, чувак, ты был крут, даже не зная об этом! — поддержал Питер. — В таком случае, на этом мы завершим допрос. Фред, выключай микрофон, — сказала Мардж, убирая папку в сумку. Питер и Уэйд переглянулись. — Спасибо за помощь в расследовании, мистер Паркер, мистер Уилсон. — Это был допрос? — переспросил Уэйд с приподнятыми бровями, на автомате пожимая руку Мардж, а затем Фреду. — Да, — ответила сухо женщина. — Ты даже здесь умудрился нарваться на допрос, — ухмыльнулся Питер, толкнув его в плечо. — До свидания! — попрощались полицейские, а затем удалились. — Это было неожиданно? — сказал Уэйд, как только они остались наедине. Еще никогда прежде оставаться наедине с Питером не было так волнительно и болезненно. — Да, это точно. Особенно концовка, топ десять неожиданных концовок. Это, оказывается, был допрос. Мы неплохо продержались, да? — спросил Питер, взглянув на Уэйда. Между ними было расстояние около метра, но даже это казалось непозволительно близко. Уэйд сделал пару шагов назад, сунув руки в задние карманы джинсов. — Да, точно. Не знаю, насколько это было законно, не уверен, — кивнул Уэйд и отвел взгляд, потому Питер не отводил взгляда. И каким же он был красивым сейчас. Уэйд знал этот взгляд, всезнающий, он уже догадался обо всем, но не озвучивал. И Уэйд не понимал, о чем он догадался. Насколько были выдающими всю его подноготную эти переписки? — Я тоже. Уэйд снова кивнул, посмотрел вокруг. Нужно что-то сделать. Он, вроде, куда-то собирался? К Шикле, точно. Он собирался к Шикле. Пора. Уэйд поднял свой рюкзак и уже развернулся, направляясь к двери, как голос Питера остановил его: — Знаешь, что еще попало в топ неожиданных концовок? Твое желание подрочить на меня. Это правда? Уэйд остался стоять лицом к двери с рюкзаком на плече, чувствуя, как отчетливо забилось сердце в груди. — Тебя интересует настоящее время или прошедшее? — нашелся спустя пару спешных вдохов Уилсон и обернулся на Питера. — Да ладно, Пит, это суровое подростковое либидо, я не… — он замолчал, потому что слышал свой собственный голос, который стал предательски выше на пару тонов, — я не специально, честно. Если бы я мог, я бы… Я бы… Не стал бы. — Уэйд, — прервал его Питер. Уэйд посмотрел ему в глаза. — Что? Он старался дышать, это давалось тяжело, но дышать было нужно. Питер попытался все уладить, тем более что прятаться больше не было смысла. Все, казалось, очевидно. Поэтому заговорил серьезно: — Я давно хотел поговорить с тобой об этом, но не находил повода. Мы… мы можем поговорить сейчас? Не уходи. — Мы в жопе, да? «Мы» вихляемся на ниточке, — сказал Уэйд, кидая рюкзак на свою кровать. — Я знал, что ниточка порвется рано или поздно, что это обязательно произойдет. Еще в четырнадцать знал, когда ты начал планировать один колледж и общих собак. Я подыграл, но в душе-то всегда осознавал, что этого не будет, потому что… Черт. Я так не могу. Просто, бля, если бы я знал, что это наступит сегодня, я бы… не знаю, подарок приготовил бы напоследок? Хотя какой, к черту, подарок? Что я несу? Я бы… написал песню? Или, может, белый стих? Что-нибудь на память, потому что это было лучшее время в моей жизни, клянусь, Пит. Я… я обожаю тебя. Лучше тебя людей я не встречал, или, может, я не с теми людьми общаюсь. Не знаю. Но, Пит, ты — лучшее, что со мной случилось. И я не преувеличиваю. Я обожаю тебя. Обожаю. — Ты уже это говорил, — улыбнулся Питер, приближаясь к нему и беря за руку. Уэйд проследил за своей рукой в руке Питера, поднял голову на него. Питер повел его к середине комнаты. Уэйд поддался, остановился, когда Паркер притормозил у своей кровати. — Ты не злишься? — уточнил Уэйд, видя улыбку Питера. — Нет, я… я, конечно, сначала загнался на какой-то минуте, что ты перемываешь мне кости с каким-то качком, но потом вдруг осознал, практически резко понял, что мое имя фигурировало в очень личных вещах, и в большинстве своем ты не стремился сказать ничего плохого обо мне, так что, — Питер отнял одну руку и осторожно положил ладонь на поврежденную щеку. Уэйд ощутил, как расслабилось у него лицо и как он сам прильнул к этой ладони ближе. — Уэйд. Я не знаю, как тебе это сказать, но я тоже обожаю тебя. Я бы даже сказал, я влюблен в тебя. Питер хотел убрать свою ладонь от его щеки, но Уэйд заговорил: — Нет, нет, еще подержи свою руку вот так, пожалуйста. — Зачем? — Так ты не видишь всей моей ущербности, — Уэйд старался, это надо признать. Питер сконфуженно посмотрел на свою руку, а после понял, что находится под ней. Обожженная кислотой кожа. Вот что имел в виду Уилсон. Вот дурак. — Это глупо, Уэйд. Потому что я вижу тебя каждый день. Я прекрасно помню, как выглядит твоя щека. Я все еще хочу видеть ее и тебя. — Ладно, тогда я сделаю так, — сказал Уэйд, поднял руку с противоположной стороны и положил ее на заднюю сторону шеи Питера, оставив большой палец гладить щеку. Питер сглотнул. — Противно? — предположил Уилсон, видя лицо Питера прямо перед собой, тот помотал головой. — Противно было бы, если бы это делал Кейн, — нашелся Питер, смотря на Уэйда. Уэйд улыбнулся, подняв взгляд к потолку. — Интересно, сколько ему сейчас? Тридцать? — Должно быть, — кивнул Питер, сглотнув снова. — Не уводи тему. Я говорил, что влюблен в тебя. — А, да? — Уэйд снова посмотрел на Питера. Лицо Уилсона светилось, и Питер чувствовал, что отражал этот свет сам. — Я немного прослушал, так ты влюблен в меня? Что же. Это… это тоже неожиданная концовка, должен признать. Я скончаюсь от радости, прости за каламбур. — Кстати о концовках, — сказал Питер, встав плотнее к телу Уэйда, что обнял его за спину. Они еще не находились настолько близко друг к другу, Уэйду это очень нравилось. — Спустя почти десять лет ты сможешь узнать, какой звук я издаю, когда кончаю, — Питер посмотрел на светлые волосы Уэйда и, недолго подумав, запустил пальцы. Уэйд в ответ на это вздохнул. — О, я и так знаю, — ответил он. Питер приподнял брови. И на немой вопрос в его глазах, Уэйд ответил: — Подслушивал, было дело. Ты, кстати, пыхтишь больше. На тот момент я этого не знал, сейчас уже можно ответить конкретнее. Пыхтишь, не стонешь. Я мерял по себе. — Да? Знаешь? — переспросил Питер, убирая свои руки. — Тогда я пойду. — Эй? Постой. Я не договорил. Это… это было необдуманно. — М? Питер улыбался так соблазнительно, Уэйд поверить не мог, что ему что-то перепадет, судя по прогнозам. Но спросить все же стоило: — Мы не будем жалеть об этом? — В смысле я? — догадался, что имеет в виду Уэйд, Питер. — Я нет. А ты? Уэйд покачал головой. — Я никогда, — он сглотнул. — Скорее, буду вызывать Патронуса. — Ну, и я тоже, — согласился Питер, беря Уэйда за руку, а затем притягивая к себе. Их лица оказались так близко, Уэйд вдохнул немного воздуха, прежде чем закрыть глаза. Он слышал дыхание Питера, чувствовал его руки: одну, которая держала его ладонь в своей, и вторую на щеке, направляющую его лицо к своему. Их губы мягко столкнулись. Уэйд обнял Питера в тот момент, когда Питер прервал поцелуй и отклонил голову назад, чтобы посмотреть на него и сказать: — Все-таки, детская травма на лицо. — Я прошу тебя, я мечтал об этом моменте с двенадцати, — признался Уэйд, прислонившись лбом к его лбу с закрытыми глазами. Питер улыбался. Уэйд почувствовал это, когда поцеловал его. Улыбка быстро стерлась, Пит обнял его в ответ, отвечая на поцелуй.