– Гэгэ, я весь горю

Квартиру наполняет терпкий аромат глинтвейна, яблочного пирога и свежей хвои. Пока Се Лянь этим вечером старательно готовил напиток, Хуа Чэн украшал праздничную ель, только что привезенную с ярмарки, и так долго провозился с ней, что пропитался ароматом от ногтей до кончиков волос… Се Лянь глубоко вдыхает и трется щекой о теплую кожу груди. Он улыбается и целует горячими губами родинку между ключицами, на что Хуа Чэн шумно выдыхает и вздрагивает под ним. В каждом из них уже по паре бокалов глинтвейна. И этого вполне достаточно, чтобы разгонять кровь по венам — легкое опьянение стучит в висках. Перед глазами приятно плывет, когда Хуа Чэн разлепляет веки и встречается глазами с Се Лянем, который так же пьяно и довольно смотрит на него в ответ. — Гэгэ, я весь горю. — Сань Лан, не горишь, а светишься, — Се Лянь издает смешок и упирается ладонями в грудь Хуа Чэна, принимая вертикальное положение. Хуа Чэна определенно забавляет этот каламбур — он смеется в ответ. Однако его смех тут же перетекает в быстрый стон, когда Се Лянь вдруг дергает бедрами, подвигаясь ближе, чтобы туже зафиксировать гирлянду вокруг запястий Хуа Чэна. Яркие огоньки мигают разными цветами, разгоняя тьму, и пляшут бликами в черных глазах Се Ляня. — Не больно? Не нагревается? — Се Лянь опускает глаза, считывая реакцию. И, судя по лицу Хуа Чэна, тому сейчас или слишком плохо, или же… Слишком хорошо. Брови его сведены к переносице, рот приоткрыт, на лбу выступает испарина, грудь вздымается от глубоких вдохов. Он сначала кивает невпопад, а затем поднимает расфокусированный взгляд на Се Ляня, улыбается и тихо отвечает лишь «продолжай, не волнуйся, гэгэ». — Хорошо. Ты же помнишь стоп-слово, верно? Хуа Чэн сглатывает и кивает. — Бабочка. Се Лянь кивает ему в ответ и улыбается. — Отлично, Сань Лан. В любой момент ты можешь остановить меня, я развяжу тебе руки. Тонкими пальцами он быстро и ловко привязывает запястья Хуа Чэна к металлическому изголовью кровати. Се Лянь закрепляет гирлянду так надежно, что невозможно дернуться, но не затягивает туго, ведь он отлично понимает меру боли и удовольствия, особенно в отношении Хуа Чэна. И тот без колебаний доверяет всего себя во власть любимого человека. Одна лишь мысль об этом, словно искра, заставляет все нутро вспыхнуть и гореть от желания и нетерпения. Се Лянь с восторгом оглядывает результат своих трудов — совершенно голый, слегка пьяный и жаждущий Хуа Чэн лежит прямо под его крепкими бедрами и тяжело дышит. И ни на секунду не сводит с него глаз, будто и не моргает вовсе, боясь упустить хотя бы мелкую деталь… Гирлянда отдает приятным свечением, где-то с кухни все еще доносится рождественская мелодия из плейлиста и ощущается слабый аромат индейки из духовки. Но прямо здесь и сейчас Се Лянь с жадностью и присущей ему нежностью припадает в поцелуе к Хуа Чэну. Он вбирает его губу, проходится языком по зубам, мычит в поцелуй с удовольствием. Бедра дергаются сами по себе — Се Лянь даже не замечает, как потихоньку начинает тереться промежностью о лобок Хуа Чэна, и чувствует, как прямо под ним твердеет член. Ладонями Се Лянь держит его лицо, оглаживает угол челюсти, проходится пальцами по бровям. Затем отстраняется, оставляет быстрый влажный поцелуй на щеке и завороженно гладит скулы Хуа Чэна. Будто желает на ощупь изучить и запомнить прекрасное лицо, наполненное чистым удовольствием, будто не может насладиться им сполна, нужно еще и еще и… — Видел бы ты себя моими глазами, — шепчет Се Лянь. Его ладони перемещаются ниже, он невесомо прикасается к шее, где заживают отметины, оставленные им же предыдущей ночью. Се Лянь скользит руками на крепкую грудь и интуитивно облизывается, вспоминая, как сам Хуа Чэн любит дразниться, покусывая его соски. — Ты такой красивый, Сань Лан, ты бы только знал. Хуа Чэн лишь рвано вздыхает, в голове не остается мыслей или внятных формулировок — все смешивается в одну тягучую массу наслаждения, которое уже стучит и пульсирует в висках. Он шепчет лишь томное «гэгэ» перед тем, как Се Лянь опускает ладонь на чувствительную кожу чуть ниже пупка, и тут же закусывает губу. Сладко и медленно Се Лянь обводит горячим языком ареолу соска, а затем вбирает его в рот вместе с маленьким металлическим колечком. Одним небесам известно, что побудило Хуа Чэна сделать этот прокол, но Се Лянь бесконечно рад этому внезапному порыву — наблюдать за тем, как Хуа Чэна едва не подбрасывает на простынях от подобных ласк, было его личным наслаждением. Рукой в этот момент Се Лянь скользит ниже, пока пальцы не проходятся по кудрявым лобковым волосам. Он сжимает их ладонью, слегка оттягивает и ласкает грубоватыми движениями. Знает, что Хуа Чэну это нравится до дрожи в ногах, и не лишает себя удовольствия наблюдать за ним в этот момент. Се Лянь поднимает взгляд и вытирает влажные губы тыльной стороной руки. Его член дергается в возбуждении от увиденной картины… Хуа Чэн явно кусал губы — они припухли и покраснели. Глаза его закрыты, ладони сжаты в кулаки. Он натягивает гирлянду так, что она впивается в кожу. Такой открытый, такой доверяющий и возбужденный Хуа Чэн лежит сейчас под ним. Желанный, жаждущий и восхитительный… И медлить в этой ситуации будет самой огромной ошибкой. — Гэгэ, пожалуйста… Продолжай, — Хуа Чэн едва шевелит губами. Се Лянь одним движением сдвигается вниз и упирается локтями около бедер Хуа Чэна, аккурат над его истекающим смазкой членом. Се Лянь смотрит снизу вверх и замечает в полутьме сверкающий взгляд Хуа Чэна, наблюдающего за каждым движением из-под ресниц. В удивительно красивых черных глазах Хуа Чэна в полутьме бликуют огоньки гирлянды, создавая поистине волшебную атмосферу. С мягкой улыбкой на губах Се Лянь опускает глаза и одной рукой плавно, но уверенно раздвигает бедра Хуа Чэна так, чтобы было удобно лечь между них. Он понимает, как не хватает сейчас крепкой ладони в волосах — Хуа Чэн обычно направлял его, задавал темп и ласково убирал мешающие пряди. Но сегодня Се Лянь берет на себя ответственность за его удовольствие. Не желая мучить Хуа Чэна ожиданием еще больше, он наклоняется к паху, набирает вязкую слюну, хорошо увлажняет ей губы и тут же мягко обхватывает ими крупную головку члена. Хуа Чэн прикусывает щеку изнутри и давится воздухом на вдохе. Его бедра рефлекторно двигаются навстречу, но Се Лянь крепко удерживает его на месте, и это только больше заводит — полная власть в его сильных руках, от которых сейчас никуда не деться. И сопротивление бесполезно. Но кто сказал, что Хуа Чэн в таком положении готов к сопротивлению? Его кожа горит и покрывается мурашками в тех местах, где только что гладил Се Лянь, где он оставлял дорожку поцелуев и с чувством прикусывал кожу, тут же зализывая отметины… Се Лянь осторожно обхватывает член, чтобы помогать себе рукой. Другой же он все еще держит Хуа Чэна за бедро, не давая дернуться, и ласкает мягкую кожу. Влажная головка сочится смазкой, Се Лянь вновь касается ее языком, собирая капли, а затем целует в том же месте и чувствует дрожь, проходящую по телу Хуа Чэна. Се Лянь не спешит, покрывает поцелуями ствол, кончиком языка мажет по уздечке, оставляет больше слюны для скольжения. — Гэгэ… — на грани слышимости выдыхает Хуа Чэн и снова пытается несдержанно толкнуться во влажный рот. И на этот раз ему все же удается это сделать. Се Лянь позволяет ему скользнуть между губ в глубь рта, но все еще управляет ситуацией, сжимая член у самого основания, от чего Хуа Чэн всхлипывает. Се Ляня пробирает дрожью от подобных звуков, на которые сегодня щедр Хуа Чэн — стоны, мычание, несдержанные вздохи и частое шумное дыхание… Если бы не связанные запястья, Хуа Чэн бы точно уже не был сдержан. Притянул бы Се Ляня к себе, жадно поцеловал, оставил следы на груди от укусов и медленно, плавно его растянул, положив на свои колени. Однако сейчас ему приходилось лишь подчиняться, кусать губы и непрерывно наблюдать за разгоряченным Се Лянем, жадно обхватывающим его член губами. Се Лянь медленно вдыхает через нос и погружает член глубже, к самому горлу, втягивает щеки и даже не обращает внимания на стекающую на лобок слюну. Собственное возбуждение дает о себе знать, внизу отдает пульсацией и приятным жаром. Пелена удовольствия накрывает Се Ляня с головой, когда он трется членом о простынь, постанывая в такт своим движениям. Отстранившись, Се Лянь шумно и жадно вбирает воздух. Покрасневший член весь блестит от слюны и смазки, Се Лянь завороженно проводит по нему ладонью, и в спальне слышатся влажные звуки. Отдышавшись, он берет член в рот. И вновь скользит им глубоко в горло. Хуа Чэн в его руках ерзает, бедра подрагивают, и он уже не может сдержаться, толкается глубже, тянет связанные руки и громко стонет, приближаясь к краю. — Ох, черт, гэгэ! Стон вырывается раньше, чем Хуа Чэн успевает предупредить Се Ляня, но тот и не планирует отрываться, лишь быстрее и ритмичнее двигает головой и скользит рукой к яичкам, обхватывает их, мягко перебирает в ладони и оттягивает. Он знает, что Хуа Чэн близок. Собственный член болезненно твердый. Се Лянь чувствует, что оставляет мокрые следы на кровати. Он последний раз глубоко заглатывает, прежде чем слышит вскрик Хуа Чэна и чувствует горячие струйки семени в своем горле. Челюсть уже затекла, подбородок весь влажный от слюны. Однако Се Лянь и не думает отстраняться, крепче прижимается губами и принимает до последних капель. Он сглатывает все, что ему дает Хуа Чэн, пока его самого пробирает дрожь оргазма. Се Ляню хватает нескольких резких движений ладонью по члену, чтобы кончить следом за ним. Горло горит от интенсивных толчков, однако Се Лянь отстраняется с совершенно блаженным выражением лица, отражающим глубокое удовлетворение от того, что он только что сделал. От того, что сделали они. Се Лянь опирается на подрагивающие руки, падает прямо на вздымающуюся грудь и старается отдышаться, а затем тянется за поцелуем, разделяя солоноватый вкус между их губ — и он без сомнений знает, что Хуа Чэну это по нраву. Простынь безнадежно испачкана смазкой и спермой, их тела, взмокшие от пота, липнут друг к другу, в воздухе теперь, помимо прочего, витает терпкий запах секса. И именно такое практически грязное наслаждение не на шутку вновь распаляет их обоих. — Ты в порядке, гэгэ? — В порядке! Мне очень понравилось. Знаешь, Сань Лан… Только не хватало твоих прикосновений. Се Лянь смущенно трется щекой о нос Хуа Чэна. — Значит, пора это исправить, как думаешь? — Хуа Чэн дергает запястьями, вокруг которых все еще обмотана яркая гирлянда. Улыбка Се Ляня становится шире. Кажется, пришла пора развязать Хуа Чэну руки. ♡ — Гэгэ. Се Лянь лишь сонно вопросительно мычит в ответ, пока нежится в уютных объятиях Хуа Чэна. Они перестелили простынь после еще одного раунда, выключили безнадежно сгоревшую индейку на кухне и вновь легли в кровать, тесно прижавшись друг к другу. — Передай Му Цину, что его подарок прошел краш-тест. — У Хуа Чэна вырывается явная усмешка. Он потирает затекшие запястья. Се Лянь лениво смеется и удобнее устраивается на груди Хуа Чэна. — Сань Лан, пощади его бедное сердце… Но пламенный привет от тебя я ему обязательно передам. — Уговорил. Гирлянда действительно отличная. Хуа Чэн закатывает глаза на манер Му Цина, смеется и целует Се Ляня в лоб. — С Рождеством, гэгэ. — С Рождеством, Сань Лан. ♡