i'll paint you a clear blue sky

Феликс не любил дождь, промокшие кроссовки и когда его планы на день были нарушены. Парень сложил в сумку учебники и проскользнул к выходу из аудитории, обходя шумные компании одногруппников стороной. Подходила к концу последняя неделя сентября, а он уже чувствовал себя настолько разбитым, насколько это было вообще возможно. [ bang bang, 16:40 ] ликс!!! прости, кажется, сегодня придется отменить наш мальчишник меня попросили помочь разобраться с документацией первого курса, сам понимаешь… я позвоню тебе вечером, как только буду дома, клянусь!! ещё раз прости Круто. Теперь Феликс проведет остаток этого и без того дерьмового дня в одиночестве. Он познакомился с Чаном в свой первый день в университете. Тот помогал новичкам освоиться, отвечал на вопросы, которые не задашь преподавателям или кому-то из кураторов, и в целом делал первое время в этом месте не таким ужасающим. Один из тех студентов-энтузиастов, которые больше погружены в университетские активности, чем в саму учёбу (которая у него, к слову, от этого никак не страдала). На таких «идеальных» людей Феликс всегда смотрел с открытым ртом и думал, сможет ли он когда-нибудь стать таким же? Сначала Ликс предпринял несколько попыток подружиться с одногруппниками, стараясь вести себя как ребята, которые всем нравятся. Подходил первым, пытался завести диалог на безопасную тему или просто усиленно слушал остальных – вдруг будут говорить о чём-то, о чём он тоже сможет вставить слово? Эти техники работали по словам интернет-сайтов и в сериалах, где незаметный персонаж к последней серии становился главным героем и все его обожали. Но в его реальности всё происходило совсем не так. Другие ребята с трудом понимали его корейский, потому что, приехав из Сиднея, у него была всего пара каких-то жалких недель чтобы освоиться в незнакомой стране. Когда он начал чувствовать себя более или менее уверенно и мог поддерживать достаточно большое количество тем, все эти заумные приемчики «как завести друзей в новом коллективе» оказались уже не нужны. Группа разбилась на небольшие компании и парочки, и среди них не осталось места для тихого, словно тень, парня со странным именем. И Феликс не стал больше пытаться. Ликс считает, что в тот период времени Чан буквально спас его. Старший быстро распознал в молчаливом первокурснике своего соотечественника и на нём даже не пришлось применять несчастные 10-способов-понравиться-человеку. Он научил Феликса ориентироваться в университете, называя всё сначала на английском, а потом на корейском. Он поделился пособиями, которые когда-то использовал сам и даже встречался с Ликсом в свободное время, чтобы показать интересные места города и сводить в хорошие, но при этом недорогие кафе. Чан сделал всё, чтобы Феликс чувствовал себя комфортно хотя бы в его окружении. И его Феликсу оказалось достаточно. Уже который год эти двое практически не отлипали друг от друга. Иногда Чан заезжал за Феликсом по утрам, чтобы вместе поехать на учёбу, и рассказывал страшные истории о жизни выпускника переводческого факультета и о странных преподах, с которыми Ликс должен был повстречаться уже в следующем году. Во время занятий парни часто переписывались, что помогало младшему чувствовать себя замеченным и нужным в болезненно-желтоватых стенах огромного здания, где его существование подтверждалось разве что галочками в конце тонких строк профессорских блокнотов. По вечерам они собирались на «мальчишники» в квартире Чана, и на этот непродолжительный промежуток времени Ликс позволял себе забыть, что он – изгой, оставшийся на обочине жизни одиночка. Вообще, Феликс был очень благодарен, что с Чаном они могут просто посидеть в тишине или, наоборот, впасть в приступ истерического смеха, перебрать недельную стопку домашки за одну ночь или есть пиццу за просмотром фильма, вычеркнув слово «продуктивность» из своего словарного запаса. Но на сегодняшний вечер Феликсу светило только остаться одному наедине с пустой квартирой и не очень-то весёлыми мыслями. Этот год был последним для Чана, и он часто пропадал за переводом текстов к дипломной работе или подрабатывая в переводческом агентстве, куда его направили за «блестящие успехи в учёбе и неоценимый вклад в студенческую жизнь». Феликс, конечно, был рад за него, но сам к этой профессии тёплых чувств не испытывал, и вообще считал выбор специальности своей самой страшной ошибкой за последние 22 года. Почти самой страшной. Они с братом переехали из Австралии накануне феликсового девятнадцатилетия. Переезд был спонтанным, а новый язык и культура казались очень запутанными и чужими. Однако оба парня понимали, что, останься они в Сиднее, их будущее было бы ещё более безрадостным. Слишком много болезненных воспоминаний. Слишком много вещей, мест и людей, которые не позволяли забыть. Просторная квартира в новеньком районе стала для братьев невыносимо душной. Настолько, что даже переехать с минимальным количеством средств и планов на дальнейшее существование казалось выходом. Вот они и переехали. Ни выхода, ни нового смысла просыпаться по утрам Феликс пока не нашёл. Он шёл домой, не глядя загребая кроссовками лужи и размышляя, как провести остаток дня. Настроение как будто подстроилось под окружающую атмосферу – во второй половине сентября рано темнело, лужи не просыхали уже, кажется, целую вечность, и эта осень была самой дождливой за все три года. Жёлто-оранжевые листья деревьев быстро опали, превращаясь в грязно-коричневую массу под ногами. Феликс поёжился и спрятал нос поглубже в клетчатый шарф. Несмотря на мерзкую погоду, он выбрал пойти длинной дорогой. Разделяя квартиру со своим братом Ёнбоком, Феликс видел его нечасто, а ещё реже они разговаривали. Это стало привычкой ещё в далёкой Австралии, когда в один день идеальная жизнь семьи Ли треснула и со звоном раскололась на мелкие кусочки. Братья виделись иногда, по утрам или поздно ночью, когда Феликс уже собирался ложиться спать, а Ёнбок бесшумно проворачивал ключ в дверном замке. Днём последний пропадал на учёбе, а после неё сразу шёл на работу, или, если его не было в графике, заваливался на квартиру к своим друзьям. Они делали всё, чтобы не пересекаться и избежать неловких «как прошёл твой день?» или «я приготовил кимчитиге, найдёшь в холодильнике». Эти фразы были лишь условностями, которые, по правде, не приносили никакого удовольствия ни одному из них. Ликс скрипнул входной дверью и нащупал включатель. Мягкий жёлтый свет залил небольшую прихожую, и по количеству стоящей на полке обуви парень лишь подтвердил свою мысль о том, что Ёнбок опять вернётся только под утро. Ему же лучше. Феликс с хлюпающим звуком стянул мокрую обувь и просеменил в ванную. Переодевшись в сухие и тёплые вещи, он выдавил в ладонь толстый слой пенки для лица и устало глянул в зеркало. Веснушки, тщательно скрываемые тоналкой перед любым выходом на улицу, горели яркими пятнами на его щеках, носу и на лбу. Даже на кончиках ушей и на плечах. Везде были эти дурацкие коричневые пятна. Они были первой вещью, которую Феликс в себе ненавидел. Он ненавидел то, что был единственным членом семьи, унаследовавшим это от какого-то дальнего родственника. Несмотря на то, что они с братом были близнецами, тело Ёнбока, в отличие от его собственного, было абсолютно чистым. Феликс, вероятно, был предателем в прошлой жизни или сделал что похуже, иначе как объяснить то, что один из двух абсолютно одинаковых людей был так несправедливо изуродован? За все 22 года своей жизни парень так и не смог к ним привыкнуть. Люди, встречая его впервые, почему-то считали своим долгом упомянуть ненавистные веснушки или подчеркнуть их с братом удивительное отличие. Феликс быстро нашёл способ положить конец своим страданиям – каждое утро он намазывал на лицо плотный слой тонального крема, следя за тем, чтобы ни одно пятнышко не просвечивало. Это оберегало его от излишнего внимания со стороны окружающих, но теперь к мыслям о несправедливости по отношению к нему генетики прибавилось ощущение собственной ничтожности. Тогда Ликс отрастил волосы, загораживаясь от мира слоями длинной чёлки, и начал чаще надевать кофты с капюшонами, а в холодное время по самые глаза заматываться в шарф. Когда микроволновка пропищала о том, что его еда готова, парень, аккуратно придерживая горячую тарелку кончиками пальцев, плюхнулся на диван в гостиной. Обычно он готовил сам, если на это хватало времени, или питался доставками в квартире Чана. Кстати, о Чане. Феликс включил какое-то музыкальное шоу на фон и кликнул на окно с диалогом. bang bang был в сети сегодня в 16:40 Похоже, придётся смириться с тем, что Чан будет очень занят в этом году. Феликс с грустью посмотрел на аватарку друга. Он сам сделал это фото, когда они вместе ездили на Чеджу. Тогда они несколько часов проторчали в магазине, выбирая новый ноутбук для Чана – накануне он получил приглашение на работу в переводческое агентство, в котором оставался до сих пор – и опоздали на последний автобус. Запыхавшиеся парни с ужасом смотрели вслед уходящему автобусу, а потом примерно полчаса хватали ртом воздух в приступе истерического хохота. Правда, когда им пришлось провести ночь на автостанции, чтобы дождаться первого утреннего рейса, было уже не так смешно (позже Чан сказал, что ноутбук определённо того стоил). Феликс с теплотой в душе лелеял эти воспоминания. Чан не был его единственным другом. В Австралии Феликс оставил своих первых настоящих друзей; Тихий океан беспощадно отдалил их друг от друга. Ещё по дороге в аэропорт Феликс решил для себя не возлагать особых надежд на общение на расстоянии. Просто чтобы в очередной раз не сделать себе больно. Первые пару недель ребята ежедневно созванивались по видео-звонкам и докладывали друг другу буквально о каждом своём шаге. Так, как будто никто никуда и не уезжал. Но когда начался сентябрь и каждый окунулся в студенческую жизнь, телефон Феликса уведомлял о входящих звонках всё реже и реже. Но это ничего. Ликс привык и уже не рассчитывает на такие хрупкие вещи, как отношения с людьми из прошлого. Зависнув ещё ненадолго в их безмолвном диалоге с Чаном, Феликс доел пибимпаб и, устроившись поудобнее, зарылся в одеяло. Недолго думая, он нажал на иконку приложения для знакомств. Парень заходил туда время от времени чтобы просмотреть новые анкеты или если приходило уведомление о новом сообщении. Писали все по стандартной схеме привет-как дела-что ищешь здесь? Феликс терпеть не мог подобные вопросы, потому что после ответа на них диалог исчерпывал себя. До сих пор у него состоялось целых два полноценных разговора. С одним парнем они даже договорились выпить кофе на выходных, но тот так и не пришёл к назначенному времени. Феликс не знал, почему до сих пор не удалил приложение. Было что-то успокаивающее в том, чтобы заглянуть туда вечером в конце дурацкого дня и бездумно пролистать чужие профили. Примерно в такие дни, как сегодня. Кажется, некоторые лица попадались ему уже по второму кругу, Феликс не был уверен. В любом случае, он не собирался иметь дело ни с кем из этих людей. В этот раз один из профилей показался ему интересным – среди фотографий не было пьяных селфи из клуба, точнее, собственных фотографий у этого человека вообще не было, зато были симпатичные снимки городских переулков, несколько фотографий маленькой коричневой собачки и плёночное фото новых кроссовок. Ликс прокрутил вниз. jinnie я люблю красивые места, латте с кокосовым сиропом и свою собачку кками~ буду рад найти кого-то, с кем можно поболтать онлайн, погода полный отстой!! < my anthem > troye sivan – blue Феликс улыбнулся анкете незнакомца и свайпнул вправо. Тут же высветилось уведомление, что они образовали пару. 2 новых сообщения от [ jinnie ] Вау. Его профиль приятно выделялся среди остальных, и, если он прислал сообщение типа привет-что ищешь здесь, Феликс серьёзно рассмотрит вопрос об удалении приложения. [ jinnie, 20:14 ] приветик! у тебя красивые фотки [ moon boy, 20:14 ] привет спасибо, твои тоже выглядят очень круто ты фотограф? [ jinnie, 20:14 ] ахах вообще-то нет, но я часто ношу с собой камеру просто хобби [ moon boy, 20:14 ] о, в любом случае, у тебя круто получается [ moon boy, 20:16 ] кстати, мне тоже нравится трой сиван [ jinnie, 20:16 ] оуу да? последнее время я не особо следил за его релизами, но первый альбом слушаю правда очень часто какая твоя любимая песня? [ moon boy, 20:17 ] хмм мне нравится postcard у неё такая особо грустная атмосфера?? я часто слушаю её в плохие дни [ jinnie, 20:17] дай мне минуту найти её [ jinnie, 20:20 ] и часто у тебя случаются плохие дни? Феликс тоже запустил аудиодорожку и уже с первых строк почувствовал, как воспоминания о первых неделях в Корее наваливаются на него, прижимая своей тяжестью, словно бетонная плита, как они по прошествии этих лет не утратили своей над ним силы. Тогда он слушал postcard особенно часто. Ликс познакомился с творчеством исполнителя не в самый радужный период своей жизни и был одним из тех людей, кто включает грустную музыку, когда им плохо, чтобы выплакать всё, что накопилось внутри. Так, чтобы стало совсем пусто. Тогда он мог продолжать делать рутинные дела и чувствовать себя немного лучше. Новое сообщение Джинни заставило его вынырнуть обратно в реальность. [ moon boy, 20:20 ] иногда? ну, как у всех Примерно каждый день? [ jinnie, 20:20 ] кстати, а почему «moon boy»? [ moon boy, 20:20 ] в моём родном городе всегда очень хорошо видно звёздное небо [ moon boy, 20:21 ] может, это не что-то особенное, но там, где я сейчас, оно просто чёрное Феликс уверен, что начал писать какой-то бред. Ну вот, он наконец нашёл нормального собеседника и всё испортил, боже, о чём вообще люди обычно переписываются? [ jinnie, 20:21 ] вау, ты прав я только что понял, что последний раз видел звёзды на ферме своей бабушки примерно 4 года назад? [ moon boy, 20:21 ] я правда скучаю по этому :( [ jinnie, 20:21 ] надеюсь, там, где ты сейчас, есть что не менее прекрасное :( мой друг говорит, что вещи сами по себе не хорошие и не плохие, а то, что их такими делает – наше восприятие [ jinnie, 20:22 ] хм что-то типа того?? надеюсь, ты понял идею [ moon boy, 20:22 ] ахах да, думаю, это правда так твой друг очень умный [ jinnie, 20:22 ] он пишет песни в свободное время, поэтому часто выдаёт что-то такое если не спит со своим парнем [ moon boy, 20:23 ] оу [ jinnie, 20:23 ] оу?? оу только не говори что ты… [ moon boy, 20:23 ] это был довольно неожиданный tmi и нет, я не гомофоб [ jinnie, 20:25 ] прости почти все мои друзья встречаются с парнями и иногда я забываю, что не всех привлекает свой пол… [ moon boy, 20:25 ] что насчёт тебя? [ jinnie, 20:25 ] мне нравятся парни но я ещё не встречался в смысле, вообще ни с кем [ jinnie, 20:26 ] ты? [ moon boy, 20:26 ] я гей и встречался кое с кем однажды но это был не самый лучший опыт, так что я даже завидую тебе [ jinnie, 20:26 ] мне очень жаль хочешь поговорить об этом? [ moon boy, 20:26 ] в другой раз [ moon boy, 20:27 ] мне звонит друг, думаю, это надолго было приятно с тобой пообщаться :) [ jinnie, 20:27 ] хорошо! мне тоже понравилось я могу написать тебе завтра? [ moon boy, 20:28 ] конечно Феликс отложил телефон экраном вниз, так, как будто если бы он продержал его в руках хоть на секунду дольше, то точно бы обжёгся. Чан ему не звонил. Звонили болезненные воспоминания где-то в удалённой части его памяти. Второй вещью, которую Ликс ненавидел в себе, было то, что он позволял другим собой пользоваться. Когда ему было 17, он не смог найти правильного выхода из своей боли. Друзья советовали обратиться к психологу, но братья и так едва держались на плаву. Денег, которые присылали тётя и бабушка, еле хватало на то, чтобы оплатить квартиру. Ёнбок пропадал на подработках и кое-как закончил школу, взвалив на свои мальчишеские плечи ответственность и за себя, и за Феликса. Ликс уже тогда понимал, что это – его способ держаться. Им обоим необходимо было занятие, которое заполнило бы свободное время и мысли, чтобы вечером оставалось только прийти домой и рухнуть без сил до наступления следующего дня. И так по кругу. У Феликса был другой способ не сойти с ума. Он согласился встречаться с парнем, который ухаживал за ним уже некоторое время. Нравился ли тот Ликсу на самом деле? Скорее нет, чем да. Он казался привлекательным, когда приглашал прогуляться в парк по выходным, хвалил его рисунки и укрывал от капель дождя в ненавистную погоду, потому что Феликс был слишком миниатюрным, чтобы самостоятельно нести зонт над ними обоими. Когда парни официально начали встречаться, милых и трогательных моментов с каждой неделей становилось всё меньше, пока они окончательно не сошли на нет. Зато появился секс. Много секса. Если вы спросите Феликса, когда это началось, он вряд ли даст чёткий ответ. Просто каждый раз, когда всё внутри цепенело от безысходности, паники и страха, когда казалось, что всего этого настолько много, что вот-вот сломаются рёбра, Ликс приходил к нему сам. Его парень никогда не был против. Они пробовали разные позы, места, пару раз Ликс приходил и обнаруживал, что к ним собирается присоединиться кто-то ещё. Он не отказывал. Он знал, что после полученной порции боли почувствует себя лучше. Почувствует себя правильно. Потому что он заслужил быть шлюхой. Он заслужил возвращаться домой с болью в теле и тихо плакать в ванной. Так прошло два года. Голоса в голове Феликса забили тревогу, когда он начал ощущать себя настолько слабым и измученным, что точнее было бы сказать, что он вообще перестал себя ощущать. От этого с ним не стали обращаться бережнее, напротив, его парня злило, что Ликс недостаточно громко стонет и вообще не демонстрирует ни единого признака того, как счастлив быть с ним (на самом деле, думает Феликс сейчас, конечно, ничего из этого его не волновало). Но он всё ещё был не в силах разорвать эти отношения. Он боялся, что, отказавшись от этой формы селфхарма он найдёт новый. И кто знает, будет ли он безопаснее. Феликс давно не чувствовал боли во время секса. Даже когда его парень забывал купить новую смазку, Ликс лишь ждал, когда всё закончится и он сможет вернуться домой, принять душ, чтобы смыть с себя всю эту грязь и закрыться в своей комнате. Покончить с этими отношениями помог переезд в Сеул. Феликс даже не оповестил своего парня об отъезде, просто в один день вывез из квартиры чемодан и сел в такси до аэропорта буквально через пару часов после того, как его грубо трахали на чужой кухне. Тогда, сидя в такси и стараясь незаметно вытирать струившиеся по щекам дорожки слёз, чтобы брат не задавал лишних вопросов, он впервые почувствовал благодарность за то, что покидает Австралию. Ликс знал, что не должен жить прошлым. Он знал, но не мог по-другому. Призраки событий, произошедших пять лет назад, следовали за каждым его шагом. Он научился жить относительно спокойной жизнью, обзавёлся рутиной и имел поддержку со стороны Чана и (какую-никакую) брата. Но всё его нутро, казалось, заполняло нечто тягучее и липкое, оно не давало страхам прошлого и травмирующим воспоминаниям выхода, как и не давало выхода истинной личности парня, которая была заживо похоронена, тогда, несколько лет назад, одновременно со смертью его родителей. Личности, которую теперь он мог вспомнить разве что по фотографиям – яркого, творческого мальчика, который горел, словно лампочка, и освещал своим светом всё вокруг.