💔
На следующее утро Чонгук снова заходит на тот же сайт — Любви.net, сидя уже в аудитории на лекции. Ночь была странной и он практически не спал. Пока все студенты дожидаются преподавателя, Чон ещё раз читает вчерашнюю статью, пытаясь вникнуть в суть: автор, он же и админ, очень сильно разочарован. Возможно, его бросили, или же кого-то бросил он, но все предложения и выводы построены на том, что парень, а наверняка это он и есть, больше не хочет испытывать этого чувства. — Что изучаешь? — подсаживается друг и напарник по итоговому проекту, Чон Хосок. Он мельком заглядывает в ноутбук Чонгука, и, поджав губы, понимающе мычит. — Понятно. — Что? — как и всегда не отрывая глаз от текста, спрашивает альфа. — Впадаем в депрессию? — лёгкий смешок. — С чего ты взял? — Ну, если ты начал читать такие статьи, то я осмеливаюсь сделать выводы. В аудитории стоит шум, поэтому чтобы что-то сказать, нужно наклоняться к самому уху собеседника. Хосок достал свой лэптоп, зашёл в соцсети и решает особо больше не продолжать всплывшую тему, но Чон дальше сам ведёт беседу: — Ты веришь в любовь? — поворачивается он, не закрывая страницу сайта. И этим вопросом Чон ничуть не удивил друга. — Верю ли я в любовь? — Хосок на долю секунды задумался, вспоминая прошлые свои связи. — Спроси ты меня об этом лет пять назад, я бы ответил что да. — А что сейчас изменилось? — Возраст, Гуки, и горы ошибок, об которые я уже, если честно, задолбался спотыкаться, — альфа невесело хмыкнул, проверил свою страничку в соцсетях и перешёл на другой сайт, чтобы подключиться к аудитории. У их преподавателя такая незамысловатая методика давать знания по своему предмету и так же некоторые архитектурные современные строения проще показать «в разрезе», — выполнить аксонометрию, то есть начертить фасад, вид сбоку и план сверху объемной детали. — То есть ты хочешь сказать, что любви не существует? — уже более приглушённо продолжил свой опрос Чонгук, потому что сонсэнним уже пришёл. — Не знаю. Хотелось бы верить, что это не так, но пока в жизни именно так всё и получается. Хосок не любитель разводить долгих дискуссий на какую-либо тему и уж тем более никогда никому ничего не доказывает с пеной у рта. Он просто может выслушать собеседника, отфильтровать сказанные им слова, прокручивая их в голове несколько раз, а после, сделав некие выводы, высказывает своё мнение по этому поводу. А вот соглашаться с ним или нет, — это как-то пофиг. Хосок внёс свою лепту, так сказать, в беседу, а остальное мировоззрение — это выбор каждого. В углу экрана на чоновом ноуте мигает конвертик, оповещающий о том, что на сайте появилось новое сообщение и посыпались очередные комментарии: «Любви нет! Любовь — это самая чудовищная ложь, когда-либо существовавшая на свете. Человек — это животное. Надеюсь, с этим согласятся все. Нет, ну есть некоторые экземпляры Homo, которые действительно Sapiens. Но их же единицы! А я говорю об основной массе. Это жующее, пьющее, совокупляющееся стадо руководствуется только инстинктами. Правда, животные довольствуются тем, что им действительно необходимо, а человек склонен к хапанию всего, что плохо лежит… Или хорошо лежит. Но не у него. И судит новое поколение животных не по клыкам с когтями, а по тому, кто нахапал больше… Но это уж очень далеко от затронутой темы». И снова Медвежонок бунтует на просторах интернета, словесно ополаскивая всех и вся. Чонгуку стало до бесстыдного любопытно кто этот агрессор, пропагандирующий такую (не) веру в любовь. Неужели он настолько сломлен, что выплёскивает столько негатива в массы?! Преподаватель просит зайти на какой-то сайт, открыть какие-то вкладки для дальнейшей работы, но альфа его словно не слышит, продолжая вчитываться в текст: «Итак, любовь… рассмотрим простейший случай: допустим, некий субъект, трезво оценивающий реальность и не поддающийся заблуждению, что половое влечение является симптомом любви, сменив некоторое количество партнеров, начинает чувствовать себя ущербным. (Ведь в любовь верят все!) И он при очередной смене партнера говорит себе: «А почему бы мне не сделать вид, что я его люблю?», и начинает с завидным упорством убеждать в этом свое окружение, да и себя заодно. Ну, а инстинкт продолжения рода есть у всех самцов! И если происходит «наложение» интересов, инстинктов, то тут-то и начинается самое интересное. «Добиться его любым способом!» — кричит самый мощный инстинкт. И тут, повинуясь неодолимому приказу, на полную мощность включаются клетки мозга (у некоторых — впервые в жизни). Это даже рождает у большинства графоманские стишки. О чем? Глупый вопрос! О любви, конечно! А громадное количество тестостерона в крови пьянит не хуже любимой водки. Вот вам и любовный дурман! Ну, о цветах и подарках я уже говорил. Где? Что ж тут непонятного — надо ж показать, сколько ты нахапал… Постепенно этот фальшивый образ вытесняет рационалистическую начинку и доминирует в сознании. Говоря проще, со временем он якобы «понимает», что «любит» его. Рожденная таким образом иллюзия любви может продержаться долгое время, но, в конце концов, и она разрушается ввиду естественной недолговечности подобной — неестественной в своей искусственности — конструкции. Итак, при пристальном рассмотрении понятно, что так называемой «любви» не существует, а многочисленные поэты и прозаики сознательно или бессознательно вводят в заблуждение народные массы, заставляя их верить в глобальную фикцию всех времен и народов. Исходя из вышеупомянутого и опираясь на вышеперечисленные факты, предлагаю всем здравомыслящим индивидуумам реализовать следующий план: Во-первых, всех воспевающих «любовь» признать врагами человечества! Во-вторых, всех якобы «влюбленных» признать оторванными от реальности идиотами». — Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, — чуть ли не рычит Чонгук, и хотел было захлопнуть крышку, но под статьёй всплыл чужой комментарий, заставивший его заволноваться. «Слушай ты, индивидуум хренов! Ты бы научился держать свои некоторые мысли при себе, а то смотри ненароком и пожалеть можно о высказанных словах!» Чон не знает того, кто кидает угрозы, как и не знает того, кому они адресованы, но что-то внутри него всколыхнулось, и альфа начал переживать за этого глупого Медвежонка. — Ты чего? — заметив боковым зрением, как Чонгук сжимает и разжимает кулаки, поинтересовался Хосок. — Ничего, — пустая отмашка и Гук решает всё же немного послушать лекцию, иначе проект им с другом не сделать. Им в сжатые сроки нужно собрать проект, но не объяснили, как это сделать. Преподаватель использовал термины, которые Чон слышал впервые — «генплан» и «экспликация». Но как они должны выглядеть, никто не показал. В итоге у парней всего два дня, чтобы достать чертежи и сведения. Но Чонгук снова не успевает свернуть окно сайта — выскочил ещё один комментарий, и альфа спешит прочесть его, а вдруг это опять угрозы, тогда он не смолчит, а будет парировать в ответ, раз сам админ за себя постоять не может. «Просто-напросто ты еще не испытывал НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ! Но она однажды посетит тебя, нечаянно, нежданно-негаданно, и тогда, надеюсь, ты поменяешь своё мнение и признаешь свою неправоту по этому поводу. Пока же, остается тебя только жалеть». Ответ следует незамедлительно: «Это вы мне? Может быть, и испытывал, только на этот вопрос нет ответа… А где гарантия того, что настоящая любовь будет ответной? Все вечно говорят, что как, мол, прекрасно и чудесно — любить, но в этот момент все забывают, что это истинно, в случае взаимности. А когда нет взаимности, то что тогда? Ты кого-то любишь, искренне, по-настоящему! А для этого кого ты только назойливая муха, которая прицепилась и все мысли — как бы её отогнать. Потом что? Боль, отчаяние, суицид… Разве это не так?» — Суицид? — Чон не перестаёт впадать в состояние лёгкого шока от всех тех мыслей, что высказывает этот Медвежонок. Простое любопытство, зайти на сайт с интригующим названием, привело его к тому, что он начинает переживать за незнакомого ему человека. «Что же или кто на тебя так повлиял, что ты так отчаялся?» — рассуждает сам с собой альфа, полностью погружаясь мыслями в размышления обо всём этом. А ещё зачем-то всплывает образ того омеги официанта, с красивыми, но такими холодными глазами. Откуда он его знает, и почему сам Чонгук его не помнит? Где они могли пересекаться? Может альфа однажды нагрубил ему в том самом кафе, а тот слишком злопамятен и вот во что вылилось это их несколькоминутное общение на остановке. Нет, такое лицо Чон не забыл бы. Лекция пролетает мимо ушей, потому что он судорожно пытается вспомнить, где мог ранее встретить этого красивого омегу. Он бы запомнил его, обязательно, если бы они были знакомы в прошлом. Возможно, они и знакомы, но парня подводит память. — Ты домой? — идя по коридору после всех пар, спрашивает Хосок. В отличие от Чонгука, он успел многое законспектировать и теперь остались мелочи, чтобы доделать проект. — Нет, мне ещё в библиотеку нужно, — Чон перекидывает лямку сумки через голову. — Давай я тебе дам конспекты, что ты упираешься?! — кладёт руку на плечо. — Нет, у нас будет всё одинаковое. Сонсэнним не любит такое и не примет проект. Я лучше посижу пару часов в библиотеке, книги полистаю. — Ну, смотри, как хочешь. Подходя к дверям книжного архива, Чонгук улавливает знакомый запах ириски с карамелью. Померещилось? Или он настолько часто стал думать об этом парне, что даже его аромат везде присутствует?! И всё равно альфе не получается полностью погрузиться в учебный процесс и глубокому штудированию архитектурной литературы. Голова забита совсем другим — таинственным Медвежонком и тем омегой. Чон решает разложить свои воспоминания по полочкам, чтобы, наконец, понять, где он мог его видеть раньше. Не сказать, что альфа пользовался большим спросом в школе, со стороны внимания и острой симпатии от омег; не менял партнёров, как перчатки, чтобы каждый месяц ходить за ручку с кем-то новым, но лёгкие интрижки присутствовали. До того момента, пока он не встретил Кан Дон Мина. Этот пухлогубый светловолосый омега с цветочным ароматом вскружил ему голову, заставляя бабочкам в животе беспрестанно порхать, а ладошки нескончаемо потели от волнения и перевозбуждения, когда он находился с ним рядом. Мин тогда только-только перевёлся в их школу, была как раз середина учебного года, и Чонгук пропал. Кан тоже сразу обратил на него своё внимание, они стали часто собираться компанией с друзьями — его и альфы. Возле Гука всегда крутилось много людей, но даже сейчас, спустя два-три года он толком не может вспомнить их лиц. Омега быстро стал элитной звездой школы, а злобные завистники за глаза называли его «стерлядь» — что-то среднее между стервозным характером и поведением, присущее потаскухам. Но Чонгуку было плевать на эти сплетни, — он был влюблён, окрылён любовью. Даже когда до него дошли слухи, что его тогда ещё лучший друг Мин Юнги и Кан крутили роман за его спиной, он не поверил этим жестоким словам сплетников. Влюблённость — это чувство, которое окрыляет нас, заставляет радоваться всему происходящему вокруг и все плохое забывать, видеть только хорошее, особенно в партнёре. Влюбленность затуманивает разум в прямом смысле слова. Когда мы влюблены, мы часто теряем голову, видим в партнере только всё самое лучшее. А негативные моменты, какие-то поступки по отношению к нам или черты характера любимого, пытаемся оправдать или же вовсе закрываем на них глаза. Вот и Чонгук никого и ничего вокруг не видел, или не хотел замечать очевидного, продолжая и дальше убеждать себя в том, что бесконечно счастлив рядом с Мином. Но школа закончилась, закончилась и та эйфория любви, что подпитывала его эти несколько лет, пока омега вил из него верёвки. Альфа уже год как учится в университете, но отношений больше не заводил. И всё равно он не может понять, почему ЭТО лицо ему не даёт покоя и так знакомо. Видел и общался с ним в старшей школе? Сидели в одной аудитории на совмещённой паре с другой группой? Кафе? Книжный магазин, куда Чон последнее время зачастил, потому что агрессивно подсел на издания в твёрдом переплёте? Он не может вспомнить, хотя никогда особо не жаловался на свою память. Чонгук смотрит на часы в телефоне — почти девять вечера. Смотрит на стопку учебников рядом на столе, что он так старательно выбирал для конспектирования, аккуратно вытаскивая их с полок двумя пальчиками за растрёпанные корешки, и мысленно понимает, что ни одного из них он так и не открыл, просидев в библиотеке почти три часа.💔
🎵Angela — 1 man, 2 man, 3 man down. Чонгук хоть и умеет за себя постоять, но он страсть как не любит возвращаться домой, когда окончательно стемнело. Не потому, что боится темноты — ему это не свойственно, и холодящие кровь страхи из детства (монстры под кроватью или в шкафу) ему так же не привычны. А потому, что не однократно нарывался на толпу нетрезвых парней, которые под предлогом «не найдётся ли закурить?» или «можно позвонить бабушке, а то уже поздно и она волнуется за меня?» — всегда завязывали драку, именно в переулках, рядом с его домом. Ходил он там не однократно, знает, такой контингент может здесь присутствовать, и отчётливо понимает, что в прямой драке ему ничего не светит. И вообще Чон не любитель выяснять отношения кулаками, особенно когда можно словесно разрешить конфликт, приводя разумные доводы для оппонента. Вот и сейчас, проходя мимо одного из дворов, и слыша возню в самом дальнем тёмном углу, альфа подумал, что опять ему идти утром с синяками на лице и со сбитыми костяшками на руках. Сонсэнним будет не в восторге. Приглядевшись, альфа замечает, что компания из нескольких человек уже кого-то жестко истязает, нанося глухие удары то ли кулаками, то ли носами ботинков. Из-за того, что место плохо освящаемое, Чонгук не может понять, кого бьют, но решается окликнуть разъярённых альф (судя по запаху феромонов в воздухе), чтобы хоть как-то помочь бедолаге, лежащему в позе эмбриона на земле. — А не многовато ли впятером на одного?! — скинув сумку с плеч, Чонгук направляется в их сторону и сразу задаёт риторический вопрос. Чёрт, сам нарывается, ну да ладно! — Хочешь к нему присоединиться? — резко обернувшись и смачно сплюнув в сторону, дерзит один из нападающих. — Не думаю, что это хорошая идея, — Гук уже закатывает рукава джинсовки в предвкушении начала драки, всецело понимая, что одними словами избиваемому парню не помочь. — Может, договоримся? Чонгук не оставляет надежды на то, что всё ещё может обойтись, но как только он видит направляющегося к нему альфу с битой в руке, то чувствует, что шансов у него уйти сегодня не покалеченным, не так уж и много. Громила с битой, описывает ею круг в воздухе, виртуозно повернув кистью руки вокруг оси, подходит ближе. Чон, скользнув мельком взглядом по сжавшемуся в углу парню, становится в стойку, и сразу ставит блок, — на бокс он не ходил, его отец военный и научил некоторым азам самообороны. Но то ли из-за плохого освещения, то ли из-за того, что Чон слишком переживает за жертву этих альф, но они оказались проворнее: пока один намахивается деревянным спортивным снарядом, другой, чуть пониже ростом, незаметно подбирается сзади и ставит подсечку под колено. И не успевает Чонгук понять, в чём дело, как ему в предплечье прилетает удар — руку сразу пронизывает дикая боль. Он падает на колени на землю практически рядом с парнем, пытающимся откашляться и хоть как-то подняться хотя бы на четвереньки. — Ты? — На лицо пострадавшего попадает тусклый свет от дальнего фонаря и даже в этом полумраке Гук узнаёт в нём того официанта из кафе. Альфа в недоумении, но времени, чтобы выяснить, что к чему у него нет. Над его головой снова пролетает бита, — громогласный звук ударившейся деревяшки об кирпичную стену, разрезал тишину переулка. Альфа ретируется в другую сторону от омеги, чтобы тому снова не досталось: всё внимание «банды» теперь переключилось сугубо на него. Чонгук резво вскакивает на ноги, в этот момент на него сзади снова нападают, но получается увернуться и правым локтём дать поддых сопернику. Следующий удар он наносит другому противнику, вознамерившемуся ударить его кулаком в лицо, но Чонгук и тут реагирует быстрее и бьёт в солнечное сплетение: смещается в сторону, перенося вес тела назад на ногу, тем самым заряжая её, и наносит акцентированный удар. Противник, согнувшись пополам, отходит, сильно закашлявшись. Тот альфа, что с самого начала «плясал» с битой в руках, откидывает её в сторону и с диким звериным рыком набрасывается на Гука. Обхватив его руками поперёк талии, он упирается головой в его грудь и таранит на стену позади. От неожиданного выпада, Чон не успел как следует среагировать, глухо выпускает воздух из лёгких, ударившись спиной и частично головой, о кирпичную кладку рядом с притихшим омегой. Тот же в свою очередь, прикрыв телефон рукавом толстовки, пытается попасть по сенсорным кнопкам, но один глаз у него подбит, чуть заплыл и он плохо видит куда нажимать. Да и стекло гаджета сильно пострадало, и он плохо реагирует на команды. Через какое-то мгновение все, кто находится в тёмной подворотне, слышат звук сирены полицейской машины. В этот самый момент двое из альф уже схватили Чонгука и держат за руки, а третий собирался нанести удар по печени. Но громкий звук якобы приближающегося автомобиля органов охраны правопорядка их всех вспугнул, и нападающий не успел завершить задуманное. Хоть света от мигалки видно и не было, но они бросили Гука, и, прихватив своё орудие для избиения, ринулись бежать, озираясь по сторонам. — Валим, пока нас не забрали в участок! — Гук подполз к омеге, и, схватив за грязный рукав толстовки, тянет на себя, старается поднять и при этом встать сам. — Да успокойся ты! — отмахивается тот, обиженно сопя и вырываясь из чужих рук. — Никто нас никуда не заберёт. — С чего такая… — «уверенность» альфа не успел договорить: ему буквально в нос сунули мобильный, на экране которого проигрывалась запись полицейской сирены. Он поочерёдно несколько раз растерянно смотрит то на гаджет, то на побитого парня. Смятение и испуг тут же сменяется хмуростью, а даже в какой-то степени раздражительностью. — А раньше ты его не мог включить? Нужно было дождаться, пока тебя изобьют? — Я не успел, — шмыгает носом, под которым уже засохла струйка крови. — Меня резко толкнули и он упал экраном вниз. Только потом я смог до него добраться. Когда… — Когда тебя чуть не прибили. — Нет, когда ты их отвлёк. — Омега всё же поднимается с земли, не без помощи Чона. Сирена уже давно перестала выть и он, опираясь одной рукой о холодную стену, прибирает свой, теперь уже, разбитый телефон, в задний карман джинс. Чонгук хочет взять парня за руку, чтобы закинуть её на свои плечи и тем самым помочь ему дойти до дома, но тот снова брыкается, не даёт прикоснуться к себе, бурча под нос, что он сам справится. И чуть ли не падая от боли во всём теле, прислоняется спиной к кирпичам, запрокинув голову и прикрыв веки. — Да, блять, что с тобой не так? — психует Гук, поднимая свою сумку. — Ты понимаешь, что сам не дойдёшь до больницы… и-или даже до дома? А если они где-то тут за углом опять окажутся, что тогда? У тебя, возможно, сломаны рёбра, или нос, или ещё что-то… — С тобой я никуда не пойду, Чон-гук! — пострадавший произносит имя отрывисто по слогам, с ядовитой интонацией в голосе, и всем своим видом даёт понять, что омега настроен враждебно. Он смотрит на альфу из-под полуопущенных влажных ресниц, стараясь взглядом выразить всю свою ненависть к стоящему напротив. — Откуда ты знаешь моё имя? — щурится Чон, смотрит с подозрением. — Откуда мы вообще знакомы? Почему ты меня помнишь, а я тебя нет? — Имя Ким Тэхён тебе о чем-нибудь говорит? — облизав пересохшие окровавленные губы, парень всё так же холодно смотрит. — Тэхён? — воспоминания Чонгука стали проясняться. — Он самый, — слабый кивок. — Поэтому я никуда с тобой не пойду…💔
🎵Sung Si Kyung — Every Moment Of You. — Фш… — шипит Тэхён, когда альфа проходится по его лицу ватным диском, смоченным в специальном обеззараживающем растворе. — Дай я сам! — Омега порывается отодвинуться на другой край дивана и, отобрав тампон, самому обработать свои раны. — Знаю я это «я сам»! — протестует Гук, в попытке в очередной раз прикоснуться к пострадавшей коже парня, но тот снова дёргается, смотрит ощетинившимся котом, которого собрались купать, а он жуть как боится воды. — Ты еле дотронешься ватой до раны, толком не обработаешь, и потом может стать только хуже. Омега капитулирует — глубоко вздохнув и страдальчески закатив глаза, он двигается обратно. Нерешительно подставляет лицо той стороной, где самая большая ссадина под глазом, из-за чего, собственно, он и заплыл. Чонгук старательно промакивает подсохшую ранку, и когда Ким опять начинает шипеть, то альфа тут же принимается дуть на сшибленное место. Так его бабушка всегда делала, когда он, бегая в детстве по деревне, сшибал колени, локти, и иногда даже и лицу доставалось. Он эту методику хорошо запомнил и теперь пробует применить её на этом строптивом омеге, что всё никак не уймётся и вообще порывается сбежать из чужого дома. Тэхён вообще-то не собирался с ним никуда идти, всячески упираясь и чуть ли не брыкаясь руками и ногами. Но так как его состояние было не вполне воинственное, то Гук без труда подхватил его за бёдра и закинул к себе на плечо. Поначалу омега пытался сопротивляться, но после первых же жалких попыток спрыгнуть обратно на землю, сопровождающиеся отдачей дикой боли во всём теле, а особенно в области груди и живота, парень в который раз сдался напору альфы. Альфы, которого почему-то ненавидит всеми фибрами своей души. Чонгук так и нёс его на плече всю дорогу до своего дома (потому что было ближе всего, а в больницу Ким наотрез отказался идти). Тот покорно притих в сильных руках, и, подперев щёку одной рукой, в другой держал чонову сумку с вещами и учебниками. Хоть какой-то от него был толк, помимо бурчания и ругательства. — Как тебя вообще угораздило нарваться на этих альф? — Гук меняет вату на чистую, следя боковым зрением за реакцией Тэхёна на его слова. Потому что тот сразу вспыхивает, как спичка, и выпускает иголки, как ёж. — Чем ты им не угодил? И почему вообще ты так поздно ходишь по дворам? — Им не угодила моя статья, — голос Тэхёна меняется на более спокойную и мягкую интонацию — это всё феромоны альфы. — Мои высказывания, по поводу того, что все люди — это похотливое стадо без чувств и эмоций. — Статья? — рука Чонгука так и замерла в воздухе в нескольких миллиметрах от чужого лица. — Любви.net — это мой сайт, — омега поднимает на Гука нерешительный взгляд, прекрасно помня о том, что тот недавно изучал его. Больше нет смысла молчать. — Медвежонок? — Ким кивает, опустив голову, играет желваками. Чон в растерянности бегает быстрым взглядом по всё ещё красивому, хоть и побитому лицу. Только сейчас он разглядел, насколько омега прекрасный. — Но почему ты писал такие колкие высказывания? — Из-за тебя. — Меня? — брови от удивления взмыли вверх. — Да, — снова слабый кивок. — Ты же помнишь школу? Нашу компанию и… всё остальное. Чонгук отвёл глаза в сторону, задумываясь. Школа. Компания друзей и… Тэхён. Внешне неприметный омежка, серая мышка, как и та толстовка, в которую он сейчас одет. Он всегда был рядом, но и одновременно так далеко. Всегда отстранённый, тихий и грустный, не влезающий ни в какие споры и дискуссии. Неудивительно, что Чонгук его не запомнил. У альфы перед глазами были только яркие личности, точнее одна, и та, в которой он очень сильно ошибся и глубоко разочаровался. А Тэхён… Да он был скромным и таким невзрачным, буквально как привидение в их компании. Если бы не Сокджин, его лучший друг и опора тогда и по сей день, то Ким так и остался бы закомплексованным бесцветным пятном в своей угрюмой жизни. Именно Джин притащил его однажды на вечеринку и познакомил со всеми, хотя все уже и так давно учились в одной школе не один год. Именно Джин лично представил Чонгука, а тот сначала пожал руку хрупкому пареньку в очках, но так как тусовка была в самом разгаре, то альфа, будучи уже прилично подшофе, смотрел затуманенным взором в карамельные глаза сквозь стёкла, поднёс ладонь тыльной стороной к губам и прижался ими — мягкими, горячими, влажными. И именно тогда Тэхён пропал. Он стал просить Джина брать его с собой всюду: в кафе, парк аттракционов, пляж, вечеринки. Ким хотел быть всюду, где был Чонгук. Но именно в тот самый момент, когда, казалось бы, личная жизнь парня могла бы начать налаживаться, и все эти грёзы о первой влюблённости стали воплощаться в реальность, именно тогда и появился Кан Дон Мин. Те воздушные замки, что омега строил, представляя себя в паре с Гуком, они все в одночасье рухнули. И если первое время после знакомства альфа хоть как-то и замечал Тэхёна, — здоровался, оказывал какие-то знаки внимания (от которых Ким плыл, как сливочное масло на горячем тосте), то с приходом Мина всё это исчезло, как и не было никогда. Тэхён ушёл на второй план, а после и вовсе за кулисы. — Ты не замечал меня, — после минутного молчания, продолжил Тэхён, всё так же, не поднимая головы. Смотрит на свои руки и дрожащими от волнения пальцами перебирает испачканный манжет толстовки. — Конечно, кому нужен пришибленный, ничтожный, убогий простачок, да ещё и в очках. Как лошара, — грустная усмешка, на которую альфа реагирует и вновь переводит взгляд на парня. — Я любил тебя, но ты никого кроме Кана и замечать не хотел. Подумаешь, кто-то крутится вокруг, как надоедливая мошка. — Тэхён… я… — Чонгук чувствует досаду, и где-то глубоко внутри она царапается острыми когтями, как кошка. Он вспомнил те слова из статьи, в глазах защипало. — Нет, не говори ничего, прошу! — протестующе замотал головой Ким, отсаживаясь дальше. — Я не хочу сейчас от тебя жалости. Да и вообще ничего не хочу. Ты ещё тогда сделал свой выбор, и не в мою пользу, к сожалению, поэтому теперь нет смысла что-либо говорить. Чонгук тоже всё это вспомнил, и у него что-то кольнуло внутри. Мало того, что он ещё тогда обидел Тэхёна своим поведением, так ещё и посеял в его сердце семя неверия в такое глубокое чувство как любовь. И с годами это семечко проросло очень сильно, да так, что дало уже свои плоды. Чон зол на себя. Не только потому, что повёл себя, как последний мудак, разбив чужое сердце, но и потому, что сейчас он понимает — Тэхён ему нравится. Нравятся его пухлые губы, его выразительные глаза, полные тоски и боли. Нравится его голос и сладкий притягательный запах. С каких пор Чонгук так полюбил сладости? Наверное, с тех самых, как первый раз зашёл в ту самую кофейню. Чёрт! Это же уже почти год прошёл?! И весь этот год Тэхён его видел, обслуживал и общался с ним. Как же, наверное, ему было больно каждый раз подходить и принимать заказ. А теперь больно альфе от осознания того, что сейчас Ким к нему уже ничего не чувствует. «Я любил тебя» — здесь связующим ключом служит прошедшее время. Значит, сейчас уже не любит? Сейчас у Чонгука нет никаких шансов построить с ним отношения? Нет! Чонгук так просто не сдастся. Учитывая ещё тот факт, что они учатся в одном университете и альфа знает, где Тэхён подрабатывает. — Всё, что я могу сейчас сказать — это прости меня, — подсевшим голосом проговорил Гук, виновато опустив голову. — Ты можешь не принимать мои извинения, и это будет правильным решением с твоей стороны. Но знай, они искренние. А сейчас, если ты позволишь, я хотел бы до конца обработать твои раны на лице. И на теле тоже. Тэхён устал, хочет уже спать, и он слишком слаб, чтобы противиться и в который раз сдаётся. Молча кивнув, он встал и хотел было начать снимать свою толстовку, но тут же спохватился, — чтобы раздеться перед Чонгуком? Нет, не бывать такому! — Давай всё же я сам закончу, — упирается омега, стыдливо опуская подол ниже. — В ванной. — Тэхён. — Чон встал следом, начал подходить ближе, стараясь говорить спокойно, чтобы вразумить этого сопящего ежа. — Если у тебя есть ссадины на спине, то ты туда не достанешь. Позволь мне помочь тебе. «Позволь мне хоть как-то искупить свою вину перед тобой», — читается между строк. Они стоят и молча смотрят друг на друга. Чонгук взглядом очерчивает каждый контур чужого лица и, задержавшись на заплывшем глазе, издаёт тихий смешок. — Что смешного? — Ким сразу становится в гордую стойку, брови хмурит и губы ещё больше припухшие дует. — Ничего, — по-доброму без насмешек улыбается Чон. — Просто даже с подбитым глазом ты чертовски красивый. — Ой, не начинай, прошу! — Тэхён демонстративно закатил глаза и отвернулся к окну. Стал рассматривать помещение, акцентируя своё внимание на больших полках с книгами. Он уже больше часа находится у Чонгука дома, а так и не разглядел ничего в гостиной. Тяжело вздохнув, омега ощущает, как его обнимают со спины, укладывая ладони на животе. Ким тут же напрягся, его пробила мелкая дрожь, а яркий запах корицы пробрался в нос и осел в лёгких. Стало трудно дышать, и во рту мгновенно скопилась слюна. — Ещё раз прошу тебя, — от накатившего возбуждения Чонгук хрипит, носом уткнувшись в затылок Тэ. Глубоко вдыхает сладость ириски, сильнее стискивая в объятиях, и чуть ли не впивается пальцами в мягкий живот. — Дай мне помочь тебе, — горячее дыхание обволакивает шею омеги сзади, пуская табун мурашек по телу. Ким прикрыл глаза, закусил нижнюю губу, и плевать, что она разбита и ноет. Он мечтал об этом моменте столько времени, чтобы вот так стоять и млеть в объятиях Чонгука, совершенно позабыв о том, что было в прошлом. Прошлым жить нельзя. Прошлое губит твоё настоящее, разъедая, как кислота, до основания. Кому нужно то, что было в прошлом, если сейчас Чон стоит рядом и обнимает, делясь своим теплом, от которого Тэхён постепенно успокаивается и перестаёт дрожать, полностью доверяясь альфе. Сдаваясь окончательно. Чонгук прижимается сухими губами к шее в самом чувствительном месте, от чего Ким вновь вздрагивает, но не отталкивает альфу. Ему приятно. — Давай закончим начатое и будем спать, — шепчет Чон, после мягко целует за ухом. Тэхён молча кивает, его высвобождают из плена сильных рук и Чонгук отворачивается к столику, чтобы подготовить чистую вату для обработки ссадин. Всё так же смущаясь и нерешительно, но парень всё же снимает свой верх, продолжая стоять спиной к Гуку. Кинув толстовку на спинку дивана, омега неторопливо поворачивается, руками прикрывая грудь. — На спине что-то есть? — спрашивает он, ощущая легкое пощипывание в области лопаток. — Да, пара царапин. — Чонгук уже смочил новый ватный диск в растворе и старается дюже не рассматривать Тэхёна, понимая, что и так дико смущает его. Но всё-таки альфа не может не задержать свой заинтересованный взгляд на фигуре Кима: заострённые плечи, выделяющиеся ключицы с глубокими впадинами, тонкая талия и такой милый животик. «Наверняка он очень мягкий», — почему-то именно эта мысль мелькнула в голове. Захотелось к нему прикоснуться так, не через одежду, и желательно губами. Глупые развратные фантазии. Тэхён смущается ещё больше и его щёки покрываются приятным румянцем от такого непристойного разглядывания со стороны Гука. — Может… ты уже, — мнётся Ким, отвернувшись в сторону и ещё сильнее закрываясь руками. — Д-да, я… — Чонгук проморгался, стряхивая зачарованную пелену. Он подходит ближе, притрагивается к мелким царапинам на плече, на небольшом участке груди, где это доступно. Касается невесомо, чтобы не причинить ещё больше боли. — Тебе холодно? — альфа заметил, что Тэхён дрожит. — Н-нет, просто… Не важно. — Кончики ушей загорелись и стали полыхать ещё больше, стоило Чону наклониться и подуть на ранку в области груди, якобы снимая боль. Хотя Киму не больно и он не шипел при обработке именно этого места. Но он всё понял и так, продолжая по-прежнему смотреть куда-то в сторону и периодически сглатывая пересохший ком в горле. Чонгук видит, какое действие оказывает сейчас на Тэхёна. Тот нервничает, зажимается от жуткого стеснения перед ним, краснеет и, возможно, немного возбуждается, так как воздух в гостиной стал слаще. И тут хитрая идея посещает его голову. Гук чуть отходит, становится на колени и приближается к животу омеги. Он слегка дёргается, стоило альфе еле коснуться его ватой, а сам Тэхён резко выдохнул, крепче обнимая себя за плечи. Облизав губы и сглотнув скопившуюся слюну, Чонгук вновь промакивает совсем крохотную царапину на чужом животе, а после снова повторяет действие с дуновением, чтобы не жгло. Но Ким ничего такого не ощутил, только прикосновение чоновых губ — нежное, трепетное, ласковое. — Чонгук, ты чего?! — омега тут же убрал руки от груди, уложил их на голову Чона и пытается отстранить его от себя. Но альфа упёрт и непреклонен. Он ещё сильнее прижимается губами к бархатной коже на животе и да, он действительно оказался мягким. Таким, что не хочется отрываться от него, а хочется не переставая целовать. — Чонгук… Прошу перестань, — чуть ли не задыхаясь от накатившего ещё большего возбуждения, молит Тэхён. Его тело вновь прошибает озноб, кожа покрывается мурашками, а мышцы живота сокращаются с каждым новым поцелуем, оставляемые Чонгуком. — Пожалуйста… — еле уловимым шёпотом, веки прикрыты, губы искусаны, и пальцы уже зарываются в волосы альфы, но не в очередной попытке оттолкнуть его от себя. Ким прижимает Гука к себе ближе, и тот не теряясь, укладывает ладони на такие же тёплые и мягкие бока. Поцелуи становятся влажными и настойчивее. Чон немного приподнимается выше, целует под грудью и снова возвращается вниз. Дышать становится ещё тяжелее и омега готов буквально сгореть в этих руках, что обнимают и не хотят отпускать. Сгореть от этих горячих, воспламеняющих и страстных поцелуев, о которых он так долго мечтал. Мечтал ещё хоть раз прикоснуться к этому альфе. Хочется плакать и глаза начинают щипать. Сердце в груди трепещет, низ живота стягивает сладкой истомой, член постепенно наливается возбуждением и желанием, от чего в области ширинки на джинсах образовался бугорок. — Ты любишь меня, — закрыв глаза и уткнувшись лбом в зацелованный живот, утвердительно произносит Чонгук. — Ты всё ещё любишь меня. — Какое теперь это имеет значение?..— судорожно сглотнув, отвечает Ким. Он готов прям здесь и сейчас разрыдаться и сказать правду, но не уверен, нужна ли она альфе. Нужен ли он сам. Гук поднимается с колен, не убирая рук с кимовой талии. — Огромное. — Смотрит во влажные карамельные глаза, спускается взглядом на дрожащие приоткрытые губы. Подцепляет подбородок пальцами и припадает к манящим устам. Тэхён не сопротивляясь и прикрыв веки, укладывает ладони на грудь альфы, послушно льнёт к его губам. Чонгук целует травмированные губы осторожно, властно обнимая второй рукой за талию, вжимает омегу в себя. Сдерживает своего внутреннего зверя, лилейно проходясь языком по сладким лепесткам. Ким чуть привстаёт на цыпочки и слабо стонет в поцелуй, чем раздраконивает Чонгука ещё больше. И ещё больше укореняет в нём правоту в том, что Тэхён по-прежнему его любит, хоть и пытался всё это время закрыться от этого чувства. — Останешься со мной? — горячим и сбитым дыханием по кимовым губам. Глаза всё так же прикрыты, лбом упирается в чужой. — В каком смысле? — Тэхён пытается выровнять своё дыхание, потому что сильно перевозбуждён. Ладонями по чоновой груди водит, чуть к шее поднимается. — Родителей не будет дома до конца лета, они в другом городе на подработке. Ты можешь переночевать сегодня у меня, — мысли альфы путаются, и он несёт бессвязную речь, не переставая гладить тело омеги, подушечками пальцев собирая мурашки. — Так ты меня просишь остаться до конца лета, — улыбается Тэ. — Или на ночь. Я не пойму. — Хотя бы на эту ночь. — Хорошо. — Я принесу тебе чистые вещи. — Чонгук, наконец, отстраняется и снова смотрит в глаза омеги. И замечает, что теперь его взгляд стал другим. Тэхён смотрит на него, как и тогда, когда они первый раз познакомились: с теплотой, надеждой и любовью. Той израненной любовью, которой казалось бы, уже нет, но ей дан второй шанс.💔
🎵Cigarettes after sex — Don't let me go. — Ты чего сияешь, как медный таз? — уплетая фисташковое мороженное, Хосок краем глаза разглядывает друга. Курсовой проект сдан, преподаватель остался доволен их с Чонгуком командной работой. Парни получили отлично и решили это дело отметить походом в то самое кафе, где Тэхён подрабатывает. — А что, зависть душит? — вальяжно развалившись на мягком диванчике, парирует Гук, толкая щёку языком. Его глаза действительно сияют, улыбка не сходит с губ, вот уже какую неделю, а на душе какой-то праздник — бушующий, яркий, красочный карнавал со множеством фейерверков. — Да нет, — безразлично пожимает плечами, ложечкой соскребая остатки десерта со стенок стеклянной пиалы. — Просто не привычно тебя таким видеть. Ты обычно ходишь чернее тучи, а тут как ясно солнышко — весь светишься. Хоть очки надевай. — Сегодня у Тэ выходной, — принялся пояснять альфа, принимая прежнее положение и облокотившись руками о стол. — И я позвал его к себе. — Опять с ночёвкой? — хитрый прищур. Да, Чонгук поделился тем событием со своим другом — не смог удержаться. — Как получится, — Хосок понимающе промычал. Чонгук не видел смысла в том, чтобы умалчивать, что он снова влюблён. Хосок стал его близким и лучшим другом за всё то время, что они учатся и проводят время вместе. Все те, кто был с альфой в школьные годы куда-то разбрелись. У каждого своя дорога, своя жизнь, и видимо Чону в ней нет места. Но он ни о чём не жалеет. Всё, что было в прошлом — нужно оставлять в прошлом и свыкнуться с тем фактом, что люди, однажды пришедшие в нашу жизнь, не всегда останутся в ней до конца. После той «роковой» ночи, когда Ким переживал, что Чон начнёт к нему приставать, прошёл почти месяц с небольшим. Чонгук тогда великодушно предоставил омеге не только свою пижаму, но и свою комнату, а сам ночевал в спальне родителей. Стоит ли говорить о том, что Тэхён практически всю оставшуюся ночь, как маньяк вдыхал запах альфы, утыкаясь носом то в наволочку, то в край одеяла, и периодически натягивал горловину футболки на голову, чтобы, по-детски хихикая, снюхивать терпкую корицу. Гук же, сверля взглядом белоснежный потолок родительской опочивальни, лежал, запрокинув руки за голову, и переваривал в мозгу всё произошедшее с ним за последние сутки. Несколько раз не выдерживал, вставал, подходил к своей спальне и, осторожно приоткрывая дверь, через небольшую щёлку наблюдал за омегой. Слышал его тихий смех и видел, как в полумраке парень вошкается на кровати, стараясь принять удобное положение для сна. Чон наблюдал за ним издалека, как возможно, и сам Тэхён смотрел за альфой все эти месяцы (годы) так и не решаясь хоть как-то приблизиться. Не решаясь подойти и снова заговорить, всё выяснить и признаться. Чонгук любовался, прищурено вглядываясь в темноту, и где-то в глубине души его маленький ребёнок прыгал от восторга, что личная жизнь может вновь поменяться и начать течь в нужном направлении, в нужное русло. Он целиком и полностью осознал, что Тэхён ему очень сильно нравится и, возможно (наверняка), это чувство намного больше, чем просто симпатия, и что он был глупцом и слепцом тогда, когда оттолкнул его впервые. Почему озарение приходит к нам лишь тогда, когда мы практически отчаялись?! После очередного такого «забега» до своей комнаты довольный и улыбающийся Гук, вернувшись обратно и укрывшись одеялом с головой, ещё долго думал о том, что же будет у них дальше. Не выставит ли Ким наутро опять свои колючки, не оттолкнёт ли его, да и вообще, позволит ли приблизиться к нему, после всего этого. Чонгуку этого не хотелось бы. Но и вломится сейчас в комнату, прижать омегу к кровати, силой взять его и заставить быть с ним в паре он не мог. Не хотел. Не в праве. И альфа сам ясно дал понять, что не собирается нарушать чужое личное пространство, пока Тэ сам этого не захочет. Чонгук не хочет спешить и уж тем более, в который раз сделать ему больно или вспугнуть. Да и не монстр он, чтобы воспользоваться таким «избитым» положением омеги и без согласия овладеть им, подавляя своим напором и феромонами. На следующее утро, вопреки страхам Чона, были объятия, в которых Ким нежился, тонул и вовсе не хотел уходить от него, а за очередными поцелуями полез сам. Ластился, как котёнок, которого нашли на улице, подобрали и принесли в свой дом. А Тэхён и вёл себя точно так же: пугливо, не решительно, осторожно. Но после того как его погладили не против шерсти, показали ласку и заботу, он открылся и доверился тёплым и надёжным рукам. — Тебе разве не больно? — заботливо спросил Гук, мягко проведя большим пальцем по нижней припухшей губе, когда Ким хотел в который раз прижаться к его губам. — А ты подуй и всё пройдёт, — улыбался Тэхён и, не желая больше продолжать пустой разговор, притянул за воротник рубашки так же улыбающегося альфу к себе. Это был второй поцелуй в его жизни, ведь живя затворником в своей непроницаемой раковине, омега сторонился всех и вся. И даже усердные старания Джина вытащить парня куда-то за всё это время, не давали положительных результатов. Тэ дал своим чувствам к Чону второй шанс, потому что видел, что не безразличен альфе. Его трепетный и заботливый взгляд, как и поведение, буквально кричали об этом. Первое время Чонгук его подлавливал в коридоре между занятиями; принимался обнимать, тереться об него, неосознанно оставляя свой запах и целовал у всех на глазах. Тогда Ким жутко смущался, краснея лицом, отталкивал его, бил кулачками в грудь, говоря при этом какой тот дурачок, и что не может дождаться окончания дня. Но, всё же альфа, над которым, в конце концов, сжалились, получал свою порцию любви, с довольной физиономией отпускал Кима и уходил на следующую пару. — Слышал, он меня любит?! — самодовольно говорил Чонгук, провожая омегу горящим взглядом. Была бы его воля, — не выпускал его из объятий ни на секунду. — Слышал, что ты дурак, а не слова любви, — процитировал слова омеги Хосок, что каждый раз наблюдая со стороны за этими двумя влюблёнными придурками, отворачивался в другую сторону, меланхолично разглядывая природу за окном. — Не дурак — а дурачок. — А есть разница? — Огромная. Чонгук стал ухаживать постепенно, размеренно и с осторожностью хищника вступая на территорию омеги. Строптивого омеги, который, как его не уговаривали, всё же продал свой сайт, а на вырученные деньги купил себе новый мобильный. Принимать такой дар от Гука он не стал, хоть тот и предлагал — слишком заносчивый характер. Ким посчитал, что эта площадка, где он изливал свою душу чужим людям, ему больше не нужна. Она выполнила своё дело, а если он захочет завести что-то на подобие, то сто раз подумает, прежде чем снова рисковать, не только своей или жизнью альфы, но и их хрупкими отношениями. Теперь не только Тэхён, но и Чонгук боялись всё потерять. Многие, кто пережил тяжелое расставание и сильную боль, начинают бояться близких отношений; бояться снова поверить другому человеку, теряют веру в любовь и здоровые отношения. Это естественная защитная реакция на произошедшее, уберегающая от повторения негативного опыта, защитный механизм психики. Пострадавшие в неудачных отношениях, проигравшие в «битве за любовь» не могут больше ориентироваться на слова и даже на поступки людей. Их постоянно преследует страх и боязнь что-то не заметить, пропустить, не понять, ошибиться. Не доверяют пострадавшие от любви не только другим людям, но и своему восприятию, своей интуиции, самим себе. И Чонгук и Тэхён попрощавшись с прошлыми ошибками, решительно перестроили своё созерцание любви. Один не оставлял надежды, что ему всё же ещё представится возможность с головой окунуться в это бурлящее, как гейзер, чувство. Второй, перестав питать себя светлыми иллюзиями, даже и не думал, что вот так всё обернётся. Странное стечение обстоятельств заставило Чонгука случайно залипнуть на необычную статью на сайте с ироничным названием Любви.net, а после он стал часто думать об этом загадочном Медвежонке, о его словах, и стал многое пропускать мимо ушей. Ведь если бы Гук не задержался тогда допоздна в библиотеке, потому что лекцию он благополучно прослушал, то не столкнулся бы в тёмном переулке с альфами, решившими отомстить злопыхателю с сайта — кто знает, что было тогда с Тэхёном. Остался бы он жив?! Порой нужно где-то задержаться, чтобы после вовремя успеть. Судьба-злодейка сжалилась и снова свела этих двоих, подарив им веру в лучшее будущее.💔
В гостиной полумрак, только приглушённый свет от торшера; тихо играет приятная неторопливая музыка и два силуэта мелькают перед окном, плавно двигаясь в танце. Альфа ведёт, крепко обнимая одной рукой за изящную талию, в другой он держит ладонь Тэхёна в своей. Прижимается бёдрами, крутит ими вместе с бёдрами омеги, чуть наклоняет корпус в сторону и Ким закидывает свою ногу на чоново бедро. Оба слегка выпили вина, чтобы расслабиться и смеются сами над собой, когда Чонгук чуть было не выронил парня из рук. — Ты меня прибить решил?! — заливисто хохочет Тэ, запрокинув голову назад и пальцами цепляясь за рукава чёрной футболки Чона. — Я могу тебя только лаской замучить, — соблазнительно хрипло шепчет Гук, притянув омегу к себе и поставив стойко на обе ноги. Кажется, четвёртый бокал вина был лишним. Или это долгожданное желание близости ошеломительно бьёт по мозгам. Он наклоняет голову ниже к самой шее, влажно целует ложбинку у основания, а после размашисто проходится языком по пахучей желёзке. Сладко! Ким, в блаженстве прикрыв глаза и обнимая альфу за плечи, кокетливо закусил уголок губы, часто задышал, а тихий стон смешался с мелким скулежом. Его правая рука зарылась в чоновы волосы на затылке, притягивает к себе ближе, пока горячие губы исследуют каждый сантиметр карамельной кожи на шее, ключице. Сегодня Тэхён не как обычно, — в затасканной серой толстовке, в которой он сливается со стенами в студенческой столовой. На нём пёстрая красная рубашка навыпуск, синие джинсы с рваными участками в области бёдер и колен. Джин заставил так нарядиться, когда они ходили по магазинам, покупая новые вещи, чтобы обновить страдальческий гардероб Кима: «Ты же на свидание идёшь, а не на поминки! Итогом которого может быть качественный секс», — изрёк друг, чем и вогнал омегу в краску. Но несколько бокалов вина сделали своё дело, — Ким уже и сам не против отдаться альфе. Он и так целый месяц, после их счастливого воссоединения в прямом смысле динамил Чонгука. Не то чтобы не подпускал к себе совсем уж близко, но когда оба начинали распаляться от долгих и страстных поцелуев, первым весь процесс стопорил именно Тэхён. А Чонгук и не давил на него, всё прекрасно понимая. Терпел, кропотливо выжидал, затискивая омегу на своём диване в гостиной, пока сам не понимал, что нужно натянуть поводок, иначе… Но сейчас уже и его выдержка начинает трещать по швам, и Тэхён это отчётливо чувствует, по резко ставшему горькому запаху в помещении. — Хочу тебя, — тяжёлый выдох в самое ухо. Сильные руки пробираются под подол рубашки и большие ладони по-хозяйски укладываются на мягкие бока, сжимая их. Тэхён чуть вздрагивает, дыхание становится прерывистым — в нём так же закипает страсть. — Но если ты всё ещё не готов, то я… — Я тоже хочу тебя, Чонгук, — нежно и дрожащим от накатывающего возбуждения голосом, так же в чужое ухо, едва касаясь его губами. — И я думаю, что готов… Тэхёну показалось, что альфа как-то облегчённо выдохнул, и сам улыбнулся, ощутив, как теплые губы, поменяв траекторию, более напористо зашевелились на его шее. — Только знаешь, что? — всё-таки прерывает наслаждение омега, дожидается, пока на него посмотрят. — У меня никого не было… ну… От этих слов и без того взбудораженный взгляд Чона стал ещё темнее, а внутренний альфа приветливо заурчал. Во рту тут же скопилась слюна, он громко сглотнул, заставив омегу ещё раз внимательно на себя посмотреть. Дыхание стало рваным, а низ живота начал наливаться приятной и тягучей тяжестью. — Я не причиню тебе боль. «Ни физическую, ни душевную». Веки прикрыты, их губы соединяются в неторопливом поцелуе, но Ким решает тут же его углубить, без спроса проникая языком в чужой рот. Альфе нравится этот неожиданный напор, говорящий о том, что ему окончательно доверяют и готовы открыться полностью и до конца. Не отрываясь от сладких губ, Чон подхватывает омегу под бёдра, заставляя запрыгнуть на себя и опоясать талию ногами. Что Тэхён и делает, молча и беспрекословно, пока его несут в спальню, заботливо придерживая под ягодицы. Уровень одержимости друг другом поднимается до метки «полный бак». В комнате становится неимоверно душно от смешения феромонов, давящих на подсознание, и разжигающих дикое возбуждение в подкорках головного мозга. Кима укладывают на мягкий плед кровати, не переставая целовать, как и он не собирается размыкать своих ног, сильнее прижимая к себе. Ладонями крепкие плечи оглаживает, тихо постанывая в поцелуй, пока его в ответ ласкают мощные руки, вновь проникшие под тонкую рубашку, и хаотично блуждающие по животу, бокам, груди. Альфа упирается пахом в промежность омеги, давая почувствовать, насколько Тэхён желанен, и от этого оба возбуждаются ещё сильнее. Лицо, уши и губы от долгого поцелуя — у Кима всё горит жарким пламенем. Но особенно пульсирует всё внизу, и давящая грубая ткань джинс только усиливает дискомфорт в области паха. Чонгук перемещается с поцелуями на щёку, скулу, мажет губами по шее, пока дрожащими от нетерпения пальцами пытается расстегнуть пуговицы на чужой рубашке. Те плохо поддаются и от этого Гук издаёт раздосадованный рык, в области шеи, пуская стадо мурашек по шёлковой коже. — Чонгук, дай я, — Ким видит, насколько альфе стало невтерпёж поскорее раздеть его. Зарывшись пальцами в его волосы, чуть стянул их у корней, пытается приподнять голову и хочет сам побыстрее расправиться с непослушными пуговицами — нужно было тоже надеть футболку, а не слушать друга. — Я сам, — строптиво мотает головой Чон, что уже вот-вот справился с непосильной задачей. — Уже почти всё. И действительно всё. Полы рубашки ненавистно распахиваются в стороны и взору Гука предстаёт до безобразия аппетитная картина, которую ему уже однажды посчастливилось лицезреть. Но в этот раз всё намного красочнее: грудь, с тёмными ореолами и вздыбленными горошинами сосков, высоко поднимается от частого дыхания; мягкий и на вид такой нежный живот периодически подрагивает. Чонгук сглатывает и, облизав вмиг пересохшие губы, благодарно припадает ими к манящим бусинам, тут же затягивая их в рот, прикусывает, перекатывает кончиком языка, — играется. Ким уже бесстыдно стонет, расставляя ноги всё шире, чувствует при этом, как из его сокращающегося отверстия безбожно льётся смазка. А перемежающиеся укусы вперемешку с влажными поцелуями, заставляют до неприличия пошло выгибаться на кровати, ещё больше разводя ноги в стороны. — Чон… гук… — жалобный стон, пальцы впиваются в плечи, и омега на ощупь пытается стянуть с Чонгука всё ещё бессовестно надетую на нём футболку. Он тоже хочет касаться его обнажённого тела, хочет ощущать этот жар и то, как перекатываются мышцы. Он давно мечтал об этом. Альфа, не желая отрываться от тела Кима, всё же прерывается и чуть приподнявшись, стягивает футболку через голову. Откинув её в сторону, хочет снова вернуться к ласкам, но Тэхён и жалостливым взглядом и жестами показывает, что хочет окончательно избавить их обоих от надоедливой в такой момент одежды. Чон кивает и исполняет немую просьбу. Музыка, доносящаяся из гостиной, стоит на репите, в доме практически отсутствует освещение, и только в комнате со спущенными шторами царит полумрак. Оставаясь только в нижнем белье, Чонгук не перестаёт зацеловывать роскошное, словно произведение искусства тело омеги. Для него оно сейчас слаще пахлавы, а кожа словно бархат. Слыша сверху полные жажды стоны, он, прикрыв глаза, спускается мокрыми и нестерпимыми поцелуями вниз, снова проходясь ими вдоль ложбинки между грудей, ещё ниже — неудержимо и размашисто сцеловывает мурашки с живота. Целует у самой кромки боксеров, где сладкий запах, заполнивший всю комнату, стал ещё насыщеннее и ярче, а большое мокрое пятно на белье говорит о том, что Тэхён уже изнемогает и заведён до предела. Чон чуть приспускает край резинки вниз, целует под животом, с удовольствием слушая, как всё сильнее и сильнее сбивается дыхание Тэхёна, как его вздохи начинают перемежаться со всхлипами, стоит приспустить бельё ещё ниже и оставить горячий поцелуй у основания члена. — Чон… мфх… — Ким распахивает глаза, смотрит вниз, где альфа, уже не церемонясь, окончательно стянул с него испачканные трусы, откинул их в сторону к остальным вещам. Теперь Тэхён полностью открыт перед ним, его щёки зарделись густым румянцем, и он снова прячет глаза, полностью закрыв лицо ладонями. — Мой маленький медвежонок, — Чонгук пытается сдерживать животный рык, его голос ломается, а собственный член болезненно пульсирует, передавленный бельём, — рвётся наружу, как дикий зверь внутри альфы. Он изучающе осматривает каждый сантиметр желанного тела, пытается уловить, разглядеть все места, буквально пожирает глазами, то и дело, с жадностью облизывая губы. Но стоит ему задержать свой взгляд на аккуратном небольшом члене омеги, чья головка уже обильно сочится, выделяя жемчужные капли смазки, то его зрачки неимоверно расширяются, дыхание становится тяжелее и более хриплым, и хочется уже до спазмов в области паха войти и почувствовать, насколько Тэхён горячий, узкий и влажный внутри. — Перестань меня так разглядывать, — бурчит в ладони омега, сквозь щелки между пальцами, наблюдая за реакцией Чона на его обнажённое тело. — Прошу. — Как так, мой маленький? — альфа стремительно наклоняется к до невозможно смущённому парню, накрывая его тело сверху своим. — Что тебя смущает? — Целует тыльную сторону прикрываемых лицо ладоней. — Расскажи мне. — Твой взгляд… — не отнимая рук от лица. — Он… — Что он? — Такой голодный. — Ты даже не представляешь, — ещё один поцелуй в плечо, дыхание становится более интенсивным, с короткими глубокими вздохами, и на длинные реплики у него уже нет сил. — Насколько сейчас аппетитно выглядишь. Я хотел бы тебя всего вылизать, а потом съесть. Низкий и чуть хрипловатый тембр голоса Гука, заставляют Тэхёна прерывисто выдохнуть и всё-таки убрать ладони от полыхающего (не только от стыда) лица. А новый поток поцелуев-укусов, оставляемые на плечах, груди, животе лишь подливают масла в огонь, с новой силой разгорающийся внизу живота. Чону невыразимо сильно хотелось тотчас накрыть его своим телом, и вжаться восставшим стволом между влажных девственных половинок, проехаться между ними несколько раз, но не для того он так долго себя сдерживал, не для того столько долго терпел. Избавившись от боксеров и окончательно представ перед омегой во всей обнажённой красе, он вновь нависает над ним, целует в губы, тем временем обхватывая свой и кимов член вместе одной ладонью. Неторопливыми движениями руки проводит по обоим стоякам, ловя сладкие удовлетворённые стоны в поцелуе, после утыкается лицом в шею, рядом с пахучей железой и носом жадно втягивает сладость пряной кожи. Но не успевает Гук сделать это и несколько раз, как его тут же начинает лихорадить, перед глазами всё плывёт. — Чонгук, тебя знобит, — испуганно удивляется Тэхён, отвлекаясь от возбуждения тем, что альфа на нём крупно содрогается. Проводит ладонями по его коже — огненная. — Ты весь горишь, но тебя трясёт. — Просто… — судорожно сглатывает, пытается невнятно объяснить, дрожащими губами. — У меня давно никого не было… Голос Чонгука совсем осел на конце фразы, рука, что нежила оба эрегированных члена, окончательно замерла. Дыхание альфы стало рваным с более частыми хрипами, и он так и продолжает лежать на Киме, накрывая хрупкое тело своей мощью. Но тот не теряется, прекрасно понимая, что сейчас нужно сделать, чтобы облегчить мучения Чона. — Ложись на спину, — молниеносно спихивает его с себя, помогает лечь удобнее на подушки у изголовья. — Что ты хочешь?.. — Тшш, — Тэхён прислоняет указательный палец к пересохшим губам Гука, заглядывает в застеленные пеленой глаза. — Я хочу тебе помочь сейчас, иначе дальше у нас ничего не получится. Коротко поцеловав альфу в слегка приоткрытый рот, Ким устраивается между его ног, и начинает целовать его так же, как и недавно Чонгук выводил узоры на его теле. Спускается всё ниже по его торсу, сладко и чувственно целует плечи, ключицы, подтянутые мышцы напряжённого живота, а те сокращаются на каждый поцелуй-бабочку, стоит им спуститься ещё ниже к самому заветному месту. Чуть прикусывает разгорячённую кожу, массирует и царапает грудь ногтями. Чонгук не пытается остановить омегу или что-либо возразить, осознавая, что тот хочет сделать сейчас. Не в том состоянии, чтобы трезво соображать. Он лишь продолжает тяжело дышать и вздрагивать от каждого прикосновения нежных и мягких губ к его раскалённой и вспотевшей коже. Тэхён, будучи не имеющий опыта в минете, решает особо не затягивать с ласками и сразу приступить к делу, пока его альфу окончательно не накрыло. Спускается поцелуями, прикосновениями, поглаживаниями всё ниже и ниже. Совершенно забыв про стеснение, омега мягко обхватил горячий и невероятно набухший член альфы ладонью, подвигал ею вверх-вниз, оголяя неестественно багровую влажную головку. Киму, конечно, ещё ни разу не доводилось видеть член альфы вживую, тем более с такой эрекцией. Поэтому он так же ненасытно охватывает взглядом каждый выступ, каждую венку. Чон, следя за движениями Тэхёна из-под пелены возбуждения, нетерпеливо закусил нижнюю губу. Ким наклонился, горячо выдохнул на головку и, нежно сжав второй рукой яички, начал массировать их, перекатывая, не переставая при этом водить другой рукой по стволу. У самого всё внизу скрутило, заныло ещё больше, дико захотелось не только заглотить этот стержень, но и глубоко насадиться на него до громких стонов-вскриков. Пока он пытается хоть как-то ублажить Гука, в это время ощущает, как по его ягодицам тонкой струйкой стекает густая смазка, капая на бёдра и комната заполняется приятным запахом патоки. Альфа громко выдохнул и издал первый довольный стон, откинув голову на подушки, когда пухлые губы сомкнулись на его сочащейся головке, а движения влажного рта стали посасывающими и всё более уверенными. Тэхён чуть ослабил хватку, разомкнул губы и провёл ими по головке, как по мороженному. Снова погрузил её в рот и стал сосать усерднее, прикрыв веки и издавая высокие мычащие звуки удовольствия. Пощекотал кончиком языка уздечку, полизал её более интенсивно, и принялся вновь обсасывать головку, погружая уже намного глубже в рот. Настолько, насколько позволяла неопытность и появляющийся рвотный рефлекс. Чонгук, хрипя от наслаждения и комкая под собою плед, еле сдерживает себя, чтобы не сорваться и не натянуть этот красивый рот до самого основания члена. Меж тем Ким усердно посасывает его, облизывает ствол по всей длине, кропотливо проходясь широким мазком языка по выступающим венкам, продолжая ласкать его ладонью, разминая яички, и короткими ногтями царапая мошонку. Долгое воздержание Гука даёт о себе знать. Чувствуя приближение разрядки, альфа всё же запускает одну руку в мягкие тёмные волосы Тэхёна, поощрительно массирует затылок и слегка поддаётся бёдрами вперёд, стараясь не навредить горлу омеги. Внизу живота всё скрутилось в узлы, безбожно горит и, он, приподняв голову, смотрит, как член юрко двигается во влажном рту, издавая пошлые хлюпающие звуки. Этот вид его заводит ещё больше, и он вот-вот выстрелит, поэтому пытается отодвинуть Кима от себя. — Тэхён… Тэ…мфх… — не успевает Чон проговорить и двух слов, как первая порция спермы уже начала выталкиваться из крохотного отверстия, оседая пряно-жгучим привкусом на чужом языке. От неожиданности увлечённый процессом Тэхён сам отпрянул. Альфа тут же обхватил свой член ладонью и, проведя по нему несколько раз, излился в кулак и частично на бёдра. — Господи, — протяжно простонал он, содрогаясь и выдавливая последние белёсые капли семени. Но член даже и не думает опадать, как будто Чонгук и не кончал несколькими минутами ранее. Ким обратил на это внимание и громко сглотнув, пробормотал: — Действительно, слишком долгое воздержание у тебя было. Гук, ничего не говоря, справляясь с затруднённым дыханием и толком не отойдя от оргазма, меняется местами с омегой, подминая его под себя. — Не волнуйся, — шёпот в ещё больше припухшие губы, — на тебя сил хватит. Только сначала… — Давай вылизывание моей задницы оставим на следующий раз?! — настойчиво останавливает омега, вспомнив маниакальное желание Чона. — Почему? — Я хочу уже ощутить твой член в себе. — Но… — Пожалуйста, — не просьба, а уже мольба слышится в голосе Тэхёна, и он, поддавшись бёдрами вперёд, подталкивает к действию. Выдержать пытку языком — это выше его сил. Чону ничего не остаётся, как покорно повиноваться своему несносному медвежонку. Подтянувшись наверх, он улегся между инстинктивно раздвинувшихся ног Тэ и, чувствуя, как тот сладко вжимается в его живот, вновь скользнул в его рот языком, начиная с неглубоких поцелуев, а потом, чуть поворачивая голову, чтобы проникнуть в него как можно глубже. Крепкие ладони прошлись по бокам, легли на бёдра, потянули их вверх и скользнули на упругие округлые ягодицы, чувствуя кончиками пальцев влагу между ними, смазавшей все внутри, и ловя в поцелуй протяжные стоны и всхлипы. Омега отдавался ему так самозабвенно, так доверчиво, и это подкупало, щемя и исцеляя исстрадавшееся сердце Чонгука, и заставляло более бережно ласкать Кима, из последних сил сдерживая собственное вновь возросшее возбуждение. Пальцы гладили между ягодиц, собирали вытекающую липкую смазку, периодически задевая слегка раскрывшуюся дырочку, — ещё не растягивали, лишь дразнили удовольствием и заставляли омегу теснее прижиматься к нему и прямо в поцелуй упрашивать о большем. Умелые руки оглаживали голени, бёдра, поднимались к бокам, временами сжимая чуть крепче, давая почувствовать свою силу и неотвратимость происходящего. Цепочкой легких прикосновений губ альфа спустился вниз, лизнув впадинку между ключиц, и накрыл ртом маленький тёмный сосок, в который раз слегка прикусывая зубами и играя с ним языком, чувствуя, как при этом сладко сокращаются мышцы живота Тэхёна, а сам он вздрагивает в его руках. Омега вскрикнул и выгнулся, когда большая ладонь сжала его жаждущую внимания плоть, огладила яички, но она исчезла прежде, чем перевозбужденный Ким успел кончить, но только для того, чтобы тут же вновь оказаться между ягодиц. Покружив ещё немного вокруг сжавшегося колечка мышц, первый палец легко вошёл во влажную дырочку, заставляя Тэхёна задохнуться от непривычных ощущений, а Чонгука на мгновение замереть, — не сделал ли он больно. Следом аккуратно ввел второй палец, внимательно следя за выражением лица омеги, и как тот пытается расслабиться, как старается дышать и привыкнуть к не очень приятному вторжению. Альфа осторожно оглаживал гладкие стеночки, слегка двигая пальцами, и, когда они, наконец, нашли небольшой бугорок, был вознагражден пораженным всхлипом и тихим возгласом: «Гуки…» Он наклонился, сцеловывая свое имя с приоткрытых покусанных губ, и продолжил мягко двигать рукой, массируя простату, пока упругие мышцы не подались его давлению и не растянулись. Третий палец входил ещё сложнее, но Тэхён напомнил себе, что это — лишь бледная тень ощущений, которые принесёт ему крупный член альфы, и постарался сконцентрироваться на приятных. В какой-то момент омега поймал себя на том, что уже сам насаживается на пальцы, выгибаясь так, чтобы они каждый раз задевали эту волшебную точку внутри. Он двигался все быстрее, с каждым толчком всё легче принимая их в себя, всё ярче чувствуя расходящееся откуда-то изнутри удовольствие, но Чонгук снова остановился, вытащил руку раньше, чем перед его глазами успели взорваться звёзды, и, не дав Киму отдышаться, длинным движением почти полностью скользнул членом внутрь. Крепко удерживая своего мальчика одной рукой за бедро, чтоб даже не удумал пока шевелиться или отползать в сторону, другой он успокаивающе гладил его тело, слегка разминая поясницу, чтобы хоть немного помочь ему расслабиться и облегчить боль. Чонгук целовал в уголках глаз, губами собирая соленые слезы, все же выступившие у омеги, и шептал ему на ушко разные нежные глупости. Тэхён медленно, превозмогая боль, пробрался рукой между их телами и сжал расслабившийся член, но очень быстро альфа заменил его руку собственной ладонью и слегка подался бёдрами вперед. Омега всхлипнул, но попытку вырваться или оттолкнуть не сделал, и Гук после пары осторожных толчков принялся двигаться свободнее, ощущая, как все легче дышит под ним Ким, как мышцы перестают стискивать его плоть, словно капкан. Альфа, остановившись на мгновение, приподнял попку Тэ и, удерживая её на весу, толкнулся снова, попав, наконец, по простате и заставив омегу громко и мелодично простонать «Да». И это стало спусковым крючком для альфы — он сдерживал себя столько времени, но краем сознания отметив про себя, что и его партнер получает удовольствие, сорвался на быстрый темп. Комнату наполнили резкие и звонкие шлепки кожи о кожу, тяжелое дыхание, непристойные вскрики и сильный аромат карамели вперемешку с корицей. Страстный цветок пламени всё сильнее и сильнее разгорается в груди Тэхёна, постепенно перемещаясь жаром вниз. Сердце учащённо забилось, дышать стал через раз, закусив нижнюю губу и изящно изломив брови, вдруг замер, погрузившись в свои ощущения. Он закрывает глаза и полностью растворяется в чувстве единения с любимым альфой. Да, да! Он всё-таки любит его по-прежнему, а после такой нежной близости, кажется, ещё сильнее. Стискивая мятую ткань в сведенных пальцах, он задрожал, простонав сладко-сладко и спустив себе на живот почти бесцветной жидкостью. Чонгуку хватило лишь взгляда на его лицо в момент наивысшего наслаждения да пары глубоких толчков, чтобы последовать за своим медвежонком, едва успев выйти из его тела и кончить прямиком на плюшевый плед. Гук валится сверху, шумно дыша, утыкается влажным лбом в кимово плечо. Чувство невесомости и неимоверное тепло разливается по всему телу как Чонгука, так и Тэхёна, распластавшегося на кровати в изнеможении. Дыхание постепенно приходит в норму, и появляется дикое желание отдохнуть. — Чонгук, тебе было хорошо со мной? — неуверенные нотки окрасили интонацию Тэ. Он, еле касаясь губами, целует взмокший висок альфы, обнимая за плечи. — Маленький мой, — приподняв голову, но, не смотря в глаза, почти что шёпотом отвечает Чон. — Неужели то, что я с тобой два раза кончил, не показатель того, что мне с тобой не просто хорошо?! — Но я подумал… — А космически сногсшибательно! — Но Чонгук. — И прекрати, пожалуйста, себя принижать и с кем-то сравнивать, — опаляя карамельную кожу горячим нестерпимым дыханием, Чонгук в доказательство своих слов, обнимает крепче, притягивая к себе. — Ладно, — успокоив свои переживания, Ким устало улыбается, запрокинув ногу на чоново бедро. Конечно, такой ответ его вполне устраивает, но хотелось бы слышать чуточку больше. Не только то, что он оказался всё-таки замечательным любовником в постели, и что с ним можно увидеть мириады звёзд, когда кончаешь. — Ты останешься со мной? — уже приведя своё дыхание в норму, с трепетной надеждой в голосе, вдруг спрашивает Чонгук. Просунув руки под спину омеги, одну ладонь он разместил на лопатках, другой осторожно оглаживает ягодицы. — До конца лета или на ночь? — с озорной усмешкой отвечает Тэхён. Альфа поднимает голову полностью, благодарно заглядывает в глаза, в которых на самом дне зрачков вспыхивают искорки. Они появляются всякий раз, когда Ким смотрит на Гука. — На всю оставшуюся жизнь, — произнесено серьёзным тоном. Тэхён смотрит в ответ изумлённо, и какая-то глупая улыбка просится наружу. — Ты сейчас мне предложение, что ли делаешь? — Считай, что да. — Тогда мой ответ… — на мгновение, задумавшись, омега отвёл взгляд в сторону, что заставило Чонгука напрячься — неужели откажет?! — Твой ответ? — смотрит выжидающе. — Конечно, да! Дурачок! — Я люблю тебя! — И я тебя... Влечение душ превращается в дружбу, влечение ума превращается в уважение, влечение тел превращается в страсть. И только все вместе может превратиться в любовь. Порой нужно где-то задержаться, чтобы после вовремя успеть…